Пусть духи спят

– С него станется.

Объявили регистрацию рейса до Паланы. Все трое двинулись к зданию аэровокзала, откуда уже вываливала толпа зевак и репортёров. В середине этой суеты шествовал высокий сухощавый человек, одетый по-спортивному, с выдвинутой вперёд, как у бульдога, нижней челюстью. Его скуластое лицо светилось ослепительной улыбкой и холодным блеском чуть сощуренных серых глаз. Репортёры кружились вокруг него, как мухи, и непрерывно осыпали вопросами:

– Мистер Крафт, каковы ближайшие планы?

– Работа, работа, работа!

– Мистер Крафт, о чем вы хотите заявить на брифинге сегодня вечером?

– Терпение, господа. Не будем забегать вперёд.

– Как вам Новая Камчатка, мистер Крафт?

И всё в таком духе. Щёлкая затворами фотоаппаратов и сверкая вспышками, процессия прошествовала мимо к автостоянке и быстро рассыпалась по автомобилям и автобусам. Через минуту, гудящим роем, они рванули за джипом американца.

Регистрация закончилась через полчаса и пассажиров пригласили на посадку в самолёт. Шагнув к выходу, Нина обернулась.

– Ну, что ребята. Пока? До осени? Не хочется расставаться, но…

– Да, ладно. Давай, пока.

– До свидания, Нина. Я напишу тебе письмо.

– Пришли лучше СМС, Онегин.

Она рассмеялась, резко развернулась, хлестнув по воздуху жгутами искрящихся бисером кос, и скрылась за дверьми.

– Максим, скажи, ну вот почему она так со мной?

– Как, так?

– Ну, как с маленьким.

– А, не бери в голову. Все женщины так. Значит, ты ей тоже не безразличен.

– Да?!

– Факт.

Глава 2. ТАЙНА УТЕРЯННОЙ КНИГИ

1

После того, как самолёт взлетел, Алёша скис совсем, довёз Максима до библиотеки и унёсся грустить в одиночестве.

В читальном зале сегодня дежурила Ольга Макаровна. Пенсионер и ветеран библиотечного дела. Окончив курсы сразу после школы, она пришла в эти стены молодой девчонкой и вот ей уже за шестьдесят, а она всё здесь.

– Здравствуйте, Максим.

– Доброе утро, Ольга Макаровна.

– Вы снова раньше всех. – Она поправила седые, стянутые аккуратным узлом на затылке волосы и сняла очки. – Сейчас редко встретишь молодого человека, так жадно тянущегося к книгам, как это делаете вы, Максим. Хотите кофе?

– Раньше всех сюда приходите вы, Ольга Макаровна. Спасибо, кофе я не хочу. Я вот книги принёс. – Максим начал выгружать содержимое рюкзака. – Вы знаете, Ольга Макаровна, меня привлекают не сами книги, а загадки, которые скрываются в них. И особенно мне нравится копаться в старых книжках. Все говорят, что я люблю совать нос во всё, что меня окружает. Это так, и я ничего не могу с этим поделать.

– Но, что же тут плохого?

– Это вы так считаете, а некоторые думают, что я иногда сую его туда, куда не следует.

– Ну, что вы, дорогой Максим. – Ольга Макаровна вновь водрузила очки на вздёрнутый нос, и подняла взгляд, направив его куда-то вдаль. – Для познаний нет границ, и никто не вправе осуждать это горячее стремление и, тем более, ему препятствовать.

– Угу. – Максим выложил последнюю книгу. – Не думаю, что преподаватель, которого я поймал на взятках с поличным и которого потом с треском вышибли из института, разделяет ваше мнение. Скорее наоборот. Попадись я ему, он бы мне наверняка голову отвернул.

– Ничего не может встать на пути правды, – заключила Ольга Макаровна и занялась книгами Максима.

– Ольга Макаровна, что у нас на сегодня?

Приподняв очки, Ольга Макаровна сказала, что на сегодня работы немного, нужно пропылесосить два последних стеллажа левого ряда.

«Да, уж, немного» – подумал Максим и проследовал в бытовку. Переодевшись, и вооружившись пылесосом, он направился к стеллажам с книгами.

2

Вот он. Этот таинственный и загадочный мир книг. Он, по своему, опасен. Он манит и притягивает как пропасть, как бездонная глубина, готовая поглотить в один миг и потом уже не выпускать из своих объятий никогда. Он нависает стенами миллионно, миллиардно томных стеллажей и подобно горам затмевает яркое слепящее сияние суетной обыденности, мешающее разглядеть всю тонкость и разнообразие мира. Проходы между стеллажами, как глубокие ущелья. Они наполнены полумраком, покоем и тишиной. Каждое из них хранит свои тайны, и по дну каждого вьётся узкая каменистая дорога познания. По ней не пролетишь на автомобиле, как по автостраде, едва различая мелькающие за окном, сливающиеся в одну размытую полосу пейзажи, не слыша из-за рёва двигателя ни пения птиц, ни шелеста листвы, ни шума прибоя. По этим бесконечным дорогам можно только шествовать подобно пилигриму или паломнику, пустившемуся в дальний путь. Тихо ступать, дабы не разрушить нечаянно, эту торжественную тишину, беспрестанно останавливаться и подолгу вслушиваться и всматриваться, преклоняясь и жертвуя. И однажды, исполнившись истиной, услышать шёпот вечности и навсегда остаться бродить по этим покрытым пылью дорогам.

Задача Максима, как уборщика помещений, как раз и заключалась в том, что бы этой пыли на дорогах познания скапливалось, как можно меньше.

Максим решил закончить с первым стеллажом до обеда, а после обеда перейти ко второму. Надев фонарик поверх развёрнутой козырьком назад красной бейсболки, он ступил в полумрак междурядья. Работа не сложная. Бери с полки книгу, проводи по её обрезам насаженной на длинный шланг пылесоса щёткой и ставь на место.

Примерно через час, Максим покончил с одной стороной стеллажа и начал спускаться со стремянки. Но в полуметре над полом его нога соскользнула со ступеньки, и он, больно ударившись коленкой, грохнулся на пол. Фонарь закатился под стеллаж, бейсболка съехала на глаза, а сам он сидел на полу возле работающего пылесоса, потирая ушибленное колено.

На шум прибежала Ольга Макаровна. Она приседала и охала, как наседка над цыплёнком, но Максим успокоил её и сказал, что всё в порядке. Она ещё немного покудахтала и вернулась к своим обязанностям.

Настроение работать пропало. Максим с тоской поглядел на предательницу стремянку, выключил пылесос и только теперь обнаружил отсутствие фонарика на лбу. Он огляделся. Пол под стеллажом освещался тусклым голубым светом. Отодвинув стремянку в сторону, он полез рукой под стеллаж. Проходила только кисть, и как Максим ни старался, до фонаря он дотянуться не смог. Стеллаж находился у стены, и фонарик закатился в самый угол. Нужен был, какой ни будь длинный и тонкий предмет.

Взгляд максима упал на пылесос. Но достать фонарь с его помощью не получилось. Гибкий шланг всё время присасывался то к стене, то к нижней полке стеллажа. Пришлось идти в бытовку за трубками-насадками – жёсткими удлинителями шланга пылесоса.

Вновь оказавшись у стеллажа, Максим опустился на колени. Но с колен ничего нельзя было разглядеть, и ему пришлось лечь, прижавшись щекой к прохладному полу. В нос ударил запах книжной пыли и хлорки. Фонарик лежал в самом углу. Часть его скрывалась за стойкой стеллажа. Между ней и стеной образовался зазор, в который и закатился фонарик. Но всю руку, из-за узости пространства между полом и нижней полкой, под стеллаж просунуть не удалось. Едва входила только кисть, с зажатой в пальцах трубкой пылесоса. Максим попытался всё же просунуть руку подальше и почувствовал острую боль.

– Да, что б тебя! – Максим выпустил трубку, и вытянул из-под стеллажа ободранную руку. Растерев её как следует, он вновь улёгся на пол. Кое-как удалось просунуть трубку в зазор между стеной. Перебирая по поверхности трубки пальцами, он начал продвигать её к фонарику. Когда до фонарика оставалось примерно сантиметров десять, резинка, при помощи которой он крепился на голове, всосалась в трубку. Но фонарик застрял за стойкой, и когда Максим потянул трубку на себя – резинка выскочила из неё. Подняв трубку вверх, Максим продвинул её к самой стене намереваясь присосать сам корпус фонарика. Но трубка вместо этого присосалась к стене. Пылесос взвыл. Максим оттянул трубку от стены и в этот момент заметил краешек белого листа бумаги, показавшийся из-за стойки.

– Та-ак. А это, что?

Максим придвинул трубку к листку – тот выдвинулся ещё сильнее. Оказалось, что это не лист бумаги, а книжный блок без переплёта. Максим задвигал трубкой интенсивней и, в какой-то момент книга вывалилась из-за стойки и присосалась к отверстию трубки. Пылесос вновь завыл. Максим потянул трубку на себя и выволок книгу из-под стеллажа вместе с фонариком, зацепившимся за неё резинкой.

Усевшись на пол, Максим внимательно рассмотрел находку.

С первого взгляда было ясно, что книга старая. Мало того, эта книга повидала, так повидала. Верхняя и нижняя переплётные крышки отсутствовали вместе с корешком, форзацем, авантитулом и оглавлением. Затёртый и завернувшийся по краям отстав оголён. Верхний каптал беспомощно болтается, приклеенный только с одной стороны, а нижний отсутствует вовсе. В общем, книга была голой, без корочки. Однако титульный лист сохранился и, осветив его фонариком, Максим прочитал заглавие:

«ЗАПИСКИ ОБ УВЛЕКАТЕЛЬНЫХ ПУТЕШЕСТВИЯХ ПО ЗЕМЛЕ КАМЧАТКЕ ГЕОГРАФА И ЭТНОЛОГА И. С. САМСОНОВА В 1848 – 1864 ГОДАХ». Год издания 1915.

Автором книги являлся Кадышев Евгений Станиславович – известный учёный, репрессированный в тридцатые годы. Это имя Максим запомнил из лекции профессора Шкуранского, на одном из занятий в «Обществе».

Максим бережно поднял книгу с пола. Он оттянул блок за боковой обрез большим пальцем и осторожно изогнул его, надавливая сверху указательным. Затем перевернув книгу боковым обрезом вниз он, перемещая большой палец по обрезу, начал отпускать листы по одному. Книга раскрылась словно веер, но из неё ничего не выпало. Максим производил это действие всегда и со всеми книгами. Мало ли. Вдруг выпадет листок, с пометками какого ни будь читателя, или записка. Максим искал тайны, но из книги ничего не выпало. Он повторил действие для верности и перешёл к изучению корешка, вернее того, что осталось под ним.

Блок сброшурирован с надлежащим качеством. Тетради плотно прижаты друг к другу, прошиты и склеены без зазоров. В месте надрыва, отстав завернулся. В пространство между ним и блоком набилась пыль. Максим осторожно дунул. Поднялось небольшое облачко. Пыль попала в нос и Максим чхнул. Затем ещё и ещё. Утерев заполнившиеся слезами глаза, он вернулся к осмотру.

Что-то изменилось. Что? Максим вновь пробежал взглядом по корешку. Ага. Из-под нижнего края отстава высунулся уголок папиросной бумаги. Подцепив его ногтем, Максим потянул.

В его руках оказался листок, сложенный в несколько раз.

Сердце забилось часто, часто. Пальцы увлажнились и задрожали. Максим положил книгу на колени и бережно развернул листок. Очень мелко весь листок был исписан цифрами.

– Шифр! – Мелькнуло в голове. – Да это же шифр, – прошептал Максим. – Шифр!

Глаза расширились. На лбу выступили капли пота. Перехватило дыхание.

– Шифр! – Выдохнул он опять.

3

Максим отвёл взгляд от листка.

«Что же делать? Спрятать книгу и не сообщать о находке, пока не выяснится, что же зашифровано на листке?» – На душе сделалось гадко от этой мысли, и Максим тут же отогнал её. – «Нет, так нельзя. Нужно спрятать шифр, а книгу сейчас же показать Ольге Макаровне». – Он поднялся на ноги и вышел из-за стеллажей.

– Ох, господи! – Ольга Макаровна прижала морщинистые руки к груди. – Да ведь мы её уже и искать перестали. – Сверкнув увлажнившимися глазами, она посмотрела в глаза Максиму. – Вы даже не представляете себе, какая это книга, и что за события скрываются за ней.

Максим смутился и потёр подбородок.

– Профессор Шкуранский рассказывал нам на лекции об авторе. Это известный исследователь Камчатки. Его репрессировали после революции.

Ольга Макаровна всплеснула руками.

– Ой, да вы же ничего не знаете! Идёмте, Максим, всё же выпьем кофе, и я вам расскажу. – Напевая и пританцовывая, она направилась в бытовую комнату и несла книгу перед собой на вытянутых рука. Максим пошёл следом. Звякнули часы, показывая половину двенадцатого.

4

– Это два великих русских, с большой буквы, учёных, беззаветно любивших свою Родину Россию. Вы знаете, Максим, Иван Спиридонович Самсонов совершил множество экспедиций вглубь Камчатки и ни разу, вы слышите, ни разу не попросил на это денег у государства. Все его путешествия оплачивал он сам, или известный в те годы предприниматель Чурин, которого Самсонов убедил в том, что на Камчатке может быть золото. Не вернувшись из своей последней экспедиции, Самсонов, однако, оставил множество записок о быте коряков, об их жизненном укладе, о поверьях и религии. Он записал множество сказок и преданий, а так же провёл исследования в области образования и развития корякского языка. Он собрал очень богатый материал. Ходили слухи, что он нашёл золотую россыпь – место, которое корякские шаманы держат в секрете до сих пор. Но в его записках ничего не говорилось о золоте. Да и, что такое золото в сравнении с тем, что он отыскал в своих исследованиях.

Евгений Станиславович Кадышев тщательно изучил и систематизировал весь материал собранный Самсоновым. Он провёл долгие годы в изучении записок Самсонова о Камчатке. Кадышев лично повторил все маршруты его экспедиций. Лично побывал во всех местах, куда в своё время добрался Самсонов. Он продолжил изучение языка коряков и даже составил небольшой словарь корякских слов на кириллице. Результатом его трудов и явилась эта книга, изданная перед самой революцией одно тысяча девятьсот семнадцатого года. Правда, тираж был небольшой, всего около пятидесяти экземпляров, но на большее не хватило денег. И из всего тиража уцелела и дошла до наших времён только вот эта книжка.

А потом, кто-то написал на Евгения Станиславовича донос. Его арестовали, как врага народа, и он исчез во мраке и холоде лагерей. Его библиотека была национализирована и вот эта книжка, – Ольга Макаровна с любовью положила ладонь на книгу, – то же являлась её частью.

Я, в своё время, посвятила много времени изучению жизни профессора Кадышева. С момента ареста, о нём больше нигде ничего не упоминалось. Сгинул человек. Как в воду канул. Страшное было время. Но вот память оставил.

Это были настоящие учёные. Неравнодушные. Воистину великие русские люди.

– Что, вообще никакой информации?

– Никакой.

– Так не бывает. Должны быть архивы, не знаю, при НКВД, МВД или ФСБ, где хранятся дела той поры.

– Возможно. Но кто же согласиться дать такую информацию. Всё наверняка засекречено.

Ольга Макаровна снова смотрела куда-то вдаль. Её глаза опять увлажнились. По лицу сеточкой морщин, разлилась добрая улыбка. – Да, кстати, ваш профессор Шкуранский интересовался этой книгой и очень сердился, узнав о её утрате. Он долго ругался с директором библиотеки. Настаивал на расследовании факта утери, на наказании виновных. Но поиски ни к чему не привели. А она, на тебе, – Ольга Макаровна смахнула слезу умиления и вновь нежно, как к младенцу прикоснулась к книге, – лежит себе за стеллажом, да посмеивается над нами.

Я вспомнила. – Она успокоилась, и её глаза вновь приобрели строгое выражение. – Книга пропала около пяти лет назад. Мы как раз получили отдельный зал, для редких, не подлежащих к выносу книг, доступ к которым ограничен. Это произошло в канун Нового Года. Всё делалось в спешке. И скорее всего во время переезда она и затерялась. Вот. Так, что вы просто не представляете себе, что совершили, Максим.

– Ольга Макаровна. – Смущаясь, Максим отодвинул недопитую чашку с кофе. – А что теперь будет с книгой? Когда её можно будет почитать?

Ольга Макаровна подняла брови.

– Даже и не знаю, что сказать. Отремонтируют её быстро. В здании библиотеки для этого есть всё: и оборудование, и люди. А вот когда можно будет ею воспользоваться? – Она задумалась и от этого морщинки собрались у переносицы. – Давайте так – завтра наступит понедельник, руководство будет на месте, и я с утра сообщу о находке. Думаю, после обеда всё прояснится.

– Ну, хорошо. Спасибо за кофе, Ольга Макаровна. Я, пожалуй, пойду.

Максим торопливо оделся и покинул библиотеку, забыв про второй стеллаж.

5

Усевшись в кресло полупустого маршрутного такси, Максим трясущимися руками развернул листок папиросной бумаги и уже внимательней рассмотрел его.

Бумага тонкая, матовая, полупрозрачная, немного шершавая на ощупь. Цифры написаны мелко, остро отточенным карандашом. Порывшись в глубине рюкзака, Максим достал складную лупу. Цифры не образовывали столбцов. Весь текст состоял из строчек, разделённых небольшими пробелами на отдельные слова, как обыкновенный буквенный текст, даже в конце предложений стояли еле заметные точки. Но в словах места букв занимали цифры.

– Интересно, что же тут написано? Почему нужно было зашифровывать этот текст, да ещё прятать в корешок книги? Кто должен был прочитать его и от кого его прятали? И самое главное, кто составил это зашифрованное послание? Неужели профессор Кадышев? Когда? Может перед арестом?

Выскочив из маршрутки, Максим бросился в расположенное рядом с общежитием интернет кафе. Не большое – двадцать столов – в учебный период заполненное до утра, сейчас кафе пустовало. Заняты всего два стола – мальчишки резались в Контр-Страйк. Админ зевая, указал Максиму на стол в самом углу.

– Так. – Пальцы забегали по клавиатуре. Заклакали клавиши. – Сначала шифр. – Максим забил в поисковик слово «Криптография». Спустя пару секунд, на открывшейся странице появились заголовки разделов, имеющих в своём составе слово «Криптография».

«Криптография – Википедия» – Так. Не то.

«Введение в криптографию» – Угу. Шифр, ключ, потоковые шифры, блочные шифры, цифровые подписи. Не то.

«Криптография, её истоки и место в современном обществе» – О, как. Посмотрим. И это не то.

«Основы современной криптографии» – Так. История криптографии, основные понятия и определения, компьютерная криптография. Не то.

«Криптография: базовые знания о науке шифрования». Опять не то.

«Криптография. Бабаш, Шанкин» – Ну, так. История. Так. Шифр Цезаря, шифр перестановки, сцитала, диск и линейка Энея, узелковое письмо, книжный шифр, квадрат Полибия… Стоп! Максим прокрутил текст в обратном направлении. Книжный шифр. Ну-ка, ну-ка:

«…суть в прокалывании незаметных… пометка букв точками» – Не то.

Вот:

«…суть этого шифра состоит в замене букв на номер строки и номер этой буквы в строке на оговоренной (обозначенной) странице. Ключом к шифру является сама книга».

– Есть! – Максим хлопнул себя по лбу и подпрыгнул на стуле. Админ недовольно глянул на Максима из-за стойки. – Всё просто. Ключ к шифру – книга Кадышева. А цифры – это номер страницы, номер строки сверху или снизу, и номер буквы или слова в этой строке.

Максим взглянул на часы. 21:48. Он весь дрожал. Пересчитывая деньги, системный администратор всё время косился на Максима с подозрением.

В общежитие он успел ровно к 22:00 часам. Тётя Маша уже готовилась запереть двери и зафиксировать их, просунув в дверные ручки обеих створок свою швабру.

Телевизор по-прежнему орал вовсю.

– Явился, Пинкиртонт. – Она подбоченившись рассматривала Максима сквозь толстые линзы очков, пока он входил в двери. Её глаза увеличивались очками, и в них тётя Маша походила на сову.

Как только Максим вошёл, она проворно вставила ключ в скважину и быстро провернула его там два раза. Затем с грохотом просунула швабру сквозь дверные ручки и повернулась. К этому времени Максим достиг вертушки и уже положил руку на её холодную поверхность.

– Протасов! – окликнула его Тётя Маша. – Погоди-ка. Слыхал, чё творится-то?

– Что? – Максим состроил на лице кислую гримасу.

– Сенсация у нас. Вот чё. – Тётя Маша вскинула подбородок и уставилась на Максима.

– Какая ещё сенсация?

– Во-от. Не знаешь.

– Да, что случилось? – Максим отпустил вертушку и повернулся к тёте Маше лицом.

– Давеча к нам мериканец приехал. И уже, оказывается не впервой.

– И, что? Сенсация. – Теперь Максим, имитируя движение тёти Маши, вскинул подбородок и поглядел на неё. – Я этого американца сегодня в аэропорту встречал.

– Ох и врать ты, Протасов, горазд! Ох и вра-ать. – Тётя Маша приняла боевую стойку – подбоченилась и чуть подалась вперёд. – Как сообщают информационные источники, этого мистера, встречал лично заместитель губернатора области с представителями прессы и прочей интеллигенцией. А тебя там и боком было не видать. А?

– Ладно, ладно. – Максим понял, что от разговора с тётей Машей ему не отвертеться, и решил ускорить процесс. – Так, что там этот американец?

– Ага! – Тётя Маша снова вскинула подбородок, указывая на Максима пальцем. – Я ж говорю, не знаешь.

– Тёть Маша, ну, расскажите. – Максим сложил ладони у груди.

– Ладно, пёс с тобой, Протасов, слушай. Значит так. – Тётя Маша подняла глаза к потолку, выпятила нижнюю губу и прикоснулась к ней указательным пальцем. Замерев в этой позе, она пару секунд подумала и начала. – Давеча этот мериканец уже приезжал к нам неоднократно, и личность его, оказывается, на Камчатке известная. Зовут его-о… Джим-м Крафт. Ха, запомнила. – Тётя Маша вскинула брови, округлила глаза и скривила рот. – Чего-то он уже построил у нас тут, но желает построить ещё, что-то такое… – Тётя Маша почесала щёку. – Такое большое, что-то. Как называется, не запомнила. – При этом, она снова выпучила глаза и широко развела руками, показывая какое это большое.

– Что же? – Не утерпел Максим.

– Это не важно! – Тётя Маша нахмурилась, прижала ладони к плечам и стала походить на Наполеона. – А главное то, что он хочет вернуть какую-то статую.

– Какую статую? – Максим быстро погасил улыбку.

– Золотую. – Теперь тётя Маша сощурила глаза. – Оказывается, кто-то из его родни побывал тут у нас ещё до революции и, значит, тайно вывез эту статую к себе в Америку. А теперь, этот мериканец её, значит, возвращает обратно. – Тётя Маша вновь подняла глаза к потолку. – Как же её звали то?

– Кого?

– Да, ни кого, а чего. – Протасов, не сбивай меня, я думаю. – Максим понимающе кивнул. – А! Вспомнила! Эту статую зовут пе-ли-кан, во. Тока, – тётя Маша приняла позу мыслителя. – Тока я не понимаю при чём здесь пеликан. Они чё, у нас водятся что ли, Протасов?

У Максима брови поползли вверх.

– Как?

– Пеликан, как! Ты, что, Протасов, глухой?

– Может пеликен?

– О, точно, пе-ли-кен. – Тётя Маша радостно подпрыгнула на месте, но тут же приняла озадаченный вид. – А ты откуда знаешь?

Максим весь напрягся.

– Что ещё говорили?

– Да, там, разное. Говорили, что этот его родич приплывал к нам, значит, во второй раз, да тут и сгинул. И вот этот мериканец, Джим-м Крафт, хочет узнать, значит, о судьбе своего родича, и извиняется за его нехорошее поведение.

– И всё?

– Ещё про духов, чего-то. Про какую-то порчу, что шаманы на его родича того, значит, навели. От. – Тётя Маша перевела дух. – А, я те, Протасов, говорила – колда, эта ваша Нинка-шаманщица. Колда и всё тут.

– Может быть и так. – Максим находился под впечатлением от услышанного. – Тёть Маш, а утром новости повторяют?

– Повторяют, Протасов, повторяют. Только в шесть часов.

– Понятно. Я пошёл.

– Куда! Протасов! Тут ещё про шашки сообщали! Ты шашками интересуешься, нет?

– Не-ет. – Послышалось из глубины коридора.

Влетев в комнату, Максим первым делом решил позвонить Нине. Ведь получается, что легенда о золотом Пеликене, вовсе не легенда, а факт? Но связь отсутствовала. Максим завалился в постель и заснул только к трём часам ночи.

Глава 3. ЗОЛОТОЙ ПЕЛИКЕН

1

Проснулся Максим в 05:30. Наскоро умылся и спустился на вахту. Тётя Маша спала, но телевизор остался включенным и продолжал орать голосом Киркорова. На часах 5:59. Через минуту начнётся повтор новостей. Максим включил чайник и уселся на стул перед экраном.

Ровно в 6:00 Киркоров замолчал, и появилась заставка местного Камчатского телевидения. Ещё через минуту приятный женский голос предложил просмотреть в записи репортаж с брифинга известного бизнесмена из Америки Джима Крафта и прослушать его сенсационное заявление, имеющее за собой глубоко идущие политические последствия (так и сказала). Голос предупредил, что информация о репортаже приводится в сокращении.

Заставка дрогнула, и на экране появилось счастливое лицо репортёра. Придвинув микрофон к самому рту, и часто оглядываясь, он затараторил, глотая слова от возбуждения:

– Уважаемые телезрители! Дорогие земляки! Я веду этот репортаж из зала Дома Культуры Рыбаков. Сегодня здесь состоится брифинг известного бизнесмена и мецената… – и так далее.

Репортёр ещё пять минут рассыпался в любезностях в сторону американца, потом, на фоне общего гвалта, послышались отдельные возгласы и зал утонул в аплодисментах. Камера повернулась в сторону сцены, и Максим увидел уже знакомое лицо с бульдожьей челюстью.