До встречи в Лондоне

О дискете Ледников ей ничего не сказал – хватит с нее впечатлений.

Только в начале первого Ледников уговорил разошедшегося Модеста отправиться домой. В Москве-то уже была глухая ночь, и он валился с ног от усталости. В гостинице он, прежде чем уснуть, мысленно подвел некоторые итоги дня – надо было дать работу подсознанию на ночь. Утром, как знал Ледников, мозг непременно выдаст несколько идей и соображений.

И хотя он всегда мучительно плохо спал на новом месте, на сей раз заснул легко и быстро, словно в своей московской квартире, а не в номере лондонской гостиницы рядом со Скотленд-Ярдом.

Глава 5

You cannot teach old dogs new tricks. Старого пса новым трюкам не выучишь

Разбудил его телефонный звонок.

Звонила Гланька.

– Ледников, ты там как? – первым делом заботливо поинтересовалась она.

Ну, просто верная жена запойного пьяницы, прекрасно осведомленная о том, какие муки переживает человек с похмелья.

– Глань, я нормально, но…

– Что?

– Я не привык, чтобы обо мне поутру так заботились.

– Ну, извини… Я не виновата, что ты вызываешь у меня материнские чувства.

Вот только этого не хватало, подумал Ледников. Но Гланька перебила его мысли:

– Ты газеты еще не видел?

– Признаться…

– Погиб Кросби, – сказала Гланька.

И замолчала, давая Ледникову время переварить услышанное. Не дождавшись ответа, она нетерпеливо напомнила:

– Тот самый журналист, который писал про исчезновение Рафы.

– Что значит – погиб? – недоверчиво спросил Ледников.

Он вспомнил вчерашний неудавшийся разговор в пабе, безумные глаза Кросби… А потом глаза его остановились на дискете, лежавшей на столе. Дискете, которую вручили Кросби и содержавшей материалы о нем, Ледникове…

– Погиб – значит умер, – сказала Гланька.

– Его убили?

– Нет, он отравился газом. Его нашли на кухне – конфорка была включена и залита кофе. Здесь пишут: соседи, которые видели, как он возвращался, говорят, что он был совершенно пьян. В редакции подтвердили, что он начал пить еще на работе…

Ну, это-то не новость, подумал Ледников.

– Это все?

– Ты плохо о них думаешь. Разумеется, еще они пишут, что эта смерть, если она не была естественной, скорее всего связана с теми статьями, которые в последнее время писал Кросби… И что он собирался продолжить свое расследование, готовил новый сенсационный материал. В общем, нам, видимо, надо ждать визита полиции.

– Ничего, визит полиции – это еще не трагедия. Как Седрик?

– Седрик? – задумчиво переспросила Гланька. – Боюсь, ему снова хочется выпить.

– Постарайся удержать его от этого дела до моего прихода. Через час у меня важная встреча, а после нее я могу приехать прямо к вам…

– Я буду ждать, – тихо сказала Гланька и положила трубку.

Ледников раздернул шторы и уставился в окно. Был уже десятый час, но сумрачный декабрьский денек и не собирался разгораться. Тот же надоевший московский сумрак. Та же беспощадная привычная жизнь, где убивают, шантажируют, пьют от бессилия, спасаясь от собственных страхов и угрызений совести.

В ванной он думал о том, что на месте блондина в дубленке, с которым бедняга Кросби встречался вчера в пабе, он теперь подбросил бы такую же дискету в редакцию газеты, и они, разумеется, точно бы выдали очередную сенсацию, которую так ждет английская публика, наэлектризованная полонием.

Потом позвонил Модест. Как в старые добрые времена – надо было утром удостовериться, что твой вчерашний собутыльник жив-здоров и не натворил чего-то непоправимого. К тому же он уже был в курсе случившегося с Кросби.

– Валь, ты там давай поосторожнее! – В голосе Модеста звучала искренняя и трогательная озабоченность. – Ты уверен, что эти козлы, которые его замочили, теперь не примутся за тебя? Если что – сразу звони. У меня есть кое-какие связи…

Крейг Вудгейт сидел за столиком в углу, откуда ему был виден весь зал, и читал газету. Ледников помнил его высоким, прямым, несколько скованным в движениях, как потом выяснилось, от хронических болей в колене. Настоящий английский офицер со щеточкой усов. В нем было обаяние доброжелательного, ироничного, но несколько печального джентльмена, много повидавшего в своей жизни. Он был у них в доме во время приезда в Москву. С тех пор он подсох, поседел, но не узнать его было невозможно.

– Добрый день, мистер Вудгейт, – отвлек его от чтения Ледников.

Вудгейт отложил газету в сторону и с интересом оглядел Ледникова.

– А-а, это вы, Валентин… Рад встрече. Извините, что не встаю, но мое колено сегодня совсем ни к черту. Присаживайтесь.

– Может, вам не стоило выбираться из дома? Я бы приехал к вам…

– Ладно, не такая уж я старая развалина, – засмеялся Вудгейт.

Ледников поставил на столик подарок – коробку с самой дорогой водкой, которую он купил перед отлетом в Елисеевском.

– Ого, – почтительно оглядел бутылку Вудгейт. – Серьезная штука. Я видел вас, Валентин, в Москве, когда вы были еще студентом. Но с тех пор вы, насколько я понимаю, попробовали нашего полицейского хлеба?

– Не совсем, я был следователем прокуратуры. А полицейские, как вы знаете, не любят прокурорских. По их мнению, те чистоплюи, которые ставят им палки в колеса и всегда требуют слишком много лишней работы.

– Верно, – рассмеялся Вудгейт. – Есть за ними такой грешок!

– Мистер Вудгейт…

– Крейг, – перебил его Вудгейт. – Зови меня просто Крейг. Давай без лишних церемоний, Валентин. С твоим отцом мы обходились без них.

Вудгейт отхлебнул эль из стоявшего перед ним бокала, а Ледников решил обойтись чашечкой кофе.

– Валентин, а вы знаете, что такое вазэктомия? – вдруг спросил Вудгейт.

Ничего себе вопрос поутру! Ледников удивленно посмотрел на Вудгейта, который рассеянно смотрел в окно. Уж ему-то вазэктомия вроде бы и ни к чему! Правда, может, требуется родственникам или знакомым?

– Ну, вазэктомия – это мужская стерилизация. Операция заключается в блокировании семявыносящих протоков. Таким образом предотвращается проходимость сперматозоидов. Оргастические переживания сохраняются…

Ледников посмотрел на Вудгейта. Тот слушал с явным интересом. Все правильно, кому-то из близких порекомендовали операцию, и вот теперь надо решать – стоит ее делать или не стоит? Ледников вспомнил все, что было в его памяти на эту тему.

– Это самый простой, недорогой и надежный метод для мужчины. В некоторых странах с большой рождаемостью государство даже поощряет вазэктомию. В Индии вроде бы каждому мужчине за это дарят велосипед.

– Велосипед? – засмеялся Вудгейт. – Замечательно! Велосипед!

Он весело посмотрел на Ледникова:

– Хотите, я скажу, о чем вы подумали? Неужели этот старый барбос решил стерилизовать себя? Нет, дорогой Валентин, я человек старой школы и иных методов. Вам приходилось заниматься расследованием изнасилований?

Час от часу не легче! Да, с мистером Вудгейтом не соскучишься…

– Была пара случаев, – припомнил Ледников.

– А у меня десяток-другой… И в половине из них самое трудное было установить – а был ли половой контакт действительно изнасилованием? Сначала женщина соглашается, а потом заявляет, что ее насиловали. Или девушка распаляет парня, не думая о последствиях. А парню друзья объяснили: если девушка говорит «нет», то не надо обращать на это внимания, потому что на самом деле она хочет, чтобы ты продолжал… Или у девушки строгие родители, и она от страха перед ними говорит, что парень насильно затащил ее на заднее сиденье машины…

– К чему это вы, Крейг? – осторожно спросил Ледников. – Что-то произошло с вашими родственниками? С внуком?

– Нет, Валентин, как говорится, ничего личного. Просто вчера мне попалась в газете статья, в которой утверждается, что уже скоро изнасилование станет стопроцентно раскрываемым преступлением. Разработан новый ДНК-тест, с помощью которого можно вычислить насильника даже в том случае, если он перенес вазэктомию и не оставил следов спермы. Единственное, что требуется от жертвы, – вовремя прийти в полицию. Не позднее чем через 24 часа… И вроде бы уже есть первые задержанные.

– Вы против науки в деятельности полиции, Крейг? – улыбнулся Ледников. – Этакий луддит от розыскной работы?

– Не передергивайте, Валентин! Я просто к тому, что даже если удалось стопроцентно установить, что парень сунул свои причиндалы по нужному адресу, это вовсе не означает, что он насильник.

Вудгейт помолчал.

– А еще я к тому, что мне не нравится, как ведется следствие по поводу этого отравленного парня, Литвиненко. Они напустили тумана секретности, уперлись в одну версию, а других не видят и не замечают. Думают, что без российских коллег они что-то сделают. Бред… Такие дела надо раскручивать только вместе. Поверьте мне, старому сыщику. Ведь когда-то мы славно потрудились вместе с вашим отцом… Ну и, конечно, им надо бы всерьез заняться самим этим Литвиненко и разобраться, чем он занимался в последнее время и на что способен. И каковы его связи… Тут многое можно было прояснить. Но они почему-то темнят. Думаю, не хотят засвечивать какие-то его контакты и связи, невыгодные для них самих… Очень плохо и то, что в дело сразу вмешался Форин-офис – политику сразу поставили на первое место. В таких случаях уже не до честных расследований…

Вудгейт осуждающе поджал губы.

– Знаете, когда я расследовал изнасилования, я прежде всего пытался понять – вот этот парень, он мог или не мог насиловать? И знаете, я ошибся лишь один раз.

Вудгейт внимательно посмотрел на Ледникова и улыбнулся:

– Все, не буду больше мучить вас своими былыми подвигами!.. Но прежде чем мы перейдем к делу, я хотел бы кое-что прояснить. Чтобы вы знали, на что я способен и что могу. Так вот, я уже несколько лет на пенсии, так что к помощи своих бывших коллег прибегнуть не могу. У нас так не принято. Это не в наших правилах. Но! У меня осталось на связи довольно много агентов, с которыми я работал. Это мои личные связи, так что я вполне могу ими воспользоваться.

Вудгейт допил эль и отодвинул бокал, давая понять, что разговор пошел серьезный.

– Теперь о другом. Насколько я мог понять из разговора с вашим отцом, дело, по которому вы прибыли в Лондон, может быть связано со смертью Литвиненко. И я хочу, чтобы вы, Валентин, меня правильно поняли… – Вудгейт сделал многозначительную паузу. – Мне очень не нравятся некоторые русские, поселившиеся здесь. Потому что я знаю о них очень многое… Среди них немало откровенных мошенников и аферистов, сделавших свое состояние на несчастьях своей страны и обманувших своих же соотечественников. И я возмущен политическими играми, в которые играют сейчас с ними лейбористы, представляя их политическими беженцами. Для меня они – обыкновенные преступники. Я не в восторге также от этого несчастного господина Литвиненко. По-моему, он был пустой и тщеславный малый, готовый на все ради денег и славы. Когда я увидел его фотографию на фоне британского флага, мне стало обидно за мой флаг… Все так, но убийство есть убийство, и оно должно быть расследовано. И те, кто связан с ним, должны понести наказание. Кто бы они ни были. Даже если это ваши друзья, Валентин. Помогать кому-то уходить от ответственности я не буду. А теперь рассказывайте о вашем деле…

– Господи, Крейг, неужели вы думаете, что я обратился бы к вам с какими-то сомнительными делами? – удивился Ледников. – К тому же речь вовсе не о деле Литвиненко. На мой взгляд, кто-то весьма умно использует нездоровый шум вокруг него, чтобы отвлечь внимание полиции… Обратите внимание, ему единственному из всей компании дали английское гражданство. Даже не Березовскому, а ему… Почему? С каким расчетом? Может, как раз с прицелом на будущий скандал?..

После этого энергичного вступления Ледников коротко изложил свою просьбу. Найти какую-то информацию об исчезновении Рафы Муромского и поинтересоваться, что случилось с мистером Кросби, которого ночью обнаружили мертвым в своей квартире… Про дискету с информацией о своей персоне Ледников говорить ничего не стал. Это показалось ему лишним.

Прощаясь, он подмигнул Вудгейту:

– И никаких вазэктомий, Крейг. Обещаю. Мы пойдем другим путем.

– Кто бы в этом сомневался, – усмехнулся Вудгейт. – Кстати, не думайте, что я не знаю, чьи это слова – про другой путь. Это сказал ваш Ленин.

– А откуда это вам известно? – искренне изумился Ледников.

– Когда я был в Москве, я слышал эти слова от самых разных людей и по самым различным поводам. А потом ваш отец объяснил мне, откуда они взялись. У русских очень своеобразное чувство юмора. Они смеются тогда, когда хочется плакать.

– Не можем же мы все время плакать, – вздохнул Ледников.

Седрик Лоутон, как и предсказывала Гланька, сразу понравился Ледникову. Он был симпатичный малый, этот самый лорд. Последствия многодневного похмелья – некоторая осторожность в движениях, тщательность в выборе слов и чувство вины, ясно читаемое в глазах, – делали его еще более привлекательным. Как и положено настоящему лорду, он был в мятых вельветовых джинсах и видавшем виды твидовом пиджаке с кожаными заплатами на локтях. Роста он был приличного, пожалуй, не ниже Ледникова. Лицо худое, волосы легкие, светлые, постоянно сваливающиеся на лоб, без претензий на какую-либо прическу, а глаза темные, выразительные. Для лорда он был даже слишком хорош, лорд вполне мог бы быть и менее привлекательным лысым пузаном.

Гланька представила их друг другу и завалилась в огромное кожаное кресло, стоявшее в углу.

– Признаться, Валентин, не знаю, чем вы можете нам помочь, – церемонно сказал Седрик, когда процедура знакомства была закончена. – Хотя Аглая и утверждает, что можете. Так как вам приходилось заниматься уголовными расследованиями. Кстати, она мне рассказывала, какое страшное происшествие вам пришлось с ней пережить, когда маньяк хотел сжечь вас живыми…

Накануне Ледников поинтересовался у Гланьки, что она сказала Седрику про их отношения. Гланька, разумеется, съехидничала: что надо, то и сказала… Потом объяснила – сказала, что друг семьи, учился вместе с ее дядей в университете и все такое прочее. Никаких интимностей. Ну, что ж, обойдемся без них.

– Я могу что-то прояснить, – скромно пожал плечами Ледников. – Просто я несколько лучше знаю мир и привычки людей, с которыми вам пришлось столкнуться. Мы сможем вместе подумать…

– Да-да, возможно, – послушно, как и полагается человеку, оправляющемуся от похмелья, согласился Седрик.

Гланька в это время сидела в кресле и поглядывала за ними. Прямо воспитательница детского сада. Правда, в глазах ее время от времени сверкали нехорошие искорки, а губы ядовито кривились. Наверняка в голове ее вертелись мысли не только о том, что случилось с Рафой.

– Итак, с чего начнем? – с наигранной бодростью спросил Седрик. – Мне надо рассказать, как все было?

– Извините, Седрик, но я уже довольно много знаю. А про семейство Муромских так уж точно больше вас. Давайте я задам для начала несколько вопросов. Нам, сотрудникам органов, даже бывшим, привычнее вести разговор именно в такой форме.

– Понимаю, что-то вроде допроса, – нашел в себе силы усмехнуться Седрик.

– Да ну что вы! Какой допрос! Просто разговор двух джентльменов. Итак, как произошло ваше знакомство с Рафаэлем Муромским? Откуда он появился на вашем горизонте? Может быть, вас кто-то свел?

Седрик потер пальцами по лбу.

– Да, нас познакомили на каком-то торжестве с участием русских…

Гланька фыркнула в своем кресле.

– Наверняка это был очередной показ мод с кучей манекенщиц и морем водки! А то мы не знаем эти торжества!

Седрик исподлобья посмотрел на нее и виновато улыбнулся.

– Нет, это был не показ мод, а что-то вроде дней Москвы в Лондоне. Но девушки-модели там действительно были.

– Кто бы сомневался, – многозначительно произнесла Гланька. – А чего ты туда поперся, май дарлинг?

– Меня пригласили.

– Кто?

Ледников подумал, что если не вмешаться, то вопросы будет задавать не он, а Гланька.

И тут Седрик сказал:

– Алекс… Алекс Уолкотт. Мы с ним учились в Кембридже, а сейчас он работает в нашем посольстве в Москве. И насколько я понял, он имел какое-то отношение к организации этого мероприятия. Сказал, что мое присутствие очень желательно…

Как интересно, подумал Ледников, обаятельный Алекс совершенно случайно замешан и тут. Кстати, он один из немногих, кто знал о поездке его, Ледникова, в Лондон.

– И в какой-то момент он подвел ко мне очень молодого человека и представил. Это был Муромский. Алекс сказал, что Рафаэль располагает серьезными средствами и хотел бы вложить их в какой-нибудь интересный проект в Англии.

– Вы не поинтересовались, откуда он знает Муромского? Как давно?

– Нет, потому что у Алекса в силу его должности сейчас множество русских знакомых.

– А кто первый заговорил об RWG? Вы? Муромский? Или Алекс?

– Сейчас я попробую вспомнить… Да, пожалуй, именно Алекс. Он знал о моих проблемах с предприятием и сказал: «Кстати, попробуй потолковать с ним о RWG. На футбольный клуб, как у Абрамовича, у него денег пока не хватит, а вот RWG ему вполне по силам».

– Ледников, ты что, знаком с этим Алексом? – спросила Гланька.

– Познакомился перед отлетом. На приеме в вашем посольстве.

– Ты теперь и по посольствам ходишь?

– Бывает.

Ледников опять повернулся к Седрику:

– А что было потом?

– Через несколько дней мы встретились с Рафаэлем, и я подробно рассказал ему о RWG, о планах обновления. Было странно говорить об этом совсем молодому человеку с внешностью школьника старших классов… Но по тому, что он спрашивал, чем интересовался, я понял, что, во-первых, он уже владеет определенной информацией. А во-вторых, что RWG нужен ему для престижа.

Гланька не выдержала и вставила свое слово:

– Ну да, он все время повторял: «Класс! Мой партнер настоящий лорд, а завод строит яхты для королевских дворов и шейхов… Круто, блин!»

Потом Седрик рассказывал что-то еще, но Ледников не услышал практически ничего нового. Правда, скоро стало известно, что с наследством Рафы все не так просто. Деньги находятся в Испании, а мать, гражданка этой страны, вовсе не хочет делиться наследством с сыном, которого она не видела в последнее время годами…

– А какие у них отношения с матерью? – поинтересовался Ледников.

Седрик замялся.

– Он ее ненавидит и презирает, – тут же ответила за него Гланька. – Называет толстой жадной свиньей. Сыночек из него – тот еще!

– Честно говоря, когда он исчез, я ни на секунду не мог допустить мысли, что с ним что-то произошло, – поспешил сменить неприятную тему Седрик. – Я подумал, что он куда-то уехал, за границу…

– Или запил, – многозначительно добавила Гланька.

Седрик понуро опустил голову. Вот ведь злыдня, подумал Ледников, никогда не упустит момент, чтобы не ужалить – так, на всякий случай, превентивно, по-научному говоря. И, как мужчина, хоть и очень редко, но все же порой тоже наносящий безжалостные удары по собственной печени, поспешил на помощь Седрику.

– А статьи мистера Кросби стали для вас неожиданностью? Вам не показалось, что за ними кто-то стоит? Кто-то, кому не нравятся ваши намерения – жениться на русской, взять в компаньоны русского…

– Вы хотите сказать, что их кто-то заказал?

– Заказал и проплатил.

Седрик задумался.

– Среди моих родственников и близких есть, конечно, люди, которые… В общем, они предостерегали меня… Но пойти на то, о чем вы говорите, никто из них не мог. Нет и еще раз нет! – решительно заявил он.

И хотя Ледников вовсе не думал, что среди лондонских аристократов водятся только ангелы без крыльев, он решил сменить тему.

– Кстати, а этот Кросби, он вам знаком?

– Нет, конечно! Господи, я просто забыл о нем! – с изумлением произнес Седрик и уставился на Ледникова виноватыми глазами. – Какая ужасная смерть! Вы думаете…

– Исходя из своего опыта, – многозначительно сказал Ледников и невольно усмехнулся про себя собственной значительности, – я вижу три варианта развития событий. С ним действительно мог произойти несчастный случай. Пьяный человек решил сварить себе кофе и заснул. А кофе убежал и залил горелку. Вариант второй – самоубийство. Мы ничего не знаем о нем, а вдруг у него была неизлечимая болезнь? Или случилось какое-то несчастье. А вдруг его замучила совесть – ведь он писал о вас заведомую ложь. Ну и третий вариант – кто-то ему помог…

– Но кто? – с детской доверчивостью посмотрел на Ледникова ошеломленный Седрик.

– Если бы я знал… Но этим случаем занимается ваша полиция, и будем надеяться, что она быстро выяснит, что же случилось.

– Ледников, ты никак иронизируешь над доблестной английской полицией? – встряла Гланька. – Не веришь в ее возможности?

– Как можно!.. Просто такие дела очень трудно расследуются. Это я вам как бывший следователь говорю.

– Ладно, кончай парить нам мозги по поводу своих прошлых заслуг! – буркнула Гланька. – Мы уже оценили твой юмор.

Седрик изумленно посмотрел на них.

– Все-таки у вас, русских, особенное чувство юмора. Никогда не поймешь – шутите вы или говорите серьезно.

– Ничего, дорогой, – пообещала Гланька, – поживешь с нами побольше и сам научишься.

Тут в прихожей зазвонил телефон. Седрик пошел говорить, а Гланька с вызывающей улыбкой уставилась на Ледникова. Было ясно, что она ждет его слов.

– Симпатичный, – сказал Ледников. – Вроде хороший мужик. Поздравляю.

Гланька самодовольно усмехнулась. И тогда Ледников мстительно добавил:

– Повезло тебе.

Гланька изумленно подняла брови вверх. Мол, что такое?

– Я боялся, что ты подцепишь какого-нибудь богемного придурка или голубого, – невозмутимо объяснил Ледников.

Гланька не успела выдать свой текст, потому что вернулся Седрик. Он пожал плечами и сказал:

– Это Алекс. Говорит, что прилетел сегодня утром и нам надо обязательно встретиться. Прямо сейчас.

Как интересно, подумал Ледников, вот и наш милый Алекс объявился! Тот самый, которому он лично поведал о том, что отправляется в Лондон…

Гланька тоже задумалась.

– И как вы с ним договорились? – спросила она Седрика.

– Через час в клубе.

Гланька вопросительно посмотрела на Ледникова:

– Ты не мог бы к ним присоединиться?

– Мог, но… Не думаю, что это нужно. Он может сразу насторожиться.

– Погодите! – опешил Седрик. – В чем дело? Вы что, подозреваете, что Алекс как-то причастен к этой истории? Вы с ума сошли?

Ледников развел руками:

– Седрик, вы же сами сказали о его причастности – именно он познакомил вас с Рафаэлем.

– Да, но…

– Я его ни в чем не обвиняю и не подозреваю, но ситуация очень запутанная. У меня к вам просьба: если вам не трудно, ничего не говорите обо мне. Ведь вы вполне могли и ничего не знать о моем появлении, правда?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В названиях глав использованы английские идиомы (присущие только данному языку обороты речи) и фразеологизмы (устойчивые словосочетания) разных эпох.