От Карпат до Амура

– Первая посадка у вас будет в Кенигсберге. Там заправляетесь и по готовности сразу же перелетаете в Копенгаген. Вас будут ждать. Обеспечат и заправку топливом, и размещение экипажа на отдых. Ночуете и наутро перелетаете на западное побережье Дании. В Копенгагене вам уточнят, куда именно. После посадки прибудете в порт, найдете наш корабль, подниметесь на борт, представитесь капитану. Дальнейшие поиски будете осуществлять совместно. Ваше дело обнаружить яхту с воздуха, определить и передать координаты на корабль. Дальше уже их работа. На борту корабля будут находиться мои люди. Те самые, помните? Хорошо, вижу, что вспомнили. Вы же после этого возвращаетесь домой. Вопросы?

– А если не обнаружим?

– Тогда придется облететь все побережье по обе стороны моря, осмотреть все порты.

– Николай Степанович… Это же невозможно!

– Почему? Летайте и смотрите. Что тут такого-то? – удивился Николай Степанович.

На этом Батюшин счел разговор законченным. Ну и мы пошли на запуск. Руки автоматически выполняли давно привычные действия, а вот голова была занята другим, совершенно не относящимся к летной работе…

Как-то странно все это. И от задания нехорошо так попахивает. С душком оно! Так в чем подвох? Что так мне не нравится во всей этой истории? То, что пришлось ни с того ни с сего бросить весьма важную для Казначейства, а значит, и для России перевозку золота? Что вообще ни в какие ворота не проходит… Или как будто во всех авиаотрядах не нашлось опытного экипажа для его выполнения… Ни за что не поверю, что среди них нет опытных пилотов, умных и умелых профессионалов, умеющих держать язык за зубами, когда нужно. Да навалом таких, воз и маленькая тележка. Не оскудела пока еще земля русская подобными людьми… Тогда что? Почему потребовалась именно моя персона? Что во мне или в моих делах такого, что меня обязательно нужно убрать из столицы? И командировка эта почему-то образовалась именно сразу же после моего прилета. Впрочем, нет, не сразу же. Ведь о том, что меня Батюшин ждет, я знал заранее… Все равно странно как-то… Или нужно просто выполнять приказ? И ни о чем не думать? Щаз-з! Где бы я был, если бы перестал думать. Да и не совсем приказ это. Скорее, простое требование начальства. Это я еще от военной службы не отошел, прежними категориями мыслю…

Тогда что? Настораживает тот факт, те заключительные слова Николая Степановича, что в случае чего нужно будет просто летать вдоль побережья и осматривать сверху все подряд порты и вообще все места вероятной стоянки. А акватория моря? Для одного самолета невероятная по возможности выполнения задача. Нереальная, скажем так. Нет, над побережьем-то я пролечу… А как согласовывать эти мои пролеты? С кем? Это же не нейтральные воды… Могут ведь и обстрелять… И авиацию привлечь для прекращения моего полета над территориальными водами или землями государств… Каких? Да любых!

Смотрю на ожившие стрелочки приборов… Нет, так не пойдет! Что ему от меня нужно на самом деле? А почему бы напрямую не спросить Николая Степановича об этом? Так чего же я тогда жду? Пока мы со стоянки не вырулили и пока генерал не уехал?

И я дал команду на прекращение запуска моторов и выключение оборудования. И, уже поднимаясь с кресла и разворачиваясь к выходу, окончательно уверился в правильности своих сомнений. Да не может такого быть, чтобы Батюшин, в руках которого сосредоточена вся разведка и контрразведка, человек, от внимания которого малейший чих в столице не ускользнет, не будет в курсе намерений императора! И плавание вокруг Европы – на яхте полная чушь! Вот что меня подспудно напрягало и не давало покоя все эти часы. Несуразность всего услышанного… Все он знает! Только для чего-то нужно отправить меня, именно меня, на эти маловероятные и уж точно бесперспективные поиски! Зачем? Вот сейчас я и задам все эти вопросы генералу. Вон он как возбудился, даже к самолету кинулся. Поговорим… И никуда он не денется, обязательно все расскажет. Иначе никуда я не полечу!

И тут же еще одна мысль пришла в голову. А если не станет он ничего отвечать? А мое свободное существование на этом благополучно закончится? Может же и такое вполне быть? Может… Но все равно – теперь уже я просто не смогу промолчать и не задать Батюшину эти свои вопросы…

– Ну вот что вам стоило просто взять и улететь? Без вопросов? Что же вы за человек-то такой, Сергей Викторович? Все вам любопытство свое не обуздать… А теперь я вынужден буду глаз с вас не спускать. Хоть самому в эту вашу колымагу залезать, да за вами всю дорогу присматривать… – Увлек меня в сторону от самолета Батюшин. Подхватил под локоток после моего первого же вопроса и настойчиво так утащил прочь. Силком. Подальше от любопытных ушей якобы.

– Да в чем дело-то, Николай Степанович? – высвободил руку, когда мы наконец-то остановились.

– Да в том, что нам необходимо вас из столицы срочно убрать! – с явным раздражением в хриплом голосе прошипел Батюшин и оглянулся по сторонам. Не подслушивает ли кто?

И настолько это действие было необычным для генерала, что и он, и тем более я, как обративший внимание на этот нетипичный для генерала жест, почувствовали себя в этот момент несколько неловко.

– Поспешили мы с вашей отставкой, – сбавил тон Николай Степанович. И тут же добавил с явным сожалением в голосе, словно мечтая о недостижимом: – Как бы хорошо было, если бы вы сейчас на службе оставались. Приказал бы вам лететь, вы бы ответили «слушаюсь», и никаких забот. А теперь вот возись с вами…

Николай Степанович вздохнул тяжко, словно груз непосильный на плечи взвалил, и так же тихо проговорил:

– Фикция это все. Понимаете? – и повторил по слогам. – Фик-ци-я… И то, что Николай Александрович уплыл, и вообще все…

– Вон оно что. А для чего? – не успел задать вопросы, как сам же все и сообразил. Сообразил и удивился. И как же до меня раньше не дошло? Ведь на поверхности же все лежало…

– Погодите, сам попробую сообразить. Император якобы отдает власть молодому и неопытному юноше, а сам удаляется… Удаляется куда-то и опять же якобы пропадает бесследно. Для чего все это? Явно для того, чтобы кто-то воспользовался возникшей ситуацией и явным ослаблением власти в государстве… Кто? – я не спускал глаз с внимательно следящего за моими размышлениями Батюшина. – Впрочем, можете не отвечать, понятно, кто. Непонятно, почему именно меня из столицы убирают в этот момент. Почему?

– Сейчас-то хоть не разочаровывайте меня, Сергей Викторович…

– Поэтому вы меня спрашивали о моих возможностях? В этой возможной связи? – протянул, лихорадочно размышляя над вариантами развития событий. – Из-за так называемых пророчеств?

– Именно из-за них! – обрадовался генерал. – А ну как возьмут вас под микитки заговорщики, да и вытрясут всю правду?

– Ну какую правду, Николай Степанович? Говорил же и говорю, нет у меня больше никаких способностей!

– Есть или нет, никто этого не знает. А слухи о ваших способностях давно в обществе ходят. И не только по столице. Так что утратили вы свои способности на самом деле или нет, но нам рисковать в подобном деле нельзя! Не знаю, обратили ли вы внимание, заметили ли, но за вами все это время, после прилета в столицу, мои люди приглядывали. А что вы хотели? – построжел лицом Батюшин. – Слишком многое поставлено на кон, слишком огромные силы в этой игре задействованы. Сколько сил пришлось потратить, чтобы одну только переброску войск к столице в тайне сохранить… Девятьсот пятый год тоже никто не забыл… Поэтому залезайте-ка вы в свой самолет и летите отсюда куда подальше, Сергей Викторович. И чтобы глаза мои вас не видели до того момента, когда я вам лично разрешу вернуться. И да, это приказ! Считайте себя с этого момента вновь мобилизованным!

Батюшин обернулся, махнул рукой, и тут же распахнулась дверка автомобиля, заставив меня на секунду напрячься. Из машины наружу вылез человек в штатском, направился быстрым шагом в нашу сторону.

– Господин полковник, отныне это ваш сопровождающий. Надеялся я обойтись без этого, да, видимо, не судьба. Вас представлять ему не нужно, он и так все знает. А вы можете обращаться к нему по имени-отчеству – Игорь Константинович. Ваша безопасность отныне ложится на его плечи…

Ага, безопасность… Да приглядывать он за мной будет! Ну да ладно…

Подчинился приказу, еще раз дал отмашку экипажу и пошел к самолету. Ну и на ходу обдумывал услышанное. А ведь я никого не видел, когда вчера с Лизой прогуливался по вечернему городу. Получается, в этот раз за мной шли профессионалы. Ну и правильно… Но это-то ладно, а вот если сбудутся генеральские прогнозы и в столице вспыхнет заварушка? Сможет ли действующая власть удержать, гм, власть? Простите за каламбур, но предстоящие волнения меня весьма сильно волнуют. За Лизу беспокоюсь. И больше ни за кого. Вру! Еще за своих друзей, за их семьи. Но что Остроумов, что Сикорский люди опытные, сообразят, что делать в подобном случае. Если ситуация не выйдет из-под контроля. Стоп, стоп, стоп. Сейчас я себе нафантазирую… Сказал же Николай Степанович, что все под контролем, что войска сюда перебросили. Будем на это надеяться. Потому что ничего больше я сейчас точно не смогу сделать. Уже не позволят ни предупредить, ни позвонить. Придется выполнять приказ… На запуск! И я пропустил вперед моего вынужденного надзирателя. Не вышло. Пришлось первым в самолет забираться… Ну, Батюшин, ну, Николай Степанович! Удружил…

Раннее, раннее утро. Предрассветные сумерки. Хорошо так подмерзшая после ночных заморозков земля пока еще более или менее надежно держит колеса, но даже здесь, в кабине, слышно, как она жалобно похрустывает и чуть проминается под дутиками. Выруливаем не спеша на полосу, разворачиваемся по курсу взлета с учетом встречного ветра, тормозим тихонечко, дабы не провалиться. Ну не то чтобы так уж страшно продавить подмерзшую корку, но не хочется самолет грязью потом заляпать. Провалишься в эту кашу, так пока еще на разбеге из колеи выскочишь… А за это время столько грязи на себя успеешь собрать, что и створки шасси потом могут не закрыться… Так что потихонечку, очень аккуратно, оттормаживаемся, останавливаемся в свете вспыхнувших прожекторов и готовимся к взлету. Читаем карту на исполнительном старте.

Поехали! РУДы вперед до упора, и отпускаю сразу же тормоза. Ждать выхода моторов на взлетный режим не стал… Пошел отсчет времени! Скорость нарастает, самолет качается едва ощутимо с крыла на крыло, разгоняется и разгоняется! Заводское поле огромное, полоса длинная, можно особо не беспокоиться. И как только стронулись с места, так сразу же забыл и о Батюшине с его приказом, и о Лизе с ее надоедливыми ухажерами – все вылетело из головы. Полная сосредоточенность на своей работе. Нельзя ни в коем случае отвлекаться!

Приходится выдерживать направление с помощью рулей, работать педалями. Ерзает машина из стороны в сторону на разбеге, словно немного плывет по земле, клюет на неровностях грунта носом, покачивает крыльями.

Моторы вышли на максимальный режим, скорость выросла и управление стало четким, пропала вялость на педалях. Еще секунды и скорость уже почти взлетная. Крылья воздух поймали, начали на себя вес брать, стойки колес разгрузили. Уже не так сильно барабанит грязь по фюзеляжу – все-таки не везде эта каша подмерзла за ночь. Или уже успела немного оттаять.

Штурвал на себя… Есть отрыв! И сразу пропадает барабанная дробь грязи по корпусу, перестают гудеть хорошо потрудившиеся колеса. Уходит вибрация со штурвала, сразу становится легче рукам. Даже на душе радостно. Мы в воздухе! Убираем шасси, продолжаем набор и разгон. Подрагивают стрелочки указателей, растут скорость и высота, можно убирать закрылки. Проплывают внизу чуть заметные в предрассветных сумерках контуры городской окраины, уходят вниз и назад. Прибираем обороты до номинальных. Разворот влево… Так в развороте и врезаемся кабиной в облака. Даже голову в плечи немного вжал от неожиданности, настолько плотная облачность.

В кабине сразу потемнело, да вдобавок в облаках еще и осадки! Снег зашуршал по стеклам. Прошуршал и пропал, летим словно в вате, набираем высоту. Ничего не видно, серость сплошная вокруг. Хорошо хоть обледенение отсутствует.

Продолжаем разворот и набор. Так, в наборе высоты, самолет и выскочил за облака, словно чертик из табакерки. И сразу же справа по глазам ударило ярким светом восходящее солнце! Вокруг безоблачное голубое небо, внизу плотная сплошная серая перина, под ней темень непроглядная, а здесь красота!

На курсе! Прямая. Помощник щелкает секундомером – придется лететь по счислению пути.

Набираем на курсе три тысячи, спокойно и не торопясь. И переходим в горизонтальный полет. Вновь прибираем обороты, устанавливаем оптимальный режим работы моторов. Вот теперь можно немного расслабиться. Отдаю управление помощнику, а сам наклоняюсь чуть вбок к своему окну и смотрю вниз, на облака. Красиво… Отсюда, сверху, облака белые. О прежней серости ничего не напоминает. Тянется до горизонта ровная, чуть волнистая кромка, уходит в ночь на запад, конца и края ей не видно. Ну да ничего, рано или поздно начнутся разрывы в этой тугой перине, а там, глядишь, и землю внизу увидим…

Глава 3

Опыт профессиональный, его ведь никуда не денешь… И в кабаке просто так не прогуляешь… Ну и что же, что за облаками летим и из кабины земли не видно? Подумаешь, визуальная ориентировка затруднена или, как в данном случае, отсутствует полностью… Есть компас, часы и указатель скорости, есть еще прежний весьма богатый опыт полетов по приборам и в самолетовождении. И этого достаточно, чтобы хотя бы в первом приближении выйти в заданный район. Я не говорю – в заданную точку, для этого учитываемых факторов все-таки не хватает. Но в нужный район уж точно выйдем… А там сориентируемся точнее, сверимся с картой, довернем куда нужно и поправку в курс вычислим…

Первые разрывы в облаках появились вскоре после того, как мы прошли Юрьев. Жаль, что в очередной раз не удалось посмотреть сверху на Чудское море. Ну да ничего, надеюсь, не крайний это полет, будет еще у меня такой шанс – назад этим же маршрутом возвращаться будем. Наверное… Хотя-я, можем и через Гельсингфорс рвануть… Пришедшая в голову идея показалась настолько заманчивой, что я сразу же карту в интересующем меня квадрате развернул. Ну, чтобы убедиться в возможности или же невозможности подобного пути. Убедился. Прикинул на глазок примерное расстояние между точками, прикинул чего-то там к носу, как у нас в авиации говорили, ну и посчитал, что практической дальности полета для задуманного не хватит. А жаль. Вот где я еще ни разу в этой жизни не был, так это в Гельсингфорсе… Да и в той не довелось…

Дальше прорех в облачной перине стало появляться все больше и больше, и уже на траверзе Риги облака вообще закончились, и под нами наконец-то оказалась чистая земля. Каюсь, не удержался – довернули чуть вправо и прошли над центром города. Все развлечение хоть какое-то.

Нет, и над облаками летать интересно, но именно над такими уж больно тоскливо, быстро приедается. Это когда облачность кучевая, мощная, да еще и вдобавок активно развивающаяся, тогда да – можно вдоволь налюбоваться разнообразными причудливыми столбами и колоннами, хаотичными нагромождениями серо-белых ватных масс. Ну и поманеврировать между ними немного, повиражить, огибая то одну такую колонну, то другую, почиркать-порезать острым крылом ее лохматящийся рваными космами пухлый бок.

А над такой вот ровной, словно столешница, поверхностью летать скучно. Потому как глазу особо зацепиться и не за что, быстро привыкаешь к этому волнистому однообразию и уже минут через пятнадцать вообще перестаешь обращать внимание на серо-белую облачную перину далеко внизу.

Так что мы все обрадовались, когда эта тягомотина, эта… как бы ее не так обидно обозвать-то… Во! Прослойка! Так вот, наконец-то эта сплошная прослойка между нами и землей закончилась. Народ в кабине даже как-то завозился оживленно, сбросил сонное оцепенение, головами закрутил по сторонам, на красоты земного рельефа под крылом любуясь. И вроде бы даже вздох облегчения, едва-едва различимый за ревом моторов, по кабине пронесся. Зашевелились ребята активнее, в окна заглядывать начали. Хоть и самое начало весны, но в отличие от Петрограда здесь уже даже снега на земле не видно. На реках, правда, еще лед стоит. Но и то не везде, чернеет кое-где и чистая вода. А может быть, и не вода. То есть вода, конечно, но вода именно что на льду. Потяжелел лед с приходом тепла, опустился вниз, воду-то вверх и выдавил. Потому русла рек и потемнели.

И ни одного облачка впереди до самого горизонта. Словно из болота какого-то вырвались. Не выдержал, заложил крен, изменил чуток курс. Ненамного, градусов этак на тридцать, плюс-минус. На глазок же… Ну, для того чтобы назад посмотреть, за спину. Очень уж интересно вдруг стало. И ведь не в первый раз замечаю подобное, обращаю внимание на этот природный катаклизм. Какая-то и впрямь аномалия погодная. Здесь чисто, а там, откуда мы прилетели, сплошная густая облачность стеной так и стоит… Чудеса матушки-природы, черт бы ее побрал. Нет чтобы и у нас больше солнышка было, так ведь шиш – то дожди на северо-западе, то облака, то метели со снегопадами, то еще какая-нибудь фигня с обязательными осадками в виде того же насыщенного тумана… Бр-р…

Вывернули на прежний курс, полетели дальше. Половина пути пройдена, осталось еще столько же. Ничего, к полудню будем на месте…

Сколько я уже здесь? Да почти два года, как после гибели там, в своем мире, провалился в этот. До сих пор не знаю, точно ли это другой мир, другая реальность или перенос души на мое счастье вместе с сознанием во времени.

Хорошо хоть не вперед забросило… Ну что бы я там в будущем делал? Спалился бы сразу, а тут умудрился за короткий срок полностью слиться со своим новым телом, заполучив заодно почти все знания и навыки прежнего хозяина. Ну а то, что недополучил и в чем периодически прокалывался, то можно было с успехом списать на амнезию. Прежний-то носитель этого тела точно так же, как и я, оказался приобщенным к летной работе и как раз весьма своевременно для меня поломался на посадке. Голову разбил. Тут душа и покинула его бренную тушку, так получается. А моя клювом щелкать не стала и быстренько подсуетилась – заняла освободившееся место. По крайней мере, другого рационального объяснения я не смог придумать. Да и надо ли что-то придумывать? Вселился и вселился, перенесся и перенесся. Жить нужно. Жить и работать, дело делать. Вот поэтому-то я и не жалею, что именно в прошлое перенесся, а не в будущее. Это я не привередничаю, а радуюсь, судьбу благодарю за второй шанс… Ну и за возможность хоть что-то успеть сделать полезное для своей страны. А иначе как объяснить смысл и цель моего переноса? Не просто же так все это случилось? Должна же быть какая-то цель во всем этом попадании? Хочется надеяться, по крайней мере, на нечто подобное. Вот и стараюсь теперь по мере сил, тянусь куда-то. Получается ли? Что-то получается, а что-то и нет. В Европе события совершенно по другому сценарию разворачиваются. Да и у нас, в России, весьма многое изменилось. Мое ли вмешательство тому причиной или нет, кто его на самом-то деле знает… И что из всего этого в итоге получится… Хотелось бы, чтобы хоть что-то изменилось в лучшую сторону. А как оно выйдет на самом деле, не знаю. И еще одно. Говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Вот об этом я стараюсь всегда помнить и не забывать ни на секунду. Оттого-то и не лезу в каждую дырку со своими предложениями по усовершенствованию чего бы то ни было. Так, если только самую малость… То там своими силами и на основе своего сохраненного знания что-то сделаю, то кому-нибудь что-то в нужный момент подскажу…

Только вот последнее просто так и абы кому не скажешь, пришлось кем-то вроде предсказателя сделаться. Мол, сны мне пророческие снятся. Вроде бы получилось в какой-то мере повлиять на судьбы отдельных людей, точно имеющих великую ценность для страны. Надеюсь, одно это вмешательство дорогого стоит. И уж точно повлечет за собой дальнейшие изменения в развитии общества. По крайней мере, это самое развитие и общества, и особенно истории, как я уже упоминал, здесь пошло совершенно по другому пути. И потому-то мои дальнейшие пророчества сразу же утратили всякий смысл. Нечего мне дальше пророчествовать, не знаю я теперь ничего о ближайшем будущем этой действительности…

Встряхнулся, прислушался к ровному гулу моторов, показания приборов в один момент срисовал-зафиксировал. Все в полном порядке. И снова окунулся в воспоминания.

Да и допророчился я уже… Хватит! Потому как не любят пророков в своем Отечестве власть имущие. Хорошо еще, что на свободе меня оставили. Правда, с военной службы меня, так сказать, «ушли»… Наклонился, прижался лбом к обжигающе ледяному боковому окну, всмотрелся ничего не видящим взором в проплывающие далеко внизу пейзажи. Отстранился, очень уж холодно стало голове, даже в висках заломило. Зато в мозгах прояснилось, да и отпустило сразу же. Ушли и ушли. М-да… Но и тут грех жаловаться. И звание высокое заслужил по-честному, и наградами никак не обидели. И вроде бы как без протекции всего добился, все своим горбом заработал. Что еще такого особенного? Покушения на жизнь, правда, были. Но и тут Бог миловал, уберег. Уцелел, благодаря Господу и заботам жандармского управления в лице его шефа, Владимира Федоровича Джунковского, долгих лет ему, благодетелю. Так что и меня пока не трогают, и я стараюсь особо не высовываться. Правда, не всегда это у меня получается. То самолет новый придумаю якобы, то еще что-нибудь этакое, что обязательно привлекает всеобщее внимание. Но без подобного я бы и существовать не смог – жить-то на что-то необходимо… И лучше бы жить хорошо, чем кое-как. Просто так сверху деньги не упадут, их еще заработать нужно. Ну, или добыть каким-нибудь способом. Например, как это у меня получилось на самом первом этапе – оказался я тогда в нужном месте в нужное время. Прихватил кое-что у ночных грабителей. Пришлось ценный саквояж себе оставлять… Хозяев-то уже и не найти было. Да и не стал я никого искать. Ну как бы я все это господам полицейским объяснил? Еще загремел бы в Сибирь, как соучастник… И совесть меня не мучает совершенно. Потому что именно с помощью содержимого этого саквояжа я и смог что-то сделать для своей страны. Цель якобы оправдывает средства… Хорошо это или плохо, спорить не стану, но в моем случае получилось хорошо. Так что живем пока. И неплохо живем, несмотря на мою отставку с военной службы… Но и тут не все так однозначно. Вот вроде бы как я и в отставке, а на самом-то деле служба продолжается. Пришлось принять предложение Николая Степановича Батюшина и поступить на службу в его ведомство. Предложение из тех, от которых в здравом уме не отказываются. Теперь вот выполняю его очередное поручение. Или приказ, в данном случае это будет точнее.

Эх, что-то я развоспоминался, расслабился. А в небе расслабляться нельзя, подобная расхлябанность смертью чревата. Поэтому повспоминали немного и довольно, включаемся в работу! Но это я так, для красного словца. На самом-то деле от своей работы я и не отключался. А вот встряхнуться – встряхнулся. К Кенигсбергу уже подлетаем.

До фортов, по которым мы не так давно огнесмесью работали, не долетели. Сели немного раньше. А было, было желание глянуть сверху, полюбоваться на результат своей работы. Ну да ничего, будем взлетать, тогда и посмотрю. Если не забуду, само собой.

И на этом аэродроме мне уже неоднократно приходилось бывать ранее. Поэтому ни заход на посадку, ни сама посадка никаких проблем не создали. Единственное, так это пришлось усилить осмотрительность в воздухе. Мало ли…

Связь-то так и не получилось с землей установить. Вот сколько времени пытаемся это дело наладить, а воз и ныне там. Нет, правду сказать, дело сдвинулось с мертвой точки, сейчас уже далеко не так плохо дела обстоят, как в начале войны. Но все равно выводит из себя вот такое ротозейство. Аэродром-то здесь крупный, самолетов на земле вон сколько стоит. На стоянках, я имею в виду. Значит, работа должна быть налажена. Совсем ведь недавно отсюда наш Шидловский уехал… Получается, стоило только начальству отъехать, как вся служба прахом пошла? Ладно, посмотрим сейчас, что у них на КП творится. Если что не так, придется потом доложить по команде. Ну а как иначе-то? С безопасностью шутить не нужно!

Сопровождающий мой сразу же после посадки вместе со мной на КП отправился. Похоже, так и будет теперь неприметной тенью меня везде сопровождать и приглядывать. Ну и ладно, привык я к подобному сопровождению, не он первый и не он последний, надеюсь. А мне бы заправку согласовать, питание экипажу и насчет вылета уточнить. Мало ли планы в отношении нас за это время у Батюшина поменялись?

Здесь уже совсем весна. Теплынь и солнце греет вполне ощутимо. И слякоти нет, земля практически подсохла. Ну, под ногами, по крайней мере, ничего не хлюпает. На пригорках солнечных первые зеленые листики мать-и-мачехи пробиваются. Так, глядишь, совсем скоро и цветы какие-никакие появятся…