Портнихи Освенцима. Правдивая история женщин, которые шили, чтобы выжить

Всякий человек, разглядывающий витрины дорогих магазинов на пражских бульварах, пробиваясь через толпы пешеходов и перебегая через дороги, нагруженные трамваями и машинами, оставался под впечатлением от искусно оформленных витрин современных больших магазинов. Новые стильные костюмы красовались на манекенах либо развешивались в «подвижных» позах. Каскады шелковых галстуков и узорчатых шарфов, стойки со всевозможными видами головных уборов – тюрбанов, косынок, дамских шляпок, беретов или «таблеток». Изобилие дамских сумок с идентичными кошельками в комплекте. Обуви столько, что не переносить за всю жизнь, кожа, рафия, шелк, хлопок, пробка.

Цены подписывали на симпатичных карточках крупными, привлекающими взгляд цифрами. Охотники за хорошей ценой начинали дышать чаще, как только им попадалась на глаза табличка «Распродажа». Шопинг был популярным и приятным времяпрепровождением и нередко включал в себя поход в кафе, возможность побаловать себя чем-то сладеньким, но чаще это была просто дань благоразумию: большинство людей в середине XX века владели небольшим количеством одежды, относились к ней бережно и вносили разнообразие в образ за счет аксессуаров.

Смекалистые покупатели ходили на Грабен, немецкую улицу в Праге, где находился «Морик Шиллер», ателье и магазин тканей с надписью «По назначению суда».

Отполированные таблички на самых эксклюзивных дорогих улицах представляли названия элитных салонов и модных домов, например Ханы Подольской, которая прославилась шитьем одежды для кинозвезд. Или Зденки Фухсовой и Хедвики Виковой, которые работали на Подольскую[25]. В модной индустрии женщины могли не только стоять наравне с мужчинами, иногда им удавалось даже их превзойти. Женщины участвовали во всех этапах создания одежды.

Процветающая пражская индустрия моды поддерживалась высококлассными статьями и фотографиями в журналах «Пражская мода», «Вкус», «Журнал дамской академии моды» и «Ева».

Особенно интересным и изысканным был журнал «Ева». Его целевую аудиторию составляли девушки и женщины, говорящие на чешском и словацком, такие как Марта Фукс. Помимо статей о моде и домашнем творчестве, журнал уделял много внимания достижениям женщин в искусстве, бизнесе и даже таких сферах, как авиация и моторный спорт[26]. Модели «Евы» были не только шикарно одеты, но еще они всегда казались полными энергии, что бы они ни презентовали – осенние меховые шляпки или же яркие пляжные костюмы из тафты. Журнал предлагал разумный феминистский эскапизм с налетом роскоши, которая казалась почти доступной, по крайней мере, в мирные годы.

Когда Марта надеялась поработать в Праге, в конце 1930-х годов, в моде были длинные гладкие линии, что отразилось в косых срезах для одежды из легких, струящихся тканей и рациональном крое для костюмов. Моделям с покатыми плечами пришли на смену варианты с большими, почти прямоугольными плечиками из конского волоса или ваты. Смелый новый стиль намекал на внутреннюю силу и способность к действию – качества, которые нужны были женщинам больше чем когда-либо по мере погружения Европы в конфликт.

«Я выиграла поездку в Париж, а попала в Освенцим», – Марта Фукс.

Одной из самых известных довоенных журналисток была Милена Есенская. Она всегда узнавала настоящий литературный талант. В числе прочих авторов она признавала и продвигала Франца Кафку. Также ей отлично давались политические тексты. Модные советы для читательниц основывались на ее собственном увлечении хорошей одеждой, знании мировых трендов и особой любви к французскому нижнему белью[27].

Франция бесспорно была сердцем модного мира Европы, несмотря на стиль Праги и талант чешских дизайнеров. Талант Марты вполне позволил бы ей работать в Париже, если бы в дело не вмешалось что-то сильнее моды.

Марта была безумно талантливой закройщицей, и в таких, как она, нуждался любой салон. Закройщик превращал бумажную выкройку в удобную одежду. Закройщик знал, как сложить или разложить ткань по ходу плетения, как соединить элементы выкройки. Он брал в руки портновские ножницы и длинными, плавными движениями раскраивал материю. Как только лезвия рассекали ткань, пути назад уже не было.

В Париж Марта так и не попала.

Самое близкое взаимодействие Марты с французской модой ограничилось чтением статей в чешских журналах, таких как «Новая парижская мода» и «Парижская элегантность».

Париж был высшей ступенью в мире моды. Хоть Прага не зря гордилась своими независимыми модными салонами, но не стихали восторженные разговоры о французском кутюрье Поле Пуаре, который организовал показ в чехословацкой столице в 1924 году. Парижские идеи распространялись через журналы и недели мод, через ярмарки одежды и даже через кино.

В межвоенные годы портные разных калибров со всего света поглядывали на Париж со смесью зависти и уважения. Они хватались за любую возможность съездить в Париж, чтобы изучить новые модели сезона и, при должных связях, заполучить место на одном из роскошных модных показов, где модели гордо прохаживались по залам с толстыми коврами и золочеными зеркалами, а потенциальные клиенты попивали дорогое шампанское, отмечая номера запавших в душу костюмов. На плечах возлежали соболи, на шеях блестели жемчуга, золото и бриллианты. В воздухе витал запах роз, камелий и духов «Шанель № 5».

За кулисами шоу протекали пропахшие потом трудовые будни манекенщиц, костюмеров, наладчиков, швей, хореографов и продавцов. В изготовлении предметов французской высокой моды участвовали тысячи рабочих, как правило, действующих инкогнито. Для изготовления коллекций от-кутюр требовались специалисты, готовые потратить семь лет на подробное изучение изготовлений только рукавов, юбок или карманов, или же отверстий для пуговиц. Были закройщицы, как Марта, рисовальщики орнаментов, отделочники и декораторы – те, кто специализировался на отделке из бус, вышивке и плетении кружев.

Волшебство одежды творилось трудом, а не взмахом волшебной палочки. И все же, несмотря на то что приходилось работать по многу часов и иметь дело с требовательными клиентами, это был свободный мир ателье, а не рабство в буквальном смысле слова, как в мастерской концлагеря.

Еще несколько лет Марта Фукс проработала в салоне в Братиславе. Из любви к делу и ради хороших денег.

«Не становитесь швеей. Да, это спасло мне жизнь, но там нечего делать – просто сидишь и шьешь», – Гуня Фолькман, урожд. Шторх[28].

А что же Германия? Неужели она позволит Парижу себя затмить?

Гуня Шторх, работавшая в Германии с конца 1920-х и на протяжении 1930-х годов, собственными глазами видела, как немецкая модная индустрия не только сопротивлялась французскому влиянию, но и встала на сторону дискриминационной и разрушительной политики.

Гуня еще была подростком, когда проделала долгий путь из Кежмарока в Чехословакии до Лейпцига в восточной Германии. Экспресс из Праги мчался среди упорядоченных пейзажей аккуратных городов и тщательно огороженных полей. После Татр этот пейзаж казался таким плоским…

Гуня моментально освоилась в Лейпциге. Ей нравилась атмосфера роскошных театров и оперетт, соблазны больших книжных магазинов, показы мод в процветающих бутиках. Она сбросила свои провинциальные наряды и наслаждалась ролью городской девчонки в компании юных друзей.

Дела Гуни процветали, и со временем она открыла собственный бизнес – салон в одной из комнат отцовской квартиры. Когда отец возвращался из небольшой синагоги неподалеку, он подавал клиенткам, ожидающим встречи, очень сладкий лимонный чай. Он всегда сначала сам пробовал чай. А клиентки знали, что при встрече с ним не надо здороваться за руку, потому что он был глубоко религиозным евреем[29].

Количество клиентов Гуни росло благодаря «сарафанному радио» – все рассказывали друзьям про ее невероятный талант. Она могла пролистать журналы – такие как «Vogue», «Мир элегантности», «Дама» – и создать собственные модели. Она рисовала на бумаге от руки, безо всяких инструкций. Когда ее сестра Дора приехала в Лейпциг, она помогала Гуне на последнем этапе работы, то есть с кромкой и сжатием. По задумке, Гуня должна была обучить Дору своему делу, но так и не нашла для этого времени. Дора наслаждалась прекрасной одеждой и восхищалась талантами Гуни – она могла одеть любого, независимо от фигуры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Nazi Chic, Irene Guenther.

2

Ольга Кованова, урожд. Ковачкова (Ковач), напечатанные воспоминания, адресованные доктору Лор Шелли. Архив Лор Шелли, Тауберская библиотека Холокоста.

3

Интервью автора с Брахой Когут, ноябрь 2019 года.

4

Интервью Ирены Канка. Фонд Шоа, перевод выполнен сыном Ирены, Павлом Канкой. Музей еврейской культуры (часть Словацкого национального музея) теперь находится по адресу Еврейская улица, дом 17, напротив старого дома Ирены. Там располагается постоянная выставка иудаики, цель которой – сохранить память о еврейском квартале, некогда полном жизни.

5

Кете Кон, урожд. Рейхенберг, родилась 18 июля 1917 года; Фрида родилась 18 мая 1913 года и вышла замуж за Золтана Федервайса; Эдит родилась 24 мая 1924 года.

6

Мать Рене звали Эстер, отца – Симха. Она была старшим ребенком, после нее родились брат Шмуэль и сестры Гита и Иегудит. Иудейским именем Рене было Шошана.

7

При рождении Браха получила имя Берта, которое со временем смягчилось в «Браху», или Брошку, или Чепу на идиш. Это несмотря на то что ее бабушка по материнской линии, погруженная в венгерскую культуру, хотела, чтобы девочке дали венгерское имя Хайналь, что означает «рассвет». Однако дедушка по отцовской линии выбрал имя Берта, потому что в районе Чепы жила богатая еврейская семья по фамилии Фаркаш, что означает «волк», а у отца семейства Фаркашей была дочь Берта. Поэтому дедушка Беркович объявил: «Раз это имя хорошо для них, оно и моей внучке подойдет». Иудейское имя Брахи – Хайя Браха, то есть «жизненное благословение» (из неопубликованной беседы).

8

Хлеб готовили дома, овощи выращивали рядом на улице. Осенью люди босиком танцевали в бочках капусты, выжимая таким образом сок и готовя овощи к маринованию. Другие витамины зимой получали из фруктового варенья и моркови, хранившейся в соломе – дети пробирались в погреб, чтобы тайком ее погрызть. Каждая семья самостоятельно себя обеспечивала. Жизнь была нелегкой.

9

Дедушка Брахи, Игнац, вернулся с Великой войны с расшатанной психикой – он часто приходил в ярость и пытался найти утешение в алкоголе. А вот бабушка Брахи, Ривка, воспитавшая в одиночку во время войны пятерых детей, была женщиной мягкой и терпеливой. Но они оба были людьми честными и трудолюбивыми, и эти качества унаследовал Саломон, отец Брахи.

10

Иудейским именем Катьки было Това Ципора, то есть «хорошая птица». Това на идише – Гитль, поэтому семья ласково звала ее Гиту. Она родилась в 1925 году.

11

Death Dealer: The Memoirs of the SS Kommandant of Auschwitz, Rudolf Höss.

12

Доктор Виллибальд Хенчель основал общество артаманов в 1923 году, взяв за основу идею обновления немецкой расы с помощью переселения молодых людей, разочаровавшихся в городской жизни, в сельскую местность. В годы третьего рейха артаманы стали частью нацистской партии.

13

Hanns and Rudolph, Thomas Harding.

14

Женские фамилии в словацком часто заканчиваются суффиксом «-а» или «-ова», то есть Фукс – это Фуксова (Фухсова). Однако в английском принято опускать суффиксы в фамилиях, что я и сделала в этой книге с главными действующими лицами, в том числе с Мартой Фукс.

15

Марта обожала читать и слушать музыку, она брала уроки пианино у друга семьи Эугена Сухоня, родом из Пезинока; его впечатляющая опера 1940-х годов «Водоворот» (словацк. Krútňava) утвердила его в звании величайшего словацкого композитора.

16

Das Erbe des Kommandanten, Rainer Höss. Кесарево сечение выполнил доктор Карл Клауберг. Клауберг присоединился к Хёссу в Освенциме, он работал в печально известном блоке № 10, где на женщинах проводились садистские «медицинские» эксперименты, в том числе насильственная стерилизация. Блок № 10 находился в главном лагере Освенцима, рядом с блоком № 11, куда заключенных отправляли на казнь. Медсестра Мария Штормбергер дала показания на послевоенном суде Клауберга. Она присутствовала на последних родах Хедвиги 20 сентября 1943 года – тогда родилась маленькая Аннегрет. Как станет известно, сестра Мария была активна в подпольной деятельности Освенцима и имела связи с Мартой Фукс.

17

Алия – репатриация евреев в Государство Израиль (прим. ред.)

18

Фотограф и оператор Роман Вишняк сделал несколько прекрасных фотографий евреев в Центральной и Восточной Европе перед депортациями, среди прочих есть черное-белая фотография молодых евреек в Кежмароке. У одной девушки длинные косы, как у Брахи, у остальных взъерошенные короткие волосы. На девушках – разные пальто, ботинки с ремешком и чулки «гармошкой». Лица у всех светлые; имена и судьбы девушек неизвестны.

19

Гуня родилась в Плавнице, польской горной деревушке. Вскоре после ее рождения родители переехали в Кежмарок.

20

Konzentrationslager Auschwitz Frauen-Abteilung, USHMM. Родители Гуни записаны как Германн Шторх и Фанни Бирнбаум (их другие имена – Цви Кригер Шторх и Ципора Бирнбаум Лаундау). На регистрационной карточке ее фамилией значится Винклер – свидетельство брака по расчету, в который она вступила, чтобы избежать проблем с визой и уехать работать в Лейпциг. Настоящей фамилией ее мужа была Фолькман. На карточке указано, что по прибытии в Освенцим у Гуни не было никаких инфекционных заболеваний или физической слабости. Однако вскоре это изменилось.

21

Здесь никаких евреев (нем.)

22

Хелен (Хелька) Гроссман, урожд. Броди, цитируется в Secretaries of Death, Lore Shelley. Хельке было 15 с половиной лет, когда обучение в школе пришлось прервать. Какое-то время ее прятали в городе Бардеёве. Нееврей сдал ее в 1942 году. Ее депортировали в Освенцим, где назначили на работу в картотеке административного блока СС; спала она с Гуней и остальными портнихами.

23

Интервью Ирены Канка, архив Фонда Шоа.

24

Until the Final Hour, Traudl Junge.

25

Платье Подольской получило первый приз на Международной выставке ремесел 1938 года в Берлине. Это был первый и последний чешский модный показ в Германии – вскоре страна была раздроблена.

26

Первый номер «Евы» был опубликован в декабре 1938 года. Несмотря на блеклость в годы Великой депрессии, журнал просуществовал до 1943 года. Самые стойкие модные журналы выдержали нехватку бумаги в военное время, продолжая привносить в жизни их читательниц эскапизм и советы по экономному пошиву платьев.

27

Гестапо арестовало Есенскую за сотрудничество с сопротивлением, борющимся с немецкой оккупацией Чехословакии. Она умерла в концлагере Равенсбрюке от почечной недостаточности 17 мая 1944 года, в полосатой тюремной одежде вместо привычных изысканных костюмов.

28

Из беседы с Гилой Корнфельд-Якобс, племянницей Гермины Фолькман-Хехт, урожд. Шторх. Гуня находилась на том этапе жизни, когда по большему счету утратила веру во все, и текстильный бизнес не был исключением.

29

Memory Book, Gila Kornfeld-Jacobs.