Уральский Монстр. Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза. Книга II

По обстоятельствам нападения на Раю Рахматуллину у старшего оперуполномоченного союзного угро Брагилевского имелись 8 вопросов:

1) Возможно ли появление повреждений на голове девочки в результате падения или нескольких падений? Эксперт без колебаний заявил о причинении ранений посторонней рукой, указав на то, что «очень трудно представить себе возможность причинения таких повреждений при падении девочки».

2) Какого рода орудием причинены повреждения Рае Рахматуллиной и сколько времени потребовалось бы для этого? По мнению профессора Устинова, кровоподтек в области правого глаза был причинен тупым орудием, остальные поверхностные ранки – неким острым, вроде ножа, шила и т. п. Нападение могло длиться от полуминуты до нескольких минут.

3) Как можно объяснить вялость и сонливость ребенка после нападения? Судмедэксперт указал, что подобная реакция нервной системы жертвы может быть обусловлена различными факторами, которые могли действовать как в сочетании друг с другом, так и независимо: нервным потрясением вследствие испуга; чрезмерной болевой реакцией, вызвавшей шок; использованием преступником снотворного, например, хлороформа, поднесенного к носу жертвы на ватке или носовом платке.

4) Могло ли истязание ребенка явиться стимулом для удовлетворения извращенных половых потребностей? Ответ профессора Устинова оказался вполне предсказуемым, если не сказать очевидным. Эксперт согласился с тем, что подобные истязания могли являться стимулом для удовлетворения половых потребностей.

5) Имеется ли нечто общее в характере повреждений, причиненных Рае Рахматуллиной, и повреждениями на шее Вовы Петрова, и если да, то в чем это сходство выражается? Подтекст данного вопроса вполне очевиден – старший оперуполномоченный искал доказательство того, что в обоих эпизодах действовал один преступник. Профессор Устинов указал на общие черты, присущие травмированию Рахматуллиной и Петрова: 1) поверхностное расположение повреждений в верхних слоях кожи на лице первой и шее второго, 2) использование для причинения травм схожего остроконечного орудия, типа кончика ножа или шила, 3) множественность ранений, причиненных в обоих случаях, 4) наличие у Рахматуллиной двух поверхностных линейных ран на шее и аналогичных им трех царапин на шее Петрова, в обоих случаях длина ранок колебалась в пределах от 0,5 до 1 см и, наконец, 5) наличие кровоподтеков в области левого лобного бугра у Петрова и в районе правого глаза у Рахматуллиной, позволяющих предположить, что «указанные повреждения могли быть причинены перед истязанием с целью оглушения жертвы в обоих случаях».

6) Существует ли какая-то система в распределении повреждений, нанесенных Рае Рахматуллиной, и что общего в этой системе с ранениями, обнаруженными на теле Петрова? Эксперт при ответе на этот вопрос указал на наличие синяка на лбу Петрова и кровоподтека под глазом Рахматуллиной, но заявил, что «выявить определенную систему в распределении повреждений нет возможности». Что, в общем-то, вполне ожидаемо, принимая во внимание очевидную ограниченность статистической выборки всего двумя эпизодами…

7) Брагилевский задал очень важный для следствия вопрос о состоянии половых органов и заднепроходного отверстия Раи Рахматуллиной, из чего можно понять, что он допускал возможность если не полового акта, то каких-то сексуальных манипуляций со стороны преступника, но профессор Устинов остановил все рассуждения на эту тему следующим образом: «В истории болезни описания наружных половых органов у Рахматуллиной не имеется, а судебно-медицинской экспертизе девочка подвергнута не была». Если говорить совсем точно, то формальное судебно-медицинское освидетельствование состоялось, о чем в своем месте написано достаточно подробно, акт за №1705 от 17 мая 1939 г. подшит к следственным материалам и прекрасно сохранился. Вот только освидетельствование это проводилось формально, по больничной истории болезни, без непосредственного осмотра и опроса потерпевшей, потому и толку от этой бумажки чуть. Вопрос Брагилевского – вполне оправданный и в самом деле важный для правоохранительных органов – повис в воздухе, и профессор Устинов ничем помочь в данной ситуации не мог. Безответственность и лень, проявленные его подчиненными пятью месяцами ранее, вышли тут, как говорится, боком.

8) В каком положении находилась Рахматуллина во время нанесения ей телесных повреждений? По мнению судмедэксперта, девочка могла находиться в самых разных положениях, за исключением такого, при котором исключалось бы травмирование правой стороны головы, то есть ее не могли прижимать, например, к стенке или доске правой частью головы. Прямо скажем, смысл этого вопроса не совсем понятен, поскольку сама Рая довольно ясно описала обстоятельства нападения и Брагилевский должен был понимать, что объяснения потерпевший звучат вполне убедительно и достоверно.

Больше всего вопросов (11) возникло у Брагилевского по эпизоду, связанному с нападением на Алевтину Губину. Это преступление и в самом деле можно отнести к разряду самых запутанных и необычных, прежде всего по причине удивительной скрытности преступника, оставшегося незамеченным, и невероятной везучести сохранившей жизнь жертвы.

Вопросы Брагилевского касались следующих аспектов случившегося:

1) Каковы характер и тяжесть телесных повреждений Али Губиной? Профессор Устинов указал на многообразность полученных жертвой повреждений – это и кровоподтеки, и ссадины, и царапины, и ранения холодным оружием, которые по своей тяжести должны относиться к тяжким.

2) Каким оружием пользовался преступник при ранении скуловой области справа и подвздошной области справа? Чем причинялись царапины подвздошной области справа? Какое орудие было использовано при причинении раны подвздошной области через одежду? В последнем случае, строго говоря, никакого ранения не причинялось, там имел место единственный прокол платья лезвием шириною 8 миллиметров (в своем месте об этом сказано достаточно), но мысль Брагилевского, в общем-то, понятна – он хотел услышать мнение судмедэксперта о возможном оружии. Выше уже упоминалось, что орудие это ввиду узости лезвия не могло быть обычным ножом и походило на карманный складной ножичек (перочинный). Устинов ответил на этот вопрос – распадавшийся фактически на три – следующим образом: ранения скулы справа и нижнего века правого глаза, описанные как «рваная рана», причинены тупым орудием. Другими словами, это мог быть кастет, кулак, рукоять ножа… Царапины причинены остроконечным орудием типа кончика ножа, шила и т. п. Резаная рана брюшной стенки могла быть причинена ножом или заточенным шилом.

3) Что общего в ранениях правой подвздошной области Губиной и повреждениях лица Рахматуллиной и трупа Петрова? Какого рода орудие использовалось для причинения царапин во всех трех указанных случаях? Судмедэксперт посчитал, что упомянутые эпизоды сходны множественностью поверхностных повреждений, не проникающих в глубину кожи. В качестве орудия, использованного для причинения ранений, мог служить нож, шило и т. п.

4) На удалении около 50 м от места нападения на Алю Губину располагалась компания людей. Какими средствами мог воспользоваться преступник для того, чтобы воспрепятствовать крику жертвы? Брагилевский наверняка сам прекрасно знал, какие действия должен был предпринять нападавший, чтобы девочка не закричала, но его интересовало суждение медицинского специалиста. Профессор Устинов ответил безукоризненно: «Препятствовать крику девочки Губиной преступник мог: 1) оглушив ребенка ударом тупого орудия в правую височную область…; 2) зажав отверстие рта и носа ладонью своей руки; 3) сжав рукою боковые поверхности шеи, следствием чего и явились кровоподтеки на указанных областях…».

5) Брагилевский обратил внимание на вялость и апатичность, отмеченные у Рахматуллиной, и аналогичные симптомы, наблюдавшиеся у Губиной, а потому спросил без лишних экивоков: «…не дает ли это основание предполагать, что в том и другом случае было применено какое-то средство для усыпления ребенка – хлороформ?». Судмедэксперт ответил иносказательно, избежав однозначности. Он указал на то, что состояние Губиной «может быть объяснено шоком, общим тяжелым состоянием в результате большой потери крови…». Другими словами, версию про использование убийцей хлороформа профессор Устинов не поддержал, хотя в случае с Рахматуллиной сам же допустил возможность применения усыпляющего средства.

6) Следующий вопрос старшего оперуполномоченного Брагилевского касался очень деликатной области – состояния половых органов и заднего прохода Алевтины Губиной. Подтекст понятен – имело ли место покушение на половую неприкосновенность ребенка? Устинов ответил очень интересно, процитируем: «…высказаться по этому вопросу не представляется возможным за отсутствием данных в материалах дела, а также за отсутствием судмедэкспертизы девочки Губиной». Ответ судмедэксперта обескураживает, к нему, как говорится, ни прибавить – ни отнять. Как и в случае с Раей Рахматуллиной, формальное заключение судмедэксперта летом 1939 г. основывалось на больничной истории болезни и невнятном рассказе самой жертвы, освидетельствование девочки не проводилось. Конечно, сексуальный мотив нападавшего казался вполне очевиден – это следовало из самого факта раздевания жертвы, но ничего более определенного нельзя было утверждать. В общем, перед нами еще одна явная недоработка как свердловских пинкертонов, не настоявших на полноценной экспертизе раненого ребенка, так и судебных медиков, не пожелавших проявить разрешаемую законом инициативу и ограничившихся при исполнении обязанностей лишь формальным минимумом.

7) Могли ли повреждения, причиненные Губиной, явиться стимулом для удовлетворения извращенных половых потребностей? В какой последовательности эти повреждения могли наноситься? Как и в случае с нападением на Рахматуллину, профессор Устинов признал, что проявленный преступником садизм являлся стимулом для удовлетворения полового чувства: «…мучения, испытываемые жертвой, вид крови, могли явиться моментами, возбуждающими половую деятельность предполагаемого преступника», – заключил судмедэксперт. Высказываясь о последовательности травмирования, Порфирий Устинов предположил, что нападение началось с попытки душения, после которой на шее жертвы остались кровоподтеки размерами 2 * 3 см. Душение осуществлялось голыми руками. Девочка, скорее всего, потеряла сознание в процессе душения и последующие повреждения она получила в бессознательном состоянии. Этим до известной степени может быть объяснено и то, что находившиеся неподалеку на пикнике люди не слышали криков жертвы. Последней, по мнению Устинова, была нанесена проникающая рана брюшной полости, сопровождавшаяся выпадением части кишечника и сальника.

8) Сколько времени могло потребовать нанесение ранений, описанных в истории болезни Губиной? Тут профессор Устинов остался верен себе и написал то же, что и ранее в ответах на аналогичные вопросы – от полуминуты до нескольких минут.

9) Могла ли жертва с описанными повреждениями самостоятельно передвигаться, и как долго могла прожить без оказания медицинской помощи? Вопрос интересный, хотя и не очень важный, поскольку сугубо умозрителен. Мы знаем, что Аля Губина не перемещалась и место ее обнаружения явилось местом нападения, – на это однозначно указывает снятое с девочки платье, найденное на удалении от нее менее метра. По мнению профессора Устинова, девочка после получения ранений сохранила возможность самостоятельно передвигаться и могла бы прожить без медицинской помощи «несколько часов».

10) В каком положении находился ребенок во время причинения ему телесных повреждений? Судмедэксперт вполне ожидаемо ответил, что при нанесении последних ранений, то есть брюшной стенки и груди, Губина находилась в положении «лежа на спине», то есть лицом к нападавшему. Кстати, если бы профессор Устинов продолжил свою мысль, то ему бы пришлось написать, что преступник для причинения ран в описанном положении должен был держать нож в левой руке, то есть убийца – леворукий. Но – увы! – профессор ничего подобного не написал, а старший оперуполномоченный нужного вопроса не задал, хотя они оба подошли очень близко к важному открытию. Но видимо, обоим не хватило профессионализма, смекалки и наблюдательности…

11) Каково происхождение кровоподтеков на шее Али Губиной? Есть ли нечто общее в этих кровоподтеках с теми, что отмечены на шеях трупов Петрова, Савельева, Ханьжиной и Сурниной? Профессор Устинов посчитал, что кровоподтеки происходят вследствие сдавления шеи руками преступника. Аналогичные следы присутствуют на трупах Савельева и Ханьжиной. У последней на шее остались также следы ногтей пальцев рук. Следы ногтей имеются и на шее трупа Вовы Петрова, хотя следы самих пальцев не выражены. Кроме того, на телах Петрова и Сурниной присутствуют поверхностные повреждения кожи, оставленные неким остроконечным орудием вроде шила.

Относительно телесных повреждений Лиды Сурниной старший оперуполномоченный Брагилевский сформулировал 7 вопросов. Все они достаточно интересны и показывают, что лейтенант явно склонялся к тому, чтобы рассматривать хотя бы часть из известных ему преступлений как эпизоды преступного пути одного и того же лица. Рассмотрим внимательнее, что же это были за вопросы:

1) Имеется ли аналогия между телесными повреждениями Сурниной и теми повреждениями, что были зафиксированы при осмотре трупа Грибановой? Аналогично ли травмирование Сурниной тому, что получила Губина? Если ответ положителен, то в чем выражается аналогия? Можно ли считать, что во всех трех случаях преступник применял тождественное колото-режущее орудие? Вопрос, конечно, очень объемный, и сам по себе заслуживающий отдельной экспертизы, но профессор Устинов подошел к поставленной задаче очень ответственно: не только дал ответ, но и объяснил свою точку зрения весьма дотошно. По его мнению, убийства Герды Грибановой и Лиды Сурниной, а также ранение Али Губиной действительно имеют общие черты, а именно: у всех трех часть поверхностных ранений нанесена прижизненно остроконечным орудием типа шила; часть ранений нанесена Сурниной и Грибановой посмертно; на шеях Сурниной и Грибановой имеются глубокие резаные раны; колото-резаные раны на трупах Сурниной и Грибановой причинены орудием, имеющим один острый край и второй – закругленный, что хорошо видно по ранам на груди Сурниной и в черепе Грибановой; имеется схожесть в резаных ранах брюшной стенки Сурниной, Губиной и Грибановой, заключающаяся в одинаковой ориентации разрезов (вдоль живота) и схожей длине (до 15 см); помимо этого разрезы брюшной стенки на трупах Сурниной и Грибановой не имеют кровоизлияний в толще кожно-мышечных слоев, а значит, являются посмертными; несмотря на разрезы брюшных стенок во всех случаях, преступник не повреждал органы брюшной полости; можно допустить, что во всех указанных случаях применялось тождественное по форме колюще-режущее орудие.

2) Имеют ли поверхностные надрезы на коже трупа Герды Грибановой что-то общее с надрезами, обнаруженными на телах Сурниной, Петрова и Ханьжиной, а также повреждениями, причиненными Рахматуллиной и Губиной? По мнению судмедэксперта, во всех поименованных эпизодах имелись множественные поверхностные ранения, часть из них, в тех случаях, если жертва умирала, наносилась посмертно.

3) Какова связь между кровоизлияниями около гортани и повреждениями сосудов шеи Сурниной? Ранение левой сонной артерии является абсолютно смертельным повреждением, но если остальные повреждения на теле Сурниной наносились тотчас же за наступлением смерти, то они по своему виду могут быть неотличимы от прижизненных. По мнению профессора Устинова, ранение гортани Сурниной являлось прижизненным и кровоизлияния в мягких тканях шеи есть лишь следствие прижизненности ее повреждения.

4) Прижизненно или посмертно вводился в заднепроходное отверстие Сурниной посторонний предмет, если только это в действительности имело место? Судмедэксперт, понимая, что затронут важнейший для следствия вопрос, ответил весьма обстоятельно. Согласно его точке зрения, в случае прижизненного введения инородного предмета остаточное зияние заднепроходного отверстия было бы не очень большим ввиду эластичности тканей. Кроме того, наблюдались бы повреждения травматического характера, хотя бы в виде трещин с кровоизлияниями или ссадин слизистой прямой кишки, чего осмотр в ходе вскрытия тела не выявил. Поэтому можно допустить, что посторонний предмет вводился в заднепроходное отверстие жертвы, причем происходило это после наступления смерти. Отмеченные детали, как особо оговорил профессор Устинов, полностью относятся и к случаю Грибановой.

5) Труп Сурниной был найден в положении «лежа на спине» с широко раздвинутыми бедрами, можно ли в таком положении осуществить анальный половой акт? Честно говоря, вопрос до некоторой степени даже наивен, и странно, что старший оперуполномоченный общесоюзного Отдела уголовного розыска задал его. Порфирий Васильевич обстоятельно ответил, что половой акт вполне осуществим, если учитывать возможность приподнять таз жертвы рукою.

6) Сколько времени могло понадобиться преступнику для причинения телесных повреждений, обнаруженных на трупе Сурниной? Профессор Устинов ответил так же, как отвечал на аналогичные вопросы ранее – от полуминуты до нескольких минут.

7) В каком положении тела могли быть причинены повреждения, обнаруженные на трупе Сурниной? Это тоже вопрос из числа тех, что имеют предсказуемый ответ. По мнению судмедэксперта, поскольку повреждения наносились на боковую и переднюю поверхности тела, девочка находилась лицом к убийце.

Наконец, завершающая часть вопросов Артура Брагилевского числом 9 относилась к убийству Риты Ханьжиной и деталям судебно-медицинского осмотра ее трупа, проведенного Грамолиным. Именно по поводу этой работы Грамолина следователь по важнейшим делам Краснов давал ранее предписание уточнить информацию по интересовавшим его вопросам. Как Грамолин выполнил это поручение, мы уже рассказывали. Теперь подошла очередь Брагилевскому разбираться с мутным потоком мыслей городского судмедэксперта, но старший оперуполномоченный благоразумно решил адресовать свои вопросы профессору Устинову, очевидно, рассудив, что толку от этого будет больше.

Итак, вопросы Брагилевского:

1) Непонятно происхождение одинаковых по форме и размерам отверстий в различных частях тела Ханьжиной, в которых развивались личинки. Могли ли эти отверстия образоваться вследствие воздействия на кожу червей / личинок / мух? Профессор Устинов, очевидно, не отказал себе в удовольствии слегка пнуть коллегу по цеху, чья работа вызывала столько нареканий, а потому начал свой весьма пространный – почти на машинописную страницу – ответ такими словами: «Протокол вскрытия трупа Ханьжиной от 5/VII-39 г. составлен чрезвычайно кратко и поэтому не дает ясной картины…». Припечатал, так сказать, мягко, но весомо. По существу же затронутой темы Порфирий Васильевич высказался так: «…эти отверстия одинакового размера и характера, вследствие чего трудно допустить возможность причинения таковых как бы по «особому заказу» личинками насекомых …в случае происхождения отверстий от личинок, [наблюдались бы] отверстия различного размера ввиду огромного количества самих личинок». Кроме того, судмедэксперт обратил внимание на то, что нельзя говорить о резком гнилостном разложении трупа жертвы, хотя в протоколе вскрытия и зафиксированы гнилостные изменения. Тело было забросано камнями и ветками, что до некоторой степени предотвращало циркуляцию теплого июльского воздуха вокруг тела. Это, по мнению профессора Устинова, также опровергает утверждение Грамолина о заметном разрушении кожных покровов насекомыми и червями всего за 4 дня. Развивая свою мысль, Порфирий Васильевич привел такое наблюдение из личной практики: «…обыкновенно личинки насекомых (мух) на трупах начинают развиваться в области уголков рта, отверстий носа и около глаз… вследствие чего представляется труднообъяснимым заключение эксперта (Грамолина – А. Р.) о причинении данных отверстий на трупе Ханьжиной личинками мух избирательно на лбу только в одном месте и на туловище, больше слева, а на остальных частях тела, включая углы рта, отверстия носа… и глаза таких отверстий не оказалось». Вывод оказался вполне ожидаем и, кстати, абсолютно верен с точки зрения современных естественнонаучных представлений: «В силу сказанного выше можно предполагать, что указанные отверстия на трупе Ханьжиной… могли быть причинены одним и тем же орудием механического характера, а не биологического».

2) Вследствие чего образовалась полоса желтого цвета на животе трупа Ханьжиной длиною 20 см? Прижизненное это явление или посмертное? Профессор Устинов и тут не отказал себе в удовольствии боднуть коллегу: «Ввиду того, что в протоколе вскрытия трупа Ханьжиной нет точной характеристики желтой полосы на животе, а также и окружающих ее тканей, можно думать, что это полоса посмертного происхождения и относится к категории пергаментных посмертных пятен, тем более, если этот участок кожи был влажным или подвергался давлению, например, камнями, хворостом и т. п.».

3) Сколько ударов было нанесено Рите Ханьжиной в голову? Напомним, что в области левого теменного бугра, в правой теменной области и на затылке были описаны три кровоподтека размерами 2 * 2 см, 1 * 2 см и 0,5 * 1 см. Поэтому можно было предположить, что ударов было три, но на самом деле их, по мнению профессора Устинова, могло быть и меньше, даже один. Такое было возможно в том случае, если нападавший держал в руке камень с несколькими гранями.

4) Последовательность действий преступника в процессе убийства Ханьжиной, что было первичным – удары по голове или душение? По мнению эксперта, первыми были удары в голову, в результате чего жертва была приведена в бессознательное состояние, после этого последовало сдавление рукою гортани и смерть от асфиксии.

5) Слом правого верхнего резца имеет ли отношение к нападению или произошел ранее? Каково происхождение пятна на нижней губе, характер ссадин возле рта, их количество и размеры? Тут, как несложно догадаться, опять досталось сумбурной работе Грамолина. Вот цитата из текста Устинова: «Ввиду того, что в протоколе вскрытия трупа Ханьжиной перелом правого верхнего резца не описан подробно, в частности, нет характеристики поверхности излома, а также состояния окружающих мягких тканей, не представляется возможность сказать, имеет ли отношение перелом зуба к происшествию или резец был сломан ранее…». Тем не менее профессор Устинов склонился к той точке зрения, что повреждение зуба никак не связано с нападением на девочку. На это косвенно указывали кариозные повреждения соседнего зуба и отсутствие повреждений на внутренней поверхности верхней губы. Относительно происхождения желто-бурого пятна пергаментной плотности на нижней губе эксперт высказал предположение, что оно посмертное. На вопрос о ссадинах возле рта жертвы Порфирий Васильевич ответил так: «Что касается вопроса о характере ссадин у рта, их количества и размеров, то не представляется возможным на него ответить, т. к. в протокольной части вскрытия трупа Ханьжиной об этом нет никаких указаний». В очередной раз остается развести руками и признать, что городской судмедэксперт Грамолин являлся настолько грамотным специалистом, что из его текстов даже другие грамотные специалисты мало что могли понять.

6) Является ли зияние заднепроходного отверстия трупа Ханьжиной следствием действия гнилостных газов или иной причины, например, введения инородного предмета? Вопрос, безусловно, очень важный для следствия, а потому суждение профессора Устинова исключительно ценно, тем более что тело Сурниной подверглось заметным посмертным изменениям, в отличие от тех эпизодов, когда трупы убитых детей удавалось отыскать через сравнительно небольшой отрезок времени с момента похищения. Приведем ответ Порфирия Васильевича без купюр: «Так как труп Ханьжиной был в состоянии не резкого (относительно) гнилостного разложения, причем „кишечник был умеренно вздут“, можно предположительно сказать, хотя для этого и нет достаточного основания из-за плохого описания в протоколе состояния заднепроходного отверстия на трупе – нет указания, насколько оно зияло и каково было его расширение – о том, что в данном случае нельзя исключить введения инородного предмета в заднепроходное отверстие посмертно, как это имело место и в случаях с Грибановой, Сурниной и др.».

7) Если допустить возможность введения мужского полового члена в заднепроходное отверстие Ханьжиной и остальных убитых жертв, то являлось ли таковое действие прижизненным или посмертным? Отвечая на этот вопрос, судмедэксперт обратил внимание на значимые детали: трупы Грибановой, Ханьжиной, Камаевой, Сурниной и Савельева имеют общие особенности состояния прямой кишки и заднепроходного отверстия, а именно: ненормальное расширение, отсутствие даже самых поверхностных повреждений, значительный просвет, свободно пропускающий 1—2 пальца взрослого человека. При этом микроскопические исследования содержимого прямой кишки на наличие спермы во всех случаях проведения таковых исследований дали отрицательный результат. В своем ответе профессор Устинов упомянул об «экспериментах, произведенных с детским трупным материалом судебно-медицинской экспертизой», но не раскрыл характера этих экспериментов, возможно, сделав необходимые пояснения устно. Исходя из изложенного выше, Порфирий Васильевич аккуратно заметил, что все это «дает основание предположить, но отнюдь не утверждать, что введение постороннего предмета в заднепроходное отверстие указанных детей было посмертным». Важный нюанс этой формулировки состоит в том, что хотя поставленный вопрос напрямую связан с мужским половым органом, профессор Устинов высказался о «постороннем предмете» вообще и проигнорировал то обстоятельство, что вопрос сформулирован был довольно узко и специфично.