Наследник для Шаха

Он странный. Никак не вписывается в привычную картину мира. Наконец, черные глаза останавливаются на моей груди.

Подавляю желание поднять руки и прикрыться, вцепляюсь в несчастный шланг от пылесоса со всей силы. А я и совсем забыла, что продолжаю его сжимать.

Опять поправляю чертов подол и проклинаю, что решилась на такую глупость. Все сегодня идет наперекосяк и в корне неправильно. У меня нервы натягиваются, и я почему-то не нахожу в себе сил извиниться и быстро собраться, уйти отсюда, бежать домой в свою скромную съемную коморку и закрыться на все замки.

Я, безусловно, уйду, но хочу это сделать по-быстрому, когда Шахов уйдет в другую комнату, или хотя бы не будет смотреть в мою сторону. Я с ужасом думаю, что придется нагибаться и подбирать валяющиеся на полу тряпки, а это в моем наряде будет смотреться просто ужасно распутно.

Щеки начинают алеть от смущения. Сегодня самый ужасный, самый провальный день в моей жизни. И я бы не задумалась бы обо всем этом, если бы не опоздала и успела закончить все, убравший из лоунджа до прихода Шаха…

Но уж… чего тут сожалеть. Случилось как случилось. Будет наглядным уроком – чужое брать нельзя, даже если предлагают по доброте.

Мужчина продолжает прожигать меня взглядом, чуть наклоняет голову вперед и прядка смоляных волос падает на высокий смуглый лоб.

Окидывает взглядом мои ноги, смотрит на меня так, что у меня душа в пятки уходит. Я, кажется, начинаю его сильно злить. Осознаю, что сильно подставилась и с ужасом думаю, что если Шахов подаст жалобу на обслугу Зуевой…

Если так…

Мне не просто аванса не видать, она уволит меня ко всем чертям. Я же помню, как она отзывалась об этом мужчине, с каким томным придыханием произносила фамилию…

– Меня уволят…

Говорю, едва шевеля губами, запоздало понимая, что проговорила мысли вслух.

Мужчина ухмыляется, тянет губы, оголяя сверкающие белизной зубы, слегка мотает головой. И я не понимаю, к чему этот жест.

Почему ему просто не рявкнуть на меня. Что-то типа “пошла вон”, но уже сейчас я чувствую, что Шахов не поднимает голоса. Такие, как он, одним взглядом прогнать могут, но он почему-то не жаждет избавиться от нерасторопной уборщицы.

Опять опускает взгляд к моей груди, а мне кажется, что еще секунда и от одного этого порочного темного медового взгляда у меня пуговки повылетают из петель…

До хруста сжимаю пальцы, держусь за проклятый шланг пылесоса, как за оружие, которое не защитит. Конечно.

Все сильнее думаю, что Шахов, видно, сделал неправильные выводы относительно меня и сейчас раздумывает, что именно делать со мной. Звонить Зуевой и звать менеджера на разбор полетов или сразу уволить.

Есть в его взгляде эта безжалостность, она остра как бритва и достаточно секунды, чтобы он вспорол мне кожу, или же решил мою судьбу…

А в данном случае и судьбу моих родителей…

Какая же я дура…

Боже…

Если я потеряю эту должность, что будет с отцом?

От всего этого молчаливого давления у меня уже глаза наполняются слезами, держусь из последних сил, чтобы не заплакать.

– Лида…

Наконец, произносит мужчина, а я в первое мгновение забываю обо всем и не понимаю, что он обращается именно ко мне не моим именем.

Он назвал меня Лидой.

Выдыхаю, немного успокаиваюсь, напряжение даже чуточку отпускает.

Конечно, Шахова не грудь моя, перетянутая платьем, заинтересовала, а, вероятнее всего, он просто имя на бейдже читал.

Причем не мое…

Глава 6

– Лида…

Опять произносит нараспев мое чужое имя.

– Хорошая девочка Лида…

Губы кривит в ухмылке и у меня остается явное ощущение, что надо мной подшучивают.

Не знаю, в курсе ли мужчина о стихотворении Ярослава Смелякова про “Хорошую девочку Лиду”, которая живет на Южной улице, да и знать не хочу…

Наверное, настоящей Лиде часто доставалось в школьные годы из-за имени.

Служить посмешищем и забавлять олигарха я не собираюсь.

Насмешливый взгляд незнакомца вызывает злость. Хочется вылететь отсюда пулей и для пущей убедительности шваркнуть дверью.

Бросаю затравленный взгляд в сторону оной. Рассчитываю расстояние и как быстро я смогу прошмыгнуть мимо мужчины такой комплекции.

Смутные страхи вынуждают двигаться, я иду в сторону тележки. Наплевав на то, что оставляю на полу часть своего инвентаря разбросанным.

Срабатывает инстинкт самосохранения, и я решаюсь на единственно правильное – дать деру, как бы сказала моя подружка настоящая Лида.

Хватаюсь за тележку, прошмыгиваю за нее, чтобы хоть как-то скрыться от проницательных черных глаз.

Во всем внешнем виде мужчины сквозит то ли какая-то издевка, то ли игривость. Каждой порой ощущаю, что он как Чеширский кот, нацелен поиграть с мышкой. Игры со смертельным концом. Не иначе.

Толкаю тележку с самым непринужденным видом, на который способна в данный момент, но меня замечают.

– Я тебя не отпускал.

Раздается суровое и я замираю, руки вцепляются в железный поручень. Шах опять фокусирует на мне нечитабельный взгляд и проводит пальцем по столику, рядом с которым стоит. Показательно как-то, и поднимает его вверх.

– Тут пыль. Убери.

Делаю глубокий вдох. Один. Второй. Третий.

Не помогает. Злость вспыхивает. Она затапливает. Сжимаю в руках поручень до боли в суставах. Аванс. Вспомни о деньгах, Журавлева. Вспомни, что они тебе очень нужны.

Как же сильно я ненавижу богатеев, желающих унизить тех, кто стоит ниже на социальной лестнице, но здесь все же нечто иное.

У Шахова интонация человека, привыкшего управлять, а я не справилась с задачей, не успела прибраться до его прихода, ну и тот столик я не вытирала.

Что правда.

Поэтому на реплику мужчины лишь скупо улыбаюсь и, кивнув, беру тряпку, выхожу из-за своего укрытия, концентрируюсь на несчастном столике. Смотрю только на него, чтобы не глазеть на Шахова.

Я ожидаю, что Аслан отойдет, или, наконец, уйдет хоть в ванную, но он не двигается ни на миллиметр. Я приближаюсь к мужчине вплотную и меня окутывает ароматом его парфюма. Странный, непохожий ни на что, но стоит вдохнуть и ощущение, что чувствуешь запах песка, прогретого солнцем.

Сухой и терпкий аромат. Мужественный. Как и мужчина, что застыл в непозволительной близости.

Я отворачиваюсь от него, становлюсь спиной, чтобы не смотреть, но сама ощущаю его интерес.

Шахов очень широкий в плечах, высокий. У него фигура бойца.

Отчетливо ощущаю лопатками его взгляд. Еще никогда в жизни я не попадала в столь странную ситуацию. Когда одна часть меня без конца кричит, чтобы бежала прочь и спасалась, а вторая… затаив дыхание замирает под взглядом сильного самца.

Глупость и сумасшествие.

Звонок мобильника раздается и приносит мне капельку успокоения, Шахов забирает пальто и на мгновение в поле моего зрения попадает его смуглая рука с набитой татуировкой птицы на тыльной стороне ладони.

Так же взгляд привлекает серебристый обруч на безымянном пальце. Немного странный. Совсем не напоминающий украшение… но все же кольцо на безымянном…

Шах отвечает на звонок, сбивает с мысли, а я подпадаю под дурман глубокого голоса. Мужчина говорит не на русском. Чужой язык насыщен гортанными и глухими звуками, резкими интонациями.

От подобного голоса, которым можно лед колоть, меня начинает мутить, ладошки потеют, а в животе трепыхают бабочки.

Я не имею права уйти, пока меня не отпустят. Таков порядок в «Элите».

Но я иду на нарушение этого правила. Пользуюсь моментом, что Шах отвлекся, быстро собираю инвентарь, который успела вытащить, обратно. Бросаю взгляд в сторону незнакомца. Не могу заставить себя не оборачиваться на него.

Мужчина подходит к окну и облокачивается широким плечом о стену, сам смотрит в огромное панорамное окно, рассматривает вечерний город и полет луны в небесах.

Красивая сегодня ночь и спутница земли нависает над окном, прокрадываясь в лоундж. Вид здесь открывается великолепный, пожалуй, лучший из всех.

И я такого же мнения относительно мужчины, от которого не могу оторвать взгляд. Сорочка облепила вздувшиеся мышцы на спине.

С каждой секундой я замечаю, что Шахов больше напрягается. Он говорит короткими фразами. Все это, скорее, напоминает череду приказов или целевых указаний, которые дает мужчина явно не равному себе.

Может, говорит с подчиненным, а может, и с провинившейся женщиной…

Интонации разговора меняются. Прекращаю таращиться на Шахова. Выдыхаю с шумом. Ноги гудят, я устала, выдохлась и единственное, чего хотела еще пару часов назад – это получить небольшие чаевые и удостовериться, что постоялец доволен, тогда с Зуевой можно и об авансе договориться, а уже завтра отправить деньги маме.

Сейчас и это становится второстепенным. Главное уйти. Что я и тихонечко реализовываю. Наклоняюсь за брошенной на пол последней тряпкой, как меня что-то резко смущает.

Ощущение, что в пространстве что-то меняется. Вскидываю голову и смотрю в сторону мужчины. Шахов же в свою очередь застыл и, прищурившись, скользит взглядом по моей фигуре, одна рука в кармане, второй держит мобильник, а я отслеживаю направление его взгляда.

Становится дурно.

Видимо, пуговка все же не выдержала натиска моей груди и вырвалась из плена петли, а я, наклонившись, даю слишком хороший обзор на содержимое своего бюстика.

Выдыхаю и рука сама ложится на грудь, прижимая ворот платья и лишая Шахова возможности смотреть на меня. Щеки алеют так, словно мне надавали пощечин.

И все равно я от этого мужчины глаз оторвать не могу, он действует на меня как паук. Гипнотизирует, загоняет в паутину и сколько я ни трепыхаюсь, ощущение такое, что вязну еще больше…

В свете полной луны мужчина невероятно красив. Весь в черном, он похож на ворона. С блестящими в ночи голодными глазами хищника.

Он смотрит мне в лицо. Глаза вспыхивают. Страшно становится. Не могу понять чувств этого мужчины, но ощущаю, что меня заперли с кем-то очень страшным. И буквально звереющим на глазах. У него жилы на шее вздуваются.

Отвечает что-то по телефону. Проговаривает очень зло. Почти рычит, а меня царапает имя…

– Талак, Амина!

Могу и ошибаться, но сильно напоминает женское…

Чувствую, как холодная капелька пота скользит вдоль моей спины. Вскакиваю.

К черту все!

Больше ни секунды не задержусь. Мчусь к двери, забываю и про тележку, и про тряпки.

Инстинкт подсказывает бежать…

Я врезаюсь в дверь с размаху. Не знаю, почему мне казалось, что за мной побегут, но этого не происходит. Я дергаю за ручку двери, прикладываю ключ-карту трясущимися руками, едва попадаю по замку, нажимаю, но дверь не поддается…

– Заперто! – срывается всхлипом с моих губ, прислоняюсь полыхающим лбом к белоснежной лаковой преграде, которая отделяет меня от свободы…

Делаю по инерции еще пару попыток открыть дверь, ручка с отвратительным щелканьем становится на место и… чуда не случается.

Я не могу открыть чертову дверь!

Платье неприятно прилипает ко вмиг взмокшей спине, прикрываю глаза и дышу ртом, воздух выходит толчками, прикусываю губу. Замираю в тишине.

А что, если я все это напридумывала?! Испугалась незнакомого мужчину, который, может, сейчас в шоке от моего поведения?!

Сама себя накрутила.

Пытаюсь собраться в ужасе от того, что меня никто не преследовал, не ловил и я сейчас выгляжу как идиотка…

Шахов может подумать, что я припадочная. Пытаюсь найти оправдания и объяснения, успокоить себя, и все бы ничего, только вот дверь заперта…

Больше нет позади злого голоса мужчины. Шахов завершил свой разговор.

Я замираю в полной тишине, в которой отчетливо слышно сумасшедшие биение собственного сердца.

Мгновения проходят под удары пульса в висках и сквозь гул в ушах я отчетливо слышу его голос:

– Иди сюда.

Глава 7

Оцепенение спадает, отчетливо понимаю, что мужчина вновь перешел на русский. Больше нет злых гортанных ноток в голосе. Сейчас лишь тупая сталь, которая вспарывает загустевший воздух и врезается в меня.

Шах обращается ко мне. Больше не к кому просто. Сглатываю сухим горлом отсутствующую слюну. Я в полном шоке, обескуражена и дезориентирована. Не могу себя заставить даже обернуться к олигарху.

Не понимаю как, но мне удается настроиться на него, я чувствую настрой мужчины, его лютую злобу. Сейчас он страшен. Шахов в ледяном бешенстве, и я боюсь, так как единственный человек, запертый с ним в лоундже – это я…

А что, если он решит выместить гнев на ни в чем не повинной уборщице?!

Ядовитая догадка сковывает, меня бросает в жар. Хочется притвориться, что я не слышу его, что это не мне, а той, с кем говорил по телефону…

Мало ли, милые бранятся, как говорится. Не хочется верить, что мужчина сейчас хочет, чтобы я к нему подошла.

– Выпустите меня…

Отвечаю, все так же упираясь лбом в дверь. Она приятно холодит горячий лоб.

– Подойди.

Выдает с нажимом и ломает все мои хрупкие надежды. Он приказывает. И опять меня окутывает властными интонациями и рокочущими сильными нотками в голосе. Шах говорит с легким акцентом, из-за чего у него получается выговаривать слова так вкрадчиво, что становится не по себе.

Выдыхаю и разворачиваюсь резко на каблуках, с противным скрежетом, чтобы увидеть его и замереть. Он стоит все там же у окна, с места не сдвинулся. Сжимает телефон в кулаке, если сомкнет пальцы сильнее, то сомнет гаджет, как бумагу. Тело все так же напряжено и брови сошлись на переносице.

Грозный у него вид, страшно красивый, я бы сказала. Темные глаза полыхают, резкие скулы побелели, акцентированные густой щетиной.

Шах сжимает челюсти пару раз, и я замечаю, как сокращаются мускулы, словно тень бежит вниз по скулам, фиксирую, как дергается острый кадык на широкой шее.

Не решаюсь на шаг, обмираю вся.

Передо мной очень сильный мужчина. К тому же он явно на взводе и что от него ожидать, я не знаю…

– Я уже понял, что, помимо прочего, ты реально номер отдраила, но не стоит так сильно вживаться в роль.

По мере того, как мужчина выдает слова, я перестаю понимать что-либо. Его фразы никак не укладываются в моем сознании.

– Я не любитель подобных игр.

Смотрит из-под широких бровей. Больше ничего не говорит. Поднимает смуглую руку с татуировкой, и я цепляю, как блик света отражается от кольца, когда подзывает меня коротким жестом.

Прикусываю губы в нерешительности.

Что же мне делать?!

Не любитель подобных игр…

Цепляюсь за эту фразу. Предупредительный звоночек. Здесь что-то не так. Не сходится. Я всего лишь уборщица, а он мужчина, который никогда не посмотрит в сторону такой, как я.

Более того, кавказцу с такой агрессивно-брутальной внешностью не нужно приставать к обслуге. Любая женщина его будет, начни он ухаживать и делать знаки внимания, но сейчас он ведет себя так, словно имеет все права.

Мгновение проходит в нерешительности. Но атмосфера накаляется. Я чутьем понимаю, что нельзя сейчас провоцировать.

Шах слишком на взводе. Взвинчен. На грани слепой ярости…

Страшно провоцировать мужчину своим неповиновением. Смотрю в его глаза. Дышу с трудом. Воздух похож на раскаленную лаву. Мозг ищет решение и не находит.

Приподнимает бровь. Дает понять, что своим колебанием злю Шаха еще сильнее. Ноги не слушаются меня, все тело подчиняется молчаливому приказу Шаха.

Я как на привязи иду в его сторону. Делаю робкие шаги, пока карие глаза свободно проходятся по моей фигуре. Я дрожу. Но не столько от страха перед мужчиной, сколько от странного томительного чувства, которое полыхает в груди.

– Ну вот и умница, Лида…

Выдает спокойно, резкое движение и меня притягивают, горячая ладонь опускается на мою талию.

– Я говорю – ты подчиняешься. Усеки это, красивая.

– Я… я… – бубню слово, не в силах выдавить из себя связную мысль. Накрывает шоком. Причем полным, но мужчина нетерпеливо цыкает, заставляя меня замолчать.

Вторая ладонь опускается на мою талию и мое одеревеневшее тело прижимают к сильной раскачанной груди.

По инерции кладу руку на его живот и ощущаю кубики мышц. Боже, он что, каменный?! Незнакомец возвышается надо мной на пару голов. Руки огромные, захочет, переломает пополам, разорвет просто.

Но это все проходит в мозгу вспышками и гаснет, потому что чисто интуитивно понимаю, что эти руки не несут вреда и касаются удивительно мягко. Ноздри щекочет от приятного мужского парфюма, богатого, с нотками остроты.

– Отпустите меня, пожалуйста.

Выдыхаю с шумом, а он лишь прищуривается. Неуловимое движение и мой пучок на затылке лишают заколки. Волосы падают, свободно ложась на плечи.

Золотистые глаза проходятся по моему лицу, поднимает одну руку и проводит большим пальцем по моей скуле, словно знакомится, и чисто женским чутьем я понимаю, что Шах удовлетворен тем, что видит.

И это странно, потому что подобные мужчины могут встречаться и развлекаться разве что с моделями, а не с непутевыми, невезучими уборщицами…

– Красивая девочка Лида…

Чуть оголяет зубы, приподнимая верхнюю губу наподобие хищника, спустя мгновение ступора мои ладони буквально обжигает. Сглатываю. Пытаюсь оттолкнуть. Ощущаю, как под пальцами бугрятся мышцы.

– Я не…

Хочу сказать, что не Лида и вообще никаким боком меня нельзя так трогать, но замолкаю, так как рука, что лежала на моей спине, приходит в движение и скользит вниз, прихватывает подол платья и начинает задирать.

– Стой!

Не слушает меня, улыбается и вторая рука скользит вверх по спине, обнимает и притягивают за плечи.

– Смотрю, расстарались в этот раз, все пожелания учли…

Говорит, а до меня не совсем доходит, при чем тут пожелания, он обо мне вообще?! О чем он?!

И внутренний голос отвечает: «О том самом, дуреха…»

Зуева согласилась взять меня после странного разговора по телефону, кто-то там на другом конце трубки выдвинул такие аргументы, что женщина решила уступить, взять меня на освободившееся место…

Сразу же вспоминаю историю с девушкой, которую увезли на скорой. Гулко сглатываю слюну…

Вроде бы все было ясно-понятно. Еще утром. Я брала дополнительные часы, а сейчас вопрос только в том, на какую именно работу я подписалась?!

– Господин Шахов, я не та, за кого вы меня принимаете… Понимаете, я тут действительно убираюсь и это все какая-то глупая случайность!

Мой лепет, кажется, до него не доходит. Горячие пальцы уже массируют позвонки внизу шеи и после тяжелого дня подобная неожиданная ласка заставляет напряжение уйти из мышц, а меня выдохнуть, чуть прикрыв глаза.

Сквозь ресницы я отчетливо вижу красивое, немного грубоватое лицо мужчины с ярко выраженной линией челюсти и чуть впалыми шеками, которые покрывает эффектная щетина, добавляющая лишь брутальности.

Нос с горбинкой выглядит хищно, но прищур глаз заставляет и вовсе потеряться от того огня, который вспыхивает на дне зрачков.

– Все по вкусу. Даже очень… Лида… – произносит нараспев, тянет гласные.

И чужое имя обдает кислотой. Я словно воровка примерила на себя чужую личину. Хочется поправить и назвать свое настоящее имя. Я ведь Полина. И хочется услышать, как восточный мужчина с таким же придыханием назовет мое имя.

Глупость! Боже, какая несусветная глупость!

О чем я думаю?!

Просто виной всему его напор, его харизма. Я не особо пользуюсь успехом у мужчин, времени нет, да и никогда не претендовала на звание красавицы, за которой ходят толпами, а тут такой мужчина и такая страстность в каждом жесте, в каждой букве.

– Лида…

Черт! Так и хочется крикнуть, что не Лида я! Вы меня спутали, я вообще не должна быть здесь, с вами…

Но у меня язык немеет, запах мужчины усиливается, он манит, и кажется просто невероятным, что я нахожусь в этих крепких руках, он сжимает так, что не вырваться, не убежать. Дверь позади заперта, а окно глухое…

Опять опускает взгляд на мою грудь, не уверена, что ему что-то видно, учитывая, что я вжата в его грудную клетку.

– Зуева уверяла, что сегодня будет особая обслуга, а я все думал, что старая кляча, как продавец на рынке, расхваливает порченый товар. Удивила. Впервые именно то, что нужно.

Губы у него искажаются в оскале хищника, оголяют белоснежные крупные резцы.

– Послушайте!

– Не буду слушать…

Повторяет мое же слово и огонь в глазах перерастает в настоящий пожар, который пульсирует в его теле и передается мне. Восточный мужчина огненного темперамента. Кажется, что у него кожа жжет и я, наконец, делаю попытку отстраниться.

Тщетно только. Передо мной стена, которую не сдвинешь. Не обойдешь.

– Я выполнила свою работу. Отпустите меня. Можно и без чаевых.

Говорю сама не знаю что, просто теряюсь от такого напора, потому что напротив меня голодный лев, который готовится поужинать глупой трепыхающейся ланью.

– Чаевые будут щедрыми. Ты меня радуешь…

Подается вперед и его губы накрывают мои в страстном поцелуе…

Голова идет кругом от сумасшествия, которое творится, скрежет змейки платья раздается неожиданно громко и горячие сильные пальцы оказываются на моей коже, которая покрывается мурашками, меня буквально сшибает харизмой мужчины, его самостью.

Еще никогда и никто так не смотрел на меня, не трогал так откровенно, словно имеет все права. Прекрасно понимаю, что именно от меня хотят, и ловлю себя на том, что несмотря на сумасшедшую неправильность происходящего, внимание мужчины меня будоражит.

– Лида… – опять повторяет мое имя, – это имя тебе не подходит, оно какое-то напыщенно-пафосное… Псевдоним?

– Нет! Я не…

Чуть не прокалываюсь и не говорю, что Лида – это совершенно другая девушка, заторможенно понимаю, что нужно держать язык за зубами.

Могу навлечь неприятности не только на себя, но и на отзывчивую Лидку, которая отдала мне свое платье. Голова кружится, мысли сменяются и мне почему-то отчетливо кажется, что сама судьба помешала мужчине узнать мое имя…

Интуиция срабатывает и заставляет молчать. Я напрочь забываю, что хотела объяснить всю ситуацию, признаться, что тут по какой-то нелепой случайности…

Но голос разума повторяет, что случайности нет.

Видимо, Шахов ждал определенную услугу и меня просто подставили.

По его коротким фразам, перемежающимся с поцелуями, от которых я перестаю мыслить, я понимаю, что просто подошла под заказ. Он получил в номер то, что хотел. Зуева меня подослала. Вот с чего такие гляделки и недомолвки в ее кабинете.

А я… наивная дура… я не могла подумать, что самое престижное и дорогостоящее, пафосное место столицы служит вот таким вот образом своим богатым клиентам…

– Почему раньше тебя ко мне не посылали?

Может, потому что я не та, за которую ты меня принимаешь?!

Отвечает внутренний голос, но я полностью дезориентирована и практически вишу тряпичной куклой в этих сильных руках. Шах прижимает меня к себе, носочки моих туфель едва касаются пола.

Нечеловеческая сила. И вместе с тем его недавняя ярость словно улетучивается. Меня дурманит аромат мужчины, по-другому и не скажешь. Его жар, его напор. Он дезориентирует, подавляет, сшибает всякий намек на сопротивление.

– Вкусная…

Выдает будто удивляясь. Проговаривает что-то на чужом языке, резкое, рваное, словно восхищение, а может, и ругательство, ничего уже не понимаю.

Не успеваю увернуться от алчных жадных губ. Он словно выпивает весь мой воздух, заставляет сердце отбивать в груди бешеный ритм.

Да я вдохнуть не могу от такого напора! Не то чтобы что-то сказать. Мои губы вновь сминают в поцелуе, который похож на ураган. Он возникает стремительно, порывисто и уносит за собой в неизведанные дали. Не понимаю как, но я отвечаю, робко, но отвечаю, ноги слабеют, я цепляюсь ладонями за шею мужчины, чтобы не упасть, чтобы не задохнуться в чувственном порыве.

Отрывается от меня и смотрит так, что у меня душа в пятки уходит.

– Нужно спустить пар. Ты чертовски подходишь…

Смотрит на мои губы, проводит большим пальцем по припухлой нижней, чуть надавливает, прижимает к зубам, а у него мимика меняется у самого, бровь приподнимается словно в удивлении.

– Натуральная…

Говорит глухо и “р” в слове вибрирует, искажается и уже акцент ярче проскальзывает. Он горит желанием и этот порыв передается мне.

– Все под заказ. Как и обещали.

И опять поцелуй, а меня прошибает пониманием, как сильно я подставилась. Все становится на круги своя. Вспоминаю разговор с Зуевой. И до меня доходит ее недосказанность, намеки, которые не поняла по своей наивности.

Секунда и я взмываю вверх в сильных руках. Он несет меня в спальню и только в этот момент сознание проясняется, меня словно водой со льдом окатывают, я дергаюсь в сильнейшей хватке, пытаюсь слезть и чудом не падаю.

Вернее, это не чудо. Это каменные мышцы и сила бизона, которая скрыта в теле кавказца.