Воздушная кукуруза

Я кое-как справился с шоком, но все равно не мог оторвать взгляда от девушки, меня завораживало все, голос, улыбка, взгляд.

– Давайте сначала по делу. Я принес фотографии пропавших людей. Вот это – потеряшки за 1995 год, по городу, а эти – за последний месяц по области. Смотрим? Я не стал выбирать только светловолосых, ведь вы дамы, цвет волос меняете часто.

Лина взяла пачку фотографий в конверте, достала их и начала перекладывать на столе. Её тонкие белые руки двигались как-то особенно плавно, четко и экономно. Она заметила мой взгляд, и улыбнулась.

– Это привычка, с детства меня приучали двигаться осторожно, плавно и строго по делу. Постоянный визуальный контроль за всеми движениями, при моем диагнозе это важно. До трех лет я ломала руки, ребра и ногу. После трех вот только второй случай. Бабуля всегда со мной, у нас особая гимнастика, ну и все такое. – Она продолжала смотреть фото, которых набралось около двух сотен. Мы с Ириной молча ждали. Я наблюдал за руками и лицом девушки. Вдруг пальцы дрогнули, зрачки расширились.

– Что? Ты увидела? – Я подался вперед. На лбу девушки блеснули бисеринки пота, она откинулась на спинку кресла.

– Да это та, первая девушка. Я уверена. Посмотри, она и правда похожа на меня! – протянула мне фото. Я взял карточку, перевернул, на обороте значилось Татьяна Коробейникова, 19 лет, ушла и не вернулась в сентябре 1995-го.

– Когда ты видела тот сон?

– Учебный год только начался, я была в восьмом классе. Скорее всего, вторая половина сентября.

– Все сходится. Значит, девушка убита. Давай смотри дальше, за два месяца пропало немного, всего шесть человек.

Лина взяла фотографии, разложила на столе и сразу же выбрала два фото: одно плохого качества, девушка снята на улице, в джинсах и легкой куртке. Лицо видно плохо, длинные волосы перекинуты через одно плечо вперед. Второе из совсем новых, за последние дни.

– Светлана Соколова, ух ты, как в песне! Северореченск, пропала десять дней назад, 18 лет, лесной колледж. Опять в яблочко. И Нина Павлова, 20 лет, студентка, 2 курс. Заявление подали три дня назад, а пропала как раз в праздничные дни. И что же нам делать, милые дамы?

– Может быть фоторобот этого мужика и в розыск?

– Вы первокурсницы? Это видно. Не все так просто. Трупы не найдены, убийств как будто и не было. Свидетелей из снов привлекать нельзя.

– Ну что же делать то? Ты же сам убедился, он убивает по-настоящему! Я не хочу этого больше видеть! – Слезы бежали по её щекам, а жгли моё сердце.

– Успокойся, я подумаю.

…Как-то сразу я поверил этой девушке, мы сделали фоторобот, его даже опознала подруга второй пропавшей. Некий приезжий бизнесмен, представился Максом, познакомились на улице, выпили, но он уехал, бросив их на остановке. Тело девушки так и не нашли, первой пропавшей тоже. Потом на пару месяцев было затишье. Я стал встречаться с Линой, все было непросто, она любила движение, а ей ничего было нельзя. Представьте, мечта девушки была ролики и горные лыжи. Но это было категорически запрещено. Мы поженились через полгода, еще через девять месяцев родились двойняшки… Как я боялся родов, беременности, это чудо, что все прошло нормально. Последние месяцы беременности Ангелина вообще лежала, боялись, что позвоночник не выдержит. И потом, поднять ребенка, когда они подросли до 5 килограммов, ей было нельзя. Вот так мы и живем, бабушка жены, Вероника Степановна, все время с нами, жена работает на дому. Но мы счастливы.

Воспоминания закрутились калейдоскопом, что из этого можно рассказать за праздничным столом?

… После рождения двойняшек, случилось чудо – Андрюхе дали двухкомнатную квартиру, по программе для молодых семей, в дальнем спальном районе, но зато совершенно новую, улучшенной планировки. Дом строился еще с советских времен, очередь так же была сформирована еще лет пять-десять назад, хоть и все давно потеряли надежду. И тут такой сюрприз, причем совершенно бесплатно, из молодых семей в новый дом попали три. Семья Андрея не осталась жить в новом районе, а сразу же съехались с бабулей Лины, обменяв двухкомнатную и однушку на четырехкомнатную.

Глава13. Андрей и Лина. Продолжение.

Жили они хорошо, в тот же год видения у жены случались дважды – в июне и октябре. Здесь она не видела белых алтарей, просто лес, женщина, и мужчина душит её и бросает в какой-то овраг или промоину. После каждого случая приходилось принимать успокоительные, бабушка истово молилась, Линка плакала. А Андрей молча свирепел, где-то ходит маньяк, а его даже никто не ищет!

Бесплатная квартира вызвала нездоровый ажиотаж на работе, тем более что следующий дом городское управление строило уже в долевом виде, поэтому зависть коллег была нешуточной. Так Андрея завалили висяками по отделу. Убийства, пропажа людей, поджог шиномонтажки.

Пришлось сидеть вечерами, знакомиться с делами. Часть откровенно глухих он отложил, там все ясно, но чтобы было движение по делу, надо периодически отправлять запросы, делать какие-то чисто формальные процедуры. По шиномонтажке все было ясно, конкурентная борьба, никто не погиб, бизнесмены сами разберутся и показаний не дадут. По нескольким делам нужно было провести все действия повторно, опросить свидетелей лично, и, возможно, получится найти зацепку.

В такое дело, для детального изучения попало убийство молодой девушки, труп которой не могли опознать за давностью лет, и по косвенным признакам предположили, что это та самая Татьяна Коробейникова, 19 лет, которая пропала несколько лет назад. И та самая первая девушка, которую видела во сне его жена. Он то сразу узнал фото, они все стояли у него перед глазами.

В материалах дела говорилось, что на месте бывшей деревни Дубачево, в пригороде, было решено построить элитный коттеджный поселок. Участки были распроданы, как горячие пирожки, крупный застройщик взял подряд на весь поселок, были согласованы все бумаги, генплан, коммуникации, несколько типовых проектов домов, с общей стилизацией под европейские поселки. На одном из участков, при зачистке старых строений, в погребе был обнаружен труп молодой девушки. Он был практически не захоронен, просто сброшен вниз, и засыпан частично обрушившимися стенами и землей. Время смерти ориентировочно определили 4-5 лет назад. Просмотрев пропавших за этот период, по цвету волос, светлые, натуральная блондинка, длиной чуть ниже плеч, решили, что это Татьяна. Других подтверждений не было, родственники не знали, в чем она была в день пропажи, девушка жила в общежитии, родители были далеко. Подруг не было, только соседки по комнате. Заявление о пропаже было подано родителями через месяц, в деле вложены только опросы соседок и коменданта общежития, двух одногруппников из института.

Здесь Андрей планировал провести опросы подробно, не может быть, чтобы никто ничего не знал, не на Луне же она жила. По поводу места захоронения, осмотры были бесполезны, наверняка там уже стоит дом. Но наведаться все равно нужно, так сказать, оценить диспозицию. Начать решил со стройки. На выезд взял помощника, молодого следователя, только после юридического, худенький очкарик еще горел энтузиазмом.

К его удивлению, на участке строительство не велось. Как сказал прораб, нервная дамочка, жена хозяина участка не захотела жить там, где произошло убийство. Участок им заменили, здесь же планировали сделать или сквер, или стоянку, за что проголосуют собственники. Дом был цел, бульдозер снес только заборы и постройки. Осмотр ямы подвала ничего не дал, обломки дерева вперемешку с землей, хлам и мусор.

Дом осматривали для проформы, пустые комнаты, часть ломаной брошенной мебели. Никаких зацепок. В доме никаких следов драки не было. Но насторожило одно, в углу была куча мусора, почему-то казалась она инородной. На пластиковой бутылке из-под пива стояла дата выпуска – пять лет назад, а поселок пустовал уже около десяти. Дату обнаружил молодой помощник, после чего стали более тщательно проводить осмотр. И результат был, в кладовке узлом было сложено тряпье, явно служившее спальным местом, такая же лежка была на чердаке. Здесь явно жили бомжи. А в таком случае – они могли что-то видеть.

С запросом по бомжам поехали к местному участковому. Территориально Дубачево относилось не к городу, а к пригородному району. На участкового приходилось три существующих деревушки, пяток дачных поселков. Как один человек мог все это охватить, не ясно. Тем не менее, нашли и решили поговорить. Участковый, майор Ничипоренко выглядел старым деревенским мужиком, в поношенной форме. Ездил по участку на своем мотоцикле с коляской, потому был в сапогах, камуфляже и выглядел этаким киношным Анискиным.

Узнав, что следаки роются в старом деле, а не собираются наезжать по поводу каких-либо нарушений, пригласил к себе на обед, и там обещал все рассказать. Дом у Ничипоренко в райцентре был основательный, на высоком фундаменте, брусовой, с большой верандой. В кухне роскошная кирпичная русская печь, с лежанкой, с закрытым заслонкой зевом, в котором в настоящем чугунке стоял борщ. Интерьер нарочито славянский, вышитые полотенца и шторки на окнах, полосатая тканая подстилка на лежанке у русской печи, самотканые половики на желтом лаковом полу. В углу, на подставке старинный начищенный самовар, скатерть на столе до пола, с кружевным краем.

Жена, полненькая, домашняя, быстро накрыла на стол – борщ, сметана, сало, соленый хариус, рассыпчатая картошка с укропом, соленья. Хлеб домашней выпечки вызывал слюнотечение, был нереально пышным и вкусным.

Ничипоренко ухмылялся их восторгам, и хвалил жену. Та нисколько не смущаясь, гордилась семейными рецептами. После чая со сладкими ватрушками и домашним вареньем, вышли на улицу, курить и разговаривать.

– В Дубачево последние жители выехали в конце 80-х. Экология там не очень, выбросы от заводов попадали. Ну, потом, как обычно, еще лет пять жили недовольные, кто хотел получить квартиры побольше. А вот уже как лет семь-восемь жителей там не осталось. Должны были сносить и делать зеленую зону, да видно денег не выделили. Я туда заезжал, для порядка, чтоб пацанва пожар не устроила, как на плановый объезд выходил. Где раз в неделю – десять дней. Никого там не было, в этом доме старуха жила, Кузнецова, так она померла. Сын у нее сгинул, но вот слухи ходили, что внучок её бомжует. Генка, стало быть, Кузнецов, отец у него Степка, год рождения не скажу, но лет где-то сорока. Прозвище у него было Генка Рыжий или Ржавый, не помню. Я его там не замечал, шмотки его бомжацкие видел, но он хорошо прятался, в доме ни разу не застал. Это потом там вдруг начали элитный поселок строить, это что, экология, как бы улучшилась, что ли?

– У него лежка была на чердаке, видно, там жил. Постель, посуда там, свечка.

– Может и на чердаке, я туда не лазил, тихо все, подозрения не было. А потом, смотрю, узел не тронут, видно совсем в город подался. Там ищите. Мое мнение – девку не там убили, привезли да кинули. Если бы ее в доме держали, следы бы остались, нету же? Так что, ваше это дело.

– Да мы, как бы не в претензии, спасибо за информацию, теперь мы этого бомжа в городе найдем. Спасибо, Иван Никодимыч, за обед, такого мы сроду не ели.

– Все свое, своими руками, хозяйка моя и корову, и поросенка, и курочек держит. Ничего не покупаем, только муку, соль да сахар. Заезжайте еще, расскажете, что там с Генкой, я его пацаном то видел, тощий, рыжий, батьки уже не было, все у бабки болтался.

Дорогой обсудили, поиск бомжа Рыжего можно было передать по участковым, запрос пойдет через управу, займет много времени. Славка, помощник, вызвался сам пробежаться по участковым, по районам. Но дело это было не на одну неделю.

Андрей сел работать с делами о пропаже людей. Выбрал девушек, открыл первое – сперва подумал даже, что ошибся, и открыл дело Коробейниковой, так была похожа девушка внешне. Пропала полгода года назад. У него похолодело в животе, полгода назад, Лина в больнице была на сохранении, что-то такое говорила, что опять убили девушку. Врач прописал сильные успокоительные, потом постельный режим, боялись за детей и мать. И он, Андрей, хоть и обратил внимание на этот случай, но розыскные дела не проверил. А ведь девушка погибла на самом деле. Дальше – хуже, еще одна, почти год назад. Сроки примерно сходились, но эта не была похожа на Лину. Может другой убийца, ведь тот помешен на блондинках, а эта темненькая.

… Ну Андрей, что же ты замолчал? Давай дальше, нам же интересно!

– Ай, да что там интересного! Ну, была серия, маньяк у нас завелся, жена его Демоном прозвала. Убивал женщин, мы его очень долго ловили. Потом его след в Москве обнаружился, меня прикомандировали туда. А потом и совсем перевели. Поймали его, одним словом. Не хочу вспоминать, честно. Нам тогда пришлось очень туго, Линка чуть в дурку не попала. Все это было ой как не просто, и эти годы были, вспоминать не хочется.

Разудалая компания одноклассников отплясывала на танцполе, периодически женщины вытаскивали Андрея танцевать «медляки», но видя его серьезное лицо, оставляли в покое. Кто-то уже пел караоке, кто-то требовал минусовочку и хотел петь про учителя, кто-то желал петь частушки. Все были беззаботно веселы, улыбки мелькали тут и там, глаза блестели, лица раскраснелись. Никоненко подошел к нему, видно было что дамы его уже загоняли:

– Слышь, Андрюха, давай сбежим, покурим хоть. Тетки как с цепи сорвались, то им твист, то макарену танцуй. Хорошо хоть вприсядку не погнали.

– А ты умеешь?

– Ты что забыл, я ж пять лет танцами занимался. Бальными, но могу и русские. Ты что так загрустил, напомнили ту историю? Да были дела, я помню, как мы тогда последний год побегали. Ты так и не сдал своего информатора тогда. Теперь я понимаю, это твоя жена? Ей все это снилось?

– Да не сказать, что снилось. Когда она при мне первый раз впала в транс, я чуть ласты не склеил. Побелела, глаза как плошки, пот градом и молчит. Смотрит перед собой, глазами за кем-то следит, а я рукой машу перед лицом, не видит. Потом начинает кричать, задыхаться, сердце в разгон, тут мы с бабкой бегом – ей надо укол в вену. Я руку держу, и прижать нельзя крепко, сломаешь, бабка ставит укол. Мы потом так наловчились, что она за пару секунд в вену попадала. Потом Линка неделю отлеживается в темной комнате, давление, головные боли. Дети ревут, бабка плачет и молится, а я с работы к одиннадцати ночи прихожу. Ужас.

Глава 14. Андрей.

… В тот год маньяк сорвался с цепи. Затишье в полгода закончилось неожиданно. Потом жертвы стали появляться каждые три-четыре месяца. И все смерти его бедная жена видела и переживала, как очевидец. Она кричала, плакала, её волосы стали седеть целыми прядями. Ему было больно смотреть, он рыл землю, подключил всех знакомых, из своего кармана платил информаторам. Но женщины пропадали, а трупов так и не находили. Лина говорила о подвале, алтаре, потом об озере, иногда видела лес. Но где в миллионном городе тот подвал? Озер вокруг города десятки, а тайга вообще бескрайняя.

Некоторых пропавших подавали в розыск, жена их узнавала. Иногда она называла имена убитых сразу, если убийца их произносил. На рабочем столе Андрея отдельной стопкой лежали дела пропавших, жертв маньяка. Коллеги смеялись и не верили. А он смотрел на фото и вспоминал рассказы жены, девушки были похоже внешне, не слишком, а так, в общих чертах. В биографии ничего общего не было – разные вузы, разные семьи.

Татьяна – приезжая, жила в общежитии, но из небедной семьи, жила свободно, не обременяя себя учебой, а весело проводя студенческие годы в компании друзей. Нина – из пригорода, небогатая, жила в общежитии, училась на отлично, в пьянках и гулянках не была замечена. Как утверждали её подруги, в ресторан с ними пошла впервые, откуда сбежала от назойливого поклонника. Трое пропавших из области, все из небогатых слоев, училась в колледже одна Светлана, две других девушки работали – официантка и продавец из небольшого магазинчика.

Стопка дел пополнилась еще двумя папками. Последними пропали еще две девушки – Людмила Замарина и Дарья Сидорова, одна пропала в ноябре 1999 го, вторая в июне 2000-го. Но видений было три, эти две были убиты на алтаре, одну он называл по имени Людмила, вторая безымянная, и в промежутке, в феврале была девушка убита в лесу. По ней так и не было заявления о пропаже, со слов Лины, она была не похожа на прочих, и выглядела несколько потасканной.

Людмила была родом из пригородной деревни, сирота, жила с пьющей бабкой, которая требовала с неё денег, школу закончила, работы не было, поступать в город было не на что. Девушка пропала с трассы, куда вышла с подружками «на работу» в первый раз. Бабка заявление не писала, как ни странно, заявление о пропаже подала какая-то троюродная тетка, местная женщина, которая забила тревогу почти через месяц.

Проститутки вспомнили, что новенькую девочку снял мужик на джипе, крутой, среднего возраста. Описать машину и мужчину не смогли. Они вообще считали, что ей повезло, и Людка уехала в «красивую жизнь». Следователь с ними согласился, и отказал в открытии уголовного дела. Нет тела, нет и дела.

Дарья, второкурсница торгового института, поехала утром на такси на экзамен. До института не доехала, и больше её никто не видел. Отец Дарьи, бывший военный забил тревогу в тот же вечер, но заявление приняли только чрез три дня. За это время отец перерыл весь город, всех однокурсников, одноклассников. Никто ничего не видел, и следов так и не нашли. Милиция так же ничего не нашла, только одна видеозапись была приложена к делу. На видеокамере банка, расположенного неподалеку, было видно, что девушка остановила частника, а не такси. Но номер машины не был виден, да и модель тоже. Уголовное дело не было открыто, ведь девушка могла уехать со своим любовником, а труп не был обнаружен.

Разложив все собранные фото в ряд, Андрей начал сопоставлять общие черты – убитые на алтаре все имели очень светлые волосы, брови вразлет, большие серые глаза. Остальное – рост, вес, овал лица были разными. Убитые в лесу выглядели по-разному. То есть, у маньяка есть два сдвига в голове, но какие? Пришлось идти к начальству, вероятность серийного маньяка, что орудует в городе, была почти девяносто процентной.

Начальство не обрадовалось такому докладу, и запретило объединять дела в одно.

– Найдешь доказательства, объединим. А так, зачем нам громкий висяк? Ты понимаешь, что нам будет за маньяка? И зацепок у тебя нет ни одной. Да и два года прошло между первой и второй пропажей, маньяк столько лет бы не удержался. Но ты работай, Андрей. Раскроешь, звание и значок, как минимум.

Андрей работал самостоятельно, выкраивая часы между основной работой. Удалось найти, в каком районе раньше обретался бомж Генка Рыжий, опрашивали всех бомжей в том районе, пока безрезультатно.

Ребята на работе над ним смеялись, считали его одержимым бредом. Но он не бросал расследования. И однажды ему улыбнулась удача – бездомный старик вспомнил бомжа по прозвищу Рыжий, кроме того рассказал что Рыжий со своим корешем Ниппелем перед исчезновением разбогатели, гуляли широко, угощали его хорошей едой и выпивкой. Там – то он и услышал, что у них на крючке была какая-то дамочка, на красной машине. Дамочку Рыжий описывал, рисуя руками силуэт, такая мол, во! Коса до пояса! Варвара-краса из сказки. Найти в большом городе женщину по таким приметам было нереально, и Виктор переключился на двух других девушек.

Он снова встретился с подружками Нины, которые были в том ресторане в тот злополучный день. Девушки подробно, но скучающе-заученно рассказывали, как пришли, как Нину пригласил танцевать пожилой богатенький мэн, как она ушла за столик к нему, а потом исчезла. Описать внешность мужчины они толком не могли, только то, что высокий, здоровый и «старый», лет за 45.

– А за тем столиком кто еще сидел? Может вы где-то видели этих людей?

– Ну, там были еще два крутых мужика, так вроде одеты как все, но джинсы фирменные и часы на руках классные. Еще с ними женщина была, она все кокетничала с одним, такая вся из себя, в брюликах. Волосы каштановые, длинные, на голове уложены в прическу сложную, явно не сама укладывала. Туфли у неё отпадные были, итальянские наверное!

– А может вы видели на чем они приехали?

– Нет, откуда? Когда Нинка убежала, этот её ухажер начал скандалить, его вывели. Потом уехал второй мужик, такой симпатичный. Тетка осталась с хахалем, они еще обжимались за столиком, когда мы уходили. Видимо, её мужчина.

– Нет, этот красавчик, когда уходил, бросил ей деньги на стол, так что муж, наверное, он. – Вспомнила вторая девушка.

К сожалению, все эти сведения были бесполезны, поскольку охрану уже допрашивали, кого вывели в тот вечер, но спустя пару лет никто не мог вспомнить. Такие инциденты случались часто, и лица буянов давно никого не интересовали. Выкинули, дали по шее и забыли.

По самой первой жертве найти свидетелей спустя столько лет не удавалось. Андрей прошелся по одногруппникам, соседкам по общаге, но все впустую. Как жаль, что тогда еще не было камер наблюдения, это теперь они стали появляться. Но он все же ходил по барам, расположенным в районе проживания девушки, показывал фото, расспрашивал барменов и официантов. И ему не то что бы повезло, но один из барменов девушку вспомнил. Она часто бывала в гриль-баре, вела себя тихо, периодически уходила с разными парнями. Бармен положил на неё глаз, и уже было собирался к ней подкатить, но она ушла с молодым крутым мачо на темном джипе. И больше он её не видел. Мужика рассмотрел, да. Красавчик, ухоженный, темноволосый, лет 25-30. Машину видел мельком, черная, номера не помнит. На показанный фоторобот, сделанный по памяти Лины, пожал плечами. Сделать фоторобот согласился, но попытка не удалась. На фото получался эдакий Ален Делон, не похожий на живого человека. За рабочую версию пришлось принять, что в городе орудует сошедший с ума французский актер.

А дома… Он боялся опять застать Лину в оцепенении, бледную и будто не живую.

Глава 15. Ангелина.

С появлением в жизни девушки Андрея жить стало намного легче – он постоянно был рядом, всегда следил за ней глазами, и был готов подставить плечо в любой момент. Он проникся её болезнью даже больше самой Лины, и опекал постоянно, незаметно и с улыбкой. Она тонула в этой заботе и нежности. И всё было бы хорошо, не появляйся у неё эти жуткие видения.

Четвертое видение было самым ужасным, она только развернула ребенка, чтобы поменять пеленки и вдруг… застыла как муха в янтаре, звуки и краски ушли … Затем она увидела ярко освещенную комнату, без окон. Комната залита мертвенно-белым светом от ярких софитов на стойках, как в фотоателье. Между двух стоек стоит кресло, в кресле сидит девушка в белом кружевном платье. Белые туфли на шпильках, ноги изящно поставлены чуть набок. Светлые волосы рассыпаны по плечам, в руках она держит букет белых лилий. На лице нет макияжа – только глаза девушки сияют и без туши. Она счастлива, она любима, её губы улыбаются, а глаза смотрят на фотографа тепло и радостно.

Лина слышит щелчки фотоаппарата, но не видит кто снимает. Мужчина повернут к ней спиной, она видит только темную одежду, и темные же волосы. У него в руках мощная фотокамера, он двигается, в поиске все новых и новых ракурсов. Девушка в кресле позирует, то запрокинув голову, то склонив вперед и глядя исподлобья, то улыбается широко, то загадочно. Голос называет её Людочкой, лапушкой, хвалит её, и просит сделать еще так… и так…

Неожиданно глаза девушки теряют осмысленность, лицо бледнеет и превращается в маску, руки слабеют и цветы медленно-медленно падают на пол.

– Да! Это лучший кадр! – Слышит она, и к девушке подходит мужчина в чем-то черном. Поднимает её на руки и несет к столу, оказывается, в комнате есть стол. Нет, это алтарь, он убран белым шелком… мужчина кладет девушку на алтарь, расправляет одежду и волосы, поднимает цветы и украшает ими девушку.

– Да, она Ангел! Я знал! – Кажется, он плачет, но руки его достают шприц и ставят укол куда-то выше плеча жертвы. Девушка не сопротивляется, она чем тот одурманена. Мужчина передвигает кресло и садится, глядя на дело рук своих. Молчит и любуется этой картиной – белая комната, яркий свет, запах лилий – голова Лины начинает болеть, она боится упасть. Человек начинает оборачиваться к ней, и с улыбкой смотрит в её глаза … Девушка на алтаре содрогается, её начинает жестоко рвать… Мужчина вскакивает, кричит что-то гневное… И в это момент Лину хватают за плечи, трясут и она оказывается у себя дома.

Ребенок орет, видимо уже давно. Муж крепко обнимает её, сидя на кровати и держа её на коленях, бабушка рядом со шприцом и локоть саднит. Значит, укол уже поставили… Голова болит все сильнее, яркий свет мешает, и она закрывает глаза.