«Клиповое» мышление

Следишь взглядом за ней, своей ещё и сверстницей, хоть так и не скажешь – по и о тебе, какое-то время и только, когда она, оправив белый халат, накинутый поверх её же жёлтой майки в толстую серую полоску, и светло-голубые дырявые шорты, садится, чуть скрипя и шурша белыми бахилами, надетыми на бежевые балетки, подставив белый же деревянный стул слева от тебя, наклоняешь немного голову к левому плечу и говоришь:

– Привет…

– Привет, родная! – Отвечает она и берёт обеими руками твою левую руку. Ты не чувствуешь это – видишь… Но хоть и реагируешь уже – куда лучше: легче и мягче. Она ведь – старается! – Ты?..

– Сойдёт!

Хм!.. Вы всегда понимали другу друга – без лишних слов: не договаривая! Да… Между вами же, как и между нами же с тобой, будто и возникла «некая связь»… Да у вас же даже мысли – похожи: хоть вы – и не «родственники»! Как и мы же с тобой, «опять» же! И снова… Разве – «родственные души»! И… Твоя улыбка – меняется! И, «повернувшись», опускается уголками губ – вниз. О нет!.. Я знаю – её. Не пытаешься же ты и… «снова»?..

– Ана…

Говорю же – без лишних слов и… дополнений! Анастасия. Настя и… Ана! Да… Просто и… как нельзя лаконично. Свободно и… легко! И кто уже вспомнит, что это было ещё и «ответвлением» от Анастейши из «Пятидесяти оттенков серого», правда? А кто и «знает»?.. «Зна-ют»! Только те, перед кем ты – не окрашиваешься в «Пятьдесят оттенков красного»… после такого объяснения! Причём: как лицом, так и… всем телом! Я. Ты. Да и… Она! Наш прекрасный тандемчик и… тройничок. Всем – по «Данону» и с… каноном!

– Нет! – Качает головой – и её глаза тут же покрываются тонкой корочкой льда.

– Пожалуйста… – Шепчешь ты: на надрыве и срыве! Пока и в уголках уже и твоих глаз – собирается солёная и мутная влага.

– Ты обещала – больше не поднимать эту тему! – И отстраняется, облокачиваясь на спинку стула.

– Но и ты обещала – не давать так быстро и окончательно отрицательный ответ! – Подмечаешь следом ты, стоя упорно на «своём». – Ты предпочтёшь – мучения?

– Ты просила – честно… И давай уже закончим – на этом! – Скрещивает руки под грудью, словно ставя уже и «крест», как и точку, на всём этом. – Я не дам тебе – умереть.

– Я и так – умру! – И если бы могла – ты бы ещё и руками всплеснула! Но а… так… лишь сбрасываешь ресницами всё же подступившую и проступившую влагу и показываешь: как за влажной и мутной пелёной твоих тёмных глаз – загорается уже и прямо-таки «злой» огонёк. – Почему ты не хочешь – помочь мне?.. «Облегчить» – это!

– Да потому что я!.. – Начинает, но и тут же обрывает себя! Поправляет очки, спуская их по носу, и сжимает правой рукой переносицу – подбирая правильные и главное «цензурные», тактичные слова: для иного ответа. – Ты должна прожить – тебе же положенное и данное! Эвтаназия – не вариант… Не «выход» и… Точка! – И опять же – следует эта «перестрелка взглядами»!

Но и после которой – и ты уже, кажется, успокоившись, снова погружаешься в себя. Обиделась! Сколько раз мы это проходили, а ты всё ждёшь: иного результата – от одного и того же действия! Определись уже: ты умираешь или сходишь с ума? Звучит ужасно, но… Да! Она – не даст тебе умереть. Только – естественно! По итогу и исходу.

– Ты говорила об этом – с мамой? – После минутного молчания – она вновь всё же берёт слово первой, хоть и с грузным выдохом. В ответ – лишь кивок. – Что она сказала?

– Запретила! Чёрт!.. – И сжимаешь губы, плотно прижимая ещё и веки друг к другу. Тебе – не больно… и уже… физически. Тебе больно – морально! Но и уж лучше – так, чем: и им же будет больно – «физически»! – Я просто… Просто – не понимаю! Я же вижу, что ей больно – смотреть на меня… Что и вам же всем – «больно»! И хочу лишь… Хочу лишь только… Если уж и не облегчить себе, куда уж и… легче, то и вам – «жизнь»!

– Это – не «облегчение»… Это – самоубийство! – И её гробовой шёпот вмиг срывается на крик и даже «визг». – Кто вообще внушил тебе эти суицидальные мысли?!

– Никто!.. – Отмахиваешься ты. Но и после же – всё же открываешь и сразу же закатываешь глаза. Да! «Она знает», что это – не так. Как и то, что ты не «врёшь», нет, ты – «не договариваешь»: умалчиваешь и замалчиваешь! И, опустив руки из больше и «защитно-запрещающего», нежели «закрыто-отвергающего» жеста, нагибается к тебе чуть вперёд – и упирает локти в свои же голые колени, цедя тебя внимательным и строгим взглядом. – Я слышала, как об этом – говорили медсёстры и… -братья.

– Сороки!.. – Рычит она, теперь уже и отведя свой яростный и прищуренный взгляд в сторону: чтобы не попасть им и в тебя! Ну а после – возвращает его на тебя и к тебе же, уже и с твёрдостью и «холодом», продолжая. – Не смей даже думать об этом!

– Звучит как… «приказ»! – После секундной паузы – улыбаешься ты.

– Так и должно быть! – Недоверчиво щурится, но и всё же отвечает тебе улыбкой. Пока и ты же – закашливаешься. И как-то даже – утробно хрипишь. Это «ещё» и не «пока», а «уже» и то «единственное» – на что способны твои легкие!

Ана же – почти и тут же подвигается к тебе и, приставив стеклянный гранёный стакан с водой, что и недавно же как раз «обновила» медсестра – с ночи, к твоему лицу, чуть наклоняет его ко рту. После чего уже и ты сама – делаешь пару глотков, немного отстраняешься и… снова сползаешь по подушке. Пока и подруга же тем временем ставит стакан на место, на белую же деревянную тумбу, и, достав из своей же всё жёлто-голубой, будто бы ещё и «вязанной», с вышивкой анютиных глазок «в цвет» и поверх сумки – излюбленный, ведь и прямо-таки «зачитанный» до дыр и потрёпанный «временем» томик Пауло Коэльо, открывает его на нужной опять же и ей же всё странице! А я же – еле заметно усмехаюсь, следя за твоим скепсисом и закатанными глазами. Внутренне – ты уже несколько раз выругалась! Но и всё равно же – вникаешь в чтение! Философия – не входит в список твоих интересов, как и приоритетов по жизни… Но и я-то точно знаю, что ты – ещё та окрылённая и… многогранная натура. И ты бы воспротивилась сейчас, безусловно! И привела бы кучу доводов… даже и не заметив этого. Как и того: насколько правильно и обоснованно – они бы были построены. Да и вы же даже спорите иногда – на какие-то темы! Но и ты же всё, как упёртая, стоишь на «своём» – принимая всё это: за пустую трату времени. Бык с Алиэкспресса! То есть… По китайскому календарю!

Читая вслух, Ана еле заметно улыбается и сжимает твою левую ладонь в своей же правой, пока и левой же, в свою очередь, придерживает книгу, удерживая её большим пальцем раскрытые страницы, уперев его подушечку изнутри и в корешок же книги, имеющей и так, и без того – свою белую картонную закладку меж страниц: в виде и какой-то уже её замыто-засаленной бирки от одежды! Но ты снова – не чувствуешь. И не почувствуешь этого. И она это так же – понимает! А ты и всё равно же – благодарна. И тепло улыбаешься в ответ. Ведь и знаешь – зачем она это делает: не чтобы не отсвечивала ты – а она. И без слов – киваешь, будто ещё и между строк, соглашаясь и с ней, и тут же с собой: со своей же реакцией – на этот самый её простой, да и самый же «простецкий» жест. Ведь и если счастлива она – счастлива и ты! Так просто и… Одновременно – так сложно! Затем – закрываешь глаза и улыбаешься шире. Пока и в палату же почти следом – заходят и твои же родственники: мама Татьяна и бабушка Вера! Всё те же твои, хоть уже и «воображаемые», чёрточки и насечки – на двери… Показатели того – кем и какой ты станешь: сначала – через тридцать лет, а после – и через пятьдесят. А может, и не станешь! И не потому, что… В общем! Оставив – свой цвет волос: но и отрезав их – чуть короче! Придерживаясь понимания – о неправильной еде и таком же питании, что: «В жизни нужно попробовать – всё и в таких же количествах-качествах!». Отдавая предпочтение – спортивному стилю: единственному – в который сможешь влезть. Никакого негатива. Как факт! Самая большая – белая футболка. Такие же – тёмно-синие джинсы. И, «в тон», серые же кроссовки. Как у мамы! Ну или отрежешь волосы – совсем коротко и… обесцветишь! Ограничивая себя – во всём и… ссыхаясь на глазах. Придерживаясь – классических цветных пиджаков. И юбок – ниже колена. Как и туфель – на невысоком каблуке. Как у бабушки! Они – на цыпочках, и с «гостинцами» же наперевес, крадутся через всю палату: всё так же шурша и скрипя – белыми халатами, застёгнутыми уже и на все же пуговицы; и с белыми же бахилами на ногах. С перебором! Но… «Но»! «Золотая середина» – не ваше! И ты вдруг – как-то тяжело вздыхаешь и так же нервно вздрагиваешь. Что ж… И я же делаю – то же самое! Но и вряд ли в этот же самый момент – мы думаем об одном и том же. Ведь… И ты, скорее всего, в очередной же раз – сдерживаешь тот или иной болезненный позыв-порыв в себе. А я… Отмечаю превратности судьбы! В виде и этих же самых всё двух женщин – как твоего, «не за горами-лесами», будущего. Но и вот только почему-то одновременно – прошлого и настоящего! Ты же будто – и идёшь за ними; и будто – от одной к другой. Сейчас ты – между и… та самая же «золотая середина»… почему бы и не «открыть» в себе исключение «под конец»: «Как не умереть от анарексии. И тут же – не затеряться в тучности тела же!».

Ну а когда уже и я, наконец, отстраняюсь и отхожу от своих же собственных мыслей – ты дышишь всё тяжелее; и кашляешь – чаще. Так ещё и тебя же всю – трясёт, прямо-таки со- и «вытрясая»: как внешне и снаружи, так и внутре-изнутри!

В ту же секунду – я подлетаю и сжимаю обеими руками твою правую ладонь. Тебя снова – колотит! Но… Почему – сейчас? Сейчас же – «день»! Ты же – не… Нет!.. Слышу – сокращение твоего сердца: оно бьётся – всё медленнее и медленнее. Спокойнее и… тише. «Покойнее» и… размереннее! Почти и – неслышно… Затухая! Удар – в минуту. Удар – в две… Удар – в пять минут! Циферблат белых настенных часов с чёрными цифрами – убивает: чёрные стрелки будто бы и специально – движутся медленно! Но и, на самом-то деле, это ты – дышишь всё медленней и медленней! Затем – по твоей левой щеке скатывается одинокая слеза. После – и по правой… И вот – они текут равно и потоком! Ты распахиваешь глаза – и, осмотрев палату, находишь встревоженные глаза всех видимых собравшихся здесь и сейчас около тебя; и не только:

– Простите! Я… Я люблю вас и… Прощайте! – Твои чёрные зрачки останавливаются – в положении: «вперёд». Смотря на всех и… не видя же «никого»! Пока и на тумбе же тем временем – пищит кардиомонитор: сообщая об остановке сердца!

Падаю на колени – и прижимаюсь лбом к твоей ладони… Нет! В то же время как и рядом с Аной – падает книга. А чуть в отдалении – белые прозрачные пакеты: с апельсинами, соками и… чем-то сладким. Что ты – «так» ненавидишь! И никогда не признаешь, в чём и себе же для начала – не признаешься, уже и… в принципе, что любишь – до одури! Боже!.. За что? Почему – сейчас?!.. Сижу на полу и… Никак не могу поверить – в это! Крики боли и отчаяния – разносятся по палате… И я бы тоже – заплакала. И «закричала»… Но меня же всё равно больше – никто не услышит… И «меньше». Да и не «увидит»! И… Это – так странно, да? «Стра-ш-но»! Я же – здесь; а ты – там… Хоть мы – и одно целое!.. Ещё пару дней назад – я была: лишь еле видимой… проекцией. А теперь – уже почти и сформировавшая фигура. Да… Приз-рак! Я лишь – часть и… копия. Лишь… Душа! И как же несуразно: видеть мне и т… себя – уже и прямо же со стороны. Не слышать – сердцебиения… Не дышать! Так же было – лишь когда-то давно. «Неправда» и… Во сне! И как же так произошло, что он же вдруг и стал же так же – «явью»?..

Над моей головой – «разверзается» белый потолок. И помещение тут же – окутывает яркий белый свет! «Ярче», чем и сами же люстры – в нём! Мои ноги – отрываются от пола… А я – всё смотрю на себя. «На них» и… По щекам – катятся слёзы! А из горла… Из горла – раздаётся душераздирающий крик! Что ж… Теперь и, правда, можно! Их же – никто больше не увидит. И не «услышит»… Не спросит – и о проблеме! Теперь я – «Никто». И звать меня – «Никак»!.. Прощайте, дорогие! Спасибо вам – за всё!

В моих ушах всё так же раздаётся – крик родных. И плачь – подруги… Она зовёт – тебя и… «меня». «Нас»! А «мы»… Мы – ничего не можем больше сделать… Я – ничего не могу больше «с этим» сделать! Для тебя и… «Себя». Для «нас»! И, наверное, впервые, я уже точно «никогда» – не отвечу ей!..

Всё так быстро – закончилось и… оборвалось. Была семья – и нет её! «Теперь» – нет! И я – одна… И «ты». И «я»… И «мы»! Теперь – надолго… Если и не «навсегда»! Да…

Прощай – и ты!.. Даже и не знаю – как и обратиться-то уже к тебе. «Тело»? Слишком грубо. «Подруга»? Хм!.. Возможно… Но и всё же равно – как-то не так и… не то! «Сестра»? О… Да! Всё-таки – «сестра». Не по крови – так же. Всё же… Но! Но… Вот мы с тобой – и разошлись! У меня – два пути. А у тебя – только один и… Пусть и не заоблачный. Скорее и именно же – «подземный»… «Но»! Я буду – навещать тебя: как и прежде. Как и «всегда»… И… На-всегда! Обещаю! Честно-пречестно! Да и… Как там ещё говорят: «Земля – пухом»? Если и не облаком – то и не пеплом. Люблю!.. Спи – спокойно!

Давай не прощаться?

«…А если ангел-хранитель – не тот, кто от рождения с тобой?.. И не тот, кто до смерти – так же! Не тот и, кто ведёт тебя – весь твой же путь: от и до… А тот, кто появляется лишь в определённый момент времени – и от него уже идёт дальше с тобой!.. В тот самый, где не только руки опускаются и ноги подгибаются, а и голова готова слететь с плеч – самопроизвольно! Без секиры и топора… Сама и по себе!.. От усталости или обречённости. Горя или боли… Скорби или сожаления!.. Если он тот, кто действительно и в действительности же – всегда с тобой?.. Но и не наблюдает, не сходит откуда-то «сверху» или вдруг поднимается так же и «снизу»; а где-то рядом!.. Такой же, как и ты! Или… Он же – «как» и ты!.. И это же – может быть правдой и верно, если ещё и учесть, что: и все же «не святые» – были когда-то «святыми». И что бог – в каждом из… «Внутри»! Так же и ангел-хранитель – может быть рядом. Может быть – в тебе!.. Может быть и даже – самим тобой… А может и «тобой» же – для кого-то другого! «Чужого»… И как же здорово, что в этом – и есть они!.. Те самые – равновесие и баланс. «Гармония» и… «Взаимность»! Когда и то, что отдаёшь, возвращается к и тебе – и в том же самом размере… И тот, кем ты был для кого-то, возвращается тебе – им же и в нём!.. Спасибо, что со мной и… Давай не прощаться!».

Как чувствует себя – всеми брошенный и покинутый человек? Хм!.. Наверное, «как» я! И дело-тело же – и вовсе не в депрессии… Не в дождливой и погоде!.. С огромным серым пластом над головой, который изредка, но и разрывается раскатами грома; а после – и яркими бело-жёлтыми полосами света. Ведь и, во-первых, я – не в депрессии! А во-вторых, это – чушь из тупых и сопливых романов!.. Никакого дождя – нет… И не было!.. А да и даже – если бы и был… Да и какая вообще разница, правда? Важно же лишь то, что на душе – дерьмово. Вот и… Всё! Вроде бы… Но нет! И слева от меня – проносится красная глянцевая машина, весело гудя и разрывая своей музыкой мои барабанные перепонки, нещадно ещё и до этого, в отдалении уже, давившие на мозг! Следом – ещё одна, почти такая же, но уже и «белая»… И ещё одна – чёрная! Так ещё и «матовая»… Целый цветной караван из пяти, а то и «пяти-десяти» машин, «Ока» и «Матиз» – особенно прекрасны, пролетает мимо меня: с кучей таких же, а порой ещё и в «цвет», ярких шаров и блестящих атласных лент, с весёлыми криками и визгами – из открытых окон, повисшими затем ещё и на какое-то время в воздухе; высушенном и так, и без того – раскалённым солнцем. Свадьба! Счастье, радость и… Любовь? «Выпивка». «Не затыкающиеся – дети». «Смеющиеся до хрипоты – взрослые и…». Рождение потаённых мыслей – о само- или просто убийстве? Пела и плясала! Ура-ура… Дура-ки! Ха!.. И только я же могу рассуждать о таком событии – и с такими удручающими мыслями! Да и какая разница?! Действительно! Никто ведь и не услышит… И даже – если я мысленно всё же расчленю кого-нибудь! Меня – не привлекут к ответственности. Какой-либо! Не на деле же и… теле! В этом – и вся прелесть же невербального общения: аудиенция с самим собой! Почему бы и не поговорить – с хорошим человеком? Просто – так получилось! Так вышло, что и… больше-то – и не с кем! И «меньше» – тоже. А это – к добру! Да…

И снова мы упираемся в стенку, от которой я и начала танцевать, повествуя о покинутом и брошенном человеке… И нет, у меня никто не умер! И не «умирает»… И «умирать» же, тем более, не собирается! Жаль? Ну и «пока» – во всяком случае! Хоть и… Да… Жаль! Глядишь – и легче бы жить стало. Не сразу, правда… Но и… Впоследствии! По крайней мере – со смыслом… таких вот мыслей! Да и время – лечит и… В таком духе! Меньше народу – больше кислороду? Тишина!.. Что ж, но и по меньшей же мере – я не вышагивала бы сейчас под нещадно же палящим солнцем… просто так… во всём же чёрном: начиная – свободным топом, аля «порезанная-и-отрезанная-благо-и-не-обрезанная», опять-таки – чёрный юмор, длиной – до живота, «футболка», продолжая – зауженными джинсами и заканчивая – спортивной кофтой с капюшоном, прячущим меня же, хотя бы и «лицом», от солнечных лучей; притягивая их – ко всему остальному! Но и не выжигая вновь и до рыжего – мои тёмно-каштановые короткие волосы; длиной – до плеч. И не стаптывала бы ещё больше – заношенные до дыр кеды. Будущий тренд! Вместе – с «изъеденными молью» вещами. А там – и прямиком из мусорок! Чего и нет? Ещё и «вторым рукам» отдавать!.. Бери «третьим» – и подержи мой бочонок с пивом! А сидела бы дома, «убиваясь» музыкой или фильмом… «Сериалом»! Мило! Да. До одури!

Но и всё-таки же подняв свои тёмно-карие глаза от запылённой обуви и такого же серого асфальта на белую кирпичную пятиэтажку – я чуть прищурилась и свела веки с чёрными длинными ресницами друг к другу; сдвинув параллельно – и такие же широкие брови на высоком и смуглом лбу к переносице. Пока и мой же небольшой острый нос – дёрнулся, как и уголки светло-бежевых губ, в какой-то и своей, своеобразной же: «радостной неприязни». Дичайший микс! И «самое странное сочетания» – из всего возможного и «не» несочетаемого. Прям – как и в доброй грусти… Или «злой радости»! В то же время как и округлый же подбородок – подлетел под нижнюю губу, пряча тупые скулы: под покрасневшими от жара и жары же щеками! И, грузно вздохнув, направилась к его подъезду. Благо же и чёрной железной двери, обитой тёмно-коричневыми досками, уже не было – и проникнуть внутрь не составило никакой сложности. Как и «труда»! Хоть это и странно! Пару дней назад – она точно была. А вот теперь же… Теперь – даже чёрных металлических петель нет! Дверь – будто выдрали или выбили… Жуть! Всё-таки СМИ врут – про застой в науке: «ребята» мыслят – шире!.. И вместо того, чтобы изобрести, наконец, лекарство от рака – штампуют Халков. Но а иначе – никак нельзя объяснить всю эту х… рень! Да и… Просто же – трудно представить, мне, как и совершеннолетнему человеку, такого же или чуть старше… человека, может, и не в здравом уме и при твёрдо-трезвой же памяти, но и… который смог бы выбить эти железные створки! Прямо и – блокбастер на минималках и в экранизации: «Основано на реальных событиях! Ищите и смотрите – на всех… домах вашей страны и… «улицы»!».

Преодолев пролёты серых бетонных лестниц бело-серого же подъезда, перескакивая через одну, а где и «две» ступеньки, я коснулась тёмно-коричневой железной ручки чёрной же железной входной двери, обтянутой тёмно-бордовой тканью, глубоко вдохнула, не менее же глубоко и выдохнула, и вот – он: долгожданный скрип; а следом – и мощный порыв ветра. Кто-то здесь прямо-таки и мечтает – простудиться! И, прошмыгнув внутрь тёмной квартиры, тихонько прикрыла дверь, поздоровавшись мимоходом и с её же жильцами. Ответом – стала тишина! Что ж, значит я – по адресу: и отведённое мне время на «одиночество и тишину в молчании» – начало свой отсчёт!

Бросив не понадобившуюся связку металлических ключей на таком же кольце на светло-коричневую же деревянную тумбу-обувницу с кучей непонятных «тёмных» предметов, вроде и горелых спичек и чёрных же коробков от них с сожжёнными кусками белых листов бумаги, я поморщилась. Добро пожаловать – в наркопритон!.. Надеюсь, не наткнусь и на шприцы – с какой-нибудь гадостью. Хотелось бы уйти отсюда – чистой: если и не во внешнем плане, то хотя бы и во «внутреннем»!.. Ведь и даже, если я и не хочу и «не собираюсь» рожать – нужно хотя бы постараться и воплотить свою мечту в жизнь: прожить – до сорока лет… без всякой такой «штуки», вроде ВИЧ, а и тем более «СПИД»! И, не размениваясь на такую вещь, как снятие верхней одежды и обуви, я сразу же направилась в комнату… Ноги – ещё помнили путь! По светло-бежевым закоулкам – от самой прихожей, по коричневому же линолеуму и под белым же плиточным потолком! Как же давно – я здесь не была! Хотя и вот же – совсем недавно… Но и будто бы – уже вновь и сто лет же прошло: а всё – так же, как я помню! За исключением – потрёпанной бежево-коричневой деревянной мебели, содранных обоев, облетевше-осыпавшейся белой побелки со штукатуркой и разбитых окон в белых раскрошенных деревянных рамах! Понятно – «почему»: сквозняк! Что ж… Но и бросая квартиру на попечение риелторов, нужно понимать, что за время отсутствия хозяев – она может превратиться в… вот такую вот… халупу! Или ещё – «притон»: для каких-нибудь бомжей, алкоголиков и… прочей такой и «не» шушеры. И нет!.. Я не против – этого! Пусть – живут и… «убиваются»: себе же и на не-здоровье. Это – «их» выбор! Где и каждый живёт и «умирает» – как хочет… И расплачивается же за это всё затем – сам!.. Более того – мне и по большей-то части: по барабану и до лампочки! Просто… Ужасно видеть, хоть и старое и уже отжившее, но и всё ещё родное, «своё» жильё – в таком виде!.. Эх! И были б только лишние деньги – сделала бы музей! «Музей воспоминаний»… Звучит – красиво! А на вкус – ещё лучше: «соль» и «металл» – м-мм… Но-сталь-жи! Кхм!.. Девятнадцать лет быть и прожить здесь – это вам не просто так!.. Эти стены – видели и слышали столько, что и перечислять замаешься. А если и верить ещё рассказам мамы, что они и сами же переехали сюда – задолго и до «планов же на меня»… То и – «больше»! Ну и пусть!.. Зато и мои, уже пересечённые, «совершеннолетние» – прошли все здесь. И я… Ни о чём не жалею! Ведь и… Более-менее радостные и счастливые – девятнадцать лет… моей жизни!

Боже!.. Дьявол! Да!.. Только в такие моменты – понимаешь: насколько – быстротечно время! Вроде бы… и только же вчера… сидела – в том самом, правом и дальнем, светло-зелёном углу, за большим чёрным монитором компьютера, с таким же системником, расположенным под светло-коричневым же деревянным компьютерным столом, стоящим, в свою очередь, на темно-зелёном же ковре с мелким ворсом; с белой мышкой, такими же колонками и, на встроено-выдвижной же полке, с белой же клавиатурой, «зарабатывая себе геморрой», как говорила мама, и «портила зрение своей ерундой», как вторила и ей же всё бабушка, точнее: «писаниной и Филькиной грамотой»! Где и, чуть правее же от них, стоял тёмно-серый большой телевизор – на светло-коричневой деревянной тумбе с зеркальными дверьми! А уже и рядом с ними, как и в ближнем же уже правом углу от меня сейчас, стояло – моё бежево-коричневое же деревянное раскладное кресло: на котором я сидела – за рефератами и курсовыми! Тут же почти – был и чуланчик, прикрытый тёмно-зелёной же шторой. Любимое место – для посиделок в темноте и одиночестве… Молчании! Покое и… И конюшня – для пони! Точно! Детский сад… Штаны на… Вожжах! Чуть левее же и напротив – был уже и мамин бежево-коричневый деревянный раскладной диван! А слева уже и от него – располагался светло-коричневый деревянный шкаф-купе: с тремя раздвижными дверьми; и с зеркалом же в полный рост – посерёдке! Ну а теперь же и здесь – ничего из этого нет! И… Остался, конечно, чулан со шторой. И кресло с… диваном. Но и это уже – не то! Не то ощущение – наполненности и уюта. Просто – разбросанные предметы интерьера! Не больше! И да… Хоть и пусть ещё – не «меньше». И всё же! Да и ветер, что отдаётся эхом – в пустых, одиноких и… молчаливых до ужаса: трёх полноценных «спальных» комнатах!