Богиня убийственного дождя / The Godness of Murderous Rain

МИЛЛЕЙ. Что ж, если мне станет с ними скучно, я всегда могу вернуться к женщинам. Половина хоккейной команды Вассара была готова умереть за меня. А одна девушка действительно умерла.

ЗАЙКА. Допустим, я соглашусь на то, что ты можешь иметь любовников, время от времени. Тогда ты выйдешь за меня?

МИЛЛЕЙ. Зайка, мы же не французы. Ты будешь совершенно несчастным.

ЗАЙКА. Я и теперь несчастен. По крайней мере, тогда ты будешь моя. Хотя бы какая-то часть тебя.

МИЛЛЕЙ. Часть меня и так твоя. Но ты хочешь меня всю, и с твоей стороны, это крайне эгоистично. Разве тебя не учили делиться игрушками?

ЗАЙКА. Я не могу поверить, что ты действительно такая. Это бесчеловечно.

МИЛЛЕЙ. Это квинтэссенция человечности. Способность к неверности – основополагающая человеческая характеристика. Для меня ответ на стародавний вопрос кому с кем спать, очень простой: я сплю со всеми. Предоставляю всем одинаковые возможности, и очень довольна собой. А кто ты такой, чтобы говорить мне, что со мною что-то не так?

ЗАЙКА. Когда ты собираешься повзрослеть и вести себя, как добропорядочная личность?

МИЛЛЕЙ. Я добропорядочная личность. А ты любишь меня, потому что я не веду себя, как ей положено. Взгляни на свой невроз, прежде начнешь указывать на меня маленькими толстыми пальцами. Люди не влюбляются в других людей. Они влюбляются только в себя. Романтическая любовь – пьеса, которую мы проигрываем в своей голове. Все играют кого-то еще. Все это самообман.

ЗАЙКА. Но ты никогда не ощущала этого самообмана?

МИЛЛЕЙ. Я ощущаю его как могу часто. Но я знаю – это пьеса. Я ничего не могу поделать с тем, что мужчины всегда несутся за мной, как стая гиен. Тебе и Джонни нравится соперничать из-за меня. Но я не футбольный мяч. Любить футбольный мяч нельзя. Любить можно игру. То, что ты полагаешь любовью – разновидность агрессии, а агрессия возникает из страха и ненависти. Я под это не подписывалась. Плохая новость в том, что я никогда не буду принадлежать только тебе. Но это и хорошая новость. Для нас обоих.

ЗАЙКА. Если ты будешь продолжать в том же душе, меня это убьет.

МИЛЛЕЙ. Что-то все равно убьет, рано или поздно. Пусть это будет секс. Если, конечно, какой-нибудь мужчина, вроде тебя, не убьет меня раньше, потому что слишком сильно меня любит.

ЗАЙКА. Я не хочу убивать тебя.

МИЛЛЕЙ. Убьешь, если мы поженимся.

ЗАЙКА. Есть счастливые женитьбы. К примеру, мои родители.

МИЛЛЕЙ. Разве твой отец не сошел с ума?

ЗАЙКА. Да, но моя мать оглохла, вот ей и не приходилось его слушать, поэтому они прекрасно ладили.

МИЛЛЕЙ. Твоя мать – крикливая, толстая женщина со слуховой трубкой, которая винит тебя, что ты порвал ей влагалище своей большущей головой, когда вылезал. Твой отец умер, чтобы избавиться от нее. Ты хочешь такого будущего для нас?

ЗАЙКА. Не думаю я, что тебе понадобится слуховая трубка.

МИЛЛЕЙ. Когда тебе удастся уговорить какая-нибудь бедную, глупую женщину пойти с тобой под венец, через пять минут после завершения церемонии ты будешь драть подружку невесты в доме священника.

ЗАЙКА. Никого в доме священника я драть не буду. Не такой я человек.

МИЛЛЕЙ. Ты мужчина. Ты именно такой человек. Все то так глупо. Почему бы нам не пойти на берег и не совокупиться на песке, как диким собакам?

ЗАЙКА. Нет у меня такого желания.

МИЛЛЕЙ. Я – женщина твоей мечты, предлагаю тебе взять меня на пляже под дождем, а ты меня не хочешь? По-твоему, это и есть любовь?

ЗАЙКА. Хорошо. Пойдем.

МИЛЛЕЙ. Нет. Ты упустил свой шанс. Иди в дом и помоги маме вынести мусор. Если ты справишься, позже мы поиграем на берегу в пирата и похищенную барышню. Только я буду пиратом.

ЗАЙКА. Придет день, когда ты встретишь достойного соперника. Нарвешься на мужчину, с которым почувствуешь себя такой же несчастной, как я сейчас.

МИЛЛЕЙ. С нетерпением буду ждать этой встречи. А теперь иди, капитан. (ЗАЙКА вздыхает и идет к двери в дом). И держи руки подальше от зада моей матери.

ЗАЙКА (обернувшись, на ходу). Это мы сами решим.

ЭДМУНД (когда МИЛЛЕЙ следует за ЗАЙКОЙ). Откуда мужчина может знать, какая у женщины жизнь? Так Фробений цитировал какую-то абиссинскую женщину. Точнее, Кереньи, цитируя Фробения, цитировал абиссинскую женщину. Большую часть того, что мужчины, по их разумению, знают о женщинах – комментарии мужчин, полученных из вторых, а то из третьих рук. Мы утешаемся историями, которые выдумываем в попытках объяснить женщин. Но при встрече с женщиной, душой мы понимаем наше полнейшее невежество по их части. Мы так много от них хотим, но знать не знаем, с кем имеем дело. Осознание того, что наступит день, когда мужчины перестанут убеждать себя, что любят ее, заставляло Миллей наслаждаться компанией как можно большего числа мужчин, а потом изменять нам, одному за другим, прежде чем мы изменили бы ей. Она могла уговорить любого мужчину пойти ей навстречу. Она убедила старину Крони отправить ее в Европу, чтобы написать что-то для «Вэнити фейр». В ночь перед отплытием мы с Джоном Бишопом устроили ей прощальную вечеринку, но по мере того, как вечер уходил в ночь, напряжение росло: с кем она собирается улечься в постель перед тем, как уплывет во Францию и, как мы подозревали, навсегда исчезнет из наших жизней?

4

Пожар с обоих концов

(ЭДМУНД продолжает наблюдать со ступеней, когда дверь, справа, распахивается, вспыхивает свет, и мы видим МИЛЛЕЙ, ослепительно красивую, вбегающую в квартиру в сопровождении ЗАЙКИ и ДЖОННИ, поэта Джона Пила Бишопа. Квартира в Гринвич-Виллидж, и они в изрядном подпитии).

МИЛЛЕЙ. Зайка, ты говоришь мне, что Шекспир – это не Шекспир, и доказательства неопровержимы?

ЗАЙКА. Шекспир никогда не был Шекспиром. Он всегда был кем-то еще. Просто не знал этого.

МИЛЛЕЙ. Если он не был Шекспиром, тогда кем же он был?

ЗАЙКА. Он был графом Оксфордским, который маскировался под графа Саутгемптона, маскирующегося под Фрэнсиса Бэкона, который маскировался под королеву Елизавету, маскирующуюся под Кристофера Марлоу, который маскировался под смуглую леди сонетов.

МИЛЛЕЙ. Ну-ну. Это я смуглая леди сонетов, а все, что ты наговорил – большая куча дымящегося конского навоза.

ДЖОННИ. Эдна, мы когда-нибудь лгали тебе?

МИЛЛЕЙ. Вы – мужчины. Лживость и приапизм присущи вам от рождения и на веки вечные. Стоит вам открыть рот, как ложь вырывается из него неудержимым потоком, как коровы выбегают из горящего хлева.

ЗАЙКА. Доказательства тому – в криптограмме постыдно недооцененной пьесы, которая называется «Два джентльмена из Вунсокета».

ДЖОННИ. Думаю, одной из лучших у Вилли.

МИЛЛЕЙ. Мальчики, я с удовольствием продолжу нашу дискуссию, но сначала, пожалуйста, заставьте комнату перестать вращаться. Мне завтра уплывать во Францию, а карусельные лошади продолжают срать на пол. Это моя квартира?

ЗАЙКА. Думаю, это моя квартира.

ДЖОННИ. У тебя нет квартиры.

ЗАЙКА. Тогда она мне нужна, и быстро. Парадоксальная какая-то ситуация. Есть девушка – нет квартиры. Есть квартира – нет девушки. Есть девушка и квартира – нет эрекции. Нет, подождите. Это я загнул. Эрекция у меня есть всегда. Поэтому я всегда знаю, куда повесить шляпу.

ДЖОННИ. Пожалуйста. Здесь дама.

МИЛЛЕЙ. Где? Отдадим ей честь? Сколько поднимаем пальцев?

ЗАЙКА. Может, мы не в том доме?

МИЛЛЕЙ. Где бы мы ни были, я ложусь в постель. Вы, мальчики, можете прийти или уйти, как пожелаете.

ДЖОННИ. Эдна, мы желаем тебя.

МИЛЛЕЙ. Не называй меня Эдна. Я – Винсент.

ДЖОННИ. Я не хочу называть тебя Винсентом.

МИЛЛЕЙ. Тогда ты здесь не останешься.

ЗАЙКА. Я назову тебя Винсентом. Я назову тебя Франклином Маккракеном, если ты позволишь мне остаться и поклоняться тебе до первых петухов.

ДЖОННИ (тянет ее к себе за левую руку). Ты не хочешь, чтобы он остался. Позволь мне остаться.

ЗАЙКА (тянет ее за правую руку). Нет, позволь мне остаться.

МИЛЛЕЙ. Джентльмены, вы вывернете мне локти. Не ссорьтесь, мои бедные полоумные детки. Можете остаться оба.

ДЖОННИ. Мы не можем остаться оба.

МИЛЛЕЙ. Почему нет? Кто вас остановит? Точно не я. Я пьяна в стельку. И сейчас расстелюсь по кровати. (Падает спиной на кровать, как срубленное дерево, тянет за собой ДЖОННИ и ЗАЙКУ, она валятся по обе стороны МИЛЛЕЙ. Она обращается к потолку). Я – падшая женщина. Я голая и мне стыдно. Нет, мне не стыдно, но голой я скоро буду.

ДЖОННИ (садясь). Послушай, Эдна.

МИЛЛЕЙ. Винсент.

ЗАЙКА (держится за ногу МИЛЛЕЙ, чтобы не свалиться с кровати). Зови ее Фрэнк.

ДЖОННИ. Ты же не хочешь улечься в постель с нами обоими.

МИЛЛЕЙ (садится). Я хочу лечь в постель. Кто в ней лежит в этот самый момент, меня не волнует. И главная моя забота сейчас – снять платье. Потому что какой-то злобный вредитель, похоже, переставил все круговицы и пючки. Все пуговицы и крючки.

ЗАЙКА. Не смотри на меня. Я занят, держусь за твою ногу, чтобы не скатиться на пол.

ДЖОННИ. Перестань держаться за ее ногу. Она дама.

МИЛЛЕЙ. Я не дама. Богиня. Дама носит огромные шляпы и пердит, как флюгельгорн.

ЗАЙКА. Из этого следует, как ночь следует за днем, что Уильям Говард Тафт – дама.

МИЛЛЕЙ. Уильям Говард Тафт не носит огромных шляп. Потому что у Уильяма Говарда Тафта огромная голова.

ЗАЙКА. И гигантский зад.

ДЖОННИ. Из этого следует…

ЗАЙКА. Как ночь следует за днем…

ДЖОННИ. Я забыл, что следует.

ЗАЙКА. Теодор Рузвельт.

ДЖОННИ. Нет, Рузвельт шел первым.

МИЛЛЕЙ. Как и большинство мужчин, которых я знаю.

ЗАЙКА. Возьмись за другую ее ногу, и мы загадает желание.

МИЛЛЕЙ. Вы можете разделить меня, как Святую Римскую империю. Джонни достанется все, что выше талии, Зайке – то, что ниже, где мы все кентавры.

ЗАЙКА. Лучшая часть курицы та, что перелезает через забор последней.

МИЛЛЕЙ. Вы оба такие сладкие, как мальчики из адского церковного хора, и вот ваша награда: вы сможете поджечь мою свечку с обеих концов.

ДЖОННИ. Эдна, это ужасно.

ЗАЙКА. Зови ее Альберт.

ДЖОННИ. Я не стану звать ее Альберт, и я не буду делить ее, как вишневый торт.

МИЛЛЕЙ. Но я – вишневый торт. Я – вишневый торт с Вишневой аллеи. Я – вишенка на торте со взбитыми сливками и сосками. Однако, если ты так против, Джонни, тогда Зайке просто достанутся обе половины. Зайка не в ужасе. Ты не в ужасе, Зайка, так?

ЗАЙКА. Я, конечно, в некотором ужасе, но почему нет?

ДЖОННИ. Я не оставлю тебя с этой извращенкой.

ЗАЙКА. Все со мной будет хорошо.

МИЛЛЕЙ (без особого успеха пытается стянуть платье через голову). Я думаю, извращенцем он считает тебя, Зайка. Ты – извращенец, а я – Богиня убийственного огня. Поклоняйся мне, если посмеешь. Но берегись моего жуткого гнева. Не говоря уже о моих круговицах и пючках.

ДЖОННИ. Эдна, ты напилась, и он называет тебя Альбертом. Он воспользуется твоим состоянием.

МИЛЛЕЙ. Что ж, я надеюсь, кто-нибудь это сделает, и побыстрее. Иначе какой от вас прок?

ЗАЙКА (слезливый во хмелю). От меня проку никакого. Абсолютно. А что еще хуже, я – критик. (Громко рыдает).

МИЛЛЕЙ (возится с платьем). Честно говоря, если я могу говорить честно, и я не понимаю, почему нет, в конце концов, я достопочтенная Франклин Макракен, и, честно говоря, если бы я хотела мужчину, которому могла доверять, я бы вышла за труп. А еще я крайне разочарована, мальчики, что вы оба безнадежно в меня влюблены и при этом остаетесь друзьями. Вы должны сразиться на дуэли, как Пушкин. Как я понимаю, именно храбрость сделала его столь популярным у дам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Лоренс Харбисон/ Lawrence Harbison – известный американский театровед и составитель многих и многих сборников пьес.