Неделя

– Я держу слово.

– И всех тех, кому не нравились ирландские лидеры?

Гость нахмурился, выпустив облако дыма, поймал взгляд Майкла.

– Ты хочешь, чтобы я сообщил копам место нашего сбора. Ты избавишься от врагов и продвинешь своих фуражек по службе.

– В точку – тот пожал плечами – И вам это тоже выгодно.

– Каким боком?

– Скоро большая война. Итальянцы перестанут терпеть ваши выходки и начнут стрелять направо и налево. Вы живёте разбоем, а он начнёт приносить вам больше трупов, чем денег. Будет и война за территорию, вам перестанут платить дань все, кто это делают.

– Я понимаю, что будет война – он говорил совершенно стальным голосом – чего я не понимаю, так это того, зачем нам ещё и терять большую часть людей.

Майкл задумчиво стучал пальцами по столу.

– Они думают как бандиты – Майкл перенял манеру гостя чеканить слова – Они не понимают системы, они устарели. Югу нужен новый лидер. Кто-то, кто будет лучше соображать.

– Кто-то, кто будет связан с тобой семейными узами – Йохансон откинулся на спинку дивана – Теперь понимаю. Ты получаешь повышение для своих людей, я получаю власть на юге.

– Это не всё.

Майкл взял бокал и сделал пару глотков.

– Не забывай, зачем мы здесь. Твой сын, как я понимаю, хочет жениться на моей сестре.

– Я считаю так – Йохансон тоже немного отпил – Они уже не дети, пусть делают, что хотят.

– Разумеется, пусть. Но я одобряю их выбор.

– Для приличия понаседаю сынку на мозги, но его чувства мне на пользу.

Майкл улыбнулся.

– Значит, друзья?

Гость, подумав, кивнул. Они обменялись рукопожатиями.

***

– Говорят, машину принца обстреляли с улицы.

– С какой?

– Где-то на Манхэттене

– На Манхэттене?

– Да, там же макаронники. Ну они его и обстреляли.

– Зачем это им? Хотят взять нашу землю?

– Я-то откуда знаю. Будем ждать, что скажут Хоукс.

– Ты, кстати, зря зовешь его принцем.

– Это почему?

– А он коронован теперь. Я в газетах видел, с фотографиями.

– Поменьше газет читай, там и не в такое поверишь. Вот мне жена тоже говорит..

Я захожу уже не в первое заведение, и в каждом обсуждает стрельбу по принцу. И почти в каждом обвиняют в этом итальянцев Манхэттена. Очевидно, Майкл решил в этой войне поддержать Бруклин. Столь же очевидно, что он сам и провёл покушение, и теперь юному Джастину придётся покинуть город, а Майкл получит абсолютную власть. Этим вечером судьба Джерси Сити круто меняется. А за окном рывками, когда на него не смотришь, темнеет небо, горят уличные фонари и сверкают фарами потоки машин. Люди замечают изменения, но жизнь продолжается, как если бы всё осталось по-прежнему. Я встаю со своего места, снимаю с вешалки пальто и выхожу из заведения.

…

Через минут пятнадцать захожу в другое.

"Ночное небо" встречает гостей шумом и весельем на танцполе и нервным ожиданием у барной стойки. Как обычно. Но на этот раз один из сидящих у стойки – сам Майкл Око Хит.

– И какие новости?

– Да никаких, Майк, всё по плану. Заходит ирландец в бар и получает из винчестера в лицо. Большая часть арестована, остатки мы отстреляли. Копы, участвовавшие в арес

те, получат повышение.

– Том, ты молодец. Теперь от тебя не требуется ничего, можешь отдохнуть. Джастина вывезли?

– Да, да, завтра утром он и мать отплывают в Европу.

– Значит, он в безопасности. Это хорошо.

– Навестишь королевскую семью перед отбытием?

– Навещу, не волнуйся. Можешь идти развлекаться.

Том, похлопав его по плечу, взял со стойки свой коктейль и пошёл к танцполу. Я занял его место. Майкл ждал, что я скажу, я же заказал виски и с неудовольствием заметил, что на танцполе в основном молодые парочки.

– Вы пренебрежительно относитесь к юности, Эдвард. А ведь ещё не слишком старый.

– Мне тридцать два.

– Тогда понятно – он вздохнул – как идёт ваше расследование?

– Неплохо, очень неплохо. Я ищу у местных копов друзей на Манхэттене. К телу никого не пускают, так что доказать чью-то вину невозможно. Я пытаюсь узнать, кто дал им приказ так действовать.

– Продолжайте в том же духе, все расходы я оплачу.

– Сможете завтра подкинуть меня в Нью-Йорк?

– Не обижайтесь, но я хочу в кои то веки побыть наедине с собой. Днём нажрусь, вечером погуляю где-нибудь в тишине.

Он задумчиво потягивал свой коктейль. Я коротко кивнул бармену, и он налил мне того же.

– Я раньше очень любил погулять ночью на природе. Или в маленьком городке, почти деревеньке, обязательно с церковью.

– Христианин?

Я покачал головой.

– Мне нравится думать, что днём люди оставляют на улицах и в зданиях свои мечты и те желания, о которых не говорят близким. Особенно это касается церкви.

– Я не думаю, что бог существует. А если бы существовал, вряд ли обращал внимание на каждого мелкого человечка, как бы он не плакался.

– Да, я думаю примерно так же. Но есть богатые люди, получившие уже всё. Они добиваются признания, известности. Может и бог хочет, чтобы в него верили.

Он недолго задумчиво помолчал, потом залпом осушил свой стакан.

– Знаешь, Эдвард, я иногда просто уверен, что бог есть. И уверен, что он смотрит именно на меня.

– На тебя так действует ночь. Только и всего.

– На меня так действует виски – он улыбнулся – Раньше я и правда видел ночь И слвшал тоже. Поверь, алкоголь и громкая музыка лучше.

Я пожал плечами.

– Эдвард, мне двадцать пять. Юность уходит, я бы даже сказал, убегает. Пора остепениться и успокоиться, заняться чем-то.

– Ну так займись.

Оба стакана снова стояли полными.

– У меня не было возможности перебеситься, Эд, нельзя стать взрослым, не побывав подростком. Раньше мне нельзя было "хотеть", потому что я был беден. Я должен был заботиться о себе и сестре, поверь, было не до веселья. Теперь я не могу хотеть, потому что я богат. Всё здесь делается с оглядкой на меня, всем от меня что-то нужно, в моей жизни уже есть всё, и дальше идти некуда. В фильме с добрым концом, Эдвард, что идёт после титров?

Я снова отвечаю на вопросы.

– Ничего. Фильм заканчивается.

– Именно. А жизнь идёт дальше, хотя в ней нет и не будет никаких событий. Усни в холоде и пыли, проснись в теплом и уютном особняке, на третий день тебе уже не захочется жить. Я видел нищету и трущобы, Эдвард Уилсон, я видел куда больше дерьма, чем ты. И я плыл по этому дерьму, пока не выбрался. И что мне делать теперь? Дай совет, тридцатидвухлетний старикан, поделись опытом. Ну же?

Я встал и вышел в темноту улицы, хлопнув дверью. Стакан оставил нетронутым. Пахло влагой, накрапывал легкий дождь. Машин на дороге было удивительно мало. В основном все запаркованы. Рука сама нырнула во внутренний карман пальто, дважды сухо щелкнула зажигалка. В отражении луж на асфальте заплясал крохотный красный огонёк.

***

– Мне чуть пулю в голову не всадили, ты понимаешь?

– Заткнись. Молчишь? Хорошо. Этот конверт – от опьянения Майкла не осталось и следа, а может оно было для вида – слушай меня. Этот конверт ты распаковываешь, когда берега уже не видно, на своё усмотрение. Потом передашь его одному человеку.

– Какому?

– Заткни чем-нибудь свой рот и слушай меня очень внимательно – Майкл отвесил Джастину пощечину – про конверт ты понял. Большой пакет вообще не вскрывай, пока не приедешь в Европу. Там паспорта, бумаг

и, деньги на крайний случай. Всё, у меня ещё дела, пакуйся.

Джастин подровнял сложенную на столе кипу бумаг, пока Майкл шёл к двери.

– Спасибо.

Тот обернулся.

– Я не освоился в вашем деле и плохо понимаю, что происходит – он виновато смотрел в стол – но я вижу, что ты пытаешься мне помочь. Спасибо.

Майкл медленно кивнул.

– Ты понял, что должен сделать?

Джастин похлопал рукой по куче бумаг на столе.

– Хорошо. Ты устал за последние дни?

– Есть такое – он кисло улыбнулся.

– Ты многому научился. Не в плане бизнеса, а вообще – Майкл вздохнул – у вас есть деньги. Разберись с бумагами, организуй траты. Ты знаешь, что делать.

Джастин кивнул.

На крыльце о чём-то шептались влюблённые. Выходя, Майкл хлопнул дверью сильнее нужного. Те вздрогнули.

– Я присоединюсь?

Лейн, откашлявшись, направилась к дверям, напоследок осуждающе глянув на Майкла. Тот пожал плечами.

– Я тоже, наверное, пойду.

– Нет, ты останешься. Смотри, какой вечер, какие звёзды, а? Небось нет такого в Ирландии.

– Разумеется. У нас небо чище, а звёзды ярче.

Лейн, нарочно шумно вздохнув, ушла в дом. Из зала послышался тихий разговор. Майкл, выбросив окурок в кусты, снял пиджак и растянулся на дощатом полу. Звезды всё же были красивые. Несмотря на грязное небо. Он тихо засмеялся.

– Кажется, собственная сестра меня недолюбливает. Вот незадача.

Ирландец покачал головой.

– Она старается тебе не мешать, только и всего. Я вижу всё со стороны, поверь, она хорошая сестра.

– Да, я знаю – он согласно кивнул и прикрыл глаза – А вот я почему-то никогда не умел быть хорошим братом, в плане, дело не в деньгах. Я имею ввиду, что из меня вышла так себе эмоциональная опора. Понимаешь, о чем я?

– Да – ирландец, охая, тоже лёг – скорее да, чем нет.

– Может быть, ты станешь для неё этой опорой. Сделаешь то, чего не смог единственный родственник.

– Не единственный.

Где-то вдали гудел железнодорожный путь.

– Вот оно что – Майкл подложил руки под голову – какой месяц?

– Второй. Мы договорились сыграть свадьбу через пару недель. Ты будешь?

– Да, конечно. У кого вы ещё алкоголя купите.

– Нет, я серьёзно. Ты мог бы и отдохнуть. Сходить на праздник, развеяться. Мы с Лейн только что об этом говорили.

– Это здорово. Правда, здорово. Я буду.

Майкл тяжело поднялся. Йохансон младший положения не изменил.

– Бывай, ирландец. Мне надо провернуть ещё несколько дел этой ночью. Позаботься о Лейн.

Юноша спокойно кивнул, и Майк довольно спустился на садовую дорожку и направился к выходу, думая о том, что следующий день будет очень коротким и очень важным, а весь этот фарс наконец закончится.

Суббота, 17 сентября.

Порт. Холодная ветреная ночь. Сентябрь, похоже, наконец понял, что он осенний месяц. Я сижу, заведя руки назад, на каком-то ящике, и наблюдаю за разгоняемыми порывами ветра волнами. Справа от меня стоит человек. В его руке пистолет. Куда он целится? Неужели в меня? Черт, да, кажется, в меня. Я надеялся, что он захочет просто поговорить, но ничего страшного. Если детектив Эдвард Уилсон решил, что он с оружием может мне угрожать, это его право и его выбор. У нас демократия. Пусть делает, что хочет.

Пистолет предостерегающе щелкнул.

– Слезай оттуда, Майк. Надо поговорить.

Я не шевельнулся.

– Повторяю второй раз, третьего не будет. Слезай – он очень угрожающе взялся за пистолет и второй рукой.

– Ладно, ладно, успокойся. Я слезаю. Видишь? Слез. Давай поговорим, раз ты настаиваешь.

Он, кажется, успокоился, что не придется меня убивать.

– Ты вооружён?

– Да.

– Бросай пистолет.

– Куда?

Он нервно пожал плечами. Я достал из внутреннего кармана пистолет и кинул к его ногам.

– Доволен? Черт, ты хотел поговорить, а в итоге заставил слезть с удобного места, да ещё и пистолет выбросить.

Мои слова он проигнорировал.

– Я буду задавать вопросы. На некоторые я знаю ответ, на некоторые не знаю. Отвечай честно, в ином случае застрелю. Начинаем. Ты руководил организацией из-за спины Фрэнка?

– Да – я пожал плечами.

– Ты убил его? Если не лично, то ты отдал приказ?

– Да.

У него напряжённо дернулось веко – а может мне это показалось из-за темноты.

– Ты рассказал об этом кому-нибудь?

– Нет.

– Ты спонсировал праздник охотничьего клуба. Что получил взамен?

– Они защитили мои бары от тех ирландцев, которых не взяли копы, и которые не присоединились ко мне.

– Хорошо. В среду на коронации ты отправил сестру сторожить кабинет, хотя там не было никаких бумаг. Я бы и сам нашёл тебя потом. Зачем ты посадил её туда?

– Сам ты бы провозился слишком долго. А мне нужно было, чтобы ты услышал, как принц отчитывает меня и ставит на счётчик.

– То есть чтобы меня одурачить.

– Да.

– Пусть так. Ты использовал ирландский союз, чтобы твои копы получили новые звания и должности. Не отвечай, это не вопрос. Для этого были способы и попроще. Зачем ты полез к ирландцам?

– Таковы были условия договора.

– С кем?

– Я планировал ехать к итальянцам Бруклина. Они бы выдвинули это условие, предложи я низкую ставку. Я предложил. Они выдвинули. Теперь у наших копов будут контакты с копами Нью-Йорка. Всем хорошо.

– Ты знал заранее, когда пройдет встреча ирландского собща, более того, у тебя были контакты с ними.

– Сестра выходит за одного из союза – я пожал плечами – отсюда контакт.

– Ясно. Я понял.

Он улыбнулся. Мы немного помолчали. Я снова забрался на ящик, но теперь в голову лезли мысли, и нырнуть сознанием в воды Гудзона уже не получалось. Сзади раздалось отчётливое покашливание. Я, вздохнув, повернулся на звук.

– Да ладно тебе, всё равно же не выстрелишь. Сядь лучше, отдохни. Хорошая ночь.

– Ты убил того, кто стал тебе вторым отцом. Убил ради денег.

– Ты медленно соображаешь. Ну допустим, что дальше?

Было слышно, как напряжённо он дышит. Я продолжил давить.

– Ты ведь тоже считаешь любое действие не хорошим и не плохим. Факт есть факт. Статистика. Только и всего. Мы оба аналитики, мы оба это понимаем.

– То, что окружает тебя вблизи, больше чем просто факты.

– Иллюзия, вызванная субъективным взглядом. Я мог бы убить дорогого тебе человека, даже не зная о том, что он тебе дорог. Это игра случая.

В точку. Он стрельнул в меня глазами, что-то прошипел и резко поднял пистолет, целясь мне в голову.

Раздался выстрел.

***

Я лежу под неестественным углом. Звон в ушах. Боли не чувствую. Почему-то подо мной растекается темно-красная лужа. Или это от темноты так кажется. Я слышу тиканье часов. Какая-то фигура перемещается с ящика на землю, какая-то выходит из темноты. Тиканье нарастает. Та фигура, что спустилась, кивает на меня и открывает ящик, на котором сидела. Вторая фигура подходит ко мне и с омерзением вглядывается в моё лицо. Как я выгляжу? В ушах нарастает гул, мысле

й всё больше, но понимать их очень сложно. Склонившаяся надо мной фигура вдруг получает выстрел в лицо. Так вот как я выгляжу. Мы лежим вдвоём. Первая фигура достаёт из ящика канистру и чем-то нас поливает. Мне очень сложно понимать.

Боже.

Теперь я вижу эти часы. Они считают назад.

Я плыву вперёд.

…

Жди меня там.

Письмо

Я продумал всё до мельчайших деталей, но теперь даже не знаю, с чего начать. Я просто в какой-то момент решил, что напишу тебе это письмо. Мог сказать всё Джастину в последний день, но теперь в любом случае уже поздно. Я начал, а значит потратил немного чернил, и уже нет пути назад, ведь, ты знаешь, трат понапрасну я не люблю. Я хочу сказать тебе спасибо за всё, что ты сделал для меня и моей сестры. То есть правда, я бы так и горбатился грузчиком в одном из твоих заведений, если бы ты не решил, что я буду полезнее в других сферах. Надеюсь, теперь я стал для тебя полезным. Когда ты прочитаешь это письмо, знай, что твой труп твоим уже не считают, а сожжение отныне будет очень популярным способом уничтожить улики. С этого дня утопление на дно – прошлый век. В последний день ты спрашивал, надумал ли я уйти. Да, надумал. Сейчас, когда Джастин и Мэри-Энн мотнулись туда-обратно по океану, я, наверное, уже путешествую по стране пешим ходом, останавливаясь в небольших городках, особенно в тех, где есть церкви. Там действительно есть какой-то дух человеческих надежд. Может, однажды я научусь их понимать. Конечно, когда-нибудь я найду своё место в мире, когда-нибудь я останусь там, в своём укромном уголке, и буду наслаждаться тишиной, не глуша её алкоголем и шумом праздника.

Когда-нибудь. А пока я постараюсь научиться снова эту тишину слышать.

Ты, думаю, уже нашёл себе особнячок по карману. Кстати, это не всё. Вместе с Джастином едет очень много денег – да-да, Джастин, те, что на чёрный день. Открой какой-нибудь бизнес, основам ты научился, порадуй отца. Разумеется, Фрэнк, к тебе едет и новый паспорт. Я убавил вам с женой возраст на пару лет – наслаждайтесь. Мы с тобой достаточно поработали. Оба оставили своё дело. Оба ищем себя с мешками зелёный купюр за спиной. Что ж, желаю тебе преуспеть в этих поисках. Проживи ещё хоть пять лет, и постарайся прожить их хорошо.

Бывай.

Твой друг, Майкл Око Хит.