Меня зовут Астрид!

Тут в комнату влетел Данте. Злой как чёрт.

– Что ты тут устроила? – напустился он на меня.

– А что? Она первая начала! Мешала мне думать!

– Ты её так ударила, что её стошнило, – сказал Данте, рассвирепев.

У меня голова закружилась. Так всегда бывает, когда я слышу, что кого-то тошнит, ведь я этого боюсь больше всего на свете. Всё сразу начинает ходить ходуном, стоит мне заметить растёкшееся по земле мороженое, потому что оно немного похоже на рвоту. Но уж и не так сильно я её стукнула!

– Она упала! Сама виновата! Не надо было меня дразнить! – всхлипнула я.

– Держи себя в руках! – строго сказал Данте и захлопнул дверь.

Я сидела за письменным столом и смахивала слёзы, чтобы они не закапали моё последнее стихотворение, над которым я столько трудилась. Вообще-то Данте никогда на меня не сердится, и от этого мне было ещё обиднее.

И всё-таки это не я виновата: Бланка сама напросилась. А меня вечно обвиняют, потому что я не могу сдержаться, чтобы не дать сдачи. Стукнешь кого – сразу заметят. А вот дразниться можно и незаметно.

Я сидела в комнате и не решалась спуститься к ужину. Мне было стыдно и в то же время обидно, что Данте несправедливо на меня набросился. Я не виновата, что Бланка такая неженка и что её от каждого пустяка тошнит. Почему она просто не дала мне сдачи, как любой нормальный человек? Я легла на кровать, обняла своего любимого плюшевого мишку и притворилась, будто забыла про ужин.

Тогда за мной пришла мама.

– Ох, как же тут жарко! Прямо как в бане. Открой-ка форточку, Ева.

– Астрид, – поправила я.

– Открой форточку, Астрид, и спускайся ужинать. Бланке стало лучше.

– Она вредная, – сказала я.

– Давай сперва поедим, а после поговорим, – устало произнесла мама. – Пойдём.

Это был очень странный ужин. Бланка всё время косо поглядывала на меня. Данте обсуждал с папой разные уравнения и под этот разговор уплёл с космической скоростью четыре порции, так что еда мгновенно закончилась, а Юлле ещё и домой не вернулся. Он позвонил посреди ужина.

– Нет, – сказала мама своим самым строгим голосом. – Возвращайся домой, тебе надо делать уроки. Иначе мне придётся поговорить завтра с твоим учителем. Я всё равно собиралась это сделать, и ты знаешь почему.

А дело всё в том, что Юлле не больно-то любит школу и поэтому иногда пропускает занятия. Я даже обрадовалась немножко, что мама теперь сердилась на Юлле, а не на меня.

Когда мама пришла укладывать нас с Бланкой, она села на стул между нашими кроватями и раскрыла новую книгу – «Сказания о греческих героях». Мы получили её в подарок на Рождество, но ещё не успели прочитать.

– Вот что, девочки, – начала мама. – Мне не нравится, что вы ссоритесь. Вы сёстры и должны заботиться друг о друге.

– Астрид меня ударила, – пропищала Бланка.

– А Бланка дразнилась, – произнесла я как можно жалобнее.

– Бланка не должна дразниться. А ты – драться, – сказала мне мама.

– Вот если бы у меня была своя комната… – вздохнула я.

– И у меня, – подхватила Бланка.

– Сначала должен переехать Данте, – сказала мама и сняла свитер. – Господи, здесь все тридцать градусов! – Она распахнула окно и впустила в комнату холодный зимний воздух. Потом подоткнула нам по очереди одеяла и положила моего медвежонка ко мне на подушку.

– Мамочка, налей мне бутылку с тёплой водой, пожалуйста, – попросила я.

– И мне, – сказала Бланка.

Мама исполнила нашу просьбу, а потом прочитала нам про Тесея, убившего в Лабиринте Минотавра.

Мы уже почти заснули, когда Бланка пробормотала:

– Прости, что я тебя дразнила.

– Прости, что я тебя ударила, – прошептала я в ответ.

– В следующий раз можешь немножко поиграть в мой «Майнкрафт», если хочешь, – сказала Бланка.

– Спасибо.

Бланка здорово играет в «Майнкрафт», она там много всего понастроила в последнее время.

А потом у меня был долгий час размышлений. Но, прежде чем заснуть, я вспомнила, какая гадкая картошка у нас в школьной столовой.

Глава 5

– Всё, хватит с нас этих странных приступов. Нет у тебя никакой аллергии, – сказала мама однажды утром, когда я в сто пятый раз попросила её и папу написать мне записку, чтобы меня не заставляли есть в школе картошку.

А я только что узнала, что на обед будут котлеты. И наверняка с картошкой. Как всегда.

– Почему ты не можешь есть нормальную еду, как нормальные люди? – простонал Юлле, заливая в себя литр какао.

– Кто бы говорил! Сам-то храпишь как медведь! Вот это ненормально!

– Ну сколько можно! – вздохнула Бланка.

– Кстати, о картошке. Не купить ли нам фритюрницу? – сказал папа. Вечно он со своими безумными идеями, вместо того чтобы выслушать как следует.

Я отодвинулась подальше от Юлле. Чавкает – хоть уши затыкай. Будто водопад булькает.

– Школьная картошка? Она по-прежнему тёмно-зелёная? – усмехнулся Данте.

Я с благодарностью посмотрела на старшего брата. Иногда Данте – единственный, кто меня слышит и понимает. Ну почему никто больше не верит, что школьная картошка просто отвратительная!

На перемене мы стояли перед столовой, и я в панике читала меню. Там крупными буквами было написано: «КОТЛЕТЫ С КАРТОШКОЙ». Лучше бы приготовили рис! Он тоже полезный.

Я спряталась за Марьям и попыталась вычислить, в какую очередь мне лучше встать.

У нас в школе две поварихи – одна следит за всеми, словно ястреб, и требует, чтобы доедали всё дочиста, и, если что-то себе не положишь, она сама добавит, сколько ей ни говори. Другая – рассеянная и не такая приставучая, я всегда стараюсь встать в очередь к ней, тогда есть шанс, что она вообще не положит картошки мне на тарелку.

И вот, когда почти подошла моя очередь, поварихи взяли и поменялись местами! Вот это облом! Шмяк! Тарелка звякнула, когда Ястребица шлёпнула на неё картофелину. Размером она была с пасхальное яйцо и, как обычно, тёмно-серая с зеленоватыми пятнами. Мне показалось, что я вот-вот хлопнусь в обморок от одного её вида.

– Держи! – сказала Ястребица. – Витамин С важен зимой. Следующий!

Марьям повернулась и сочувственно на меня посмотрела. Она знает, что я ненавижу картошку больше всего на свете. Конечно, только школьную. У бабушки картошка отличная – чищеная и мучнистая, мама считает, что даже немного переваренная, а мне нравится – такую удобно размять в пюре и смешать со сливочным соусом.

Конечно, мне и чипсы нравятся, и папина запечённая картошка, в которой можно сделать дырочку и положить туда масло. А картошку фри я вообще могу есть, пока не лопну.

Но теперь-то передо мной на тарелке лежала не картошка фри, а настоящее мучение. Я огляделась, высматривая удобное местечко. Через несколько столов от меня сидела наша учительница Гина с новой неоновой прядкой в чёлке и болтала без умолку. Нет, рядом с ней я не сяду. И возле Ястребицы тоже, она с меня глаз не сводит, наверняка станет следить, чтобы картошка оказалась у меня в животе.

– Пойдём, – сказала я Марьям и потянула подругу за собой к неприметному столу у самого выхода.

– Но он такой неуютный, – запротестовала она.

Я многозначительно посмотрела на неё, и она сразу всё поняла.

Мы почти не разговаривали. Я думала лишь о том, как бы незаметно избавиться от картофелины. Я медленно жевала котлету и одновременно чистила картошку ножом. В конце концов я её наполовину очистила. Марьям с интересом за мной наблюдала. Она съела свою картошку и даже не пикнула.

Сегодня мне достался ужасно гадкий экземпляр. Содрогнувшись, я отрезала мерзкий коричневатый кусочек, а остальное раздавила и размазала по тарелке и прикрыла сверху эту липкую жижу салфеткой. Потом посмотрела на Марьям:

– Ну что, ловко получилось?

– Совсем не видно, – согласилась Марьям.

Мы направились к помойному баку. Там стояла Ястребица, но она ничего не заметила. Я выбросила всё в ведро. И вздохнула с облегчением.

Вечером я в сто пятый раз попросила маму и папу написать мне записку с освобождением от школьной картошки. Но ничего не вышло. Мама была неумолима:

– Ты слишком привередничаешь! Другие-то дети все едят.

– Но я не как все!

– Конечно нет, – вздохнула мама. – Вот если бы у тебя была аллергия, тогда бы тебе нельзя было есть картошку.

– И вот тогда бы нам пришлось написать тебе записку, – пошутил папа.

Иногда с папой очень весело, но на этот раз повода веселиться не было.

После нескольких спокойных дней, когда в меню были кус-кус, рис и паста, снова настал черёд картошки. «КАРТОШКА» было написано огромными буквами на доске у входа в столовую. К сожалению, на этот раз меня поджидала неудача. Мало того что мне не удалось скрыться от глаз Ястребицы, так ещё и Гина ко мне приклеилась. Она плюхнулась за стол, где сидели мы с Марьям, Адам и Рафаэль.

Я как раз начала свой трюк с чисткой картошки.

– Да как ты чистишь? Надо осторожнее, Астрид, – улыбнулась мне Гина.

Меня едва холодный пот не прошиб. Я уставилась на её прядку – такую же противно зелёную, как и мерзкий комок на тарелке. Марьям тоже встревожилась. Я поняла, что под пристальным взглядом Гины мне не удастся размазать картошку по тарелке. Вечно она во всё нос суёт! Хоть и пытается скрыть это улыбочками и льстивыми фразочками.

– Вот бы недельку пожить без уроков, – начала Марьям. Ей тоже опостылело в школе. Но какой толк говорить об этом с Гиной!

– Что ж, давайте выберем какой-нибудь урок, который всем по душе, – предложила Гина и улыбнулась.

Пока все обсуждали, какой урок это мог бы быть, я решила под шумок попробовать мой особый приём, он очень рискованный, так что я прибегаю к нему лишь в крайнем случае.

Картошка лежала на тарелке отвратительным комом.

– Вот бы у каждого была возможность поиграть на планшете, а потом обменяться впечатлениями, – размечтался Адам.

– Ну, может быть, – сказала Гина и рассмеялась. Но вдруг оборвала смех и огляделась. Уголки рта у неё задрожали, так бывает, когда она чем-нибудь недовольна.

Учительница встала и замахала руками.

– Эй! Что-то здесь слишком шумно! Нельзя ли потише?! Когда я ем, я глух и нем, – сказала она строгим голосом, резко и жёстко.

И тут я поняла: это мой шанс. С быстротой хорька схватила я картофелину и с силой припечатала её к столешнице снизу, как следует размазав.

– Астрид! Ты что творишь?

Учительница, раскрыв рот, изумлённо смотрела на меня. В столовой стало совершенно тихо.

Я не знала, что сказать, и покраснела как помидор. Марьям тоже залилась краской. Рафаэль и Адам на нас таращились.

Гина заглянула под стол:

– Да тут раздавленная картошка. Это ты её туда прилепила?

Я кивнула.

Уголки рта у Гины ещё больше задрожали. Она посмотрела на меня с ещё большим удивлением:

– Зачем?

– Я не люблю школьную картошку, – ответила я.

По столовой пронёсся ропот. Краем глаза я заметила, что все дети стали отодвигать стулья и заглядывать под свои столы.

– Тут тоже приклеена здоровенная картофелина, – услышала я довольный голос Янниса.

– Ух! А здесь совсем заплесневелая! – закричала Элли.

– И здесь! – подхватила Вибеке.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Они находили всё новые и новые картофелины у себя под столами. Мне показалось, что Гина растерялась и не знала, что делать.

– Что ж, Астрид, мы ещё поговорим об этом. А пока возьми салфетку и всё вытри. И как долго ты этим занимаешься?

– С тех пор как учусь в школе, – призналась я откровенно.

– Что? С самого первого класса? Это же больше двух лет!

Неоново-зелёная чёлка Гины закачалась взад-вперёд, а рот задёргался. Наверное, это худшее, что она пережила в своей жизни. Рафаэль и Адам, не сдержавшись, прыснули со смеху и выскочили из-за стола.

Я с виноватым видом взяла салфетку, которую протянула мне учительница, и принялась за уборку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Видимо, имеется в виду то, что детям можно давать несколько имён. (Здесь и далее прим. пер.)

2

 В Швеции, чтобы изменить имя, надо подать заявление в Налоговое управление на специальном бланке.

3

 Модная шведская певица итальянского происхождения.

4

 Лале Пуркаим (Laleh) – шведская певица и композитор иранского происхождения.