Волчица для императора чудовищ

Александра Ибис

Волчица для императора чудовищ

Пусть же дьявол ликует,

Как еще никогда;

Древний хаос бушует,

И пылает вражда;

Пусть любовь холодеет,

Каменеют сердца,

– Кто любить еще смеет,

Тот люби до конца.

 "Пусть же дьявол ликует…", Дмитрий Мережковский

Пролог

Он носит маски, не снимая,

Но во тьме ночной

Желаю, глупая, понять я,

Кто ж он, мой король.

Он засмеётся и поправит:

«Я император, Кара».

Меня склониться он заставит,

А я буду и рада.

Его чудовищем все кличут,

Но сердце говорит,

Что там под маской король прячет,

То, что мне благоволит.

Сижу на троне, а он рядом,

И сердце моё стучит,

Отравленное сладким ядом,

Оно о любви молит.

Возможно, мне не следовало этого говорить. Ни этого, ни всего того, что я сказала в дальнейшем. Но…

– Если ты не уберёшь от неё руки, чёртов ты кусок дерьма, то я откушу тебе голову и насажу её на ограду возле лагеря!

Томас оскалился.

– Твоему брату это не понравится!

– А мне не нравятся твои поползновения, – отрезала я. – Ещё одно слово, и я буду считать, что ты бросил мне вызов.

– Малышка Кароль сможет сопротивляться?

– Она сожрёт тебя заживо, псина!

– Такая же псина, как и ты! – бросил Томас, но, наконец, отошёл от привязанной к дереву девчонки. – Какая тебе вообще разница, что с ней будет?

– Мы не звери, Томас, – напомнила ему я, убирая кинжал, который всё это время держала наготове. – И они нам не враги. Она так точно.

– Ты будешь утверждать то же самое, когда одни их воины будут трахать тебя и других наших девиц, а другие убивать мужчин? – зло выплюнул мне в лицо бывший деревенский кузнец, а ныне – человек, что принимает волчье обличье. Наши создатели обозвали его, меня и нам подобных оборотнями.

– Свали, пока я тебя не убила!

Томас вновь оскалился, но, перекинувшись в волка, скрылся между деревьев. Я какое-то время пронаблюдала за его серой грязной волчьей шкурой. Убедившись, что он действительно убрался восвояси, я подошла к пленённой девчонке.

– В порядке? Он успел что-то сделать?

Она помотала головой. Я оглядела её с головы до ног: на скуле синяк, рыжие волосы похожи на пакли, одежда грязная, словно её тащили по земле, и я не удивлюсь, если так и было. Голубые глаза смотрели на меня с недоверием, но хоть ужаса в них не было. Девчонка не знала, чего от меня ждать. Что уж говорить: я сама не думала, что буду кого-то сегодня спасать.

– Если я тебя сейчас освобожу, сумеешь добраться до своих? – спросила я, вынимая кинжал. Пленница, увидев блеснувшую в моих руках сталь, сглотнула и снова помотала головой:

– Я потеряла ключ, когда меня поймали…

Я пригляделась к её одежде, пытаясь мысленно очистить её от грязи и зашить образовавшиеся дыры. Моё воображение нарисовало длинное голубое платье, красивое и из дорогой ткани. Простые девчонки таких не носят. И в паршивую осень такие не греют.

– Ключ? Что за ключ? – уточнила я, зайдя ей за спину, чтобы разрезать верёвки на запястьях. Хотя она меня не видела, соизволила ответить:

– Мой путь домой.

Ответ бесполезный и бессмысленный.

– Что же, без ключа тебе не откроют? – хмыкнула я, справившись с верёвками, и зашипела одновременно с пленницей. Запястья у неё были стёрты в кровь.

– Ты не понимаешь, – всхлипнула девчонка.

Я вышла из-за дерева, позволив обрезкам кровавой верёвки опасть в жидкую грязь, и, сняв с себя плащ, накинула ей его на плечи. Холодный осенний ветер, предвестник долгой зимы, набросился на меня, но пленнице определённо было холоднее, в её лёгком испорченном платьице, без шарфа или шали. К тому же, она выглядела слабее, младше, и была человеком, коим я уже не являлась.

Девчонка удивлённо взглянула на меня. Хорошо, что она осознавала, что это жест доброй воли.

– Не понимаю. Если тебя ждут, то и без ключа откроют, – предположила я, уводя её подальше от нашего лагеря, пока кто-нибудь ещё из компании Томаса не появился. Или не пошёл по воду из лагеря. Или…

Мы перешли реку в том месте, где она была крайне мелкой. Именно из-за этой реки мы и раскинули лагерь неподалёку в лесной чаще. На мне были сапоги, на девчонке – тканевые туфли, что вязли в грязи. Наверняка у неё уже пальцы окоченели.

– Это особый ключ! – возразила мне она. – Магический, понимаешь? Я его взяла, хотела брата в лагере найти, а тут…

– То есть, тебя не должно было быть в лагере, когда наши набежали? – сделала очевидный вывод я, и так об этом догадываясь.

Девчонка всхлипнула повторно.

– Не ной! Сама виновата, терпи последствия!

Но она всё равно заплакала.

Я задумалась: то нападение на лагерь чернокнижников не было согласовано с вожаком, потому, возможно, там кто-то остался. Если Томас и его дружки не покусали их всех.

– Ты говоришь, твой брат был в лагере? Он будет тебя искать? Ты его видела?

Она перестала рыдать.

– Да, брат будет! И я уверена, что они выпнули ваших из нашего лагеря!

Неожиданные выражения для, судя по всему, благородной пигалицы. Ну, по крайней мере, она воспрянула духом и поняла, что не всё для неё потеряно.

– Хорошо, – я вздохнула, понимая, что творю глупости, о которых меня ещё заставят пожалеть. – Помнишь дорогу? Я отведу тебя и оставлю неподалёку от лагеря, и пусть твой братец возвратит тебя домой.

Девчонка остановилась и сощурилась.

– Зачем тебе мне помогать? Зачем вообще всё это?

Я закатила глаза. Вовремя она решила вопрос задать, когда её уже освободили и даже плащ дали. Между прочим, он у меня единственный.

– Потому что я не желаю войны с твоим народом, – тем не менее, ответила я.

Глава 1. Об избалованной девчонке, белых магах и волках-оборотнях

– Арлана.

Мы с девчонкой пробирались через лесную чащу. По словам этой пигалицы, лагерь чернокнижников раскинулся рядом с чёрным лесом. Я припомнила местность: между нашим и чёрным лесами располагалась моя старая деревня, три месяца назад большая и богатая.

Когда пришли мужчины и женщины в белых одеждах, ни я, ни мой брат не подозревали, что вскоре мы все изменимся. Поначалу белые маги показались нам королевскими благодетелями: магически утеплили нам дома, что всегда кстати, ведь за жарким летом следует холодная осень и морозная зима, привезли одежду и обувь, а так же раздали доверчивым деревенским людям хлеб, соль, сахар, картофель и даже ягоды вишни, что почему-то никогда у нас не цвела. Помню, как раскусила первую ягодку, и она кисло-сладко разлилась у меня на языке. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Они купили нашу любовь, заставили поверить в то, что благородным магам не всё равно на простых жителей, а потом превратили нас в чудовищ.

Те люди никогда не были благодетелями, они были учёными королевского двора: еда содержала особое зелье, а магическая защита превратила наши дома в клетки. В ту ночь, когда всё произошло, сотни деревенских содрогнулись от боли. Мы пытались покинуть дома, я слышала, как люди кричали, стучали в двери, не в силах их выломать, не имея возможности раскрыть ставни на окнах…

Это была страшная ночь. Я лежала на полу, свалившись с печи, и корчилась от боли, а мой старший брат, единственный живой родственник, которого я когда-либо знала, не сдавался до последней крупицы времени, пытаясь вынести чёртову дверь. Перед моими глазами прыгали разноцветные пятна, во рту пересохло, меня ломало и трясло. Его тоже, хотя он был сильнее, он не кричал так громко, что сорвал голос, в отличие от меня. Однако… и я оказалась сильнее многих.

В ту ночь мы проходили первый оборот в волка. Зелье сливалось с нашей кровью и меняло нас, превращало в нечто иное. Я чувствовала, как мои кости ломаются и срастаются, как кожу покрывает волосяной покров, как зрение становится острее, как удлиняются зубы, как видоизменяется лицо. Ближе к утру я изменилась окончательно, ощутив себя зверем, но сохранив память о том, кем являюсь на самом деле. А с восходом пытка повторилась, и меня переломало обратно в человека. То же произошло с братом.

Двери наших домов распахнулись. Мы вышли в солнечный августовский день. Нашу деревню населяло около полутора тысяч человек. Это больше сотни семей. И в каждой из этих семей погибли дети младше десяти лет. Погибли старики. Погибли некоторые женщины и мужчины. Из полутора тысяч выжило лишь девятьсот сорок восемь человек. Остальные были найдены с переломанными костями в обличьях, что не назвать ни волчьими, ни людскими. Они были как поломанные игрушки, которые я когда-то, единожды видела на проезжей ярмарке. Дочь купца уронила красивую фарфоровую куклу, и она разлетелась на осколки.

Белые маги короля и королевы удовлетворились результатом. В то мёртвое утро они говорили с нами на деревенской площади. По их словам, они действовали во имя высшей цели, во имя Конрефии и короны, во имя девяти белых королевств, во имя белой магии и ангелов-творцов, создавших три магических мира, один из которых, Средний, мы населяем. Они говорили об угрозе, об империи Талера, которой управляют чудовища, подчиняющиеся демонам из Нижнего Мира. Напомнили, что империя уже поглотила одиннадцать королевств и рано или поздно замахнётся и на оставшиеся девять, пока не искоренит нас, святых приверженцев белой магии и последователей ангелов-создателей. Они сумели разжечь в людях ненависть к врагам, к тёмным магам, к чернокнижникам, но я… Я видела чудовищ, врагов и убийц, выступающими передо мной.

Мы стали особенными солдатами белой армии Конрефии. Нас отправляют в бой вместе с белыми магами, чтобы истреблять и безжалостно убивать, ведь мы не просто способны обращаться в волков, когда нам вздумается, и уже не так болезненно, как в первый раз. Наша слюна оказалась ядовита, и от неё существует лишь одно противоядие – яд альфа-волков, смешанный с их же кровью. Белым магам удалось создать лишь двух альфа-волков – меня и моего брата. Потому брат и вожак. Он отдаёт приказы остальным, и они подчиняются, потому что мы больше не люди, мы теперь одна большая стая. Стая, что не сумела жить в деревне, где столько полегло, что раскинула военный лагерь в лесах и, по первому приказу людей в белых одеждах, идёт в бой.

– Ты меня слышишь? – кто-то настойчиво тряс меня за руку, и я поморщилась, поняв, что уже какое-то время стояла на месте, погрузившись в мысли, что беспокоили меня вот уже три месяца и не давали спать ночами.

– Ты что-то сказала? – спросила я, сосредоточенно глядя на девчонку из вражеской империи.

– Меня зовут Арлана, – представилась она.

– Красивое имя, – ответила я и продолжила движение. Раздвинула свисающий с еловых деревьев лишайник, пропуская девчонку вперёд, на выжженную поляну, где когда-то собирала цветы и приносила брату домой. Он смеялся, говоря, что не мать и не сестра, чтобы я ему цветы таскала, но всё равно принимал.

А имя у девочки действительно было очень красивое, на мой вкус. И совсем не похожее на имя кого-то, кто подчиняется тёмным силам и учится злу у демонов.

– Ну, а тебя как зовут? – капризно протянула Арлана, когда мы с ней двинулись через мёртвое поле. Всякая растительность здесь была уничтожена после ночи обращения. Возможно, цветы просто не выдержали такого обилия смертей. – Скажи! Мне и без того непривычно первой представляться.

Ещё одно подтверждение того, что девчонка, шедшая рядом со мной, – особа знатная.

– Кароль, – назвала ей своё имя.

– Аристократическое имя, – со знающим видом сказала Арлана. – Ты аристократка?

– Нет, – отрезала я.

– Тогда почему твои родители дали тебе такое имя? – она непонимающе нахмурила бровки.

– Встречу их после смерти – спрошу, – раздражённо ответила я, желая поскорее закончить этот разговор.

– Они что… умерли? – осторожно спросила девчонка. – Прости.

Слушая наших деревенских баб и мужиков, я сделала вывод, что все аристократы скрытные до невозможности и говорящие о чём угодно, но не о реальных проблемах. Эта же…

– Слушай, ребёнок, сколько тебе лет? – спросила я, остановившись и приглядевшись к ней повнимательнее.

– Восемнадцать, – смущённо ответила Арлана. – И я не ребёнок!

– Тогда не задавай столько вопросов, как дитя малое, – заметила я, и вдруг…

Из глубин оставшегося за нашими спинами леса послышался волчий вой. Я дёрнулась и перехватила девчонку за руку.

– Бежать сможешь? Быстро?

Не дожидаясь ответа, потянула её за собой. Вой был далеко, и, кажется, выл кто-то один, но всё равно нужно было убираться подальше. О том, что я спасла девчонку, всё равно узнают, но со своими проблемами я разберусь, когда верну этого ребёнка её людям.

Арлана споткнулась и упала, из-за чего я несколько мгновений протащила её по сухой траве и холодной земле. В лесу снова завыли. Времени лежать и давать ей отдышаться у нас не было. Я поморщилась, понимая, что сейчас сделаю что-то такое, чего ещё не для кого не делала.

Белый туман, следствие белой магии, привычно захватил тело и выпустил уже волчицу в белой шкуре. Арлана, баюкавшая и так пораненные руки и подранные колени, испуганно замерла.

– Залезай на спину, – приказала я, хотя и понимала, что говорящая волчица выглядит жутко. – Или хочешь вернуться туда, откуда я тебя забрала?

Девчонка замотала головой и доковыляла до меня. Я чуть наклонилась, позволяя ей забраться.

Как выяснилось, когда по твоим бокам бьют чужие мокрые ноги, а руки дёргают шерсть, это неприятно. Но делать нечего.

– Держись, – рыкнула я и рванула вперёд. Путь решила держать через деревню: наши обходили её стороной.

***

Опустевшая деревня похожа на одну большую могилу. Всё здесь мертво. Здесь не осталось места для детского смеха, для счастливого плача только что вышедшей замуж невесты, для танцев и игр. Место, которое я двадцать лет звала домом, превратилось в худший из ночных кошмаров, в очаг одиночества, чужих страданий и боли.

– Почему ты плачешь? – спросила Арлана, когда я завела её в дом, когда-то принадлежавший зажиточному крестьянину.

Я нашла девчонку днём, путь через лес занял какое-то время, бег по полю и деревенским улицам тоже. Солнце клонилось к закату, и двигаться к чёрному лесу ночью было просто небезопасно, ведь тот лес не просто так чёрным прозвали. Он был приграничным, соседствующим с империи Талера и, по слухам, зачарованным. Люди, что уходили туда, не возвращались. Говорят, там повсюду магические ловушки. Хотя Арлана и сказала, что лагерь рядом с лесом, а не в самом лесу, тёмная магия царит в близких тем землям пределах. Я могу просто не увидеть лагерь чернокнижников из-за её влияния и попасться. Или привести себя и девчонку в ловушку. Да и… я просто устала. Сил тащить девчонку на спине у меня не найдётся, а пигалица без сна не сможет идти.

– В глаза что-то попало, – отмахнулась я, поднявшись на второй этаж в поисках спальни. В нашем с братом доме была всего одна комната, находиться в двухэтажном особнячке мне было непривычно, но… не хочу тащить эту аристократку в маленький домик: ещё ныть будет. Да и… в первую очередь меня стали бы искать в моём старом доме, если бы сунулись в деревню. Но вряд ли кто-то, если даже и пустился меня преследовать, решиться вступить в пределы нашего бывшего поселения. Даже Томас. Он лишился в ту ночь двух младших сестёр.

– Это самое глупое объяснение слезам из всех, что я слышала, – заявила Арлана, шедшая за мной следом. – И почему вы все его всегда используете? Мои братья вечно мне так отвечают.

Значит, братьев у неё несколько, а в лагере лишь один.

– А родители? – спросила я, открыв третью уже по счёту дверь. Обнаружив спальню, притом с двуспальной настоящей кроватью, я шире распахнула белую дверь, в закатном свете казавшуюся оранжевой, и пустила девчонку внутрь.

Она прошла, провела пальчиком по столбику кровати и, прикусив губу, ответила:

– Раньше тоже… так говорили. Они погибли от яда год назад, так что и мне есть с кем побеседовать, когда умру.

Похоже, теперь мы с ней в расчёте. Девчонка задавала много вопросов, я спрашивала в ответ.

– Мне жаль, – я передёрнула плечами и уже хотела выйти в коридор, поискать место в доме, где смогу приткнуться, когда Арлана меня окликнула.

– Постой!

Я обернулась, недоумённо глядя на юную аристократку. Девчонка поморщилась, но всё же попросила:

– Останься со мной. Мне… немного страшно.

Арлана была младше меня всего на два года. Даже почти на три, но казалась таким ребёнком, что я не нашла в себе сил ей отказать. Вообще-то… мне нравились дети, хотя я не признавалась себе в этом и нередко ворчала. Просто никогда не рассчитывала завести семью: мы с братом всю жизнь были одни-одинёшеньки, выживали, как могли. Я с детства знала, что вырасту и буду помогать ему во всём. Отплачу за то, что он вырастил меня.

– Хорошо, – я постаралась дружелюбно улыбнуться. Кажется, пока я была только большой и злой тётей. Скинув сапоги и забравшись на кровать с ногами, я спросила:

– Ты знаешь какие-нибудь сказки?

– Сказки? – переспросила Арлана, присев на кровать и прислонившись спиной к дубовому столбику. – Ты любишь сказки?

– Мне нравится их слушать, – призналась я. – Они позволяют увидеть этот мир с другой стороны, узнать о прекрасном, о чём-то, что лежит за пределами деревенской жизни… Но брат мне их почти не рассказывал, так как просто не знал. А те, что я слышала от соседских женщин, мне уже наскучили. Так ты можешь рассказать мне какую-нибудь сказку?

Возможно, я была слишком откровенной, но… эта девочка – первая за долгие годы, кто мог бы поведать мне что-то по-настоящему интересное. Я просто хочу, чтобы она дала мне какие-нибудь новые мечты. Если уж я всё равно рискнула и лишила Томаса и дружков их добычи, то почему бы тогда не попросить о чём-нибудь для себя?

– Есть одна, – неуверенно начала Арлана, – которую я очень люблю. Мне её мама рассказывала. Правда, возможно, ты её знаешь. У нас её все знают.

Я усмехнулась.

– Если её все знают у вас, то, значит, у нас её не знает никто, – пояснила девчонке свою насмешку. – Наш народ ненавидит чернокнижников.

– Но ты нет, – полувопросительно сказала Арлана.

– Я предпочитаю ненавидеть тех, кто поближе, – перед глазами пронеслись события трёхмесячной давности, когда белые маги, служившие короне, утверждали, что действовали в интересах Конрефии. Магически преобразовывая и убивая её граждан! – Рассказывай свою сказку.

– Хорошо, – девчонка кивнула, а я, подперев голову руками, приготовилась слушать. – Одной ночью в семье пятого круга аристократии родились три девочки.

– Пятого круга аристократии?

Девчонка посмотрела на меня, как на ненормальную, потом поджала губы, сообразив, что мне может быть многое непонятно, и пояснила:

– Население империи Талера, как и любой страны, делится на аристократию и простолюдинов. Однако и аристократы не равны друг другу: существует пять кругов. Первый – самый знатный и влиятельный, к нему относится и императорская семья, пятый – наименее значимый, хотя и благородный.

Если у них аристократы делятся на значимых и не значимых, то о простом народе, наверное, и говорить нечего, потому я просто кивнула, мол, продолжай.

– Старшая дочь выросла красавицей, средняя умницей, а младшая взяла и того, и другого понемножку. Однако не было у них братьев, и, когда девочкам исполнилось девятнадцать, стали родители искать им мужей. Старшей, наследнице, они подготовили богатое приданое и нашли жениха из первого круга, седьмого сына императора. Среднюю, умницу, они решили выдать замуж за старого демона-учёного при дворе императора Ада, и ей тоже даровали хорошее приданое. Выдали они замуж за богатых и сильных мужчин двух своих дочерей, а для третьей у них ничего не осталось: ни изысканных вещей, ни денег в приданое. Ни один достойный мужчина бесприданницу бы в жены не взял, но за недостойного родителям отдавать дочь было жалко, всё же дети в аристократических семьях так редки, что отдать ребёнка кому попало было бы кощунством.

А младшая дочь, в отличие от сестёр, обладала хоть и не пылкой и яркой, как у старшей, но красотой, чего не было у средней сестры, и умом, не столь острым, но таким, которого не было у дочери-наследницы. И за это любил её шестой сын императора, уже женатый, и бедный аристократ из пятого круга. Узнали о том родители, и решили младшую дочь, не наследницу и бесприданницу, в любовницы принцу отдать, а, когда она отказалась, заперли в комнатах и магически двери и окна запечатали. Думали, проведёт девочка ночь взаперти, в слезах и образумится, ведь не всякая получает место при дворе, столь близкое к императорской семье. Однако когда отперли утром двери, дочери и след простыл. Удалось ей сбежать и выйти замуж за любившего её мужчину из пятого круга, а уже заключённые браки нерушимы.

Прошли долгие двадцать лет. Старшая, вышедшая замуж за принца, рожала одних лишь дочерей. Средняя, ставшая женой демону, не познала ни счастья материнства, ни счастья быть любимой. А младшая годы спустя появилась при дворе вместе с мужем, любившим её мужчиной из пятого круга, вместе с сыном и дочерью. Муж её добился того, что получил место преподавателя в магической академии, а она его во всём поддерживала и, пользуясь знакомством с шестым сыном императора, сумела привести семью ко двору. С годами род, в котором родились девочки, зачах. Род демона так и не продолжился, ведь он и не нуждался в том. А бедный род, в который вошла младшая, возвысился и, благодаря особому расположению императорской семьи, перешёл в первый круг.

Арлана закончила и, прикрыв глаза, шёпотом спросила:

– Знаешь, за что я так люблю эту историю, хотя она и выдумка?

Я, все ещё обдумывая сказку, придуманную для знатных и потому новую и далёкую от меня и моей жизни, промолчала, дожидаясь того, когда сама девчонка ответит на свой вопрос.

– Я люблю её за то, что чего-то смогла добиться лишь та из дочерей, которая сделала свой выбор самостоятельно, – со всхлипом призналась Арлана.

Глава 2. О главнокомандующем вражескими войсками

Мне было привычно просыпаться голодной и куда-то идти. До обращения в наполовину зверей брат обучил меня охотиться с луком, стрелами и ножом, хотя чаще добывал нам мясо в лесах сам, в то время как я лазила по заборам, чтобы сорвать соседских яблок, ходила к колодцу за водой или за дом: наколоть дров. Но еда на столе была не всегда. Многое зависело от удачи в лесах и от доброты соседей. Правда, чем старше становилась я, тем скупее они.

– Я голодная, – однако, привычно такое явно было лишь мне. Девчонка же начала доставать меня вопросом пропитания, едва мы проснулись ни свет ни заря и двинулись в путь.

– До чёрного леса от деревни не так далеко, – попыталась успокоить её я. – Думаю, в твоём лагере тебя обязательно покормят.

– Если я умру от голода по пути, то не накормят, – слезливо возразила Арлана. Я тяжело вздохнула и переоделась в волчью шкуру.

– Забирайся, – рыкнула и дождалась, пока она залезет на белую обтянутую мехом спину.

Мы рванули по бывшим деревенским улицам, которые уже практически все миновали пешком вчера и сегодня спозаранку. Вскоре я оставила деревню позади и увидела чёрную полосу на горизонте. Проклятые земли, заросшие чёрными деревьями.

– Сможешь дойти отсюда? – спросила я, понимая, что нет, эта знатная девчонка не сможет. Лагеря отсюда не видно, значит, он где-то левее или же правее. Или скрыт, что гораздо вероятнее и ещё хуже. Если я имею дело с первым случаем, то можно дойти до леса и проследовать с Арланой среди деревьев на запах. Но если второй… То плохо. Очень. Но у меня изначально не было никакого плана. Лишь желание спасти неразумное дитя от охваченных ненавистью оборотней.

– Живот болит, – простонала Арлана с моей спины.

У волчьей шкуры, как выяснилось, много достоинств. Новое тело – отличный охотник, боец, с прекрасным нюхом. Я принюхалась, стараясь уловить если не незнакомые запахи чернокнижников, то вчерашний запах Арланы, Томаса и других волков, что напали на лагерь из личной дурости.

С трудом, но я почуяла нежный яблочный аромат Арланы левее от деревни. Значит, нужно будет двигаться влево, когда достигну лесной кромки. Сделав над собой усилие, так как я была голодна не меньше Арланы, я рванула к чёрному лесу, чья магия днём была не столь опасна, сколь ночью. Едва мы приблизились к деревьям, между которыми клубился серый туман, уходящий глубоко в чащу, я приказала девчонке слезть и перекинулась в человека.