Последний классик. Том второй

Последний классик

Том второй

Рим Юсупов

© Рим Юсупов, 2022

ISBN 978-5-0059-0615-1 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-0442-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РИМ ЮСУПОВ

ПОСЛЕДНИЙ КЛАССИК

(Роман в стихах)

ТОМ ВТОРОЙ

2020 г.

К 150-летию со дня рождения великого русского поэта и писателя Ивана Алексеевича Бунина

ТОМ ВТОРОЙСМЯТЕНИЕ ГЕНИЯОН, ТО, В МОСКВЕ, ТО, В ПЕТЕРБУРГЕ…«Следуй своей дорогой,и пусть люди говорят что угодно».Данте Алигьери1Уже двадцатого столетьяОканчивался третий год.Декабрьский холодный ветерСнега по улицам метёт.Мороз усилившись, стремитсяПроникнуть к людям в их дома.Шальными вьюгами кружитсяПо улицам Москвы зима.И Бунин там, в Москве, он тоже,Подвержен вьюгам озорным,Как и любой, иной прохожийСреди всесилия зимы.Но нынче, Бунин зря не бродит,Усталость чувствуя в ногах.Приют себе, он здесь находитУ брата и в иных домах.Здесь у него знакомых много.Друзей, пожалуй, и не счесть.Но он гостить не любит долго,На то свои причины есть.2К нему в те дни был многих ближеНайдёнов – русский драматург,Кто славой вовсе не обижен,Не зря его все люди чтут.«Детей Ванюшина» – спектакль,Пересмотрела вся Москва.Во всех театрах многократноТа пьеса жизненная, шла.Такого яркого успеха,В те дни не каждый достигал.Ценил Найдёнова сам Чехов,Как драматург и театрал.Он откровенно признавался,Что им театр сегодня жив.И всё же, скромным оставалсяНайдёнов, славу ощутив.Он не любил восторгов шумных,Застенчивым и тихим был.И может быть, за это, БунинЕго всем сердцем полюбил.3Они недаром подружились,Поэт и славный драматург.Друзьями став, они решилисьВо Францию поехать вдруг.Да и Италия там рядом.Уговорить сумел поэтТого, кому казался адомМир запада – источник бед.Враждебным к западной культуре,Найденов, почему-то был.Не стал с ним спорить Бунин мудрый —Культуры мира он ценил.Возможно, что и друг оценит.Зимой они пустились в путь,Набрав в дорогу нужных денег,Чтоб не скитаться как-нибудь.И вот к Варшаве поезд мчится,Как прежде, быстро и легко.Встречает польская столицаКак всех, их зимним холодком.4И здесь зима, и здесь декабрьЛюдские чувства холодит.А им тепла живого надо.А им охота ярко жить.Любовью, дружбой безупречнойСтрану бы, эту, озарить!Нельзя же, людям бесконечно,В сердцах живое зло таить.Поляки гордые не смеютБылую славу позабыть.Их души эта слава греетИ не даёт спокойно жить.Знал Бунин: много раз полякиСвободными пытались стать.Не удавалось им, однакоРоссийских воинов изгнать.Хотя не в рабстве жили вроде,Они, в те мирные года.И всё же, истинной свободыНедоставало им всегда.5О Польше часто думал Бунин.И в нём была поляков кровь.Но время, протекая бурно,Иную, в нём зажгла любовь.Видать не зря, по воле рока,Кровь русских и иных славянПеремешалась ненароком,Родив немало дивных тайн.Дворяне многие из ПольшиЦарю служили на Руси.Какой в них крови стало больше,Никто не смог бы, объяснить.Но Бунин русским был, отчизнуНе зря, он искренне любил.А в Польше он никем не признан.Как гость здесь, временно он жил.Ничем их Бунин не тревожил,Поскольку, всё же, был чужим.Ах, впечатления! Не может,Поэт не отдаваться им.6А из Варшавы прямо в НиццуДоставил поезд двух друзей,Проехав Австрии столицуИ города иных земель.Они устроились неплохоВ гостинице «Континенталь».Мир Франции иной эпохи,Средь гор им замками предстал.И Бунин, как поэт, прельщённыйИх красотой, торжествовал.Найденов этим возмущённый,Кричал: «Я б, замки те взорвал!Что в них? Былых времён спесивость,Чей дух забвение несёт.Хотя и выглядят красиво,Та красота мир не спасёт.Всё грубо в них и безобразно,Всё неуютно, мрачно тут».Быть может, Бунина он дразнит,Не признавая красоту.7Не очень-то любил НайденовХодить в музеи стран чужих —Всё чуждо здесь, всё незнакомо.Здесь непонятен каждый штрих.Чужих времён былую ценность,Реликвии чужих побед,Он отвергал довольно смело.В нём, знать о них желанья нет.Зачем ему чужая гордость,Идеи чуждые душе.Он знал: у русского народаЛюбая песнь звучит слышней.А здесь он, ничего не слышит,Среди чужой ему толпы.Здесь каждый, что-то жадно ищет,В плену тревожной суеты.Здесь вечный поиск и движенье,И шевеление веков.Победы здесь и пораженьяПереплетаются легко.8Но Бунин был иным, отважноВ иную жизнь врывался он,И всё познать, увидеть жаждал,Горя невидимым огнём.В нём, просыпаясь, любопытствоСтремилось миром завладеть.Он всё постичь, понять стремится,Стихами, позже, чтоб воспеть.Края красивые, чужие,И замки гордые, средь гор,Что сохранить смогли былыеПобеды, славу и позор.Историей здесь дышит времяИ той, цветущей новизной,В чьей яви жизнь необыкновеннаВо всём, и летом, и зимой.Приятней, мягче здесь погодаВ долинах чудных и в горах.Живётся людям здесь свободнейЧем, может быть, в иных краях.9Как не желал Найденов, всё же,В музеи с Буниным ходил.Себя сомненьями тревожа,Любви к ним он не находил.Они и в Каннах побывалиИ в Монте-Карло, как и все,Немного денег проиграли,В игре одуматься успев.Из Ниццы дальше покатили,Уже в Италию они.И во Флоренции пожили,Под небом чистой синевы,Хотя порой и омрачалиИх снеговые облака.Но вовсе не было печалиИ не томила их тоска.Их и Венеция сумела,Как всех иных, очаровать,Хотя Найденов то и дело,Пытался, как всегда, ворчать.10Не зря Венеция осталасьВ душе поэта навсегда,Как непредвиденная радостьЛюдского, дивного труда.И красотой, и вдохновеньем,И дивной прелестью своей,Она пронизывала время,Легко плывущее над ней.Оглядывал он острым взором,Не без живого торжества:Святые, вечные соборы —Приют любви и божества,Дворцы изысканного стиляАрхитектуры древних лет.Издалека, над морем синимСверкал их гордый силуэт.А по каналам гондольерыПлыли, куда-то не спеша.Здесь красоте смогла поверить,Поэта чуткая душа.11Здесь Бунин, сердце растревожив,Познал величие времён.Ведь здесь и Байрон был, он тожеВенецией был восхищён.Немало гениев Европы,Венеции отдали честь.Признаться Бунину охота,Что он не зря сегодня здесь.Любой писатель и мыслитель,Любой художник и поэт,Не зря в Венецию стремится,Спеша оставить в ней свой след.Спеша надолго зарядитьсяЕё нетленной красотой,Чтоб навсегда оставить в мысляхТу, красивей которой нет.И Бунин тоже был не в силахЗдесь, хоть немного, не побыть.И всё же, родина, Россия,К себе тянула, как магнит.12И Бунин не сопротивлялся,Услышав зов страны родной.Найденов же, и вовсе рвалсяВ Москву, на родину, домой.И из Венеции «с экспрессом»Уехали друзья в Москву.В вагоне им совсем не тесно.И Бунин вновь примкнул к окну.Там горы снежные, долиныИ небольшие городаМелькая, проносились мимоИ исчезали навсегда.Но не из памяти – надолгоВ себе их Бунин сохранит,Как промелькнувшую свободу,В мгновеньях чьих привык он жить.А поезд мчался, не теряясьСреди белеющих снегов,Пока Москва не показаласьС весёлым шумом голосов.13Москва наполнена движеньемИ неподдельной суетой.Весёлым этим оживленьемОтвергнут был людской покой.Все были заняты делами,Хотя по-прежнему зима,Играет снежными ветрамиИ непривычно холодна.Февраль, всегда он расторопенИ щедр на вьюги и снега.Здесь холоднее, чем в Европе,Но это вовсе не беда.Наоборот – бодрее людиИ здоровее может быть.Но климат людям не подсуден.В любое время нужно жить.Зимой живёшь ты или летом,Не в этом всё же, жизни суть.И Бунин тоже знал об этом,Живя легко, не как-нибудь.14Вновь по редакциям он ходит,Стихи, рассказы отдаёт.И время нужное находит —И вновь шедевры создаёт.Стихи и новые рассказыИ даже повести опять,Всплывают блёстками алмазов,Готовых в днях любых сверкать.То снова он спешит на «Среду»,К коллегам близким и друзьям,Легко внедряясь в их беседы,Забыть которые нельзя.То в ресторан идёт с друзьями,Спеша стихами их увлечь.В Москве всё время Бунин занят,Во власти творчества и встреч.В Москве, вновь Чехова он встретилИ был, конечно, очень рад.Хотя, как многие, заметил,Что Чехов видимо ослаб.15Болезни, явно он поддался,Был бледен, ничего не ел,Хотя, как прежде улыбался,На всех приветливо глядел.Наверно, силы иссякали,Теряла живость в сердце кровь.И лишь душа не уставала,Храня в себе его любовь.В кругу друзей побыв немного,Простившись с ними, он ушёл,Наполнив Бунина тревогой,Рождая в нём незримый шок:Как быстро изменился Чехов.Лишь шесть недель прошло с тех порКогда и с юмором и смехом,Они вели свой разговор.Был оживлён и бодр писатель,Рассказам Бунина внимал,Стараясь, тут же, отыскать в них,Для тем своих материал.16Болезнью Чехова, безмерноБыл в дни те, Бунин удручён.И всё ж, по-прежнему не верил,Что потеряет друга, он.А жизнь звала его в дорогу.И как всегда, легко и вдруг,Отбросив лишние тревоги,Он уезжает в Петербург.Знакомый путь вновь повторяя,Бежит по рельсам паровоз.Тьму ночи снова озаряет,Летящих искр созвездье звёзд.Мелькают быстрые деревья,Белеют яркие снега.А Бунин, новым грёзам внемляСидит, как прежде у окна.О чём его живые думыПлывут, в сознание скользя? —Об этом знает сам лишь, Бунин,В стихах, поздней, чтоб рассказать.17Он в Петербурге, как в угаре,Спешит к редакторам опять,Забрать остатки гонораров,Рассказы новые отдать.Стихами загрузить журналы,Да и газетам передать.Зайти к друзьям, их здесь немало.Любой из них поэту рад.Жаль, Куприна, здесь не застал, он —Тот в Балаклаву укатил.И говорят, что с кем попалоКуприн, по страшному, кутил.А ведь писал теперь он лучше.Не слава ль, тянет многих внизИ обещая радость, мучит,Рождая горестный каприз.Поэтам нужно быть сильнее,Да и мудрее, может быть.Хотя писать они умеют.Но честь свою, как сохранить?18А в Петербурге наступилаВдруг долгожданная весна.Деревьям добавляя силы,Светило солнце в небесах.И зелень брызнула из почек,Питаясь соками земли.И эти первые листочки,Преобразить весь мир смогли.Они с днём каждым укреплялись.И дружный рост их был богат.Сады цветами наполнялись,Распространяя аромат.Трава зелёная дарилаНеповторимость красоты.Природа снова повторилаЗемные яркие мечты.В садах опять запели птицы,Согревшись солнечным теплом.В весенних, ярких днях, искристыхПреображалось всё кругом.19И Бунин тоже, словно птица,Поверил сердцем всем, весне.В края родные он стремится,К своей, проснувшейся земле.К родной и кровной, где родился,Мир, познавая, подрастал.Где ярко мыслить научилсяИ где, давно поэтом стал.Решил в Огневку, он на летоУехать, чтобы там пожить,Среди степей великолепных,В полях, шумящих морем ржи.Среди разросшейся пшеницыИ удивительных садов.У рек, с водой зеркально чистой,Где он, весь день бродить готов,Отдавшись самым светлым мыслямИ ярким думам, что опятьВ стихи готовы превратиться,Жизнь, превращая в благодать.20Вошло у Бунина, в привычкуВ дни лета у родных бывать.Жилось поэту здесь отлично,Но не привык он отдыхать.Восточной темой увлекаясьПисал стихи, читал Коран,Познать сознанием стараясь,Религию восточных стран.И странно: истины их тоже,Добром и мудростью своейВо всём, на Библию похожи,А в чём-то, может и мудрей.В те дни переводил, он, так же,И драму Байрона – «Манфред»,Врываясь в мир страстей отважно,В мгновеньях, чьих свободы нет.Сочувствовал Манфреду Бунин,И он любовь не оживил,В прошедших, давних днях угрюмых,В мгновеньях чьих, страдая жил.21Так жизнь в Огневке протекала.И вдруг, на почте, из газетО смерти Чехова узнал, он,И для него померк, весь свет.По сердцу лезвием, как будто,Вдруг полоснули те слова:«Скончался Чехов…» Стало жуткоИ закружилась голова.Поэту не хотелось верить.Но не могли газеты врать,Что, на курорте Баденвейлер,Ушёл из жизни друг и брат.Брат по перу и по таланту,Наставник мудрый, мысли чьи,Так удивительно богаты.Не зря он Бунина училБыть справедливым, чутким смелым —Таким, каким и сам он был.В иные, новые пределыУйдя, людей он не забыл.22Сдержаться Бунин попыталсяОт слёз, но не хватило сил.Сев на коня, он вдаль помчалсяИ по полям родным кружил.Стекали слёзы с глаз ручьями,В сознанье наплывал туман.Душа, как будто бы, кричала:«Нет смерти! Это всё обман!»А мир молчал, воспринимаяЖивое горя явью дня.И сам себя, не понимая,Вновь Бунин торопил коня.Конь запыхавшийся, не верил,Что вне рассудка был седок.Вернуться надо бы, в деревню,А Бунин слёз сдержать не мог.Коню как будто передаласьИ боль поэта, и тоска.И в нём отчаянье рождалось,Сливаясь с горем седока.23Для сердца чуткого поэтаИ для души, и для ума,Была страшна потеря эта.Явленьем горестного дня.Хотя подсказывала зримоБолезнь летальный свой, исход.Но Чехов, многими любимый,Покинуть, просто всех не мог.Казалось, гений был обязан,Во имя всех жизнь продолжать.Но время, жизненные связи,Спешит внезапно разорвать.Причин для этого немало —Лишенья в детстве, тяжкий труд.Здоровья телу не хватало —В нём жил чувствительный недуг.Был Чехов доктором и знал, он,Своей болезни злую суть.Зато, его, плоды сознаньяВ мир вечной славы вознесут.24Легко ушёл из жизни Чехов,Своих друзей опередив.Болезнь бессмертью не помеха —Всегда в России Чехов жив.Но в дни те горькое известьеСмутило многие умы.По долгу совести и чести,Прощались с гением они.А, Бунин, среди этих, многих,Был самым грустным, может быть.Отдавшись горестной тревоге,Не смел он Чехова забыть.Лишь рядом с ним он был счастливым,Ему лишь, посвятить он мог,Свои душевные порывыИ мыслей радостный полёт.Лишь Чехов мог, легко и мудро,Критично, мягко, подсказать,В чём прав, а в чём не прав был Бунин,Его талантливым признав.25От горя выглядя устало,Поэт, почти не ел, не пил.В нём вдохновение пропало.О творчестве он позабыл.Всё стало для него не мило,И даже пошло, может быть.Всё неприятно. Всё уныло.И даже неохота жить.Всё скверно, серо, апатичноИ неприемлемо душе.И сердце билось непривычно,Словно подвижная мишеньДля стрел отчаянья и боли.Он похудел и побледнел,Готовясь к наихудшей доли,Забыв про праведную цель.Отбросив все мечты, в которых,Ещё недавно ярко жил.Он утопал, как птица в море,В беде, оставшись вдруг без крыл.26Не зря вдруг братья всполошились,Ивана потерять боясь,Чтобы отвлечь его, решилисьОни поехать на Кавказ.Печальный Бунин согласился,Хотя, как прежде тосковал.И вовсе даже не стремился,Пронзить собой иную даль.Но может быть развеет мысли —Он на Кавказе не бывал.Не там ли, Бунин озаритсяСвободой, позабыв печаль.Но горе видимо сильнее —Не пишет о Кавказе, он.Хотя, там ярче и синее,Чем над Огневкой, небосклон.Красив там, снежных гор высокихВеличественный, гордый вид.И всё же, слов живые строки,Кавказу, Бунин посвятит.27А мир Кавказа был прекрасенИ удивительный ландшафт,Красивый и многообразный,Средь гор и рек и буйных трав,Мог оживить любую душу,Любое сердце оживить.Шум водопадов Бунин слушалИ чувствовал, что надо жить.Глядел, как горные бараны,Мелькая, высоко в горах,Спешили ввысь по скальным граням,Не ведая, как люди, страх.Как высоко, орлы кружились,Чертя невидимый узор.Конечно же, обворожилаПоэта, местность дивных горИ бездны пропасти, и скалы,И реки, чья вода чиста…Вновь душу Бунина спасалаЗемной природы красота28Поэт, земной природы милость,Душой и сердцем ощущал.Когда в деревню возвратились,В нём кризис духа миновал.Он у Пушешниковых, в их домеНа время приобрёл приют.И по местам, ему знакомым,Бродил, как прежде, там и тут.Порой задумавшись, беспечноСидел на берегу рекиИ был безмолвием отмечен,В плену печали и тоски.Но пенье птиц и трав дрожанье,Свет солнца, синева небес,Земную радость отражая,Влекли его вновь в мир чудес.И ветер, свежестью овеяв,Как будто к жизни пробуждал.Незримо, тихо лечит время,Того, кто горе испытал.30К перу, вновь, Бунин потянулся —О Чехове поэт писал.В былые годы окунулся,Родного друга вспоминал.И то, волнующее время,Чьей явью Бунин дорожил.Как счастлив был он в те мгновенья,Когда с ним рядом Чехов жил.Был для него всех выше Чехов,Не мог его он, не любить.В Москву решился он уехать,Его родных, чтоб навестить.И вот и он в кругу любимых,Родных для гения людей.Их горе явственно и зримоРастёт, врываясь в каждый день.Они, отдавшись злой печали,Чью суть душе не одолеть,Великой скорбью отмечалиНе ожидаемую смерть.31В те дни беспечно и сумбурноЖил Бунин, на судьбу не злясь.Он побывал и в Петербурге,Чтоб поддержать былую связьС редакциями тех журналов,Куда рассказы отдавал,Или стихи. За них немалоОн гонораров получал.Любой редактор, принимаяЕго, шедевров новых ждал.О Чехове – «Воспоминанья»Он там же, для печати сдал.Но не хотелось жить в столицеК друзьям он там не заходилВ Москву спешит он возвратиться.Но и в Москве недолго жил.В Одессу вдруг заторопился,Ведь у него в Одессе сын.О нём у Бунина все мысли —Давно не виделся он с ним.32Поэт увидит сына должен,Не зря он дал такой зарок.А впрочем, в Киеве он всё же,На сутки задержаться смог.Для киевлян здесь пьесу ставилНайденов. Рад ему поэт.В беседе их, по духу равной,Ни зла, ни отчужденья нет.Объединяло их стремленьеК любви и правде вековой.Так жить учил их Чехов, гений.Проник в них, дух его живой.Смысл ярких чеховских традиций,Не им ли нужно продолжать?И в пьесах, и в стихах искритьсяСвятая истина должна.Беседа с явным интересомДля собеседников лилась.И Бунин вновь спешит в Одессу,Навстречу к сыну торопясь.33Шёл сыну пятый год. УвиделОн сына – мальчик милым был.Вновь сердце таяло, как льдина.Себя он в сыне находил.Свои черты в лице прелестном,Поэт увидеть сразу смог.И сам он был, когда-то в детстве,Таким же, нежным, как цветок.Теперь и сын его, с ним рядом,Как ангел, блещет красотой.Им в жизни, вместе быть бы, надо,Но обделён поэт судьбой.Из сердца сын как будто вырван,А он хотел бы, жить лишь с ним.Нет справедливости в том мире,Где от отца оторван сын.И лишь короткие свиданьяСтарались сердце оживить —Судьбы скупые подаянья,Осколки счастья и любви.34У Куровских он жил в Одессе,У друга. Вновь они, вдвоём.У моря вспоминают вместе,О путешествии своём.Незабываемые Альпы,Ущелья гор и блеск вершин,Дома швейцарцев аккуратных,Костров пастушьих сизый дым.И звуки музыки из рога,Что наполняли царство гор…Приятно вспомнить им о многом,Не позабытом до сих пор.Но Бунин тосковал, не мог он,В Одессе сердце разрывать.Могла лишь дальняя дорогаЕго от грусти оторвать,Развеять сумрачные мысли,Изгнать ненужную тоску.Опять на родину решилсяУехать он, через Москву.35И вот он в поезде, как прежде,Вне тишины и суеты.Растеряны его надежды,Забыты дивные мечты.Поэт, уже не сомневался,Что он чего-то потерял.А поезд, словно и не мчался,Хотя всё время грохотал.Казалось, поезд не стремилсяПреодолеть рубеж времён,И слишком медленно тащилсяИ тряс немыслимо вагон.Но, так не думалось соседям,Устроившихся, рядом с ним.А за окном, над белым снегомТускнела призрачная синь.Всё гуще звёзды наплывалиНа небо, отражая блеск.И время, словно бы теряло,К земле и к людям интерес.36Вновь у Пушешниковых он.Опять в Васильевском. Здесь радыЕму племянники. Их дом,Стал для писателя отрадой.Здесь тихо, мирно и тепло,Хотя декабрь морозит сильно.Здесь время медленно теклоИ жертв невинных не просило.Не надо было зря кромсатьДни на не нужные соблазны.Вновь Бунин начал здесь писатьСтихи и дивные рассказы.И снова мыслью уходилВ живую красоту природы.Он и для чтенья находилОтрезок времени свободный.Коран и Библию читал,Поэзией их удивляясь.Из них он многое познал,Их мудрость сохранить стараясь.37Он здесь же, встретил Новый год —Год тысяча девятьсот пятый.Не зная, что его в нём ждёт.Ждать счастье каждому приятно.Надежде каждый посвящалСвои мечты, и Бунин тоже,От жизни лучшей доли ждал.Но время было ненадёжным.В нём было множество причин,Чтоб сделать жизнь невыносимой.Уж, в январе, вдруг получилПисьмо он о болезни сына.И не оправился, инымПисьмом сражён был: «Умер Коля…»Недавно только был живым,Скончался вдруг от страшной кори.Ослабло сердце, не смоглоПреодолеть болезнь. Не знаетОб этом Бунин ничего.И сам, как будто умирает.38Одна потеря за другой,Вчера лишь Чехов, друг любимый,И вот сегодня сын родной,Его душе необходимый —Ушли, исчезли, улетев,Подобно ангелам в синь неба.Смерть сына, из иных смертей,Казалась Бунину нелепой.Такой красивый, светлый лик,Такая яркая прозрачностьДуши! А умер, как старик,Отдавшись телом смерти мрачной.Кто в этой смерти виноват?Конечно, мать не доглядела.Пусть не удачным был их брак,Но с сыном быть – святое дело.Мать предназначена любитьИ охранять дитё родное,В любой болезни рядом быть,Душой, не чувствуя покоя.39И вновь поэт беде отдался,В тоске глубокой утонув.Он в боль живую превращался,В безмолвье душу окунув.Былые радости и страстиСпеша отвергнуть и забыть.И было некому признаться,Что невозможно стало жить.Ломала жизнь его, как веткуЛомает ветер штормовой.Поехать он решил в Огневку,Там жил отец его родной.Хотя и старым стал, как леший,Но вовсе не был он чужим.Отец лишь мог его, утешить,Каким-то способом своим.Он мог по-своему отметить,Зигзаги ветреной судьбы,Признав, что жизнь в руках у смерти,А люди – времени рабы.40Ему как будто полегчало,Но боль его не отошла.На зов времён не отвечалаЕго притихшая душа.Он, побледнев, преобразился,Устав, как высохший старик.И к новым целям не стремился,К страданьям, словно бы, привык.Такие горести, легко ли,Преодолеть, борясь с судьбой?Но и в деревне нет покоя.Здесь, в тишине страшнее боль.Гнетут чудовищные мыслиО безвозвратности потерь.В Москву желает возвратиться,Он к брату Юлию, теперь.Всегда ему он доверялся,Любую тайну мог открыть.И Юлий с ним не расставался,Стараясь к жизни возвратить.41В Москве немного оживился,Поэт, среди иных людей,И к лучшему переменился,Не покоряясь злой судьбе.Хотя по-прежнему не пишет,Он ни рассказов, ни стихов,Но чей-то глас диктует свышеЕму отрывки дивных слов.Надолго их запоминая,Он для стихов их бережёт,И жизни разумом внимая,Мгновенья радостного ждётЧтобы стихами вновь пролиться,Рассказами запечатлеть,Живые трепетные мысли,Отторгнув из сознанья смерть.Хотя как будто невозможно,Ему теперь, вне сына, жить,Преодолеть судьбу он должен,Чтоб свой талант не погубить.42А в это время, в ПетербургеРасстрелян был рабочий люд,За то, что шёл, довольно бурноК дворцу царей, на царский суд.В них силу страшную приметив,Царь, расстрелять их приказал.Приказом страшным и нелепымПокорность подданных взорвав.Их поп Гапон вёл, безоружныхРабочих, женщин и детей,С петицией, о том, что нужноУлучшить жизнь простых людей.Облегчить труд для их здоровья,И одарить свободой всех.Но грянул залп и лужи крови,Окрасили багрянцем снег.День января девятый, всеми,Не зря в России признан был,Кровавым, чёрным, воскресеньем.Тот день Россию изменил.43По всей России тихий шепот,Пролился в смелые слова,И нарастал незримо, ропот.Не отставала и Москва.И здесь повсюду обсужденьяИ речи тайные о том,Что царь достоин осужденья —Как много крови пролил, он!Но вслух о том не заявляют.Нельзя – правительство не спит.Писать в газетах запрещает,Стараясь правду утаить.Но, что же было в Петербурге?Решил поэт поехать сам,Чтоб о событиях тех, бурныхУзнать, пожив немного там.Друзей суждения послушав,Признав явленье страшных бед,Волнуя новой болью душу,В смятенье пребывал, поэт.44Здесь, в Петербурге, всё не просто.Встречался Бунин с Куприным,С Ростовцевым и Котляровским.Заглядывал к друзьям иным.Во всех редакциях столицы,Не мог поэт, не побывать.В те дни, как многие, стремитсяПисатель истину понять.В чём смысл случившегося? РазвеЦарю желали люди зла?Царь выслушать их был обязан.В ответ же вдруг раздался залп.А если это бунт? Не смеютЦаря дворяне осуждать.Он богом дан. Ему виднее,Кого любить, кого карать.И всё же, видимо, кончаласьЭпоха царственных особ.И как бы, не было печально —Свободы требует народ.45Сумбурность этих, мрачных мыслейИ сам поэт осознаёт.В Москву он в марте возвратилсяИ с прежней болью в ней живёт.У Юлия бывал он часто,У Телешовых – лишь иногда.Просило сердце соучастья,Таясь в груди осколком льда.В нём стало меньше оживленьяИ юмор Бунина угас.И груз накопленных сомнений,Словно сдавил былую страсть.И чувства, чуть мерцая, гасли,Желаний сердцу не даря.И рвётся Бунин не напрасно,Опять в родимые края.Быть может там, к земле прижавшись,В себя вновь силы он вдохнёт.Такое было с ним и раньше.Он должен жить, стремясь вперёд.46Легко и быстро, как и прежде,Он уезжает из Москвы.Знакомый путь поэта нежитЖивыми красками весны.Мир изменяется заметно.Светлеет, чистый, нежный лес.Сияньем солнечного света,Как прежде, озарён он весь.И тучки солнцу не мешают,Скользить по синеве небес.Берёзы радостно вбираютВ себя тепло и солнца блеск.В лесу, пока ещё, прохладно,И всё ж, дыханием весныЛес изменяется наглядно.Свежеет крона у сосны.Осыпан весь упавшей хвоей,Под ёлками ноздрястый снег.Он тает и водой живою,Незримо начинает бег.47И пахнут почками деревья,Как и проснувшейся корой.В стволах их сок уже не дремлет,Хотя пока ещё сырой.И всё ж, под солнцем, нагреваясьДостигнуть всех ветвей готов,Сплетая в них живую завязь,И ранних листьев и цветов.Ольха готова распуститься,Свои серёжки опустив,Пыльца чья, жёлтая дымится,Свою свободу оживив.Как облачко, она готова,Легко по воздуху уплыть.Пыльцу ту, шмели, пчёлы ловят,Спеша себя озолотить.И ивы, ценное богатствоЦветов, раздаривают всем —Все насекомые кружатсяУ ив, в весенний, тёплый день.48Но иногда, холодной местьюЗима пугает мир цветов.И лишь черёмухе известно,Когда не будет холодов.В садах, в лесу, уже немалоДеревьев разных отцвело.Но вдруг, опять похолодалоИ снегом землю замело.Хотя к утру он вновь растаял,Но, как назло, деревьям всем,Вновь моросящими дождямиОкутался прохладный день.В стволах деревьев еле-еле,Сок продолжал незримо течь.И лишь черёмуха сумелаСебя от холода сберечь.Но новый день принёс деревьямВновь изобилие тепла.И лишь тогда, теплу поверив,Черёмуха вдруг расцвела.49Любил весну поэт, немалоСтихов о ней он написал.Его душа весны желала.Себя весне он посвящал.Но, в эти дни, когда смятеньемНаполнен был от разных бед,Не мог весенние явленьяСтихами высказать поэт.В то время жаждал он покоя,Спеша отвлечься от всего.Жаль, нет лекарства никакогоОт непредвиденных тревог.И всё же, он решил забытьсяОт шума жизни в тишине,Изгнав тревожащие мыслиБылых и проходящих дней.Не зря торопится в деревнюПоэт, подальше от людей,От их призывов, жалких мнений,Не убедительных идей.50И вот в Васильевском он. Бунин.Племянник Коля, лучший друг,Встречает радостно и шумноИ создаёт ему уют.В отдельной комнате, с кроватьюИ нужным, письменным столом,Поэту жить весьма приятно.И Коля в доме здесь, при нём.Они беседовали часто.Заметил Бунин: изучалОн астрономию пристрастно,И много тайн её познал.Они друг к другу привязались,Найдя во многом общий смысл.Так до июля продолжаласьПоэта праведная жизнь.Но получил вдруг из ОгневкиПисьмо он – заболела мать.Схватила воспаленье легких —Температуру не согнать.51Опять великая тревогаПронзила Бунина за мать.Он тут же, бросился в дорогу,Не зная, что же, предпринять.Чуть не сошёл с ума, но надоВ таких делах разумным быть.Врача елецкого, Виганда,В семье решили, пригласить.Врача того знал каждый житель,Лечил людей он, словно бог.Известный доктор и целитель,Виганда, матери помог.Поднял на ноги, дал лекарство,Режим больничный прописал.И Бунин должен был признаться —Таких врачей он не видал.И вот когда ей легче стало,И он прийти в себя сумел,В нём вновь душа возликовала,Спеша в неведомый предел.52К поэзии он потянулся,К дремавшим тихо в нём, стихам.В живые мысли окунулся,Отдавшись ритмам и словам.Чувств, просыпающихся, живость,В стихах искала свой приют.Мысль отточенная, стремиласьПрорвать неведения круг.Чтоб в явь великую ворваться,Не признавая в том греха,И яркой истиной остатьсяВ строке красивого стиха.Живым явлением стараясьЛюбую душу разбудить,Даря ей истинную радость,Ту, без которой трудно жить.Не зря в стихах тех прорасталаЛюбовь, во имя всех людей.В те дни разбрасывал горстями,Поэт стихи, как чародей.53Его стихи читайте сами.Но лично я забыть не смогНи «Тэмджид» Бунина, ни «Тайну»,Ни «Мистику» и ни «Потоп».Ни «Новую весну» поэтаИ не «Ольху» – они во мне.Разнообразие всё это —Как яркий отблеск давних днейИ осмысление свободы,Что не даётся всем легко.А в описаниях природыЕсть отражение веков.Не зря, наверное, тянуласьДуша поэта к чистотеГлубокой древности, чья мудростьВсегда была на высоте.Чья справедливость отражалаСвятую истину людей.А нынче: подлость обнажая,Гнетут нас лживостью идей.54От всех волнений отрекаясь,Отбросив дум печальных груз,Работал Бунин, отдаваясь,Порывам ярких, светлых чувств.Покой души не признавая,Писал он, жадно, каждый день,В стихах, как будто исчезаяИ растворяясь в них, как тень.А дни спешили. Незаметно,Легко и быстро, как всегда,Промчалось ласковое лето,В заботах сельского труда.Кончалась летняя отрада.Прохладно стало по утрам.И возвратившийся сентябрь,На землю напускал туман.И Бунин вновь, подобно птице,К теплу поближе, в Крым спешит.Он в Ялту милую стремится,Чтоб в доме Чехова пожить.55Не зря желание такоеВ нём возрождалось много раз.С великим гением любовью,Всю жизнь поддерживал он связь.Смерть Чехова не прерывалаИх единение, хотяПечалью душу наполнялоИ угнетало, не шутя.Никак не мог поэт привыкнуть,Что Чехова с ним рядом нет.И смех его и юмор скрытый,Не зря оставили в нём след.Лишь с Чеховым, легко и простоСебя, всегда, он ощущал.И Чехов, Бунина не гостем —Родным и близким признавал.Не зря с желанием огромнымК ним часто Бунин заходил.И вот, опять он в Ялте, в домеТого, которым дорожил.56Вновь Чеховы его встречают:Сестра писателя и мать*.Опять они, за чашкой чая,Антона будут вспоминать.Каким он был в далёком детстве,Как он писателем смог стать.Могли родные лишь, без лестиЕго правдиво описать,Без всяких внутренних соблазнов.Особенно родная мать.А Бунин слушал их рассказы,Спеша в тетрадь переписать.Ему всё это пригодитсяВ труде: «О Чехове», поздней.Глядя на их простые лица,Что стали мягче, но грустней.Он видел родственность их взглядовИ одинаковость морщинИ, окажись вдруг Чехов, рядом —Слилась бы, родственность та с ним.57Октябрь в Ялте продолжался.Стояли серые деньки.Туман на горы опускался,Костров скрывая огоньки.В селеньях горных воцарилась,Дней первобытных тишина.Всё небо тучами накрылось.А к ночи мир сокрыла тьма.И даже море не искрилось —Ни звёзд над нею, ни луны.А волны валами катились,На берег дремлющей земли.Так дни за днями, тихо, сонно,Шли, оставляя грустный след.И в этой жизни монотонной,Не видел выхода поэт.Душа от горестей устала,Стремясь в неведомый предел.Но, в одиночестве оставить,Он женщин Чехова, не смел.

Сестра писателя и мать* – сестра писателя Чехова: Мария Павловна, мать – Евгения Яковлевна