Сначала было похищение

Марина Повалей

Сначала было похищение

Пролог. Анна. Когда утро начинается не с кофе, или парней так много холостых.

"Не полагается вступать в разговор с незнакомым человеком, не будучи представленным". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.

– Неужели маленькая леди заболела, раз пришла к целителю?

Услышав голос, я инстинктивно развеяла иллюзию бабочки, сидящей на плече у Лифиссы, и взглянула на источник шума, с которым, кстати, не знакома. И промолчала. Естественно. Спрашивают-то не меня. Едва ли меня можно назвать маленькой леди.

Фисса тоже молчит. Смотрит на щёголя моего возраста и молчит. Злится за развеянную бабочку и держит мысль о том, что взрослым хамить нельзя, в моём присутствии уж точно.

Хорошая девочка. Умная.

– Маленькая леди считает неприличным обсуждать вопросы касаемо своих недомоганий с посторонними, – говорит малышка, держа при этом самую кислую мину из своего богатого арсенала.

Умная, да. А вот на счёт хорошей – я поторопилась.

Нежеланный собеседник оторопел на пару мгновений. Услада глаз моих. Открыл и закрыл рот, сделав усилие, вернул улыбку на лицо и белозубо пропел:

– О, простите мне мою несдержанность, мы не представлены, но я просто не смог пройти мимо таких очаровательных леди, – говорит франт и стреляет глазками в нас с Фиссой по очереди, крутя в руках шляпу с ловкостью циркача. – Позвольте мне исправить ситуацию и представиться – сэр Питер Крезотт.

Следом я должна бы заулыбаться, подать ручку, заверить сэра Питера в радости от знакомства. Тем более, раз он целый сэр, счастье-то какое привалило. Должна бы, будь я леди. Но леди я перестала быть ещё восемь лет назад, сбежав из дома. Тем более, что сэр совсем не в моём вкусе. Не должен мужчина быть красивее меня, ухоженнее тоже, а из нас двоих у зеркала больше времени проводит, очевидно, именно он.

Потому, не меняясь в лице, недовольно процедила:

– Мисс Анна Даркнил. Моя дочь – мисс Лифисса Ракут. Приятно познакомиться, сэр Питер.

Руку не подала, но ехидной улыбки сдержать не смогла – это было уже выше моих сил. Не удивительно, что Фисса так себя ведёт. У неё есть пример. Мда.

На холёном лице нового знакомца отразилась неповторимая гамма чувств – удивление, озадаченность обдумыванием, принятие неудачи, брезгливость.

Именно то, на что я и рассчитывала. Сэр – “амбициозный ищу-инкубатор” оказался явно к такому не готов. Познакомиться в приёмной не самого дешёвого целителя с девушкой, обладающей магическим даром, которая сопровождает сестру, а Фисса, если откровенно, на мою дочь ну никак не тянет. Не могло такое знакомство состояться с особой, которой я представилась. Самой иногда неловко становится, когда отрешаюсь и смотрю, как сейчас, со стороны. Но это, как показала практика, самый верный способ избавиться от охотника за породистой женой. По всему выходило, что я не замужем, имею дочь, которую родила в самом нежном возрасте, от мужчины, чью фамилию не ношу.

– Прошу нас извинить, сэр Питер, но, как Вы понимаете, моей дочери нездоровится. Ввиду этого мы не расположены к светской беседе, – взяла в свою руку тёплую, маленькую ладошку девочки.

– Дда, да конечно. Прошу меня простить и желаю маленькой мисс скорейшего выздоровления, – окончание фразы он говорил разворачиваясь и нахлобучивая шляпу. Пфф. А ещё сэр. Заяц он, а не сэр, вон как поскакал. Но мне же лучше.

А всё моё доброе сердце. Не смогла отказать моей малышке с больным зубом в удовольствии. Как бы неприлично ни было использовать магию у всех на виду, ущемляя чувства тех, кто магией не обладает, наколдовала ей маленькую иллюзию ради развлечения, пока дожидаемся приёма целителя. Тем более, что других зрителей у представления не намечалось. Кто ж знал, что враг окажется так коварен, что внезапно вылезет из окопа, в смысле из кабинета. Да и я слишком увлеклась узором на крыле бабочки. В мыслях уже примеряла его к буфету, дожидающемуся меня в мастерской.

И по этой причине носителя матримониальных планов на мой счёт не жалко. Некогда политесы разводить. В другой ситуации я не стала бы грубить. Строго говоря, не делала этого и сейчас, но у ребёнка болит зуб, а меня ждёт работа. Да и недосэр печётся о своём, шкурном интересе.

Всё довольно просто – для того, чтобы родился ребёнок с даром, мать этого ребёнка, так же как и отец, должны носить в себе магию. От союза двух людей, один из которых маг, а второй без дара, родится ребёнок без магии. К моему глубочайшему сожалению.

Ввиду этого чистота крови блюдётся как единственная ценность и добродетель. Часто маги и магини на многое готовы ради удачной партии. Если в браке родится сильный маг, он может возвысить как родителей, так и весь род. Даже когда остальные его члены весьма посредственные личности. А потом – хоть трава не расти. Чаще всего супруги разъезжаются после рождения наследника и живут каждый своей жизнью. Нередко мужчины имеют одну, а иногда и больше семей на стороне. Это тоже норма для высшего света. Об этом не то чтобы не принято говорить. Об этом принято не говорить. Ведь этикет, приличия, добродетель и мораль – наше всё. И плевать, что весь набор насквозь лживый.

Вот и этот холёный экземпляр, увидев магиню, не смог пройти мимо, не испытав удачу. Наверное, ещё не женат или не прочь завести бастарда и от простолюдинки, в чьи гены затесалась магия.

Какое счастье, что меня всё это больше не касается, теперь я сама себе хозяйка и могу наслаждаться своей по кирпичику построенной, идеальной жизнью.

Именно на этой прекрасной во всех отношениях мысли дверь кабинета целителя приоткрылась, и миссис Джулия Леметр – бессменная помощница и жена нашего целителя по совместительству, выйдя из кабинета и окинув приёмную широким взглядом, зачастила:

– О, мои милые! Что стряслось? Давайте быстрее проходите. Давно сидите? Анна, почему не сообщила? Отправила бы вестник, чего сидела в очереди?!

Вопросы посыпались как из рога изобилия. И всё это одновременно с крепкими объятиями и приветственными поцелуями. В этом вся миссис Леметр. Заботливая и бесконечно добрая. Для меня огромная загадка, как в одно, такое маленькое человеческое существо, может вмещаться столько доброты.

– Не беспокойтесь, миссис Леметр, мы только пришли, у вас был предыдущий пациент, мы ждали совсем недолго, – сказала, размыкая объятья и целуя её поочерёдно в обе щеки, наслаждаясь привычным ароматом лекарственных трав. – Добрый день, очень кстати у вас сегодня малолюдно.

Фисса поздоровалась и, не спеша выбираться из объятий миссис Леметр, так и вошла в кабинет, крепко вцепившись в маленькую целительницу.

Пройдя вслед за ними, увидела мистера Леметра – лучшего лекаря Келса, по нашему мнению.

– Так-так-так. Всё-таки он не выдержал очередной леденец! Не так ли, мисс Лифисса? – нарочито строго произнёс мужчина.

Фисса кивнула и улыбнулась во весь рот.

– Здравствуйте, мастер, – проговорили мы с малышкой одновременно и, переглянувшись, улыбнулись.

– Добрый день! Ведь добрый, Фисса? Сильно болит? Проходите, юные леди. Присаживайся, – кивнул мне на диванчик целитель, подходя к кушетке. – Давай, милая, приляг, закрой глазки и расслабься.

В полной тишине сделав несколько пассов руками над лежащей неподвижно малышкой, просмотрел магией. Спросил меня, глядя всё так же на девочку:

– Ани, всё делаем, как и условились в прошлый ваш визит? Удаляем зуб?

– Да, пожалуйста, мистер Леметр, будьте добры.

Спустя примерно минуту времени и несколько пассов рукой, целитель протянул Фиссе её молочный зуб на открытой ладони и напутствовал:

– И всё-таки, я бы рекомендовал вам быть осторожнее с конфетами, юная леди. Возьмите Ваш трофей.

На этот раз улыбка у малышки вышла слегка дырявой, что не удивительно. Схватив зуб, она вскочила на ноги и расцеловала лекаря в обе щеки.

– Ох, милая. Балуете вы стариков своим вниманием, девочки, – сказал мистер Леметр, улыбаясь. – Всё, не смею больше задерживать, бегите трещётки.

– И не забудьте, скоро праздник урожая, и мы будем, как всегда, вас ждать к обеду, – это уже от миссис Джулии.

– Ну конечно, могли бы и не напоминать, обязательно будем, – ответила, поцеловав женщину в тёплую, мягкую щёку, наслаждаясь короткими объятиями. – До свидания, спасибо огромное!

Фисса вышла следом за мной. Двинулись к большому напольному зеркалу у выхода. Мистер Хлодвиг, который, сколько себя здесь помню, помогает по хозяйству Леметрам, подал пальто, помогая одеться.

Попрощавшись и выйдя на улицу, мы с головой нырнули в столичное осеннее утро со вкусом влажной, жухлой листвы и таким милым сердцу дымом окраинных заводов. Чудесное время, когда основная утренняя толчея уже распределилась по своим местам, а обеденная ещё не началась.

Чета Леметров жила на соседней с нами улице, поэтому наслаждаться прогулкой нам удалось недолго. Так, здороваясь с соседями и ловя заинтересованные взгляды незнакомцев, дошли до нужного дома.

Войдя через заднюю дверь, оказались в просторной кухне. Аромат кофе в воздухе, за столом, накрытым к завтраку, сидит несколько девушек, напоминающих стайку райских птичек. Скользнула взглядом. От откровенности их туалетов следовало бы покраснеть. Следовало, но я не стала. Вместо этого засмотрелась на Клод, точнее на белые панталоны из шёлка, расшитые по низу кружевом, которые на ней надеты. Никогда не видела таких коротких панталончиков, мои длиной чуть выше колена. А эти просто воплощают в себе порочную невинность, если такое вообще возможно, но по другому я не могу назвать то, как они смотрятся на сидящей, подогнув под себя ноги, девушке. Очередное творение Люси. Обязательно попрошу сшить и мне такие. Для просто так.

– Доброе утро. Мы не помешали? – сказала я, с трудом отведя взгляд от великолепного белья, буквально собственной кожей ощущая гладкость шёлка и щекотку от кружавчиков.

– Привет, Ани. Вы уже всё? Я ждала вас немного позже. Позавтракаешь с нами? – Люси, как и её товарки выглядела свежей и отдохнувшей, будто только выпорхнула от мастериц красоты, а не отпивается кофе после бессонной ночи.

Признаться, вообще не припомню, чтобы подруга выглядела плохо. Блондинка с молочной кожей и потрясающе округлыми формами прорву времени тратит на поддержание своего великолепия. И денег, да.

– Спасибо, девочки, но я побегу, перекушу в мастерской. Люси, тебе точно не будет сложно? Прости меня, но занятия в гимназии уже начались, а мне просто позарез нужно показаться на работе. Я думаю, что вернусь максимум через пару часов.

– Иди уже, можно подумать ты меня на сутки застолбила и собираешься оторваться по полной, что так извиняешься, – леди бы захихикали, а вот дамы, собравшиеся за завтраком, дружно заржали остроумию девушки. – Не волнуйся, мне действительно не сложно, лягу спать чуть позже.

Потискав на прощание малышку, напитавшись вдоволь объятиями и неповторимым ароматом ребёнка, поблагодарив девчонок ещё раз пять, отправилась в мебельную мастерскую, где меня ждал мистер Куперс и его новый буфет.

Пролог. Роберт. Хорошее железо не тратят на гвозди, а хороших сыновей не отдают в армию.

"Принято целовать руку любой женщине равного или высшего по отношению к мужчине ранга." Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.

По дороге домой размышлял, насколько сложно мне привыкнуть к этому «домой». За годы в армии так привык к крепостной казарме и казённому быту. Теперь у меня опять есть дом. Дом, который я никогда не считал своим. Моё детство в нём нельзя назвать счастливым, и редкие приезды из корпуса на выходные запомнились тянущимся ожиданием возвращения в академию.

Сейчас же я стал там хозяином. Осознание с горьковатым привкусом растерянности. К этому факту необходимо привыкнуть. Мне, в принципе, нужно привыкнуть к гражданской жизни. После долгих лет на границе неделя, проведённая в Келсе в отцовском особняке в статусе «светского человека», кажется нереальной. Чего греха таить, я полностью деморализован, не понимаю, как так вышло, что все мои познания и умения, всё, чему я учился всю жизнь, в тридцать два года оказались абсолютно бесполезными в один миг, а то, что я считал глупым и никчёмным, стало вдруг на первое место.

Осенний Келс. Едва ощутимый аромат сдобы из пекарни. Шумные улочки, заполненные торопыгами, важными в своих мелких повседневных делах.

Когда-то я искренне считал, что ничего не может быть хуже, кроме как родиться в семье обедневшего графа. Жизнь посередине. Когда ты вроде и аристократ, но из аристократичного в тебе только титул и крысы в графском особняке. Да и простой солдат – сколько на гауптвахте с ним не сиди, останешься для него вашством. Как показывает практика, хуже может стать всегда, пока человек дышит.

Рука сама, так кстати, нащупала пачку с куревом. Остановился прикурить, пропуская вкус табака сквозь лёгкие.

Как навести порядок в делах? По словам нотариуса, из имущества остался только столичный особняк, провонявший насквозь старым пьяницей и сластолюбцем. Ещё учась в академии, я приезжал на выходные в поместье, которое сейчас продано. Пожалуй, треск сухих деревьев в чаще за домом, ломаемых силой мальчишки, впервые сладившего со стихией воздуха – лучшие звуки моего детства.

А как привести в нормальный вид сам дом? Уже неделю как ночую в крыле для слуг, в комнате камердинера отца. Других пригодных для сна мест просто нет, а спать на кровати, на которой скончался родитель, не могу. Слишком много мерзкого и отвратительного связано с ним самим и всем, что его окружало, и жить в его покоях я физически не в силах. Дело не в щепетильности, в элементарной брезгливости. Чем вообще теперь заниматься? Ещё никогда я не просыпался по утрам в неведении, как проведу грядущий день. Мне просто необходимо какое-то дело, не говоря об источнике доходов. Судя по всему, как только мистер Колд наведёт порядок в делах, этот вопрос станет ребром.

Мимо рысцой протрусили два всадника, вальяжно переговариваясь, словно и не едут по центру города, будто нет вокруг толпы. Рефлекторно отметил лица, которые раньше не видел. Да, есть у нас аристократы, считающие необходимым по случаю и без демонстрировать окружающим собственную принадлежность. Только идиот сунется на эти узкие мостовые днём на лошади.

Некстати вспомнил о прошедшей аудиенции у короля по приезду, поморщившись. Резолюция о необходимости женитьбы никак не укладывается в голове.

Ещё визит к Изабель… Как много надежд я возлагал на эту встречу. Говоря откровенно, я рассчитывал, что она поможет навести порядок в особняке. Кто ещё, если не женщина, – вдова, которая сама ведёт свои дела, в частности городской дом, сможет упорядочить всю работу и указать на компетентных людей?

Изабель Хаггард, вдовствующая баронесса Драйвэм, одна из немногих дорогих мне людей. Выросшие вместе, мы были дружны и по-настоящему близки. Не без труда пять лет назад мы пережили смерть её мужа, моего, такого же как и она, друга детства. В письмах она всегда находила те, нужные именно в этот момент, слова, рассуждала о действительно важных вещах. Наши с ней мнения во многом совпадали, по крайней мере в вещах фундаментальных. Мы не виделись около трёх лет, нам действительно есть, что обсудить, не говоря уж о просьбе, так мной и не озвученной. Мы даже не смогли поговорить наедине. Демоны бы подрали ненавистный этикет!

Конечно, как и любой человек своего круга, я знаком со сводом правил, но почти никогда им не руководствовался, за исключением нескольких балов и светских приёмов. Военная академия и армия живёт по уставу, а не по правилам приличия. Теперь же я вынужден был битый час сидеть в гостиной и обсуждать погоду и общих знакомых, вместо того, чтобы узнать о том, что меня действительно интересовало. Всё потому, что мне не повезло приехать в столицу почти одновременно с леди Эвэй, тётушкой Изабель, которая, ожидаемо, остановилась у племянницы, будь она неладна. Как только доберусь до дома, тут же напишу Бель письмо, в котором всё и изложу.

Выйдя из-за угла, сбился с шага, увидев девчонку лет семи, сидящую на бордюре и листающую книжку с легендами.

Она сама словно с картинки. В форменном пальто гимназистки тёмно-синего цвета и шляпе-капор на лентах, из-под которой рассыпаны локоны русых кудряшек. Очень красивый ребёнок.

Едва ли я могу объяснить, чем именно меня так зацепила эта, казалась бы, ничем не примечательная картина. Сидит ребёнок, читает книжку. Этот момент стал своего рода спусковым крючком, последней каплей в чашу гражданской, мирной жизни. В которой я никак не могу найти своё место. Мысль о том, что сложись моя жизнь по-другому, и у меня могла бы быть такая же дочка, которую я любил бы больше всех на свете, баловал, катал на плечах и оберегал от всего мира.

Не отдавая себе отчёт в том, что делаю, подошёл и присел рядом с девчонкой. Увидев, что книга магическая, а девочка, судя по тому, что картинки остаются недвижимы, без дара, завёл разговор:

– Я мог бы помочь вам – сделать так, чтобы книга стала интереснее. Можно? – смотрю прямо в синие глазища и жду ответа.

А девочка сомневается – на кукольном личике отразилась усиленная работа мысли. Даже представить не могу, что за аргументы борются в этой головке. Визави тем временем огляделась по сторонам и кивнула:

– Мне нельзя говорить с незнакомыми. Я была бы очень признательна вам, сэр, если бы вы никому не рассказывали о нашем разговоре, – надо же. Вот маленькая хитрюга! С трудом удержался от смешка, увидев у ребёнка улыбку с отсутствующим верхним зубом. Расчёт был на обезоруживание. Цель достигнута.

– Вы сделали бы меня счастливейшим из людей, если бы сказали ваше имя, леди. И мы станем знакомы, – улыбка уже не сходила с лица. Пока говорил, провёл ладонью над книгой, ощутив лёгкое колебание родной стихии, активировал артефакт, открыл на первой странице и уставился в ожившие изображения. Уже и забыл, насколько это интересное зрелище. – Позвольте представиться, я Роберт Крэнтом.

– Спасибо вам, мистер Крэнтом, меня зовут Лифисса Ракут, – она улыбнулась и подала мне крохотную ручку, обтянутую перчаткой. Ну надо же! Такая очаровательная и безукоризненно вежливая малышка. Вот это воспитание!

– Я был бы чрезвычайно рад, если бы Вы звали меня просто Робертом, мисс Ракут,– прикоснулся к воздуху рядом с протянутой рукой.

Но вниманием Лифиссы уже всецело завладела книга. Быстро взглянув на меня, будто в чём-то убедившись, проговорила:

– Тогда вы можете звать меня Фиссой. Фисса. Меня все так называют, – а потом чуть тише. – Все, кто мне нравятся. А вы, хоть и маг, но тоже мне нравитесь.

– Чем же вам, Фисса, сумели не угодить маги? – мне, правда, даже стало интересно.

– Да нет. Мне ничем. Но Анна… Она очень не любит магов, и так не разрешает с чужими разговаривать, а если с магом, то вообще…

Что вообще – интересоваться не стал. По-видимому, малышка нужный эпитет не смогла подобрать.

– А Анна – это ваша мама? – сам не знаю, зачем спросил.

– Да, Анна – мама. Самая лучшая и добрая, а ещё очень красивая. Если узнает, что я с вами говорила, – пусть и про это знает, – и глаза хитрые-хитрые. Ну и лиса!

Подмигнул девчонке и решительно сменил тему:

– Фисса, вы знаете эту легенду? О древнем городе, все жители которого были магами. Считается, что в те времена каждый человек обладал даром, их город…

– Ох, детка! Прости! Прости, прости, прости, – из дома, возле которого мы стояли, выпорхнула блондинка немного фривольного, но, что скрывать, крайне привлекательного вида, погрузив меня в облако лёгкого, цветочного аромата. Мой взгляд с трудом отлип от декольте, проглядывающего через распахнутый, лёгкий для столичной осени плащик, и поднялся до холёного, но слишком молодого для матери такого ребёнка, лица. – А вы ещё кто такой? Что вам нужно? К кому вы? – с каждым вопросом голос становится громче и выше.

– Мисс, я прошу прощения, – меня слегка обескуражила такая неприкрытая неприязнь красавицы. – Позвольте представиться, я Роберт Крэнтом. Я просто проходил мимо и…

– Ну довольно! – совершенно бесцеремонно перебили меня. – Простите, милорд, но мы торопимся. Фисса, вряд ли Анна будет довольна тем, что ты болтаешь с незнакомыми джентельменами, пока она работает. Пойдём, – она взяла девочку за руку и, не дав ей промолвить ни слова, потащила за собой, та только и смогла, что виновато мне улыбнуться и помахать рукой.

По чистой инерции сделал три шага следом за парочкой и остановился. Обведя глазами улицу, взгляд зацепился за дверь, из которой выскочила хамка. В шоке от пришедшей в голову догадки, сделал ещё несколько шагов от дома и посмотрел на здание с расстояния. Ошибки быть не может. Я стою возле борделя, в который, кстати, захаживал будучи в столице. Что же получается, мать Лифиссы здесь работает?

Глава 1. Анна. Мы выбираем, нас выбирают.

"Молодой человек первым приветствует женщин, старших по возрасту и по положению мужчин. Но руку первыми протягивают они". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.

Время на работе, как всегда, пролетело как миг. Мистер Куперс пребывал в восторге от эскиза готового буфета, к воплощению которого решено приступить уже завтра. Но о моём свободном (о ужас!) графике, он конечно поскрипел. А то как же! Где это видано, – прихожу и ухожу когда вздумается! Вот когда он окончательно устанет от такого поведения, я пойму, какого доброго и терпеливого хозяина потеряла.

Дожёвывая яблоко, такое кислое, что не кривиться не удаётся, накладываю иллюзию на сервант, в пол уха слушая ворчания своего старичка.

Всё я понимаю и без нравоучений. А ещё, несмотря на серьёзность мастера, мне не верится, что он меня выгонит, разорвав наш идеальный творческий симбиоз, а его лёгкое ворчание – небольшой побочный эффект. Куда же без него.

Походив вокруг массивного буфета под иллюзией, мистер Куперс растерянно посмотрел на меня:

– Не понимаю, Ани. Что не так? Что тебя не устраивает? – спросил непонимающе, даже с укором.

– Не знаю. Сама не понимаю. Вроде всё хорошо, но, как будто, может быть и лучше. Но, в целом, я довольна… не в восторге конечно, но довольна, – погладила тёплый, гладкий бок реставрируемой мебели, наслаждаясь лёгким сосновым флёром.

– Тебе стоит быть немного снисходительнее, – сказал мистер Куперс, подойдя к окну. – И я сейчас не только о мебели.

Обтерев руки о фартук, в очередной раз скривилась, доедая кислятину. Фу! Откуда только он их взял?!

Неужели сейчас опять начнётся? Это то, о чём я думаю?

– Если бы ты вышла замуж, родила ребёнка, тебе стало бы не до таких мелочей. Ну не до мелких деталей уж точно, – говоря это, он всё так же смотрел в окно, вертя в руках свою киянку, с которой, кажется, не расставался.

– Вы ведь знаете, мастер, что замуж я не выхожу не из убеждений. И уж точно не из-за высоких требований. Мне нужно не так уж много, но искренность обязательна. А где её взять в наше время? Большинство мужчин без магии искренне верят, что жена-магичка будет читать их мысли и внушать свою волю, поэтому заведомо нас боятся. Другие ищут свою выгоду, будто наличие магии сразу обеспечивает безбедную жизнь, – развеяв иллюзию и накрыв буфет серой холстиной, продолжила. – Каждый маг смотрит на меня как на инкубатор, в первую очередь. Нет, конечно это не значит, что он не может меня полюбить, но разве есть уверенность, что это будет искреннее чувство, если в нём с самого начала есть заинтересованность? – замолкла, перебитая кукушкой, выскочившей из больших, напольных часов. – А что потом, когда любовь остынет? В лучшем случае, он полюбит другую женщину и будет жить на два дома, а в худшем окажется подлецом и… как бы это сказать помягче… любителем женщин? Вы ведь понимаете это, как никто другой.

Конечно понимает. Его мать никогда не была замужем, отец же был женат до самой своей смерти. Не на его матери, соответственно. Но Питеру Куперсу ещё повезло, его родители всю жизнь любили друг друга, и он рос в атмосфере этой любви. Омрачало её только наличие официальной жены-маркизы и законных наследников у отца.

Все трое были заложниками сложившейся ситуации. Маркиза – бесправным и безмолвным приложением к мужу, которая даже не имела права развестись с ним. Мать мастера – жертвой своих чувств. Маркиз же, человек от природы не злой, считал, что это приемлемый вариант для них всех.

Прискорбно то, что я тоже сейчас не видела выхода из той старой ситуации. Жена маркиза бойцом и борцом не была. Женщинам этого круга с детства внушают подчинение и смирение. Что же касается несчастной матери мистера Куперса, я не могу поставить себя на её место. Мне незнакомо такое сильное чувство. Кто знает, что терпела бы я, люби мужчину так сильно? Когда-то я считала, что люблю, но, столкнувшись с разочарованием, поняла, что терпеть унижение и пренебрежение не готова.