Полная версия
Ученик поневоле
Аманда Фуди
Ученик поневоле
Amanda Foody
THE ACCIDENTAL APPRENTICE
Text copyright © 2021 by Amanda Foody
Illustrations copyright © 2021 by Petur Antonsson
All rights reserved, including the right of reproduction in whole or in part in any form.
© Дёмина А.В., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
ДЖЕЛЛИ-БИН, МОЕМУ БЕСПОЩАДНОМУ ЧУДИЩУ СНА, ПОЧЁСЫВАНИЙ ЖИВОТА И БЕШЕНЫХ ЗАБЕГОВ ПО КОМНАТАМ
Глава 1
Баркли Торн знал о грибах почти всё, а известно о них было много.
Он знал, что ядовитые грибы никогда не растут на деревьях. Что от красных в белую крапинку вырастают бородавки между пальцами ног, а белые в красную крапинку бородавки вылечивают, вместе с рубцами и всевозможными прыщами и гнойничками. Он также знал, какие грибы вызывают сонливость или туман в голове, а какие могут буквально убить, если не соблюдать осторожность.
– Почему ты не записываешь? – зашипел Баркли на Селби.
Оба мальчика были учениками высокоуважаемого в их городке грибного фермера, но так как Баркли был старше и умнее, он был в их паре главным. И относился к своей роли очень серьёзно.
– Я н-не могу писать и шагать одновременно, – промямлил Селби, тиская в пальцах перо.
Селби был… одним словом, розовым: розовый нос и розовые щёки делали его похожим на ощипанную курицу, что лишь подчёркивали короткий светлый «ёжик» на голове и коренастая фигура.
Баркли был его полной противоположностью. Несмотря на разницу в три года, он был таким маленьким и худощавым, что Селби грозил перерасти его уже к следующей весне. Тёмные глаза на белом как полотно лице казались чернильными кляксами, а длинные, до плеч, чёрные волосы были зачёсаны по бокам назад и напомажены, чтобы ни единая прядь не выбивалась.
Он не понимал, что такого сложного в том, чтобы писать и шагать одновременно. Едва ли это было сложнее чтения на ходу, а Баркли редко можно было увидеть идущим куда-то без открытой книги в руке.
Двоим ученикам поручили крайне важное задание: найти редкий гриб под названием «траурный сморчок», и для этого они отправились к Лесу.
Именно так, с большой буквы, потому что никакая роща или бор с ним и рядом не стояли. Лес был таким огромным, что не помещался ни на одной карте, и таким опасным, что даже самые отчаянные искатели приключений не осмеливались его исследовать. Его бескрайная чаща исполинской тенью подступала к их городу с запада.
Серые деревья по его краю внушали ужас одним своим видом: будто измятые и погнутые безжалостной рукой гиганта стволы и тянущиеся к пасмурному небу, как когтистые лапы, ветви. Здесь царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь шорохом устилавших землю листьев да хрустом сучков под ногами. Сейчас была самая пора сбора траурных сморчков, тот короткий промежуток времени, когда листья уже все облетели, но первый снег ещё не выпал.
Селби запнулся о корень и врезался Баркли в спину.
– Писать и шагать одновременно было бы намного проще, если бы ты не оглядывался постоянно через плечо, – проворчал Баркли.
– Но мы уже так близко. А ты знаешь, что мастер Пилцманн скажет, если…
– Мы не в Лесу. И до города рукой подать, – указал Баркли себе за спину, на их маленький городок на холме за каменной стеной, ощетинившейся копьями, как огромный колючий куст. Добродушию жители Занудшира, похоже, тоже учились у колючек. Любые проявления лени здесь строго карались, так что одна даже идея вздремнуть днём считалась возмутительной. Всех гостей принимали в штыки, ведь это могли быть сборщики налогов, циркачи, а то и ещё кто похуже – чудологи.
Единственное, что жители Занудшира любили, так это правила. Но насчёт Леса правило было всего одно.
Никогда и ни при каких обстоятельствах в него не заходить.
Потому что Лес заморочит тебе голову при первой же возможности и заведёт в такую глубокую чащу, что ты уже никогда не найдёшь дорогу назад.
А в чаще Леса обитали чудища.
Но Баркли был послушным учеником, и у него и в мыслях не было нарушать самое главное правило Занудшира, и уж точно не после всех тех неприятностей, что принесло ему нарушение многих других, не столь важных. Он пришёл сюда с одной целью – найти траурный сморчок. С помощью Селби или без неё, но он это сделает.
Баркли искренне недоумевал, зачем мастер Пилцманн настоял на том, чтобы Селби пошёл с ним, не говоря уже о том, зачем он в принципе взял себе второго ученика. Занудшир не нуждался в двух грибных фермерах. Когда мастер Пилцманн уйдёт на покой, его место займёт Баркли, и никак не Селби.
Потому что Баркли из кожи вон лез, чтобы быть идеальным учеником: он аккуратным почерком вёл подробные записи, зазубрил все виды грибов из всех девяти томов «Грибной энциклопедии грибника». Сам мастер Пилцманн называл его самым трудолюбивым мальчиком за всю историю Занудшира.
Именно поэтому Баркли не желал возвращаться с пустыми руками. Ему необходимо было доказать своему мастеру, что одного ученика более чем достаточно.
– Я не собираюсь возвращаться. Ещё рано, – заявил Баркли, решительно шагая к кромке деревьев.
Селби заскулил, но поплёлся следом.
Как старший ученик, Баркли должен был не только учить Селби, но и поддерживать его и утешать. Селби ещё никогда не бывал рядом с Лесом, и даже Баркли, несмотря на ведь его опыт, слегка пугали эти искорёженные деревья.
Но ему никак не удавалось проникнуться к младшему мальчику симпатией. У Селби была куча братьев и сестёр, которые его любили. Родители, которые о нём заботились. Своя комната в доме. Тогда как у Баркли ничего этого не было. Точнее, была комната, пока мастер Пилцманн не подселил к нему Селби.
В Занудшире не было детского дома. Хочешь ужин на столе и кровать на ночь? Работай. Вот Баркли всю свою недолгую жизнь и работал. Расставлял возвращённые книги в библиотеке, записывал новые правила под диктовку законодателей, доставлял новые копья стражникам. И хотя он был старательным во всём, когда ему пришло время выбирать, к какому мастеру пойти в ученики, ни у кого в Занудшире не нашлось для него места. Будущее собственных детей волновало их куда больше, чем судьба жалкого сироты, вечно нарушающего правила.
Тогда Баркли постучался в дверь мастера Пилцманна и попросился к нему в ученики, прекрасно зная, что никто в городе не хочет себе такую работу. Мастер Пилцманн отказался, и так повторялось снова и снова. Но Баркли продолжал приходить, пока наконец не переупрямил старика.
И два года всё шло хорошо, а затем объявился Селби. И хотя он и сейчас при первом же удобном случае ударялся в слёзы и бежал домой, мастер Пилцманн его так и не прогнал.
– Скоро стемнеет, – заныл Селби.
– До темноты ещё несколько часов, – возразил Баркли.
– Мне холодно.
– Сейчас зима. Чего ты ожидал?
– Я есть хочу.
– А как же обед?
– Я отдал его Густаву.
Густавом звали свинью мастера Пилцманна, натренированную вынюхивать в земле ценные трюфели. Обычно Густав сопровождал мальчиков в подобные вылазки, но за последний год свинья загадочным образом разжирела, и весь этот лишний вес быстро её утомлял. Поэтому сейчас она целыми днями дремала у камина.
– Так это ты кормишь Густава? – Баркли провёл по лицу рукой. Загадка ожирения свиньи была раскрыта, а он в очередной раз убедился, что во всех его проблемах был виноват Селби.
– Я не люблю грибы! – пожаловался Селби. – Они склизкие и на вкус как грязь!
Баркли ушам своим не поверил.
– Тогда зачем ты здесь?! – сорвался с его языка вопрос, что мучил его целую вечность. В его возгласе было немало личной обиды – он сам очень любил грибы.
Розовое лицо Селби ещё пуще порозовело, и он разрыдался.
– Мама сказала, что это достойная профессия.
На секунду Баркли даже стало его жаль: кто же взваливает такую ответственность на восьмилетнего мальчика?
Но ему нельзя было отвлекаться. Он хотел остаться учеником, и ему некогда было жалеть кого-то ещё, кроме себя. Эта работа гарантировала ему место в Занудшире, а каким бы захолустным, отсталым и помешанным на правилах он ни был, это был его родной город. Баркли никогда его не покинет.
Когда Баркли был ещё совсем маленьким, пока ещё были живы родители, он мечтал о приключениях. Часами воображал себе мир за колючими стенами Занудшира, другие города и королевства в далёких землях по другую сторону Леса.
Но его родители любили Занудшир, и они бы не желали своему единственному ребёнку жизни, полной неопределённости и опасностей. Поэтому Баркли решил не идти против их воли и постарался забыть о жажде приключений, сконцентрировавшись вместо этого на том, чтобы остаться на родине. И стать здесь своим.
Баркли мысленно вернулся к поискам сморчка, и следующие несколько минут прошли в тишине, не считая перестука зубов, шмыганья и урчания в животе Селби.
Заметив похожий гриб, Баркли остановился и опустился на колени, чтобы лучше его рассмотреть. Внезапно Селби хлопнул его по плечу:
– Смотри! Смотри!
Баркли отмахнулся и, достав тетрадь грибника, сравнил рисунок с грибом перед собой. Мальчик нахмурился. Ему нужна была ярко-красная шляпка, а у этого она была тёмно-красной. Сбор грибов – наука очень точная.
Однако он всё равно выкопал его и положил в корзинку.
«Ну вот опять», – рассердился на себя Баркли, глядя на забившуюся под ногти грязь. Мастер Пилцманн не выносил, что он всегда приходил домой весь перепачканный и что его волосы начинали напоминать гнездо через считаные часы после причёсывания.
– Повторяй за мной, – не уставал цитировать мастер Пилцманн свод законов Занудшира. – «Запрещена грязь во всех её проявлениях – никаких пятен, никакой вони, никаких неприличных выражений. Чистота – есть порядок».
– Баркли! – взвизгнул Селби, и Баркли наконец поднялся и развернулся.
Трава между ними и Занудширом ожила: между стеблями светились белым дюжины – нет, сотни – пар крошечных глаз.
Ковёр из листьев под ногами мальчиков задрожал и пошёл волнами из-за пробегающих под ним существ. Селби запрыгал с ноги на ногу, как будто стоял на раскалённых углях, и завыл:
– Баркли-и-и-и-и-и!
Но Баркли не шевелился, его взор приковало к себе сидящее на камне существо, похожее на мышь, только без хвоста и с шестью закрученными в спирали шипами на спине.
Ему уже приходилось видеть чудищ. Осенью особенно сильные порывы ветра иногда выдували из Леса мерцающих насекомых, от чьих укусов кожа отекала и зеленела. Однажды он заметил стаю летящих клином крылатых монстров, направляющихся в тёплые края на зимовку, после них в небе остался след из переливающегося дыма. А ещё время от времени особенно кровожадные чудища по ночам выходили из Леса, чтобы попировать в курятниках и загонах с козами.
Когда Баркли было четыре года, легендарное чудовище Гравальдор в день середины лета уничтожило Занудшир. Самого Гравальдора Баркли не видел, но помнил, как под мощью его рёва рушились городские стены. Чудище зубами срывало с домов крыши, вонзая клыки в камень с такой лёгкостью, будто это масло. Под влиянием его колдовской силы земля вспучилась, из-за чего их построенный когда-то на равнине город теперь стоял под углом на холме.
Это из-за Гравальдора Баркли остался сиротой.
С тех пор знания о злых чудищах оказались в Занудшире под запретом. На постоялых дворах путникам при одном их упоминании давали от ворот поворот на случай, если они вдруг окажутся чудологами, презренными негодяями, дружащими с ужасными монстрами и творящими с их помощью колдовство. Детей, играющих слишком близко к Лесу, наказывали. Даже все библиотечные книги о чудищах сожгли, окончательно переведя их в разряд страшилок и домыслов.
– Я думал, ч-чудища не покидают Лес, – простонал Селби.
– Обычно нет.
За все свои прогулки вдоль Леса Баркли ни разу не встретил ни одного из них.
Но до дня середины зимы оставались считаные недели, а все знали, что в этот период, как и в преддверии его летнего брата, чудовища всегда вели себя непредсказуемо.
Баркли сделал осторожный шаг навстречу похожему на мышь существу, помня о лежащем в кармане амулете против монстров, хотя доставать его сейчас было уже поздно.
– Не паникуй, – сказал он Селби. – Они перегородили нам путь назад в город, но мы что-нибудь придумаем…
Вот только Селби пропустил его слова мимо ушей. Уронив тетрадь и перо, он развернулся и рванул со всех ног.
Прямо в Лес.
Сотни глаз в траве, казалось, одновременно моргнули. Баркли, задрожав всем телом, бросил тоскливый взгляд на Занудшир. Селби убежал. В Лес. Если Баркли удастся каким-то образом обогнуть этих ужасных созданий, он сможет предупредить стражников, защищающих город от чудищ. У Селби всё-таки были родители и семья. Горожане соберутся и отправятся за ним с вилами наперерез.
Но прежде чем Баркли успел что-то предпринять, одна из мышей прыгнула ему на ботинок.
И пискнула.
Баркли заорал.
Дёрнув ногой, он смахнул с себя гадкое существо и бросился стремглав за Селби. Стоило пересечь первую линию деревьев, как вокруг немедленно стало темно: узловатые ветви сплетались над головой, не пропуская солнечные лучи. Если снаружи воздух был просто холодным, то здесь правил леденящий кожу туман.
Баркли был маленьким для своих одиннадцати лет, что делало его лёгкой добычей для ребят постарше, ищущих, над кем бы поизмываться. Им всегда было в радость вырвать страницы из взятых им в библиотеке книг или отобрать монеты, что он копил на булочки с яблоками.
Если, конечно, им удавалось его поймать.
Потому что, когда Баркли бежал, даже пастушьи собаки с трудом могли за ним поспеть. Вот и сейчас он молнией пронёсся по лесистым холмам и легко нагнал мечущегося между серыми деревьями Селби.
Вслед за ним по ковру из листьев бежали порождённые ветром волны. Деревья будто специально росли под углом вглубь Леса, чтобы заманить потерявшего от страха голову мальчика в самую чащу.
– Селби! – закричал Баркли.
Аккуратно зачёсанные назад волосы растрепались и хлестали мальчика по лицу. Дующий в спину ветер подгонял, словно не прочь был подхватить его и понести вместе с листьями.
– Селби, стой!
Баркли уже не мог различить позади ни намёка на просвет. Куда ни посмотри, вокруг были одни деревья да туман.
«Мы нарушили правила, и теперь мы умрём», – мелькнула в голове паническая мысль. Даже если они каким-то чудом выберутся из Леса невредимыми, как они объяснят, где пропадали? Селби и Баркли совершенно не умели лгать.
Внезапно Селби остановился. Баркли резко притормозил, но всё равно врезался в него, и мальчики покатились спутанным клубком из листьев, ног и сучьев по заросшему колючками склону, оставляя за собой след из высыпавшихся из корзин грибов. Их истошные вопли оборвались, лишь когда их неуправляемый спуск остановило поваленное дерево.
– О чём ты только думал?! – рявкнул Баркли, спихивая с себя Селби. – Мы могли себе шеи переломать! И…
Селби придушенно взвизгнул и, вскочив, дал стрекача назад по склону.
– Что?.. – Баркли обернулся, чтобы посмотреть, что его так напугало, и оцепенел.
На стволе поваленного дерева стояла девочка.
А на плече у неё сидел дракон.
Глава 2
Пусть в Занудшире сожгли все книги о чудищах, но даже Баркли слышал истории о драконах, бросающих своих истошно вопящих жертв в жерла вулканов, утаскивающих их в логова, полные золота, или поджаривающих, чтобы потом скормить обугленные останки детёнышам.
Баркли не планировал купаться в лаве, оказаться погребённым под сокровищами или пойти на корм маленьким дракончикам, поэтому поступил так, как подобает любому смекалистому ученику при встрече с опасностью: схватил лежащий рядом гриб и швырнул его девочке в голову.
И промахнулся – у Баркли всегда были проблемы с меткостью. Что ещё хуже – девочка поймала гриб и раздавила его в кулаке.
Баркли сглотнул.
– Хм-м. Я собиралась спросить, в порядке ли ты, – процедила девочка, – но теперь передумала.
На вид она была ровесницей Баркли. Смуглая кожа, цепкие тёмные глаза и коричневые кудряшки, затянутые в два узла по бокам головы. Большинство жителей окрестностей Леса были белокожими, но в Занудшире встречались люди и с другим оттенком кожи. Но чего Баркли никогда ни на ком не видел, так это такого количества золота. Пальто девочки было усыпано всевозможными брошками, пуговицами и значками, практически полностью закрывающими собою ткань. На его глазах дракон на плече девочки ткнул когтем в блестящую застёжку на сумке.
Хотя, присмотревшись внимательнее, Баркли уже не был столь уверен, что это существо действительно было драконом. Да, его тело покрывала серебристая чешуя, но из хвоста росли перья, и размером оно едва ли превосходило ворона. К тому же он никогда не слышал, чтобы драконы жили в Лесу.
Но даже не будучи драконом, это существо оставалось чудищем. Которому ничего не стоило спорхнуть и откусить ему голову, чуть он зазевается.
Баркли отполз задом наперёд по шуршащим листьям и, выхватив из кармана амулет, замахал им из стороны в сторону. От верёвки, в которую были вплетены особые травы и веточки, потянуло жуткой вонью, как от скунса.
– Прочь от меня, дракон!
– Дракон! – расхохоталась девочка и почесала чудище под клювом. – Нашёл кого бояться: Митзи ещё детёныш! Но всё равно спасибо за комплимент.
Баркли скривился: у этого чудища было имя? Это же не домашний питомец, а кровожадный убийца!
И тут его осенило, кто перед ним.
– Ты чудолог! – выпалил он, с трудом выпрямляясь на дрожащих ногах. – Вы колдуете с помощью чудищ. Дружите с ними.
Каждое слово оставляло на языке прогорклый привкус. Драконы были не единственными героями городских страшилок, рассказываемых шёпотом, по секрету. Чудологи верили, будто могли контролировать чудищ, но приручить их было невозможно – дикая натура всегда брала верх. В половине баек, услышанных Баркли, чудологи погибали, преданные своими чудищами, после чего, лишённые своих так называемых друзей, те безнаказанно обрушивали разрушительные колдовские силы на ни в чём не повинных людей, которым не повезло оказаться рядом.
Именно так заканчивалась история о Великом огне в Безотрадефельде, унёсшем жизни семи несчастных. И о бедном мэре Тусклфурта, превращённом в камень. И о месте, когда-то известном как Тягостдорф, которое в буквальном смысле стёрли с лица земли.
Девочка закатила глаза.
– Ты прямо как форель, проклинающая зимнюю лавину.
– Бессмыслица какая-то, – сухо заметил Баркли.
– Ой, ну, в моём родном языке это распространённое выражение, – к его удивлению, отозвалась девочка. Говорила она без малейшего акцента. – Так говорят о неблагодарных людях. Думаешь, кто защищает ваши королевства от чудищ? Чья магия не даёт им покинуть Лес?
Баркли не доверял колдовству – или магии, какая, собственно, разница? – и не сомневался, что все в Занудшире ужаснулись бы, узнай они о происходящем здесь.
Девочка фыркнула и, отвернувшись, склонилась над выставленными на стволе стеклянными банками с загадочным содержимым: побегами остролиста с похожими на кристаллы ягодами, перьями с металлическими кончиками, мёртвыми жуками размером с кулак Баркли, крапчатым яйцом в янтаре и чем-то вязким и зеленоватым, бурлящим как кипяток даже посреди зимнего дня.
Последняя банка была пуста. Девочка встала перед ней и принялась рыться в сумке.
Баркли не было никакого дела до её колдовства, и, развернувшись, он быстрым шагом поднялся по склону. Селби ждал его на вершине, прячась за деревом.
– У неё дракон. – В его голосе страх мешался с восхищением.
– Который в один прекрасный день, скорее всего, её сожрёт, – проворчал Баркли.
– Митзи никогда этого не сделает! – закричала девочка. – Она вегетарианка.
Баркли сильно в этом сомневался. Схватив Селби за запястье, он потащил его прочь, но не удержался и обернулся. Девочка достала из сумки гриб и как раз опускала его в последнюю банку. У него была коротенькая округлая ножка и красная шляпка.
Траурный сморчок.
Едва ли чудолог вроде неё имел хоть малейшее представление, какой ценный это был гриб. Она его не заслуживала. Позабыв о страхе, Баркли решительно сбежал назад к поваленному дереву и требовательно спросил:
– Ты знаешь, что это?
Девочка замерла и подняла на него глаза.
– Траурный сморчок, – с ноткой гордости в голосе ответила она.
– Да. Мы целый день его ищем. Если отдашь его мне, я не скажу никому в Занудшире, что в Лесу болтается чудолог.
Баркли протянул руку, чувствуя, как горит лицо. Он всегда заливался краской, когда лгал. С грибом или без, конечно же, он расскажет горожанам о девочке. И те с вилами наперевес прогонят её с чудищем куда-нибудь подальше.
– Будто кто-то из них осмелится зайти в Лес и найти меня, – бросила девочка и ловко схватила банку, когда Баркли метнулся к ней.
– Отдай!
– Ни за что. Это я его нашла!
– Он тебе даже не нужен!
– Ещё как нужен! Для ловушки!
Баркли недоверчиво хмыкнул. Что она планировала поймать этими банками? Светящихся жучков?
– И что же ты ловишь?
– Гравальдора.
Желудок Баркли скрутил холод покрепче, чем лютовал вокруг. Если ей удастся приманить Гравальдора, Занудширу будет грозить повторение трагедии семилетней давности. Баркли и так слишком много потерял из-за этого чудища и не мог допустить, чтобы его дом уничтожили снова.
Он взобрался на поваленное дерево. Попутно выяснилось, что девочка была выше его, но ему было к этому не привыкать. Он шагнул к ней, и дракон – Митзи, подумать только! – оскалился и зашипел, как змея.
– Не вздумай это делать! – приказал Баркли.
– Тебя забыла спросить! Мы станем с Гравальдором партнёрами, как с Митзи. – Она закатала рукав, показав светящуюся золотую татуировку на предплечье, точную копию её дракона. – Гравальдор – легендарное чудище Леса. И с ним я…
– Ты хочешь стать с ним партнёрами? – испуганным фальцетом переспросил Баркли. Одно упоминание Гравальдора потянуло за собой поток воспоминаний о родителях: как мама бережно переворачивала страницы книги, читая на уроках своим ученикам, как папа пёк для Баркли яблочные угощения в награду за новое выученное правило. Если бы не Гравальдор, они бы до сих пор были живы. Если бы не Гравальдор, у Баркли всё ещё была бы семья.
Он желал лишь одного: пойти по стопам родителей. Потому что в глубине души верил, что если будет очень сильно стараться и следовать правилам, то станет к ним ближе. И заслужит себе место в Занудшире, отнятое у него с их смертью.
Его уже не волновали опасности. Или траурный сморчок. Или грязь под ногтями.
Он должен был её остановить.
– Ты всех убьёшь! – вскипел Баркли. – Гравальдор не похож на твоего дракона…
– Говорю же, она ещё детёныш…
– Он огромный! Выше деревьев и с клыками с тебя или меня! Он сильнее всех чудищ Леса и сожрёт тебя прежде, чем ты успеешь пожалеть о том, что наделала!
Девочка прищурилась.
– Откуда ты столько знаешь? Ты всего лишь… фермер этих… – Осёкшись, она сосредоточенно нахмурилась. – Как это слово на вашем языке? Такие склизкие штуки? Гб… гр…
– Грибы? – нетерпеливо договорил он.
– Да! Ты всего лишь грибной фермер.
– Я знаю, потому что Гравальдор один раз уже уничтожил наш город. – Баркли не стал упоминать родителей, потому что о таком незнакомцам не рассказывают. Но жители Занудшира были правы: все чудологи были эгоистами, не приносящими с собой ничего, кроме бед.
Взгляд у девочки слегка потеплел, но она всё равно решительно подошла к Баркли и ткнула ему пальцем в грудь так, что тот покачнулся.
– Я должна это сделать, и ты меня не остановишь. – Митзи на её плече согласно пискнула. Девочка сделала ещё шаг вперёд, вынуждая Баркли отступить к концу ствола. – Если бы ты только знал, сколько трудов мне стоило найти все эти ингредиенты, но я справилась. – Она помахала перед его лицом банкой с траурным сморчком. – Они заманят Гравальдора в ловушку. Мой план идеален.
Не считая того, что шляпка гриба при ближайшем рассмотрении оказалась более тёмного оттенка, чем нужно.
– Стой!..
Но девочка, не слушая, пихнула Баркли с дерева, и он рухнул плашмя на землю. В спину ему больно вонзилась сосновая шишка.
– Стой! – прохрипел он. – Это не…
Но девочка уже поставила банку в ряд к остальным ингредиентам.
Внезапно из Леса раздался вой.
Баркли вскочил, как ужаленный. Деревья справа задрожали. Затем из теней слева донёсся топот. Что-то пронеслось там так быстро, что глаза уловили лишь размазанный силуэт.
