У них были билеты второго класса. Купе на четверых. Два двухместных кресла и полки для багажа… Уложив вещи, они сели. Алиса у окна, Женя рядом, Эркин у окна напротив Алисы.

Вошедший в купе проводник, увидев Эркина, замер. Еле заметно сощурив глаза, Эркин с невозмутимым выражением смотрел на него. Женя достала из сумочки и протянула проводнику их билеты. Штамп комендатуры заставил проводника отвести наливающийся яростью взгляд от Эркина.

– Прибытие в двадцать тридцать семь, – сказал он, избегая русского названия Стоп-сити и возвращая билеты.

Когда он вышел, Женя улыбнулась Эркину.

– Дорога долгая, давай устраиваться.

– Да, – кивнул Эркин, расстёгивая куртку.

Женя помогла Алисе раздеться, сняла пальто и шаль. Эркин снял куртку. У каждого кресла были предусмотрены крючки, и развешенная одежда не мешала. Женя озабоченно посмотрела на Эркина.

– Может, тебе лучше было в кроссовках ехать?

– Нет, – улыбнулся Эркин. – Мне удобно в сапогах.

Четвёртое место оставалось незанятым, хотя в их купе уже несколько раз заглядывали люди, но тут же исчезали.

– В билете указан только класс, – объяснила Женя. – Занимают свободные места.

И улыбнулась. Эркин понимающе кивнул.

– Он со всеми остановками, долгий поезд, – говорила Женя. – Зато без пересадок. Тоже удобно. Правда?

– Конечно, – согласился Эркин. – Сидишь и едешь.

– Ага, – поддержала его Алиса, не отрываясь от окна, – и смотришь.

Женя рассмеялась. Успокоился и Эркин. Пригороды уже кончились, и за окном мокрые бурые поля, редкие деревья с раскинутыми во все стороны ветвями, серые слоистые тучи. Смотреть, вроде, не на что, но Алисе интересно. Да и ему. Эркин откинулся на спинку кресла. Спинка высокая, с подголовником, мягко пружинит. Он сидел спиной по ходу поезда и видел убегающие назад поля и деревья. Откинулась на спинку кресла, расслабилась и Женя.

Ну вот, они едут. Еды достаточно, на Алиску как на взрослую выдали, так что можно будет Эркина подкормить. Вечером приедут в Рубежин. Там граница. Таможня, паспортный контроль, обмен денег… Конечно, они потратились. И на всём готовом, и… ну, нельзя же не покупать мыла, конфет, девять дней Андрею отмечали, ещё по мелочам куда-то ушло. Конечно, осталось немного, но у других-то и того нет. У Найси, например, ни у неё, ни у детей, ни у мужа смены белья на теле нет. А Зина… у Кати два платьица, но одно-то летнее, а уже зима, и у неё самой… Нет, им ещё хорошо. Из всех её побегов этот самый удачный, страшно вспомнить, сколько и чего она побросала. А здесь… Спасибо Даше и Маше, всё увезла, кроме посуды. Постелей. И мебели. Тоже жалко, конечно, но могло же быть и хуже? Конечно, могло. Значит, всё хорошо. Интересно, как там девочки устроились? Но это когда осядем, нужно будет написать запрос и через Комитет найти их. Всё же… не чужие.

Незаметно для себя Женя закрыла глаза и задремала.

Чуть опустив веки, притенив ресницами глаза, Эркин смотрел теперь не в окно, а на Женю. Женя жива, здорова, даже улыбается, даже… нет, и думать об этом не стоит, чтоб не встревожить её, не напомнить. А может, на новом месте, где всё по-другому, Женя совсем забудет про тех сволочей и… и позовёт его. Без её зова он не дотронется, не посмеет. Мартин говорил, что после насилия женщине это уже никогда в радость не будет, любой мужчина ей враг, а уж после «трамвая»… но ведь Женя простила его, разрешила брать себя за руку, касаться своих волос, сидеть рядом… нет, ему, конечно, и этого… с избытком, да, конечно, будет, как Женя захочет, пусть только скажет ему, и даже нет, он и без слов всё поймёт. И ничего ему не надо, лишь бы вот так сидеть и смотреть на Женю…

– Эрик, а это что?

Эркин вздрогнул и посмотрел на Алису. Но то, на что она показывала, уже скрылось.

– Тише, Алиса, – ответил Эркин. – Маму разбудишь.

За этот месяц в лагере он привык называть Женю мамой и женой, нет, по-английски у него вряд ли бы получилось, а по-русски… свободно.

Алиса покосилась на Женю и, соглашаясь, кивнула.

– Пусть спит. А это что?

На этот раз Эркин успел рассмотреть.

– Это… это мост, – и, подумав, добавил: – Был.

– Война, – понимающе вздохнула Алиса. – Эрик, а почему коровок нет? И лошадок? Когда мы тогда ехали, они были, а сейчас нет.

– Они… – Эркин запнулся и сказал по-английски: – в хлеву. – Этого слова он по-русски не знал и, досадуя на себя, упрямо продолжил по-русски. – Им уже холодно на улице.

– Ага, ага, – закивала Алиса. – Уже зима, да?

– Да, – кивнул Эркин.

– А снег будет?

Эркин улыбнулся и ответил слышанным не раз в лагере.

– В России будет снег.

– А мы туда едем? – уточнила Алиса.

И получив утвердительный ответ, снова приникла к окну.

Поезд плавно замедлил ход, за окном возникла платформа и люди.

– Приехали? – удивилась Алиса.

– Нет, – улыбнулся Эркин. – Нам ещё долго ехать.

По коридору прозвучали шаги, дверь их купе открылась.

– Свободно?

Эркин не успел ответить. Дородная белая леди отпрянула и исчезла. И ещё пару раз к ним заглядывали. Но Эркин на них даже обернуться не успевал.

Поезд дрогнул и стал набирать скорость. Женя открыла глаза и улыбнулась.

– До Рубежина одни доедем, – понимающе кивнул Эркин.

Дверь их купе опять открылась.

– Здесь есть одно место, – сказал проводник. – Но святой отец…

– Ничего-ничего, благодарю, сын мой.

Низенький толстый священник шариком вкатился в купе и неожиданно ловко устроился в свободном кресле. Алиса оторвалась от окна, посмотрела на него и нахмурилась. Его вид вызвал у неё воспоминания о необходимости быть хорошей девочкой. А её эта перспектива совсем не устраивала. Священник с явно привычной ловкостью пристроил свои сумку, зонтик и шляпу и, сложив руки на животике, благодушно оглядел Женю, Алису и Эркина. И начал обычный дорожный разговор. Женя отвечала вежливо, но несколько отчуждённо. Алиса упорно смотрела в окно. Эркин настороженно следил за разговором, готовясь в любой момент прийти Жене на помощь.

Отпустив несколько подобающих замечаний о погоде и божьей воле, священник похвалил Алису, и Женя не устояла. Она улыбнулась и заговорила сердечнее. Но Эркина это не тронуло. Чего этому беляку надо? Чего он выспрашивает как… как следователь? Женя успокаивающе улыбнулась ему, но лицо Эркина оставалось неприязненным, и это начинало беспокоить Женю. Как бы Эркин не сорвался. Им только скандала не хватает.

– Принять такое решение… – священник покачал головой.

– В Хэллоуин подсказали, сэр, – вежливым тоном перебил его Эркин.

Священник внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.

– Не давай мести завладеть твоей душой, сын мой.

У Эркина дрогнули в усмешке губы.

– Чтобы всем, кому надо, отомстить, сэр, мне жизни не хватит, – и, подумав, добавил: – Всё равно каждый своё получит.

Спорить и заводиться он не хотел, но и хоть как-то осадить этого типа тоже ведь надо. Андрей бы смог придумать и похлеще, и поострее, но Андрея нет, так что…

Алиса отвернулась от окна и строго посмотрела на священника. Он улыбнулся ей, и, помедлив, Алиса тоже улыбнулась, а затем достаточно вежливо ответила, как её зовут, сколько ей лет и ходит ли она в школу. Потом священник её спросил, ходила ли она в церковь. Алиса кивнула и уточнила:

– С мамой.

– А что в церкви тебе больше всего нравится? – улыбаясь, спросил священник.

– Конфеты, – убеждённо ответила Алиса и, увидев недоумение на круглом румяном лице священника, объяснила: – После церкви мама мне конфеты покупала. А больше ничего хорошего в церкви нет.

Священник с удовольствием рассмеялся. Улыбнулся и Эркин, и Алиса сочла момент подходящим.

– Эрик, дай ковбойскую, – попросила она.

Женя посмотрела на часы.

– После завтрака.

Эркин кивнул и привстал, снимая с полки маленький мешок, куда они сложили продукты и необходимые в дороге мелочи, достал пайковый пакет, флягу, кружки. Женя подняла и закрепила маленький откидной столик у окна.

Сложив по-прежнему руки на животе, священник с улыбкой наблюдал, как Эркин вскрывает пакет, нарезает хлеб, открывает банку с тушёнкой и сооружает сэндвичи. Женя сделала приглашающий жест, но священник покачал головой.

– Спасибо, дочь моя, но сегодня пятница, день поста.

Женя смутилась, и он успокаивающе закивал.

– Ничего-ничего, это связано с моим саном. Ничего страшного.

Женя посмотрела на Эркина. Эркин пожал плечами: раз не хочет, дескать, так это его проблемы, и протянул сэндвич Алисе, налил ей в кружку сока из фляги. Алиса покосилась на Женю, села прямо и взяла сэндвич.

– Спасибо.

– На здоровье, – ответил Эркин, передавая второй сэндвич и кружку с соком Жене.

И, только убедившись, что они обе едят, стал есть сам.

В купе заглянул проводник, скользнул невидяще отчуждённым взглядом по Эркину и почтительно сказал священнику:

– Прибываем, святой отец, – и сухо Жене: – Стоим пять минут.

Священник поблагодарил, ловко и быстро собрал свои вещи, благословил трапезу и трапезующих, пожелал им счастья и выкатился из купе. Проходя по коридору к выходу, он сокрушённо покачал головой. Конечно, они правы, что уезжают, но как жаль, что уезжают именно такие.

Поезд остановился, когда они ещё ели. Эркин вопросительно посмотрел на Женю.

– Нет, – покачала она головой, – не будем выходить. Там потом будем почти полчаса стоять, там и… Алиса, ешь аккуратно, не роняй.

Эркин кивнул.

– Ну да, за пять минут и выйти не успеем.

Как только священник вышел, они заговорили по-русски. Алиса, доев сэндвич, сунула за щёку конфету и снова уставилась в окно, глядя на медленно поплывший назад перрон. Сок она не допила, и Женя не настаивала: в дороге лучше пить поменьше. Но не выливать же, и она допила оставшиеся глотки. Эркин убрал кружки и флягу в мешок, обёртку от пайка скомкал и огляделся в поисках урны. Женя показала ему вделанный в стенку под столиком ящик. В купе к ним никто не подсел, и Эркин спокойно откинулся на спинку кресла. Женя улыбнулась.

– Поспи немного. Ночь была тяжёлая.

Эркин кивнул. Да, конечно, надо поспать, но ему не так уж часто выпадает такое счастье: сидеть и смотреть на Женю. Он только чуть опустил веки, чтобы не тревожить её своим взглядом. Но Женя заметила и улыбнулась ему. Эркин ответил ей улыбкой.

– Слушаюсь, мэм.

И закрыл глаза. И теперь Женя любовалась его лицом, свободной красивой позой. Верхнюю пуговицу на рубашке он расстегнул, и воротник не скрывает красивую шею. Шрам совсем зажил и кажется чуть светлее кожи, просто полоска на щеке, совсем не портит его. Пусть поспит, пока всё спокойно, он тоже извёлся. Женя вдруг с удивлением ощутила, каким долгим был этот, да, месяц, как бесконечно далеко остались Джексонвилл и Хэллоуин. Если бы ещё Андрей был жив… Эркин молчит, он вообще скрытный, и, говорят, все индейцы такие, но раз у него вырвалось, что винит он в смерти Андрея себя. И объяснять ему что-то бесполезно. Ведь он что решил, то решения своего не изменит, она это уже знает. А по-русски Эркин совсем свободно теперь говорит, и не подумаешь, что только весной он всего два слова и знал, господи, неужели это было?.. Ну да, где-то в марте, хорошо, что она тогда пошла с Майрой посмотреть на ту клетку и увидела его. А если бы они не встретились?.. Господи, даже подумать страшно. Майра, Этель, Ирен… все они уже в прошлом, и ни думать о них, ни вспоминать не хочется. Вот только Рози и миссис Стоун… нет, наверное, у миссис Стоун действительно… не все дома. Её письмо такое странное, но в одном она права. Истинный отец ребёнка тот, с кем женщина испытала настоящее… не наслаждение, это больше, чем наслаждение. А ведь если прикинуть по датам…

Женя пустилась в вычисления. Она встретилась с Хэмфри на балу, это как раз через неделю после её ночи с Эркином, а Алиса родилась четвёртого февраля, получается… всего месяца не хватает. Ну, так это пустяки, рожают и на седьмом и на десятом месяце. Говорят, некоторые до одиннадцатого ходят, а одна королева – на истории ещё в школе рассказывали – родила через тринадцать месяцев после смерти мужа, и ребёнка признали законным наследником. Но это – Женя улыбнулась – уже не физиология, а политика. Нет, месяц – это пустяк, и о Хэмфри можно теперь забыть окончательно. Его просто не было. Эркин любит Алиску, а та так и льнёт к нему. Так что никаких проблем.

Женя посмотрела в окно. Да, здесь следы войны повсюду. И воронки не все засыпаны, и развалины частые. Тейлор-Сити – промышленный город, понятно, что его так бомбили. Каким чудом она тогда не попала сюда? Ей ведь обещали протекцию на место на заводе, хорошая зарплата и армейский паёк. Да, правильно, не смогла сесть на поезд, задержалась перепелёнывая Алиску, и опоздала. Пришлось ехать в Коулти, а тот поезд привёз бы её прямо под бомбы. Вот и говори про судьбу. Так, а здесь больше двадцати минут стоим, как раз сводить Алиску в уборную.

Она только потянулась дотронуться до него, как Эркин вздрогнул и открыл глаза.

– Что?

– Мы полчаса стоим, надо с Алиской выйти.

– Конечно, – кивнул Эркин. – Я пригляжу за всем.

– Не надо, – улыбнулась Женя. – Тебе тоже надо… размяться. А за вещи отвечает проводник.

Тот как раз заглянул в купе.

– Тейлор-Сити, мэм, будете выходить?

Он обращался подчёркнуто к Жене.

– Да, – кивнула Женя. – Дамская комната?..

– Прямо и направо, мэм.

Проводник широко улыбнулся и исчез.

– А чего он радуется? – тихо спросил Эркин, снимая с крючка куртку.

– За это он получает чаевые, – так же тихо ответила Женя, одевая Алису.

– Мы уже приехали? – спросила Алиса, задирая голову, чтобы Жене было удобнее завязать ленты её фетровой шапочки под подбородком.

– Нет, зайчик, мы выйдем немного погулять.

Женя выпрямилась и увидела, что Эркин держит наготове её пальто. Купе просторнее отсека, и Женя с удовольствием подставила плечи, будто это не старенькое «скромное, но приличное» пальто, а меховое манто, какое она однажды видела в витрине дорогого магазина.

Поезд замедлил ход и остановился. Эркин следом за Женей и Алисой прошёл по коридору к выходу, в тамбуре обогнал их, соскочил на перрон и обернулся, чтобы помочь, но за него это сделал проводник. Женя с улыбкой кивнула Эркину и пошла к зданию вокзала.

Эркин взглядом проводил их и отвернулся. Времена, конечно, другие, но соваться к белым не стоит. Он не в лагере, ещё нарвётся, а скандал ему совсем ни к чему. Выглядев негра-носильщика, он подошёл к нему узнать о здешних порядках.

Когда Женя и Алиса вернулись из своего похода в дамскую комнату на перрон, Эркин с независимо-равнодушным видом курил, стоя в пяти шагах от их вагона. Увидев Женю с Алисой, он еле заметно улыбнулся им и даже будто подмигнул. Женя подошла к вагону, и проводник вежливо помог ей войти. Эркина он, что называется, в упор не замечал, на что Эркину было столь же демонстративно наплевать. Точным щелчком отправив окурок в ладонь мающегося возле урны негритёнка в рваном свитере на голое тело, Эркин вслед за Женей вошёл в вагон. Проводник молча посторонился, пропуская его.

Они успели войти в своё купе и раздеться, когда поезд тронулся. Эркин с удовольствием оглядел снова прилипшую к окну Алиску и улыбающуюся Женю.

– Всё в порядке?

– Конечно, – улыбнулась Женя. – А у тебя?

– Никаких проблем, – весело ответил почему-то по-английски Эркин.

Они оставались по-прежнему втроём. Эркин посмотрел на часы.

– До следующей остановки сколько? – перешёл он на русский.

– Часа три, не меньше, – понимающе кивнула Женя. – Конечно, поспи. До Дурбана остановок не будет, никто не подсядет. Может, приляжешь?

– Нет, – мотнул головой Эркин. – Мне и так хорошо. И ты поспи.

Женя кивнула.

Они сидели и смотрели друг на друга. Мягко подрагивал пол, неумолчно стучали колёса, Алиса, глядя в окно, шёпотом то ли играла, то ли сама себе рассказывала об увиденном. Эркин откинулся на спинку кресла, слегка поёрзал плечами, устраиваясь поудобнее и закрыл глаза. Женя какое-то время с улыбкой наблюдала за ним, пока незаметно для себя не задремала. До Дурбана можно ни о чём не беспокоиться.

Покачиваясь вместе с вагоном, расслабив мышцы, Эркин бездумно дремал. Загнанное глубоко внутрь напряжение, мысли о будущем и воспоминания о прошлом… нет, сейчас его ничто не тревожило. Стоит приподнять веки, и он видит Женю. И Алису. Да ему и не надо открывать глаза, чтобы их видеть. Он с ними, слышит дыхание Жени, шёпот Алисы. Они в безопасности. Ему ничего больше не надо. Когда приедут на место, он пойдёт на работу. Если удастся по заявке грузчиком на завод, это будет большой удачей. Постоянный заработок, каждую неделю или раз в две недели, даже раз в месяц, но знать, что тебе заплатят, а не бегать каждый день в поисках работы… Да, будет удачно. Конечно, заработок у грузчика невелик, но он постарается подработать. И жильё… даже своя комната в бараке… а что? Во всяком случае, она будет просторнее отсека. Лишь бы влезли стол и двухъярусная кровать, какие были в лагере. Тогда Алиса на нижней койке, Женя на верхней, а он будет себе стелить на полу. Для одежды набьёт гвоздей в стену, а если повезёт и, как в Джексонвилле, комната с кухней…

Эркин улыбнулся, не открывая глаз. Сколько болтали у пожарки, обсуждая варианты с жильём. Многие мечтали о своём доме. Как это по-русски? Да, избе. Но Тим прав: свой дом – слишком дорого, а купить дешёвую развалюху, так её пока сделаешь… С Андреем он бы ещё попробовал рискнуть, Андрей – мастер, а самому ему такое не потянуть, и зимой в развалюхе они околеют от холода. Нет, комната или квартира в крепком доме, и чтоб, как в лагере, уборная со смывом, раковина с краном, кухня с плитой не на дровах или угле, а, как рассказывали, на газе, и отопление чтобы от котельной… и тут же сам себя осадил: больно многого хочешь. Да пусть печь и вода во дворе, как в Джексонвилле, что ему, тяжело воды и дров принести? Да нет же, силы за месяц накопил…

Женя коснулась его руки. Эркин вздрогнул и открыл глаза, но ещё до этого он успел другой рукой накрыть её ладонь.

– Что? Что-то случилось?

– Нет, – улыбалась Женя. – Просто… Ты что-то во сне видел?

– Нет, – качнул головой Эркин. – Я думал, как мы в Загорье жить будем. Какое будет жильё.

– Я тоже об этом думала, – кивнула Женя. – Конечно, выбора не будет. Поселимся, где скажут. Но хотелось бы квартиру. Помнишь, мы как-то говорили. Кухня, ванная, четыре комнаты…

Эркин вздохнул.

– Столько могут и не дать. А купить мы не сможем.

– Да, – согласилась Женя. – Конечно. Но так хочется помечтать.

Эркин с улыбкой кивнул и подхватил игру. Он всё ещё держал Женю за руку и теперь подался всем телом вперёд, чтобы она могла сесть поудобнее.

– Четыре комнаты – это… Алисе комната – раз, спальня – два.

– Общая комната – три, и комната для гостей – четыре, – улыбалась Женя.

И раньше, когда они говорили о будущей жизни, и сейчас Женя даже не намекала, что он будет спать в отдельной комнате, она говорила про «нашу спальню», и от этого у Эркина начинало холодеть и как-то щекотать где-то глубоко внутри. Женя согласна, чтобы он жил, спал в одной комнате с ней, да от одного этого…

– А общая комната? – увёл он, на всякий случай, разговор от спальни.

– Там мы будем отдыхать вечером, гостей принимать, обедать по воскресеньям. Её мы сделаем нарядной.

У Жени даже щёки разгорелись.

– Знаешь, я в колледже курс домоводства прослушала. И у нас были занятия по интерьеру. Ну, как сделать комнату красивой, понимаешь?

Эркин кивнул.

– Где ты, там всё красиво, – рискнул он.

Женя ахнула и тихо рассмеялась.

– Ой, спасибо.

Эркин довольно улыбнулся. Алиса обернулась к ним от окна.

– А у меня кукольная комната будет?

– Будет, – кивнула Женя.

– Ещё для кукол комната? – удивился Эркин. – Пятая?

– Нет, – рассмеялась Женя. – Это в детской сделаем.

– Выгородку, – понимающе кивнул Эркин.

– Нет, – стала объяснять Женя. – Сделаем, как у меня было. Такой стол, а на столе расставлена кукольная мебель. Или ещё как домик делают. Передняя стенка снимается, вот и квартира.

– Эрик, сделаешь? – сразу спросила Алиса.

Эркин не слишком уверенно кивнул.

– Попробую.

– Мам, а мячик у меня будет?

– Будет, – улыбалась Женя. – И мячик, и санки, и прыгалки. Всё у нас теперь будет. Не сразу, конечно.

– А когда денежек накопим, – понимающе кивнула Алиса, снова поворачиваясь к окну.

Но там уже шёл дождь, по стеклу бежали струйки воды, всё стало мутным и неразборчивым. Алиса вздохнула.

– Давай-ка, зайчик, – сразу сказала Женя. – Поспи пока.

Она сняла с Алисы туфельки, поставив их к ботикам, помогла улечься в кресле с ногами, укрыла своей шалью. Эркин потянулся за курткой, но Женя покачала головой.

– Не надо, здесь тепло. Ещё перегреется, вспотеет, тогда хуже простудится.

Алиса мгновенно заснула, и Женя пересела к Эркину, села рядом, положив голову ему на плечо. Эркин осторожно обнял её за плечи, очень мягко, чуть-чуть прижал к себе и, повернув голову, уткнулся лицом в её волосы. Теперь они сидели молча. И единственное, о чём ещё мог думать сейчас Эркин – лишь бы это не кончалось.

До самого Дурбана их никто не тревожил. Когда за окном появились дома пригорода, Женя встала поправить разметавшуюся во сне Алису. Пока она её укладывала и укрывала, поезд уже замедлял ход, останавливаясь, и Женя, переглянувшись с Эркином, села на своё прежнее место. Мало ли что, лучше ей быть рядом с Алисой. Тем более, что за окном плыла цепочка приготовившихся к посадке людей. Дурбан – большой город, и мало ли что…

Голоса, шаги… Эркин невольно напрягся, готовясь к любой неожиданности.

Проводник откатил дверь их купе.

– Здесь одно место…

– Благодарю.

Высокий мужчина в блестящем от воды кожаном пальто и кожаной шляпе, несколько смахивающей на ковбойскую, вошёл в их купе, небрежно кивнув проводнику. Одним быстрым, очень внимательным взглядом, от которого у Эркина сразу напряглись, как перед прыжком, мышцы, оглядел их всех. Никакого багажа у мужчины не было. Он быстро и ловко снял и повесил пальто и шляпу, оставшись в хорошем костюме, и сел в свободное кресло. Пиджак был ему чуть широковат, но, когда он садился, натянувшаяся ткань на мгновение обозначила висящую под мышкой кобуру. Заметил её только Эркин. Сев в свободной, даже чуть-чуть небрежной позе, мужчина дружелюбно, но покровительственно обратился к Жене.

– Тоже до Стоп-Сити?

– Да, – сдержанно кивнула Женя.

Она провела рукой по укрывающей Алису шали и подвинулась, чтобы не касаться коленями колен сидящего напротив попутчика. Эркин слегка сдвинулся и сел чуть наискосок, упираясь теперь спиной в угол. Стенка вагона неприятно холодила плечо, но ему было сейчас не до этого.

– Охота тащить малышку в такую даль, – мужчина с усмешкой покачал головой. – Погодка-то дерьмовая, застудить ничего не стоит.

Насмешливая чёткость, с которой он выговорил ругательство, напомнила Жене Хэмфри. Тот тоже любил дразнить её и других девушек такими словечками. Взглядом останавливая нахмурившегося Эркина, Женя очень корректно ответила:

– Обычная погода в это время.

Мужчина с прежней лёгкой усмешкой оглядел её и повернулся к Эркину.

– И ты до Стоп-Сити, парень?

Еле заметно шевельнув плечами, чтобы показать мышцы, Эркин очень спокойно ответил:

– Это имеет значение, сэр?

Мужчина неопределённо хмыкнул:

– Надо же знать, с кем коротаешь время в дороге. Меня зовут Ник, я из Эпплтона, – и вопросительно посмотрел на Женю.

– Джен, – ограничилась английской формой Женя и посмотрела на Эркина.

Тот опустил на мгновение ресницы, показывая, что понял её просьбу, и подчёркнуто спокойно представился:

– Эрик.

И по скользнувшей по губам Жени мгновенной улыбке понял, что сказал правильно. И не соврал, так что не спутаешь и не забудешь, и Алису ни поправлять, ни предупреждать не придётся, и его настоящее имя этому типу знать совсем незачем.

– У меня в Эпплтоне своё дело. Небольшое, – словоохотливо рассказывал Ник, – но жить можно. Да компаньон мой на сторону стал смотреть. В Дурбане я его не перехватил, разминулись, а Стоп-Сити потому и Стоп, что оттуда уже никуда, так что встретимся. Ну, и, если что, попрощаемся. А вы, Джен, встречаете или провожаете?

Его откровенность обязывала, и, вежливо улыбнувшись, Женя ответила:

– Мы уезжаем.

– На ту сторону? – Ник присвистнул. – Это вы зря, Джен. В России не жизнь для настоящего человека, – и насмешливый взгляд на Эркина.

– Хуже, чем здесь, уже не будет, сэр, – по-прежнему спокойно ответил Эркин.

Глаза Ника стали жёсткими.

– Тебе, я вижу, особо плохо не было, парень.

У Эркина чуть озорно блеснули глаза.

– Ну, сэр, на чужой спине любая плеть мягка.

Женя улыбнулась.

<1 2 3 4...22 >

На страницу:

Перейти