Инженер. Часть 7. Вторая итерация

Попытка усадить архивариуса за стол провалилась – он хаотично исчезал, чтобы тут же материализоваться в самых разных местах моего дома. Его воспитание зримо проявлялось в виноватом выражении восторженного лица, когда я обнаруживал его то наклонившимся, внимательно разглядывающим часовой механизм, вращавший привод нагревателя, то задумчиво водящим пальцем по шпинделю токарного станка, то почти с головой нырнувшим в печь отжига, то с полуоткрытым ртом уставившимся на хитросплетения сварочного агрегата. После нескольких попыток упорядочить эти хаотичные перемещения, я сдался. Спокойно приготовил второй завтрак, залил кипятком свежие порции орешка и уселся наблюдать за неугомонным гостем на любимый табурет. Он что-то почувствовал, прекратил дергать сверлильный станок, отличавшийся, к слову, от местных версий лишь приводом, оглянулся на меня – из полутьмы мастерской я, должно быть, смотрелся неподвижным силуэтом – и, с сожалением оглядев на длинные полки, заставленные всевозможным инструментом и приспособлениями, поспешил к столу.

– Присаживайтесь, уважаемый. Я, извините, еще не завтракал, так что позволил себе вас не дожидаться.

Сомтанар замер рядом со столом, разглядывая нехитрую снедь, поднял бровь, демонстрируя удивление:

– Орешек? С утра? Да еще и горячий?!

Я развел руками:

– Меня он не пьянит. А вам я просто не могу предложить ничего иного. Где-то, правда, должна была оставаться от супруги банка с сушеными водорослями, но – найти не смог. Может, воды?

Он махнул рукой, забираясь на высокий табурет:

– Не стоит. Орешек так орешек. Буду приучать себя к хорошему. – Он поднял кружку, понюхал парящее содержимое, посмотрел на меня. – Знаете, сколько такое варево будет стоить в долине?

Я пожал плечами – какая разница?

– Заваренный кипятком, орешек надо выпить немедленно – остыв, он потеряет все свои свойства. – Увидев мое лицо, добавил: – О! Похоже, вы этого не знали?

– Не знал. Но что это меняет?

– Как что?! Представляете, сколько стоит этот объем напитка такого качества?! Горячий напиток готовят из пастилы. И то только тогда, когда уверены, что смогут столько выпить.

– Помилуйте, Сомтанар! Мы не в Арракисе, и я не богатый алкоголик. Но если для вас это перебор – давайте разведу пастилу. Сделать?

2

Архивариус обожал путешествия. Ему снились другие города, архипелаг утонувшего континента, легендарные южные острова, затерявшиеся где-то за океаном. Страсть к далеким землям зрела каждый год, проведенный в Арракисе. Быть может, это и была настоящая причина такой одержимости – просто мечта разрушить многолетнюю однообразную рутину дворцовой жизни. Его профессия привязала его к этому месту – центру сосредоточения всего, что уцелело от древних. Нет, не так – центру всего письменного наследия великих предков. Все, что не было уничтожено или похоронено в башне Старшей сестры, так или иначе попадало в его руки. Его долг и его профессия требовали все это читать. От него зачастую зависела судьба той или иной книги, той или иной бумаги. Монархи вовсе не жаждали возрождения былого величия цивилизации Мау, но древняя история хранила корни многих родословных, многих прав и обязательств. Да и знания, тем более запрещенные, лучше хранить под надежным замком и под своей властью, чем надеяться на обеты скелле. Толку, правда, в этих пыльных грудах макулатуры было бы мало, если бы не те, кто мог их прочитать и понять, что можно было без жалости уничтожить, что спрятать и хранить до времени, а что использовать. Этим и занимался Сомтанар – сначала как младший чтец, потом как хранитель, помнивший еще прежнего архивариуса, а со временем и занявший его место.

Он всегда мечтал о новых местах, о новых людях и использовал любую возможность для кратких поездок, порою выдумывая насущную необходимость проверить находку в далеком поселке старателей, вместо того чтобы с комфортом и спокойствием дождаться, пока монарший курьер доставит ее в столицу. Разумеется, эта страсть стала очевидной для окружающих, и со временем поездки удавались все реже и реже. Представьте же, какую бурю фантазии вызывала у него информация об иных мирах, о легендарных и, как теперь выяснилось, вполне реальных путешествиях между ними. Когда Сомтанар впервые увидел Илью, его трясло – трясло от близости невероятного, от прикосновения к чуду. Там, где другие видели лишь странные черты чужеземца, архивариус угадывал признаки иных рас и звездных систем. Сам облик Ильи был для него кусочком межпланетного путешествия, кратким взглядом через замочную скважину в иной мир. Сомтанар помнил каждое слово, сказанное элем на том приеме. Слова эти не только снились ему ночами, он записал их и тщательно обдумал каждое. Но этого было так мало!

Когда уважаемый Ас, правая рука самого монарха, завел окольный разговор, явно следуя собственным замыслам, Сомтанар сразу же понял, о чем речь, и бесцеремонно прервал помощника его величества, чем, как ему показалось, немало удивил последнего.

– Уважаемый Ас, я согласен.

– Согласны? На что?

– Если я вас правильно понял, вы ищете переговорщика с элем – так? – Он дождался замедленного кивка собеседника. – Ну, вот на это я и согласен. Переговорить с ним.

Одна из бровей на обычно невозмутимом лице Аса поползла вверх.

– И вас не интересует тема переговоров?

– Любезный Ас, вы же не сомневаетесь в моей памяти или пунктуальности? – он ответил с кривой усмешкой, дождался очередного кивка от нахмурившегося советника и продолжил: – Можете не сомневаться, я в точности передам ваше сообщение и скрупулезно выполню все ваши инструкции. Ну, и прошу вас, не заводите разговор о хранении тайны – осмелюсь вам напомнить, что это моя специальность и часть профессии, если хотите.

И вот он здесь – в убежище того самого инопланетянина, беседа с которым была грубо прервана в прошлый раз. Более всего оно, убежище, напоминало судоремонтную мастерскую в Саутриме, в которой ему довелось побывать в молодости. Почти тот же упорядоченный хаос станков, инструментов, заготовок, печей, верстаков и полуготовых изделий. Не было лишь суетящихся рабочих и надменных мастеров, не пылали огни в печах, не лязгали инструменты. Тихо и чисто. Внимание Сомтанара привлекли разнокалиберные устройства, явно связанные с искусством, посредством которых эль, очевидно, обходился без многочисленных помощников и открытого огня.

Сам эль изменился мало – высокий, сухощавый, абсолютно лысый, со спокойным и немного беспокоящим взглядом странных желтых глаз. Сомтанар не сразу понял, в чем дело, – Илья смотрел так, словно не просто был знаком с ним, а хорошо знал его интересы, тайные страсти, его мотивы и желания. Так взрослый снисходительно посматривает на хитрющего ребенка, задумавшего симуляцией выпросить порцию варенья для лечения внезапной тяжелой болезни. Эта доброжелательная снисходительность немного задевала, но Сомтанар готов был вытерпеть многое.

– Илия, правду говорят, что вы раньше были покрыты волосами? Говорят, что вы походили на мун из Великих гор.

Горячая волна разведенного кипятком орешка в очередной раз прокатилась по его пищеводу, даря ожидаемую беззаботность и упрощая общение. Возможно, излишне, – подумалось Сомтанару, но уже было все равно – он получил то, что хотел, и теперь даже сам монарх не смог бы оторвать его от эля.

Тот, почему-то невесело, усмехнулся:

– Преувеличивают. Просто у нас сохранилось оволосение лица. – Он провел руками по щекам и губам, показывая, где у его народа росли волосы. – В остальном мы мало чем отличаемся.

– А что случилось? Почему вы теперь лысый?

– Поверьте, Сомтанар, – эта история принесет вам одно лишь беспокойство. – Эль помолчал и кратко добавил, почти выплюнул: – Скелле.

Архивариус поднял руки:

– Любезный Илия, поверьте, меня меньше всего интересует история вашей жизни на Мау. Извините, если затронул вас чем-то. – Он опустил глаза, затем быстро посмотрел на инопланетянина: – Вы поймите, меня распирает от вопросов! Я, честно говоря, не знаю, с чего начать. И у меня – предложение. Давайте честный обмен – один вопрос, один ответ. По очереди. Вы не против?

Сомтанар поерзал на табурете, Илья отвернулся, высматривая что-то в провале за отсутствующей стеной. Больше всего архивариус боялся, что тот откажется, – скажет, мол, говорите, чего там его величество хотел, и валите подобру-поздорову. Поэтому он не удержался от глубокого вздоха, когда эль привстал, потянулся, обернулся к Сомтанару и ответил:

– Отлично! Думаю, это то, что надо! У меня тоже немало вопросов. – Он подошел к ограждению, повертел головой, как будто разминая мышцы шеи, и неожиданно спросил: – А как там ваши сопровождающие? Готовы подождать?

– Куда они денутся? – Сомтанар равнодушно махнул рукой. – Будут сидеть сколько надо.

Он встал, секунду подумал и, подхватив кружку с раствором, подошел к Илье:

– Илия, а вы богов видели?

Тот обернулся, посмотрел с удивлением:

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вы же общались с Храмом – он, наверное, вам много чего рассказал. Боги, они какие? Они вообще есть?

– Первый вопрос? – Илья засмеялся.

Но Сомтанар остался серьезен:

– Ага. – Он отхлебнул.

– Сомтанар, дорогой, у меня тут есть хороший друг, так вот, ему достаточно пары таких кружек, чтобы, скажем так, приобрести философский взгляд на жизнь.

Архивариус ответил растерянным взглядом, потом смутился:

– Да, вы правы. Я уже давно почувствовал, что мне слишком хорошо. – Он вернулся к столу, поставил на него с видимым сожалением кружку с раствором и обернулся. – Слушаю вас внимательно.

Илья вздохнул, развернулся лицом к гостю, застыл, опираясь на ограждение над пропастью:

– Боги есть. Но я бы не использовал это слово. В нашем языке им обозначают совсем другую сущность. Здесь же боги – настоящие инопланетяне. Представители высокоразвитой цивилизации – куда более развитой, чем наши с вами. Создатели Храмов. Лично я их, конечно, не видел, да, полагаю, что это и невозможно, но их изображения Храм охотно демонстрирует. Он, надо сказать, вообще ничего не скрывает, все, что знает, рассказывает. Это ведь просто искусственный интеллект, функция. – Илья подошел к столу, сел, взял свою монструозного вида кружку, посмотрел на Сомтанара и отставил. – Знаете, дорогой архивариус, вокруг звезд крутятся разные планеты.

Сомтанар состроил едкую ухмылку, скривился:

– Илия, если и остались на Мау люди, которые что-то помнят, то перед вами один из них. Вы сэкономите много времени, не пытаясь объяснять элементарные вещи.

Эль кивнул:

– Хорошо. Так вот, некоторые звездные системы включают в себя несколько звезд. И бывает, что это не захваченные взаимным тяготением случайные странники. Ваша звезда, например, – он махнул рукой куда-то в сторону далекого леса, – была захвачена тяготением черной дыры – того, что скелле называют Источником. – Эль отмахнулся: – Но я не об этом. Бывает, что из одного и того же вещества рождаются сразу две звезды. Мир несправедлив, и обычно на всех не хватает, как результат – гигантские планеты, состоящие большей частью из газа, так и не ставшие самостоятельной звездой. Иногда такие гиганты излучают в космос больше энергии, чем получают. В нашей системе, кстати, есть такая.

Эль на минуту замолчал. Сомтанар терпеливо ждал.

– Те, кого вы называете богами, родились на такой планете – газовом гиганте. Внешне они напоминают земных китов.

– Кого?

– Простите. Кит – это земное животное. Внешне оно похоже на ваших лохов, только не ползает по дну, а плавает в толще океана, держась поверхности. Очень большое, может – метров тридцать в длину, умное, социальное, и оно нам родственник, в отличие от лохов. Так вот, боги по сравнению с ним вообще огромные – около километра, а бывает и больше. Такие гигантские сигары, парящие в плотной атмосфере планеты, в сотни миллионов раз большей по размеру, чем, например, Мау, которая к тому же и греет себя сама. Их общество чрезвычайно сложно организовано, а главное – по-другому. – Он покрутил в воздухе кистью руки. – Например, один такой «кит» – это не одна личность, а скорее временное вместилище кочующих семей из разных личностей. – Илья задумчиво посмотрел на застывшего Сомтанара, спешащего переварить информацию. – Как вы догадываетесь, я и не пытался разобраться. То, что мне демонстрировал Храм, выглядело слишком грандиозно! Особенно учитывая масштабы – представьте себе багровые до черноты облака, фиолетовые молнии размером с наши планеты, которые повисают ожившими дорогами, свет, который падает не сверху от солнца, а идет снизу, от ядра. Можно посвятить жизнь, изучая эту маленькую вселенную, к тому же обитаемую, но – у меня она, жизнь, я имею в виду, одна.

Помолчали. Сомтанар раздумывал о множестве вопросов, рожденных единственным ответом.

– Представьте себе, – неожиданно продолжил эль, – в этом бескрайнем океане есть высоты или глубины – как назвать, – где могут существовать сложные углеродные полимеры. Именно там и зародилась жизнь, оттуда вышли далекие предки богов. Конечно, разумная жизнь вездесуща, и они освоили планету от ядра до спутников, но начиналось все именно там – в узком слое, зажатом между багрово-черными клубящимися глубинами, где газ спрессован до состояния жидкости, и ревущими штормами верхней атмосферы, где рядовое облако способно поглотить десятки наших планет, а ветра рождают потенциалы, достаточные для молний в тысячи километров протяженностью. Если сравнить с Землей или Мау – наши миры просто карлики!

Сомтанар зажмурился, пытаясь представить масштабы, потом встряхнулся, вопросов меньше не стало – скорее наоборот.

– Илия, будем считать, что вы ответили, – медленно произнес он. – Впредь я буду думать, о чем спрашивать, или мы никогда не закончим – у меня тоже жизнь одна. – Он усмехнулся и сделал большой глоток слегка остывшего отвара. – Ваша очередь!

Эль встал, ушел в глубину своего убежища. Затрещала цепь, гирьки подмеченного Сомтанаром механизма взлетели под потолок. Илья поставил чайник на широкий темный блин, щелкнул какой-то рычажок, с равномерным стуком задергался маятник, завертелся небольшой маховик, засветилась красным жаром подставка. Архивариус с интересом следил за маленьким таинством. Наконец, Илья повернулся:

– Меня интересуют эли. Кто они? Откуда? Что за мир? Все, что о них известно.

– Сказал эль, – пробормотал Сомтанар.

Илья расслышал, улыбнулся:

– Про меня можете не рассказывать.

Сомтанар с сомнением смотрел на Илью. Первый вопрос – самый сокровенный, тот, который зудел днем и ночью под кожей, не давая сна и отдыха, – или не так? История древних увлекательна, но то ли это, что волнует эля? До этого момента все казалось чудесным приключением: путешествие в край контрабандистов, таинственное убежище могущественного волшебника, он сам – такой странный и чужеземный, полет над пропастью и, наконец, таинственный сумрак запретного логова. Но прямо сейчас удивление от неожиданного вопроса как будто на мгновение смыло налет тайны с его собеседника. Сомтанару показалось, что рядом с ним не могущественный пришелец, а потерявшийся путешественник, пытающийся нащупать дорогу в незнакомой местности.

– Боюсь, что мой ответ будет слишком краток, чтобы зачесть его. Вы уверены, что это важно?

Ответом ему была спина эля, внимательно ждущего чего-то от размеренно щелкающего механизма. Какое-то время он не шевелился, затем что-то фыркнуло и стало посвистывать, набирая высоту. Илья встрепенулся, остановил тикающий маятник и торопливо сдернул недовольно заворчавший чайник с нагревателя.

– Какая разница, уважаемый Сомтанар? – подойдя к столу с парящим бронзовым чудовищем в руке, спросил он. – Вы ведь не торопитесь?

– Нет, нет, нет, – заторопился подтвердить архивариус. – Я надеюсь, мы только начали.

Следя, как эль готовит свежую порцию орешка для себя и освежает кипятком остывшую кружку гостя, Сомтанар заговорил:

– Собственно, известно, что элей было два, не считая вас.

– Три.

– Что?

– Три. Так сказал Храм. Но, извините, что перебил, это не так важно. Скорее всего, первый погиб слишком давно, чтобы о нем остались какие-нибудь записи.

Сомтанар недовольно нахмурился:

– Мне почему-то кажется, что вы знаете больше меня. Зачем же был этот вопрос?

– Храм знает только то, чем делился с ним его гость. Не считая, конечно, того, что он бесцеремонно считывает всю формализованную информацию.

– Простите, не понял.

– Храм легко воспринимает все, что связано с языком. Но не видит того, что мы не транслируем в языковые образы. Например, вы можете помнить, как взлетели на мою скалу, но если не напишете рассказ об этом, Храм этого не воспримет. Он легко разбирается со всем, чему нас когда-то учили, но не видит непосредственный жизненный опыт, хранящийся в памяти. Он может, правда, легко извлечь слова, которые вы или я говорили во время полета, но все остальное – нет. Чтобы он это узнал, придется рассказать – то есть перевести в текст, в те же слова.

– Вот оно в чем дело. То есть содержимое книги, которую я читал, он воспринимает, а вот что я ел или о чем думал в тот момент – нет.

Илья пожал плечами, отхлебнул из своей кружки:

– Не уверен насчет «думал». Но идею вы уловили. Так что там с элями?

Сомтанар вздохнул и заговорил. На удивление, оказалось, что знал он не так уж и мало. Предшественник Ильи был известной личностью и немало наследил в истории. Вот только очень скоро стало ясно, что эля интересует в основном то, о чем меньше всегоизвестно, – ему была нужна любая информация о мире, из которого тот явился. Как туда попали люди? Как давно? Обычаи, язык, внешний облик? Далеко ли их планета? Что эль рассказывал о своем прошлом?

– Илия, поймите, эль не оставил записей, заметок, воспоминаний. Все, что мы о нем знаем, – свидетельства древних. Они писали лишь то, что видели. Он был темный, в отличие от вас. Я имею в виду – темнокожий. Поэтому легко вписался в тогдашнее общество, где превалировали древние. Свой мир он называл Гера, и, по косвенным признакам, у них там было принято многоженство. Во всяком случае, на Мау он очень быстро обзавелся тремя женами – все из высших маути. Главной его заслугой считается то, что он каким-то образом научил общаться с Храмом местных жителей. Не всех, конечно, но, пройдя определенную процедуру, некоторые действительно могли общаться, как тогда писали, с богами. Очень быстро такие люди сформировали закрытую жреческую касту, сыгравшую впоследствии решающую роль в Катастрофе. Здесь, в долине Дона, они не уцелели, но известные вам хилиты – потомки таких жрецов с запада.

Илья слушал очень внимательно, было похоже, что вопрос был задан не ради простого интереса, что за ним что-то стояло, но он не торопился уточнять.

– Спасибо, Сомтанар! Очень жаль, что мой предшественник оказался таким молчуном. Но, честно говоря, я и не рассчитывал на многое. – Он улыбнулся. – Ну, что же, будем считать, что вводными вопросами обменялись. Ваша очередь, уважаемый архивариус. Быть может, мы сэкономим немного времени, если вы обозначите, так сказать, сферу ваших основных интересов?

– О, это очень просто! – Сомтанар засмеялся. – Боги, Земля и вы.

– Я? – Илья, казалось, был немного озадачен.

– Ну, не ваша персона в узком смысле этого слова, уж извините, а ваши цели, намерения, планы, большей частью как раз в связи с богами и Землей.

Сомтанар не выдержал, вскочил. Его деятельная натура, несмотря на профессию, требовавшую усидчивости, прорывалась, соблазненная действием горячего орешка. Он пробежал вдоль ограждения, всматриваясь в открывающийся простор и все более светлеющее пасмурное небо. Выглянул на лестницу, ведущую наверх, нырнул в сумрак мастерской, несколько секунд завороженно рассматривал странный механизм, стоящий на отдельном верстаке, провел рукой по цепям, на которых болтались небольшие гирьки – сейчас неподвижные, но о назначении которых он уже догадался, пока рассматривал, как эль кипятил воду на похожем устройстве. Вернувшись к столу, он встретил вполне доброжелательную усмешку на слишком длинном и слишком профилированном, по местным меркам, лице эля.

– Илия, честно говоря, я в смятении. Меня интересует Земля. Все, что вы только помните, – история, жизнь, биологическая и жизнь землян, природа – все! Интересуют боги – их цели, они сами, история их вмешательств в наши жизни, опять же – все! Но, пока я, с вашего любезного позволения, бродил по мастерской, я подумал, что, по большому счету, все это терпит, это не так срочно. Даже если мы пропустим что-либо в этот раз, то, я надеюсь, сможем продолжить наш разговор в будущем. – Сомтанар всмотрелся в собеседника, уловил его ободряющий кивок, перевел дух и продолжил: – Вопрос, от которого зависит настоящее, – один. Что вы собираетесь делать?

Илья отвернулся, посмотрел в провал, немного помолчал, запихал остаток лепешки в рот и, хмурый и сосредоточенный, начал жевать, временами поднося ко рту монструозную парящую емкость с орешком. Сомтанар присоединился к нему, в свою очередь позволив себе большой глоток душистого отвара. Он задумчиво вслушивался в теплую волну, согревшую пищевод, когда эль заговорил.

– Простой ответ, уважаемый архивариус, – я сам не знаю. – Он внимательно смотрел на Сомтанара. – Кроме того, вы ведь так и не поведали мне о поручении, которое вам дал его величество. Оно тоже может повлиять на мои планы.

Сомтанар в ответ состроил кислую физиономию и досадливо махнул рукой:

– Чушь! Его величество, по-моему, не вполне понимает, с кем имеет дело. – Он откинулся на спинку стула. – Вы ответите? Или мне сначала изложить послание?

Илья опустил голову, усмехнулся:

– Если честно, Сомтанар, я сейчас как бы в своем мире, меня волнуют и заботят проблемы, которые, с моей точки зрения, не имеют и малейшего отношения к монарху. От того, что вам поручено передать, я не жду ничего, кроме ненужных и лишних хлопот, отрывающих меня от сокровенных забот в, честно говоря, довольно скучный мне мир отношений между аристократией, Орденом, семьей и монархией. Это неприятность. – Илья невесело улыбнулся. – И я бы предпочел ее вообще не трогать. – Он о чем-то задумался: – Есть у нас такая поговорка, – но продолжать не стал, встал, коротко бросил: – Подождете пять минут? Я еще толком не умывался. Обещаю, начнем с моего ответа.

– Конечно. Извините за доставленные неудобства.

Эль дернул ртом, но так ничего и не ответив, зашагал в глубь помещения, где скрылся за не замеченной Сомтанаром дверью.

Архивариус вскочил. Подошел к верстаку, на котором громоздилось сложное сооружение из блестящих бронзой штативов с многочисленными регулировочными барашками и тягами, фиксирующее в сложном пространственном порядке разнокалиберные линзы и призмы – все, очевидно, из стекла Радужного разлома. С трех сторон квадратного основания громоздились механизмы со знакомыми приводами на гирьках, дарившими движение небольшим маховикам, в данный момент пустым, но Сомтанар заметил два длинных пенала, заполненных прозрачными шариками с фасками, очевидно, предназначенными для установки в эти непонятного назначения устройства. Каждый шарик был небрежно подписан значками незнакомого языка. Такие же закорючки пестрели по всей поверхности стола, покрытого, среди прочего, и сложным рисунком, нанесенным на большой лист бумаги, плотно прижатый по краям латунными защелками. Впечатленный, он замер, рассматривая массивную конструкцию, тщась разгадать ее назначение. Взял в руки один из шариков, поднес его к глазам – в серединке застывшей аномалией, крохотным червячком висел небольшой темный кристаллик. Что все это значило?

Скрипнула дверь. Сомтанар поспешил вернуть шарик на его гнездо в пенале – почему-то в этот момент он больше всего боялся перепутать лунку. Встретился взглядом с чужими желтыми глазами. Эль смотрел благожелательно, коснулся рукой бронзы одной из тяг и, как показалось архивариусу, с сожалением отдернул ее.

– Простите, Сомтанар. Забыл о гостеприимстве – засиделся тут, знаете ли, в одиночестве. Если вам понадобится, то за той дверью, – он махнул рукой, – уборная и ванная комната. Не стесняйтесь, прошу вас – похоже, нам предстоит долгий разговор.

Сомтанар сдержанно кивнул:

– Благодарю вас. Я повременю. – Он хитро улыбнулся. – Так вы придумали, как ответить на мой вопрос?

Илья вернулся к столу, сел в кресло, откинулся в нем, вытягивая ноги.

– Да. Придумал, – кивнул архивариусу, подошедшему следом. – Видите ли, Сомтанар, я не вполне уверен, что правильно понимаю цели богов. Храм вот заявляет, что они соскучились. Хотят, понимаете ли, общаться с равными. Может, и так. У нас на Земле было много попыток установить контакт с наиболее развитыми формами жизни. Некоторых обезьян учили земным языкам, и они вполне себе уверенно общались. – Он заметил поднятый в невысказанном вопросе палец Сомтанара, кивнул. – Обезьяны – это наши ближайшие родственники. Представьте волосатого человека, только на четвереньках, живущего на деревьях и с мозгами раз в шесть меньше, чем у нас с вами. – Эль коротко засмеялся, глядя на собеседника. – Нет, нет, не как муны – полностью волосатые. Я вам покажу.