bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

Юнчжэ, ухмыльнувшись, сказала:

– В Департаменте лесного хозяйства уже провели анализ образцов, но обнаружилось много странного. Они просят, чтобы мы тоже провели исследования, и надеются, что хотя бы нам удастся что-то понять. Хорошо бы до конца этой недели.

– До конца недели? Так осталось всего два дня.

– Поступают бесконечные жалобы. Говорят, что этот сорняк опутывает даже людей. Дело серьезное.

Аён пристально посмотрела на образец в прозрачном контейнере. С виду ничего особенного. Неприметные травы часто засоряют угодья. Растения, в отличие от многих других живых организмов, пережили катастрофу, адаптировались к новым условиям, поэтому неудивительно, что какой-то сорняк захватил заброшенные районы.

Аён отклеила стикер и собиралась было открыть крышку контейнера, но Юнчжэ ее остановила:

– Аккуратно, ты что! Не трогай.

Руки Аён замерли над контейнером.

– Этот сорняк вызывает сильный зуд и жжение. Вчера на совещании сказали. Обязательно надевай перчатки.

Юнчжэ закатала рукав, и Аён увидела ее распухшее запястье.

– И это я лишь слегка прикоснулась!

Аён удивилась и, надев перчатки, осторожно вынула образец. Он представлял собой обыкновенную лиану с длинными тонкими коричневыми стеблями. Ничего особенного. Похож на декоративный плющ, который выращивали в допыльную эпоху. Однако у этой разновидности имелись шипы на стебле и треугольные изогнутые листья размером с ладонь. Вопреки названию не все листья были трехпалые, некоторые представляли собой одну листовую пластинку. Мосвана отличалась от привычных диких трав Кореи, но все же не походила на ядовитое растение. Хотя внешность нередко обманчива и в мире флоры.

– Это ведь не местный вид? Никогда не видела в Корее такую лиану.

– Все так предполагали. Но чтобы узнать точно, нужно поднять архивы. Судя по записям, после Реконструкции мосвана встречалась в Корее. Но когда именно она появилась, пока не выяснили.

Чтобы получить допуск в лабораторию, Аён подключилась к внутренней системе НИИ, но обнаружила сообщение о том, что на сервере идет проверка и доступ возможен только через тридцать минут. Значит, она успеет выяснить, что собой представляет эта мосвана. Аён положила в кружку шесть кусочков льда, налила двойную порцию эспрессо, добавила немного холодной воды, и получился чудодейственный напиток для бодрости духа. По совету Юнчжэ она решила послушать, что говорят про мосвану в новостях.

Репортер беседовал с научным сотрудником в безукоризненно белом халате, который надевают только на интервью. Этим сотрудником и была директор Кан Ихён. Они обсуждали лиану, которая заполонила сельскохозяйственные угодья и деревни близ города Хэволь и мешала работам по реконструкции.

Сначала Аён слушала равнодушно, но внезапно кое-что привлекло ее внимание, и она поставила видео на паузу. Кажется, Кан Ихён сказала «широко распространенная в поздний период эпохи Пыли». Аён перемотала назад. Директор НИИ вывела на экран кадры Хэволя и продолжила:

– Мосвана – разновидность лианы, широко распространенная в поздний период эпохи Пыли. После Реконструкции ее ареал резко сократился, и до недавнего времени она не встречалась в Корее. Сейчас стали появляться новости об ее агрессивном распространении в городе Хэволе. Как говорят местные жители, аномальное разрастание сорняка наблюдается там по несколько раз в год на протяжении последних тридцати лет.

– Как вы считаете, что могло служить причиной?

– Пока все склоняются к версии об искусственном мутагенезе. Мосвана хорошо адаптируется к изменениям окружающей среды. Но нельзя исключать возможность актов биотерроризма или незаконного посева.

– Странно, да? – перебила Юнчжэ, и Аён остановила видео.

– Биотерроризм, сорняки… Звучит сомнительно. Все это больше похоже на теорию заговора, – ответила Аён.

– Посмотрим, кто окажется прав. А ты у нас везде ищешь теории заговора, да?

Язвительные комментарии коллеги разозлили Аён.

– Если не получится забронировать лабораторию с оборудованием, то я не успею закончить анализ к концу недели. Все сейчас проводят дополнительные исследования для отчета.

Аён снова включила видео про таинственный сорняк. На голографическом экране появилось изображение места раскопок в городе Хэволе, которые пришлось приостановить из-за нашествия мосваны. Панорамная камера передавала необычную картину: заросли лианы покрывали все – от деревьев до камней.

– Она заполонила все. Очень странно.

– Да уж. Диковинное опасное растение – все как ты любишь, – сказала Юнчжэ.

Аён бросила взгляд на лиану в контейнере. На вид мосвана была неприметна и вполне безобидна.

Юнчжэ пожелала коллеге удачи и, похлопав ее по плечу, вернулась на свое рабочее место.

Аён начала готовиться к лабораторным исследованиям: отделила стебель, листья и корни, провела химическую обработку и очистку каждого фрагмента. Оборудование было занято до конца рабочего дня, поэтому она решила остаться до позднего вечера. Руководитель группы Пак Соён с виноватым видом подписала разрешение на использование лаборатории ночью.

Закончив опыты, сотрудники начали расходиться по домам. Было около десяти вечера, когда Аён наконец-то смогла приступить к делу. В нерабочее время у входа в лабораторию выставляли цилиндрического робота-охранника. Аён дотронулась до него, пытаясь понять, какая от этого болванчика польза в случае экстренной ситуации.

– Ну-с, посмотрим, что тут у нас, – пробормотала Аён, словно ученый на пороге открытия века.

Проделав все необходимые процедуры, она обнаружила, что время уже перевалило далеко за полночь. Для завершения анализа всех двадцати фрагментов необходимо было оставить оборудование включенным на всю ночь. Результаты Аён получит лишь завтра. Поэтому, сонная, она решила пойти домой и хоть немного отдохнуть.

Перед сном Аён всегда читала «Странные истории» про Доктора Стрэнджа. Своего рода тайное хобби. Однажды об этом случайно узнала Юнчжэ и с тех пор никогда не упускала возможности отпустить шутку на сей счет. Теории заговора и призраки. Почему-то Аён привлекало все мистическое и необъяснимое. Часами напролет она могла читать про таинственные приключения супергероя. Бывало, рассказывала на сайте фан-клуба и о загадочных историях из своего детства.

Аён установила границы между собой и миром «Марвел», разрешив ему существовать в своей жизни только в качестве хобби. Ученым не полагается верить в существование призраков. Однако страх человека перед неизведанным и непостижимым и в то же время интерес к загадочным явлениям не отменить. Истории про призраков не отличались оригинальностью, но было в них что-то ужасающее и мистическое, что заставляло Аён читать их снова и снова. Ей даже попадались рассказы о неких пыльных созданиях, но в академических кругах их существование, разумеется, опровергали.

«Ну, попробуем», – подумала она и ввела в строке поиска «Хэволь». Неожиданно для себя она обнаружила несколько новостных заметок про этот город. Они не были связаны с нашествием агрессивного сорняка. Так, однажды во время реконструкции Хэволя рабочие в куче металлолома обнаружили необычного гуманоидного робота, который перемещался почти как настоящий человек. Загадочным образом робот вскоре бесследно исчез.

Аён уже было собиралась отложить планшет на прикроватную тумбочку, но решила напоследок попробовать ввести в поиске «мосвана». Она не надеялась найти что-то полезное, но любопытство взяло верх. Взглянув на страницу результатов поиска, Аён нахмурилась.

«ДЬЯВОЛЬСКОЕ РАСТЕНИЕ – ПРЕДВЕСТНИК ГИБЕЛИ ВСЕГО ЖИВОГО?»

Впрочем, статья под таким амбициозным заголовком оказалась весьма бессодержательной. Непонятное растение неожиданно «захватило» чей-то сад, в чем автор статьи увидел зловещее предзнаменование. Тривиальный сюжет даже для Доктора Стрэнджа.

Аён вывела на экран возле кровати информацию о лиане. Hedera trifidus. Общеизвестная как мосвана. Дальняя родственница вечнозеленого девичьего винограда плющевидного, который используется в декоративных целях. Многие данные о флоре допыльной эпохи были бесследно утеряны, что не позволяло с точностью определить время появления этого вида. Как и другие паразитирующие растения, мосвана хорошо разрастается на открытом грунте, ловко вьется по стенам домов или деревьям. Места ее произрастания опасны для человека, а малейшее соприкосновение с ней вызывает раздражение на коже или аллергию. Особую угрозу представляют листья и плоды.

Аён не могла избавиться от мысли, что вредоносность мосваны преувеличена. Это растение не столько «дьявольское», как его прозвали за границей, сколько банально «надоедливое». Скорее всего, дело вовсе не в его сверхтоксичности. Мосвана была доминантным видом позднего периода эпохи Пыли, а также в самые первые годы после Реконструкции, когда мир еще пребывал в опустошении. Тогда растение можно было встретить в любой точке земли. Так образ мосваны стал устойчиво ассоциироваться с отчаянием и страданиями тех мрачных лет.

Все эти данные о хедере трифидус появились либо почти сразу после выхода в свет «Странных историй», либо представляли собой отрывки газетных статей последующих десятилетий. Мосвана поразительно легко приспособилась к новой среде обитания, заполонив собой планету, но по мере восстановления экосистемы была вытеснена другими растениями. В конце концов она практически исчезла с лица земли, за исключением отдельных районов. Вот почему ее нынешнее агрессивное распространение в Хэволе вызвало у людей беспокойство. Возможно, в силу поразительной живучести мосваны в земле могли сохраниться ее семена, которые сейчас и проросли.

Как ни посмотри, все жуткие мифы о мосване достойны пера писателя, но едва ли серьезного изучения. Она просто-напросто агрессивный сорняк, как всегда считали иностранные коллеги. Аномальное распространение мосваны в Хэволе – это, по всей вероятности, лишь один из многочисленных случаев ее появления в разных частях света.

Начитавшись заговорщических теорий, Аён всю ночь видела необычные сны. На холме, покрытом красными листьями мосваны, стоял стул, и на нем кто-то сидел, вроде бы женщина. Хотелось подойти к незнакомке, но заросли мосваны обжигали лодыжки и не давали ступить ни шагу. Лиана была повсюду.

– Извините, пожалуйста, как вы туда забрались? – крикнула она незнакомке.

Та медленно повернулась в ее сторону. Аён показалось, что они раньше виделись. Но где и когда – не могла вспомнить.

– Мы с вами знакомы?

Аён проснулась, так и не услышав, что ответила женщина. Что за сон? Может, подсознание хотело навести ее на какую-то важную мысль? Немного придя в себя, девушка сделала вывод, что это просто причудливый сон. Хотя бы потому, что листья у мосваны не красные. Похоже, пересмотрела вчера фотографий осеннего плюща. Но все же лицо той женщины не давало покоя. Что она сказала? Во сне ее лицо казалось таким знакомым. Кто же это мог быть?

Взглянув на часы, Аён тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Пора было идти на работу.

«Ничего необычного. Все совпадает с информацией в базе данных», – подумала Аён. Она пришла на работу на час раньше, чтобы сделать дополнительные анализы образцов лианы, но результаты исследования не выявили ничего принципиально нового. Растение содержало токсичные вещества, вызывающие аллергические реакции, а также аллелопатические вещества, препятствующие росту других растений. Что и требовалось доказать: просто чрезвычайно назойливое растение, не более того.

– Я провела краткий сравнительно-геномный анализ и обнаружила кое-что странное, но делать выводы пока рано. Перепроверю, – сказала Юнчжэ, но в голосе ее не слышалось особой надежды выяснить что-либо сенсационное. – Еще я запустила полное секвенирование генома, результаты тоже вставим в отчет для Департамента лесного хозяйства.

В ожидании результатов Аён решила провести еще пару несложных опытов с гербицидами и отправить все данные.

В Департаменте выразили признательность Аён за проделанную работу: «Благодарим Вас. Мы опасались, что допустили ошибку, поэтому обратились за экспертным заключением в ваш НИИ. Наши результаты практически идентичны. Будем решать этот вопрос».

Немного жаль сотрудников эпидемиологической службы, которым предстоит борьба с мосваной, но результат вполне ожидаемый.

Когда пару дней спустя Аён после работы, растянувшись на кровати, как обычно, читала комиксы про Доктора Стрэнджа, ей позвонила Юнчжэ: «Нас попросили съездить в Хэволь и провести дополнительные исследования. Имеющихся на настоящий момент данных недостаточно. Пока все очень запутанно. Хэволь – не ближний свет, но в Департаменте все чрезвычайно озабочены этим вопросом, поэтому отказать мы не могли. Поедем вместе, соберем образцы. Лучше увидеть все своими глазами».

Аён положила в рюкзак инструменты для сбора образцов, бумажные конверты, средство от насекомых и плащ. Затем прислонилась к спинке кровати и задумалась: «Что же все-таки происходит? Разве это не обычный сорняк? Ох, что-то тут не так. В голове все перемешалось от кучи бесполезной информации, которую пришлось прочесть». Беспокойные мысли долго не давали ей уснуть.

Утром Аён встретилась с Юнчжэ возле центра проката транспорта перед исследовательским комплексом.

– Возьмем ховеркар? – предложила Аён.

– Хэволь в зоне ограниченного доступа, по воздуху туда не добраться. Даже для дронов нужно получать разрешение. К сожалению, придется на машине. У тебя были планы на вечер?

Аён покачала головой. Поездка на машине займет больше времени, вернуться рано не получится. Впрочем, она не расстроилась: в машине ей не грозит акрофобия, от которой она всякий раз страдала в ховеркаре. Каждый такой полет, казалось, отнимал у нее несколько лет жизни.

На неотремонтированных участках дороги в Хэволь, каких было немало, приходилось управлять машиной вручную. Решили, что туда поведет Аён, а обратно – Юнчжэ. Девушка положила ладонь на сканер устройства распознавания водителя. Идентификация прошла успешно. Как только они покинули территорию НИИ, Юнчжэ включила музыку. Выехав на оборудованную для автопилота трассу, Аён перешла на полуавтоматический режим управления.

– А ты на симпозиум заявку не подала. Не едешь, да? – поинтересовалась Юнчжэ.

– Ой, конечно, еду. Я же собиралась. Из-за этой мосваны все вылетело из головы. Как же так!

Переживания коллеги развеселили Юнчжэ. Симпозиум по случаю празднования шестидесятой годовщины Реконструкции, который пройдет в столице Эфиопии Аддис-Абебе через месяц, – самое долгожданное событие в научных кругах, в том числе и для Аён.

В дороге коллеги обсуждали подготовку к предстоящей командировке и финальный отчет, сроки которого поджимали. Однако по мере приближения к Хэволю разговор вновь возвращался к ситуации с мосваной.

– Сотрудник Департамента по телефону сказал кое-что странное, – вдруг вспомнила Юнчжэ.

– Что именно?

– Говорит, в Хэволе обитают призраки.

– А к чему он вообще это сказал?

– Из-за всей этой истории с мосваной люди выходят на работу даже ночью. Так вот, в месте, где ведется реконструкция, видели каких-то светящихся духов. Впрочем, неудивительно, ведь в деревнях всегда полно привидений.

– Юнчжэ, я тебя не узнаю. Ты же не веришь во все это.

– Скоро сами все увидим.

– В принципе, да, тем более что Хэволь – город-призрак.

– Бр-р-р, жутковато. Чудны́е растения, духи – безумство какое-то.

Юнчжэ намеренно нагнетала обстановку. Включив радио, она быстро перебрала музыкальные станции и остановилась на выпуске новостей. Аён слушала их вполуха, размышляя: «Светящиеся духи, глупость какая-то! А вдруг мосвана выделяет галлюциногены? Но в материалах ничего об этом не было». Юнчжэ, казалось, равнодушно отнеслась к слухам про призраков, но Аён была обеспокоена.

Сейчас Хэволь – один из заброшенных районов Кореи. А когда-то он был лидером по производству робототехники. Сразу после наступления эпохи Пыли именно Хэволь благодаря особенностям речного бассейна выбрали для строительства защитного купола. Но, к несчастью, из-за масштабного сбоя в системе от города остались лишь руины, и он превратился в кладбище роботов. После Реконструкции сюда сбежались нелегальные раскопщики, и теперь на месте когда-то процветающего Хэволя была свалка металлолома. Однако несколько лет назад начались восстановительные работы неподалеку от центра города, и кое-где начали появляться кафе и частные гостиницы.

Аён уже бывала в Хэволе. В университете их привозили сюда на практику по гуманитарному циклу предметов. Профессор отправил студентов гулять по городу, чтобы они посмотрели на последствия эпохи Пыли. В памяти у Аён остались зловонный воздух и груды металла. Тогда она не могла понять, откуда в заброшенном, необитаемом городе мог взяться омерзительный трупный запах. Позже ей рассказали, что зловоние исходит от диких животных, которые навсегда застревают в грудах разлагающегося металла. Город-призрак, затягивающий в свое жерло смерти все живое, – вот что Аён помнила о Хэволе.

Недалеко от города они встретились с сотрудником Департамента лесного хозяйства, который тут же начал причитать:

– Мы привлекаем к работам все больше людей, а результата нет. Почему оно так быстро распространяется? Мы имели дело с разными вредителями, но чтобы не спать ночами из-за какого-то сорняка – такое впервые. Сколько это может продолжаться? Мы уже не знаем, что делать. Может, у вас получится разобраться. Поехали, я покажу!

При подъезде к городу взгляду открывалось удивительное зрелище: лианы мосваны покрыли все – поля, холмы, деревья. Вскоре они подъехали к огороженной сигнальными лентами зоне. Именно здесь велись работы по реконструкции.

Машина остановилась. Аён не могла вымолвить ни слова.

– Здесь все началось. Как видите, дело серьезное, – сказал сотрудник Департамента.

За оградительными лентами заросли мосваны сплошным ковром покрывали груды металлолома. Создавалась иллюзия, что город вернулся в лоно природы. Совсем не таким Аён когда-то запомнился Хэволь.

– Отсюда оно распространилось даже на отдаленные сельскохозяйственные угодья. Ситуация критическая.

Обогнув гору металлолома, они пошли в другую сторону, и их взору открылись бескрайние заросли мосваны. Рядом стояли внушительного размера экскаваторы, которые тем не менее выглядели ничтожно маленькими на фоне неохватных зарослей лианы. В новостях все выглядело более заурядно. Через экран передавалось ощущение, что это растение можно контролировать, но это едва ли было так. Юнчжэ недоверчиво сказала:

– Пойдемте посмотрим поближе.

На открытых участках мосвана была примерно полметра высотой, а если на ее пути попадались деревья, то она забиралась на них и свешивалась с веток. По некоторым тропам передвигаться можно было, только предварительно расчистив себе путь серпом. Аён и Юнчжэ надели перчатки, собрали резинкой низ штанов и стали пробираться сквозь заросли. Юнчжэ присела на корточки и осмотрела мертвые растения, погибшие под лианами.

– Подай мне контейнер для образцов.

Аён протянула коллеге бумажный конверт. Темно-зеленые листья сплошь покрывали холм, не оставив ни единого свободного клочка земли. Юнчжэ выкопала мертвое растение. Его корни оказались опутаны другими, более темными корнями – вероятно, мосваны. Похоже, что она паразитировала на других видах, высушивая их корни. Получается, увитые лианами мосваны деревья тоже были на грани гибели.

– Жутковато. Не нравится мне все это, – сказала Юнчжэ, нахмурившись.

Аён кивнула в ответ. Представителей флоры и фауны не следовало ставить в один ряд с людьми, очеловечивая их и сопереживая им. Но порой это было неизбежно. Как на свете могло появиться такое чудовищное растение?

Буйство мосваны в эпоху Пыли было вполне объяснимо. В те времена выживали сильные и наиболее адаптивные виды, которые забирали питательные вещества у других растений, при этом они все равно находились на грани гибели. Но как это возможно после начала эпохи Реконструкции? Аён терялась в догадках.

Сотрудник Департамента рассказал, что подобные случаи распространения мосваны были зафиксированы также в Юго-Восточной Азии:

– Они поделились с нами своим опытом, но он нам не поможет. Здесь, в Хэволе, нечто иное. Методы, которые сработали в других местах, не дают никакого результата. Видимо, мосвана мутирует.

В его голосе чувствовалась явная тревога. Отчего-то в Хэволе мосвана распространялась беспрецедентно быстро.

– Нам нужно срочно найти способ с ней бороться. А иначе засуха в окрестностях Хэволя уничтожит весь урожай. Без конца поступают жалобы от местных жителей. Наверху знают о проблеме, и нам велено с ней разобраться. Так что придется сделать все возможное. Мы предполагаем, что распространение пошло не из центра Хэволя, так как это запретная для людей зона, но версию с биотерроризмом все же пока не отвергаем.

Увидев ситуацию своими глазами, Аён уже сама начала допускать возможность диверсии. «Но если это действительно так, то какие мотивы у преступников? Если бы речь шла о смертельном вирусе, токсинах или, в конце концов, генном мутанте, тогда понятно. Но зачем распространять назойливый сорняк? Чтобы досадить эпидемиологической службе? Конечно, бывали случаи терактов с растениями в качестве орудия преступления и против самих растений тоже, но тогда, как правило, использовались патогены. Может, это месть местным жителям или попытка лишить их сельскохозяйственных угодий? А может, кто-то просто решил разрушить естественную экосистему. Но кому это нужно?» – размышляла она.

– Допустим, кто-то действительно сделал это намеренно, но тогда мы вряд ли поможем поймать преступников. Мы же не Следственный комитет. Если проблема с экологией, то необходим мониторинг ситуации. Нужно прежде всего понять, замешан ли здесь человек. Мы хотели бы ознакомиться со всеми имеющимися материалами. Может, удастся найти более эффективный способ борьбы с сорняком. Мы обсудим с коллегами этот вопрос, – сказала Юнчжэ.

Теперь всем было очевидно, что мосвана – отнюдь не заурядный сорняк, поэтому без сотрудничества с НИИ экологии не обойтись. Представитель Департамента пожал руки Аён и Юнчжэ и поблагодарил их за помощь. В его глазах читалась грустная надежда найти решение.

– А что там за история с призраками?

Вопрос Аён привел чиновника в недоумение. Даже Юнчжэ не сразу сообразила, о чем идет речь, но потом, улыбнувшись, объяснила:

– О них упомянул научный сотрудник Ким из Департамента, когда звонил по этому делу. Ходят слухи, что после появления мосваны в Хэволе люди периодически видят призраков.

От слов Юнчжэ их собеседник, похоже, занервничал:

– Эти глупости записали со слов нелегальных раскопщиков. Не стоит обращать на них внимание.

Но заинтересованная Аён не успокаивалась:

– Вы уверены, что это просто слухи?

Сотрудник Департамента снова недоуменно посмотрел на Аён, но, понимая, что ему нужна их помощь, спокойно объяснил:

– Мы уверены в том, что «это» не имеет человеческого обличья. Все говорят про какой-то свет вдалеке. Не обычный, как от фонарика, а синеватый. По словам очевидцев, они пробовали подойти поближе, но ничего интересного не обнаруживали. В Следственном комитете подтвердили, что никого, кроме нелегальных раскопщиков, здесь не бывает. Кто-то видел похожее синее свечение, может, даже люминесценцию, и за пределами запретной зоны, но ни фотографий, ни других доказательств нет. Мне кажется, все просто сильно встревожены ситуацией с мосваной, вот и мерещится неизвестно что.

Весь оставшийся день Аён с Юнчжэ собирали дополнительные образцы мосваны и почвы и пару часов выслушивали жалобы коллеги из Департамента по поводу стремительного распространения сорняка. Всю обратную дорогу Аён смотрела в окно. Хотя солнце уже село и все погрузилось во мрак, она не теряла надежды увидеть тот самый синий свет. Но вокруг была только темнота.

Юнчжэ спросила:

– О чем думаешь? Ты какая-то серьезная.

– Синий свет, исходящий от растений, – это ведь не частое явление?

– Угу, явление люминесценции уже само по себе чрезвычайно уникально, а если еще и синего цвета… Даже если очевидцы не врут, дело не в мосване. Скорее всего, это светлячки или какие-то люминесцентные микроорганизмы. Сорняк здесь ни при чем.

Слова Юнчжэ звучали разумно. Предположим, слухи про синее свечение и духов правдивы, но искать в этом связь с мосваной – перебор. Вероятно, причина кроется в люминесцентных насекомых или в техногенном воздействии. Это более правдоподобное объяснение.

И все же Аён никак не могла перестать думать о мосване и о синем свечении. Как будто она это уже где-то видела.

Внезапно она вспомнила свой недавний сон. Тогда Аён решила, что всему виной истории про Доктора Стрэнджа, которых она начиталась на ночь. Но теперь она все поняла. Буйный рост лиан и синее свечение. Аён их видела. В далеком детстве, в саду Ли Хису.

На страницу:
2 из 4