bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 4

Октавия Колотилина

Запутанная планета

Глава 1.

Чай мягко мерцал, переливался перламутром, всё из-за того, что листья собирают особым образом: верхушку куста срезают драгоценными ножницами, высушивают и окрашивают настоящим золотом. Коробочка с блестящими головками этого чая была самой простенькой из тех, которые теснились в кухонном шкафчике ТАРДИС, корабле для путешествий в пространстве и времени.

Клара держала две чашки полупрозрачного розового фарфора, пальцы начинало жечь, от цветочного аромата веки тяжелели, хотелось скорее сделать глоток. Она прошла галерею, что опоясывала второй этаж огромного зала, спустилась по лестнице на круглый капитанский мостик. По центру его уходил в потолок сияющий столб консоли. На столбе, словно юбочка на грибе, располагался шестигранный пульт управления, ряды лампочек вспыхивали голубым и жёлтым, висела пара мониторов.

Доктор стоял возле пульта, в сомнении тёр горбинку на переносице.

– Полшестого уже. Так ты прервёшься? – поинтересовалась Клара.

Подходя, сделала кокетливый полукруг бедром и слегка наклонила голову, так что каштановое каре перетекло вбок.

– Мы рядом с галактикой Колесо Телеги, а не в твоём Лондоне, совсем не обязательно соблюдать ваше файв-о-клок, – проворчал он, но чашку взял.

И тут же отставил её на край пульта, подёргал седые кудряшки. Ткнул в экран:

– Посмотри-ка – снова вызов на кириллице! Придётся лететь в Россию, кто-то нас там очень сильно ждёт.

– Россия? – Клара сморщила вздёрнутый носик. – Где всегда холодно?

– Всегда холодно на планете Волаг-Нок, хорошим летним днём у поверхности обычно три градуса выше абсолютного нуля из-за эндотермических реакций в коре. А Россия – страна с вполне мягким климатом.

Клара пригубила терпкий напиток, втягивая пар с жасминовыми нотками. Хитро улыбнулась, но ни ответного подмигивания, ни ободряющей улыбки не дождалась, что немного задело: вместе уже три года летали по различным планетам и эпохам, однако второй день кое-кто изображает железную болванку.

Доктор изучал надпись на экране, сдвинув кустистые брови, и вдруг схватился за висок:

– А-арр…

– Что с тобой не так?

Поставив чашку рядом с первой, Клара подскочила, поддержала под локоть – но её тут же отстранили:

– Послушай, мне две тысячи лет, я последний из расы Повелителей Времени, мотаюсь по космосу в корабле, который вырастили исчезнувшей планете. Что со мной может быть так? Если когда-нибудь увидишь, что со мной всё в порядке – тогда и беспокойся. Хотя нет, тогда уже поздно будет беспокоиться. Просто беги.

Галлифреец во всём походил на человека, только сердец у него было два. Хотя порой и казалось, будто не одного.

Он встряхнулся, поправил ворот старомодного тёмно-малинового сюртука, дёрнул за рычаг… Рычаг остался у Доктора в руке. Свет ослепительно вспыхнул и погас. Пол накренился, чашки полетели вниз, рассыпая по пути горячие капли, зазвенели разбиваясь.

– Ай! – крикнула Клара, которую отбросило на перила лестницы. – Падаем?..

В слабом мерцании аварийного освещения галлифреец, кажется, жал все кнопки подряд. Нет, не кажется: он действительно жал все подряд кнопки. Пол накренился в другую сторону.

– Не падаем. Ручное управление отключилось. – Пнув консоль, Доктор перехватил Клару, летящую мимо.

– И что теперь будет?!

– Направимся к ближайшему источнику гравитации.

– Куда это? Мы приземлимся на какую-нибудь звезду?

– Не говори глупостей! – Доктор, наконец, пристроил спутницу на ступеньку лестницы, ведущей вниз, и присел рядом, обхватив своё запястье. – Чтобы ТАРДИС приземлилась на звезду? Да она терпеть не может протуберанцы. Скорее, к чёрной дыре свернёт.

Раздался звук «туу-у-тум». Значит, ТАРДИС где-то встала. Судя по слепым мониторам и погасшему пульту, внешнее наблюдение не работало, как и всё остальное.

Доктор подкрался к выходу. Даже если за белыми деревянными дверьми вакуум, это не страшно: корабль создаёт вокруг себя воздушный пузырь, который и на открытый космос позволяет взглянуть без страха, что тебя выкинет и разорвёт.

Доктор осторожно высунул нос наружу – и тут же захлопнул дверь, прижался к ней спиной.

– Ни в коем случае не выходи! – Он погрозил пальцем Кларе.

Та распахнула шире глаза, в испуге приподнялась, спросила шёпотом:

– Что там, чёрная дыра? Армия монстров?

– Нет, хуже, намного хуже!

Галлифреец прошёлся к консоли управления, отодрал панель снизу и погрузился по локоть в жёлтые искры.

– Доктор, что за дверью? – настойчиво повторила Клара.

– Планета Неклида, система звезды Лампаданос. Она уникальна тем, что единственная находится среди межгалактической пустоты, – раздражённо отвечал тот, копаясь во внутренностях своей машины. – И, похоже, мы приземлились в Небесные Палаты. То есть не совсем приземлились: до поверхности полторы тысячи метров. Не до поверхности планеты, а до Матричного Магнита.

– Получается, эти Палаты висят в воздухе?.. И чего ты расстроился? Тут, наверное, жители недружелюбные?

– Наоборот. Иллинойцы дружелюбны крайне. Повелители Времени были для них расой наставников, почти богов. Здесь нас готовы задушить в объятиях и разорвать на сувениры.

– О! – с пониманием фыркнула Клара. – В общем, ты не выйдешь.

– Ни за что.

Доктор сбежал по лестнице, забрался под капитанский мостик и начал разбирать стенку консоли. Клара спустилась следом.

– Кстати, нас забросило во времена Древнейшей Истории, – заметил он. – Твоя планета ещё только собирается возникнуть из межзвёздной пыли, молекулярного газа и кладки яиц ракноссов.

Кажется, ракноссы – это пауки с человеческими торсами. Бр-рр, внутри Земли действительно их кладка?! Вдоль позвоночника словно холодным провели.

Доктор отскочил от фонтана искр. Неслышно, но мощно взвизгнула ментальная сигнализация, ударяя по мозгам.

Клара потёрла пятно от чая на клетчатой шерстяной юбке, посмотрелась в чёрный экран:

– Эй, мой левый глаз… Я потеряла полоску накладных ресниц! Почему ты не сказал? И ноготь сломала, а сумочка в классе осталась.

Дело в том, что сегодняшнее приключение началось внезапно. Впрочем, так бывает всегда, если вы знакомы с Доктором. Школа гудела ожиданием матча по регби и обычными разборками у шкафчиков. Клара провела урок английской литературы для старшеклассников, собиралась помыть руки и вернуться к ученикам. Но тут её затащили в комнатку для щёток, где стояла синяя полицейская будка – ТАРДИС почему-то всегда так маскируется.

Доктор сказал, дело срочное, и потребовал, чтобы спутница немедленно отправлялась с ним. Причём с таким видом… Точно она ему секретарша. А не друг, который помогает спасать разные миры и народы чисто из-за человеколюбия и чувства долга. Ну и хорошего отношения к одному ворчушке-умнику.

Отнекивания, дескать, «некогда, у меня урок», не работали: машина времени способна вернуть путешественника в тот же момент, из которого забирала… Способна-то способна, но не каждый раз получается.

– До твоего класса семьсот тысяч световых лет и четыре с половиной миллиарда обычных. Поломка серьёзная, чинить мне дней восемь, так что не беспокойся, у тебя всё успеет отрасти обратно.

– Хочешь сказать, мне неделю ходить в одном платье?

– Почему, – раздумчиво протянул галифреец, не отрываясь от своих железяк, – вон гардеробная, можешь подобрать наряд из любой исторической эпохи.

– А если я выберу эпоху «до изгнания из Рая», ты взглянешь в мою сторону?

Не то, чтобы Кларе хотелось пощеголять в костюме Евы перед Доктором, но эта нелепая отстранённость уже выводила из себя.

– Клара, Рай – это миф, – отмахнулся он.

– Миф – твоя способность кого-либо замечать, – её голос звенел от сдерживаемого возмущения. – Чего ты там копаешься?

– Надо разобраться с системой связи. Похоже, артронная энергия на нуле. Не нравится мне, как тут скачут временные линии; и стоит проверить одну штуку.

Доктор говорил так, будто все обязаны понимать его термины. А тот отряхнул ладони, не замечая молчаливого негодования спутницы, взбежал по лестнице на мостик, затем на галерею второго этажа. Пропустил четыре двери и распахнул пятую:

– Идёшь или нет?

– Куда? – Клара недоверчиво склонила голову: в глубины ТАРДИС лучше не соваться без крайней нужды, там легко и заблудиться, и встретить временно̀го зомби.

– Конечно же, в обсерваторию, – ответил он раздражённо, словно обсерватория – это единственное место, куда при аварии можно пойти.

Пришлось тащиться следом. Дверь вела в коридор, тот шёл к шестиугольному люку, за которым открылся круглый зал, где вместо стен были панорамные окна. Окна сходились высоко над головой, образуя прозрачный свод. Посреди зала торжественно возвышался древний медный телескоп с шестерёнками и острым плавником на трубе. К ней-то Доктор и подскочил, принялся налаживать.

За оконными стёклами зияла темнота, даже звёзды не горели, на ночном небе виднелись только маленькие бледные сгустки.

– Мне показалось, через дверь пробивался дневной свет, – заметила Клара. – Или здесь уже вечер?

Доктор махнул на неё и бросил:

– Это ТАРДИС, давно пора привыкнуть. Старушка вынесла свою обсерваторию за пределы атмосферы, чтобы не мешали погодные явления и купол Небесных Палат.

Он то прикладывался одним глазом к окуляру, то подкручивал ручку сбоку на трубе. Не отрываясь от наблюдения, протянул:

– Странное дело: у самого светила болтается планета, похожая на Неклиду, как одна фасолина на другую. И удерживает атмосферу настолько близко к звезде! Но ещё удивительнее: она просвечивает снизу, представляешь? Планета-призрак.

Клара тяжело вздохнула. Глянула на свой сломанный ноготь, провела пальцами ниже юбки – и нащупала зацепку на колготках. Так действительно голой останешься, пока кое-кто будет любоваться космическим пейзажем!

Некстати вспомнилось: они с Дэнни Пинком, новым учителем математики, идут в кафе после уроков, сама пригласила. И ведь Доктора не допросишься переместиться сначала домой, чтобы можно было нормально подготовиться к свиданию. Хорошо, если опоздает всего на час; в прошлый раз он прилетел через три недели, хотя отправлялся раздобыть кофе. Клара закусила губу и кашлянула:

– Кажется, ты хотел чинить ТАРДИС? Понимаю, у тебя куча времени до следующей регенерации, но мне-то уже двадцать семь. Спутникам Доктора положена пенсия, не подскажешь?

Галлифрейцы, когда приходит срок, не умирают, а регенерируют. Ничего не забывают, но меняются. Доктор же регенерировал несколько дней назад, у неё на глазах: засветился весь и превратился из симпатичного парня вот в этого чудаковатого старого шотландца.

Тот бросил окуляр и посмотрел долгим взглядом, сведя вместе брови. Потом пробурчал, словно сам с собой разговаривал:

– Четырнадцать триллионных от массы Земли. Каким образом такое возможно?

До перевоплощения он был другим, не только моложе: бесшабашным, остроумным, внимательным и чутким. Вечный галстук-бабочка, милый широкий подбородок, затеи такие, что никому во Вселенной не снились. Умел ввязываться в неприятности и с блеском из них выкручиваться, пугать и удивлять, каждый миг с ним был наполнен изумляющими открытиями, приключениями у края бездны, восторгом и ужасом. Вместе они могли лететь куда угодно, флиртовать, сидеть на пороге ТАРДИС и смотреть на взрывающиеся звёзды.

Стоящий теперь перед Кларой хмурый старик называл себя Доктором. Знал обо всех совместных путешествиях, помнил, что она терпеть не может кофе американо. Но вёл себя так, словно вчера познакомились! Собирается просидеть неделю над своими механизмами, не обращая внимания на спутницу? А что делать ей – чай приносить и терпеть равнодушие?

Клара поняла, что больше не выдержит. Круто развернулась на каблучках и бросилась в консольную, пролетела мимо колонны пульта управления и, рванув на себя белую дверь, выскочила наружу.

***

Горная долина лежала подковой, с открытого конца которой лениво вылизывало берег розовое море. Во всю долину раскинулось огромное зеркало – Матричный Магнит. Над ним в полутора тысячах километров висел диск, укрытый прозрачным куполом, внутри сияли точёные башни. Но в самом сердце этого гимна свету, в маленьком зале Внутреннего Совета Небесных Палат, царила тьма. Лишь мерцал синим круг посреди стола. За столом в кресле с резной спинкой сгорбилась старушка. Её немытые космы свисали прямо на пожелтевший свиток, а корявая рука чиркала по нему гусиным пером, выводя кружочки.

– Копаются всё, копаются, – ворчала старушка. Сморщенное лицо было расписано завитками и точками, как имбирный пряник. – Пока рассядутся, уже обед закончится.

Остальные пять кресел постепенно заполнялись сановниками в алых мантиях с высокими золотыми воротниками. Лорд-президент поднял скипетр, увенчанный алмазом:

– Вообще-то, вы занимаете пост Пифии не для того, чтобы портить торжественную атмосферу собрания. В ваши обязанности входит давать ценные и непонятные советы.

– Ладно, ладно. Вижу альфу, вижу омегу. Вижу того, кто выпишет премию отделу гаданий, ему звёзды даруют удачу…

– Опять вы за своё! А где сумасшедший смех? Где смех, я спрашиваю?!

– За такую зарплату сами смейтесь.

– Лишу талонов на столовую.

– Хиии-хи-хи-хи, – старательно изобразила Пифия кривясь.

Возле стола возникла голограмма невысокой женщины, она одёрнула телогрейку, присела в воздухе рядом с креслом и постучала друг о друга кирзачами. Ошмётки прилипших к сапогам листьев полетели во все стороны – и исчезли, покинув область изображения.

– Главная кормительница! – прошипел на женщину лорд-президент. Его лысина отблёскивала, острая бородка подрагивала от негодования. – Я не наказываю вас за то, что вы явились на заседание Высшего Совета в голографическом виде. Но где установленная форма?

– Прошу прощения, Навудон-шу, – с достоинством сказала та, – однако вы собираете Совет восьмой раз за неделю, мне неудобно всё время мотаться с Ферм во Дворец. Встала сегодня пораньше, только начала ледяные томаты купировать, а тут ваш вызов. Давайте ближе к делу, у меня ещё три антитеплицы.

Щека лорда-президента задёргалась. Его прищур ясно давал понять, что даром никому подобное поведение не пройдёт.

Он отвернулся от кормительницы и покосился на того, кто сидел справа от Пифии, бросил раздражённо:

– Давайте, мастер Тиралик-да, ваше «суперсрочное дело жизни и смерти». Две минуты.

Свет круга выхватил из сумрака выдающийся римский нос. Глава ваятелей встал рывком, так что плащ взметнулся (плащ можно было бы назвать «кровавым», но кровь у иллинойцев синего цвета. Помидорным? Ледяные томаты тоже синие. Просто красный, как море на Неклиде). Обвёл всех встревоженным взглядом, веско произнёс:

– Уважаемый Высший Совет. Шаттл «Хэмеллион» наконец прибыл в Дикие Земли и прислал отчёт: все города лежат в руинах, последнее поселение арахнойцев разрушено обвалом.

Тиралик махнул над кругом, в луче замелькали голограммы, являя панорамы мёртвого континента.

Равнина без единой травинки, пыльный смерч. Помехи. Развалины фундамента, камни как будто изъедены кислотой. Гора с острой вершиной, под ней – куча булыжников. Помехи.

– Ещё десяток лет назад на поверхности Неклиды был цветущий край, леса, озёра! Куда всё подевалось? – всплеснула руками кормительница. С её пальцев сорвались садовые ножницы, пролетели сквозь голову лорда-президента. Тот дёрнулся – и заскрипел зубами, поняв: повёлся на голограмму.

– Вам известно, – отвечал Тиралик, – что наша звезда, Лампаданос, проходит потоки частиц, оставшихся от взорвавшейся чёрной дыры. Днём излучение неопасно, однако ночью оно убивает всё живое.

Видео сменилось: люди жмутся друг к другу во тьме, над ними сияет узорчатая материя, она колышется под ветром – нет, это не ветер! С неба бьют чёрные потоки, но свет растворяет их.

– Часть жителей спаслась, от губительного излучения арахнойцев защищает некий Покров. Как удалось установить «Хэмеллиону», это квантовая структура, стабилизированная без поля Магнита.

– Сколько выпивки они с собой взяли? – недоверчиво фыркнул лорд-президент. – Квантовая материя без поля? Неужели?

– Я приказал изучить это явление, – тут же ответил докладчик. Помедлил – и выпалил:

– Прошу у Совета разрешения на вмешательство в дела низшей расы.

– Что-о? – поперхнулся лорд-президент.

– Вмешательства запрещены! – воскликнула кормительница.

– Так вот зачем нас с утра от дел оторвали, – прогундел дородный глава касты строителей. В отличие от синих лиц остальных членов Совета, его физиономия отливала зелёным. – У меня восьмитонный блок над фундаментом подвешен, а вы тут шутите.

Выступающий Тиралик сжал кулаки:

– Арахнойцы в ужасном положении. У них нет сетей, чтобы ловить рыбу, нет стекла, чтобы построить безопасное жильё. Каждую ночь они укрываются под Покровом от Чёрных Лучей, а днём пытаются раздобыть пищу. Старики и дети умирают от голода, скоро сезон муссонов, они все вымрут, если мы не поможем! Позвольте хоть передать лекарства…

Лорд-президент потряс пальчиками в массивных перстнях, обрывая пламенную речь:

– Погодите-ка, арахнойцы – это те дикари, четырёхрукие, похожие на насекомых?

– И кожа у них такого мерзкого болотного цвета, – заметил глава строителей.

Все в недоумении повернулись к нему.

– А чего вы на меня смотрите? У меня благородный лавровый оттенок. И ещё, они пахнут.

– Слушайте, вы их нюхали? – спросил Тиралик, сузив жёлтые глаза от гнева и тревоги.

– Нет, я у Дигена-шу читал.

– Он их тоже не нюхал и на Поверхности не был. Он всю жизнь просидел в бочке из водорослей, отрекаясь от квантового мира.

– Арахнойцы – варвары, – брезгливо бросил глава строителей.

– Не совсем варвары, – возразил докладчик. – До того, как наша планета вошла в зону чёрных лучей, они построили десятки каменных городов, занимались морской торговлей, развили металлургию и нефтедобычу. Их ковры поражают тонкостью работы и ценятся среди коллекционеров. Сейчас аборигенов осталось не больше сотни, через несколько дней…

– Достаточно. – Лорд-президент стукнул по столу. – Ваше время вышло. Совет будет думать.

Тиралик сел на место и пробурчал:

– Уж лекарства и еду мы могли бы отправить. Один корабль, это почти ничего! И сейчас надо стартовать, пока долетит…

– Вы забыли о Принципе Невмешательства? – Кормительница строго глянула на него. – Мы не должны помогать низшим расам, таков Завет Галлифрея. Даже если очень хочется.

– Да, но они же умирают…

– Молчать! – прикрикнул лорд-президент. – Или вы забыли, что сегодня скипетр всё ещё у меня? И решения тут принимаю я! А ваша задача – сидеть с торжественными лицами.

– Ну сколько сидеть-то? – заныл зеленокожий строитель. – Можно хоть кофе попить? В квантовые картишки перекинуться?

– Нет!

Лорд-президент воздел скипетр, всех ослепила вспышка. Строитель с интересом наблюдал за мигающим алмазом.

– Чего сидишь?! – вскипел лорд-президент. – Я тебя распылил!

– Ладно, ладно, – выпятил губу зеленокожий и полез под стол.

(Иллинойцы во всём старались перенять культуру Галлифрея, в том числе и обычай распылять сотрудников на заседаниях Высшего Совета. Но поскольку желающие в него вступить быстро кончились, пришлось заменить распыление увольнением. Тогда взбунтовался отдел кадров Матового Дворца: при такой текучке приходилось заполнять слишком много бумаг. Компромисс искали долго. В результате решили применять «как бы распыление»).

Когда главный строитель почти дополз до выхода, вслед ему донеслось:

– И завтра чтоб не опаздывал!

Шестиугольный люк выхода быстро щёлкнул.

Тиралик сощурился на лорда-президента:

– Смотри, Навудон-шу, неделя твоей власти кончается, завтра я возьму скипетр. Вот ты у меня наползаешься!

– Ты забываешь, Тиралик-да, – проскрипел тот, – я всего лишь чту Заветы Галлифрея.

– Так и я тоже чту. Налокотники к мантии не забудь пришить.

Лицо председателя стало тёмно-синим. Запахло дракой. Кормительница сладко пропела:

– Лорд-президент, Совет ожидает вашего решения по арахнойцам. Небесные Палаты будут помогать?

Тот вскинул острую бородку.

– Вы помните слова, переданные посланником Рассилона в час гибели Валладариана? В час, когда нашу планету раздирали на части ракноссы?

– «Мы не вмешиваемся в судьбы младших народов. Должно свершиться предначертанное». – Тиралик вздохнул.

– Спасибо. Я мог бы и сам процитировать. Значит, решение Совета – не вмешиваться.

– Вот, посмотрите! – воскликнула вдруг Пифия, поднимая свой рисунок.

На нём был изображён ряд скачущих кружочков с косыми палочками внутри и снаружи.

– Два человечка бьют друг друга колёсами? – скептически скривил губы лорд-президент. – А почему тот, лысенький, снизу?

Пифия удивлённо глянула на рисунок и заметила:

– Это галлифрейские письмена, неуч. Тут сказано: «Грядёт гибель Небесных Палат, и несущий её уже здесь».

– Сегодня что-то уж слишком мрачно.

Открылся шестигранный люк, влетел лорд-кастелян, сжимая медальон на груди. Его плащ цвета древнего золота путался под ногами, шлем со стразами съехал набок.

– Господин, там… Там…

– Где доклад по форме? Почему без спроса врываетесь?

– Простите. Докладываю. В Секторе Ваятелей, на Корсетной аллее, приземлился галлифрейский корабль.

Все онемели. Считалось, что цивилизация Галлифрея давно исчезла – откуда взялся корабль?!

Главный ваятель спохватился первым – он исчез. За ним погасла голограмма кормительницы.

– Эй, вас никто не отпускал! – запоздало крикнул лорд-президент и повернулся к лорду-кастеляну:

– Мою парадную лодку! Дюжины охранников хватит. Да… – Он на миг задумался, потом приказал: – Пусть Городская Стража отправит лодку главного ваятеля на штрафстоянку, а то он заграбастает гостей. Хотя… ему же соседи могут свои лодки одолжить, так что со всего квартала соберите. Живо, живо! Вы ещё здесь?!

Кастелян подпрыгнул и убежал, а через пару секунд в тёмном зале осталась одна Пифия. Она оторвалась от рисования и придирчиво осмотрела эскиз головы симпатичной девушки со вздёрнутым носиком и очень внимательными глазами. Эти глаза словно протыкали вас булавкой, и только от прихоти хозяйки зависело, на какую страницу её альбома вы попадёте – «полезные насекомые» или «вредители».

У девушки имелись полукруглые отростки по бокам от головы, какие можно было увидеть только в древних видеофайлах про посланников Галлифрея. Как же эти штуки назывались? А, точно: уши.

Глава 2.

Захлопнув дверь синей будки, Клара прислонилась к ней, пытаясь отдышаться.

Сейчас Доктор выйдет следом, примется уговаривать, заламывать свои длинные пальцы, рассказывать, как она ему нужна. Сейчас… Через минуту…

Здесь было гораздо теплее, чем внутри; впрочем, галлифреец всегда ворчал, что ему жарко, и настраивал температуру не выше шестнадцати градусов.

Дорога под ногами напоминала шершавую гранитную плиту, ровную и монолитную, насколько хватало взгляда. Вдоль неё вместо деревьев выстроились ветвящиеся розовые кораллы, которые тускло светились – наверное, ночью стоит поглядеть.

Он не шёл.

На зеленоватом небе бродили огоньки; Доктор говорил, здесь купол – значит, это лишь отблески. Кругом высились тонкие башни, закручивались трубы со сверкающими фигурками людей внутри: ага, гуманоиды! Интересно, у них тут есть бутики и салоны красоты? Надо найти.

А то у Клары намечен поход в кафе. С кучкой межзвёздной пыли.

Пожалуй, не стоит заводить детей сразу после замужества: лет пять можно поездить по миру, посетить Монмартр, вулканы Камчатки, китайские Летающие горы. После она, может быть, и согласится на малыша. Ну, максимум – на двух смуглых девчонок, с очаровательными чёрными завитушками и крупными губами, как у папы. Вот если к ним озорника-мальчишку…

Клара прервала себя: это же первое свидание, а уже многодетной матерью стала. Скорее всего, ТАРДИС возникнет у стеклянных дверей кафе за минуту до пяти, и Дэнни Пинк с букетом фиалок увидит встрёпанную училку, которая вываливается из полицейской будки вся помятая, без макияжа, хлопая ресницами разной длины. Да ещё и ноготь отломан! Ничего удивительного, если фиалки окажутся в мусорке, и Монмартр с завитушками – там же.

Нет, так не годится. Кто бы на этой планете ни жил, землянка вытрясет из них пилочку и пузырёк красного лака! Она каталась на русской подводной лодке, побеждала киберлюдей в крупнейшем парке аттракционов галактики, спорила с живым планетоидом на Кольцах Акатена.

Давай, Неклида, попробуй хоть чем-нибудь удивить.

Сжав кулачки, Клара задрала подбородок повыше и шагнула на аллею. С чего начать? Подошла к ближайшему кораллу, осмотрела со всех сторон, потрогала короткие шипики. Прямо перед носом возникла голограмма: нечто фиолетовое, овальное, покрытое мехом и надпись внизу: «киви». ТАРДИС так перевела название местного плода?

На страницу:
1 из 4