Прорыв. Единственный путь развития бизнеса

Виктор Вальчук, Дмитрий Константинов, Владимир Речкалов

Прорыв. Единственный путь развития бизнеса

Мир, который мы создали, – продукт нашего мышления; он не может быть изменён без изменения мышления.

Альберт Эйнштейн

Глава 1. Чрезвычайное происшествие

Утро генерального директора завода по производству пищевого оборудования «Рестостар» Золотова Семёна Петровича не задалось. Как сказал бы его сын Максим, от слова «совсем».

Дома супруга Катерина проводила его с обиженным лицом. И только в машине он вспомнил, что обещал свозить её в Москву на выходных. А вчера, мало того, что приехал домой в полночь, да так с порога и сообщил, что все выходные проведёт на заводе. Ибо проблемы не только не решаются, а ещё и копятся. И один бог знает, что с этим делать. Катерина промолчала, а он её настроения решил не заметить. Ну, бывает, подумаешь, времена нынче сложные, не до капризов домашних точно!..

Зато утром жена с такой силой поставила перед ним чашку с какао, словно печать жахнула. Какао расплескалось, Золотов обжёг пальцы, чертыхнувшись, стал вытирать салфеткой лужу под чашкой. Но Катерина уже вышла из кухни. Вот ведь, не иначе как не спала полночи, лелея в себе обиду.

Потом позвонила жена институтского друга и сообщила, что того ночью увезла скорая с подозрением на ковид.

– Где он лежит?

– В Коммунарке, в новой больнице, ты знаешь. Туда отвозят всех с короной. Никого не пускают, кстати, так что навещать не надо.

– Что говорят?

– Сделали КТ – сорок процентов поражения лёгких…

– Твою      ж      мать!      –      вырвалось      у      Золотова.

Но не до приличий, когда мир катится в тартарары. Органы чуть ли не на принтерах распечатываем, автомобили на водороде ездят, в космос туристов отправляем, а какой-то вирус, который в микроскоп-то толком не разглядишь, – победить не можем!..

– Ты меня держи в курсе, хорошо? И – сама знаешь – если что нужно, тут же звони!

– Знаю, Сёма, знаю, спасибо. Ты тоже береги себя. Работа у тебя вредная очень.

Золотов дал отбой и тяжело вздохнул. Что-то слишком часто в последнее время хочется всё послать к чёрту и уехать «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов». Но он по крайней мере едет на работу, а не лежит под кислородом с двусторонней пневмонией, и на том спасибо. В зеркале заднего вида Семён Петрович поймал внимательный взгляд Пети, своего шофёра. Молоденький совсем и работает всего третий месяц, но очень толковый и заботливый. Даже удивительно! Не то что многие нынешние пацаны. А главное – у парнишки явный талант к вождению.

– Семён Петрович, что-то случилось? – осторожно подал голос Петя.

– Рули, Пётр! – ответил шеф строго, кивнув на дорогу.

Теперь Золотов стоял в своём кабинете у большого, в полстены, окна, смотрел на пока ещё облезлый тополь за стеклом и слушал, как булькает селектор взволнованным голосом секретарши Лидочки.

– Это очень срочно, Семён Петрович! – клокотала Лидочка. – Здесь Литвинов и Ларцев, с рабочими.

– Впускай, – коротко приказал Золотов и повернулся к двери.

Ввалилась целая делегация. Рабочие мяли в руках кепки, переступая с ноги на ногу. Начальник участка резки Ларцев был бледен как мука.

– Ну, что там у вас? Лица, словно пожар на производстве! – сурово сказал Золотов.

– ЧП у нас, Семён Петрович, – нервно сказал Ларцев срывающимся голосом.

Инженер по технике безопасности Литвинов продолжил, огорошив без предисловий:

– Именно что пожар. Лазарь сгорел, Семён Петрович. Не подлежит восстановлению. То есть совсем…

Лазарем называли дорогой станок лазерной резки, неисправность которого грозила фатальным простоем и – как следствие – большими убытками предприятию. Золотов почувствовал, как кровь прилила к лицу, в висках застучало. Но не время думать о давлении. Да что же это такое происходит, в самом деле?! Словно кто-то нарочно решил превратить его жизнь в кошмар!..

Рабочие стояли, боясь дышать.

– Как это произошло?

– Никто не пострадал.

Это Золотов и Литвинов сказали одновременно.

– Как это произошло? – закричал Золотов.

Из «делегации» шагнул вперёд рабочий участка резки, Сергей Бабкин, вусмерть испуганный, мучая в руках и без того замусоленную кепку. В нервозных ситуациях он всегда слегка заикался.

– Я работал в ночную смену на д-двух сразу – на Лазаре и Цыпе. В общем, когда отлучился к Цыпе, это и п-произошло. Всё было хорошо, я и п-предположить не мог…

– Ну, конечно, предполагать ведь здесь за всех только я должен! – на повышенных тонах сказал Семён Петрович, схватил своё кожаное пальто и скомандовал: – В цех, быстро.

На ходу засовывая руки в рукава пальто, с досадой упрекнул Ларцева:

– Ну, а ты-то куда смотрел, Илья Ильич?

– Виноват, Семён Петрович, был в сборочном…

Вся компания вышла из кабинета и стремительно прошествовала мимо взволнованно притихшей Лидочки.

– Лида, кто спросит – я на производстве. И позвони Максиму Семёновичу, через полчаса экстренное совещание, – распорядился, выходя из приёмной, Золотов.

Ещё мгновение – и всё стихло. «Слушаюсь и повинуюсь!» – сказала Лидочка своему отражению в зеркальце, что было хитро приспособлено под полкой над её столом. Полкой, которую с лёгкой руки главного инженера все в шутку называли «прилавком» и которая удачно прятала от чужих взглядов пасьянс на её ноутбуке и шоколадки, без которых Лидочка не мыслила и дня. Посмотрев на дверь, Лидочка взяла айфон, открыла вотсап и написала своему парню: «Представляешь, а у меня на работе ночью случился пожар. Босс в ауте!» Подумав, она добавила смайлик «ужас» и аккуратным наманикюренным пальчиком нажала «отправить». Потом встала, деловито оправила узкую юбку и направилась к кофемолке.

Начался ещё один день завода «Рестостар», переживающего далеко не лучшие свои времена.

Коммерческий директор и совладелец завода Максим Семёнович Золотов вошёл в кабинет отца в тот момент, когда генеральный директор по селектору отдавал Лидочке распоряжения относительно грядущих встреч и совещаний. Он взглядом указал сыну на кожаное кресло за столом напротив себя. Договорил, отключил селектор и тяжёлым взором уставился на Максима.

Несколько мгновений сын и отец молчали, глядя друг на друга. Семён Петрович чувствовал неимоверную усталость, хотя день только начался. Он протёр руками глаза, потом встал и налил себе воды из кулера. Словно вода могла утолить его раздражение и адскую досаду.

– Ты знаешь, что я тебе скажу, – с искренним сочувствием в голосе сказал Максим. Хотя отец не произнёс ни слова, Максим прекрасно понимал, что тот чувствует. Знал, что завод для него – точно дом родной. Но это не мешало им чуть ли не каждый день спорить. О чём? Да всё о том же – о путях выхода из кризиса, о необходимости замены привычной системы управления на новую. Этот спор вёлся ими с тех самых пор, как Максим стал работать на заводе. Предприятие уверенно приносило прибыль вплоть до начала девятнадцатого года. Но и тогда Максим чувствовал, что дела могли бы идти гораздо лучше. А тут пандемия коронавируса, не успев начаться, нанесла такой разрушительный удар по благополучию завода, что Максим не сомневался: срочно необходимо принимать меры! Уже которую неделю он уговаривал отца привлечь специалиста со стороны. Да только переубедить генерального директора так же легко, как, к примеру, Лидочке поступить в Гарвард.

– В курсе всего уже?

– Естественно.

– Бездельники, – с глубокой досадой заключил Золотов и, устало, беззлобно выругавшись, проворчал: – Уволить всех на хрен!..

Максим покачал головой.

– Никто не виноват, что Серёга работал на двух станках, – осторожно отозвался он.

– А кто тогда виноват? – аж подскочил Семён Петрович. – Я? Я виноват??? Может, это я должен был стоять возле Лазаря? Интересно, я за что им зарплату плачу? За то, чтоб устраивали пожар и выводили из строя дорогущее оборудование? Чтоб мы опять не отгрузили продукцию в срок ни одному из заказчиков?!

От гнева Золотов-старший побагровел. Максим снова покачал головой.

– Папа, мы ходим по кругу…

– Не начинай! – оборвал Семён Петрович, рубанув по воздуху рукой.

– Нет, послушай меня, пожалуйста! – Максим даже встал. – Мы не справляемся, ситуация всё хуже и хуже, и пожар с поломкой Лазаря – это следствие, понимаешь??? Это логический итог нашей неверной политики, пойми же! Дальше будет только хуже! Надо приглашать специалиста…

– Ага, сейчас, держи карман шире! – перебил его Золотов-старший, вскочив. – Тебе двух «гастролёров» мало было, да? Головин твой внедрял бережливое производство? Скажи мне, внедрял??? И что из этого вышло?

– Папа, подожди – запротестовал Максим, – быть может, мы и ошиблись с бережливым производством, но…

– И с бережливым производством, и с Головиным, и с самой идеей, Макс, – снова перебил Золотов, словно подытоживая разговор.

За последние полгода Головин был вторым по счёту исполнительным директором, приглашённым со стороны. Может, он был и неплохим исполнительным, но не антикризисным – точно… Его подход не сработал, дела на заводе не только не пошли лучше, а стали ухудшаться день ото дня. Но Максим не собирался сдаваться. Не сегодня. Не в тот день, когда сгорел самый дорогой станок, без которого как без рук.

– Я признаю, что мы могли ошибаться, да! Но сейчас ничего не делать – это потерять завод. Ты понимаешь, пап?.. Ты понимаешь, что на кону?..

Это он-то, Семён Петрович Золотов, не понимает?!.. Смешно, ей-богу!.. То есть было бы смешно, коль не было б так грустно. Золотов-старший хотел было съязвить в ответ, но что-то сдавило грудь, и он испугался, что рухнет на глазах у сына. Его завод, его любимое детище, смысл его жизни – неужели он теряет его?.. Думать так было невыносимо. Вряд ли сын может понять всей глубины его, Золотова, переживаний…

Он опустился в кресло и закрыл лицо руками. Очень не хотел, чтобы Максим видел, как ему плохо. Уступить? Может, правда, мальчишка предлагает выход…

– Папа… Всё в порядке? – осторожно поинтересовался Максим. Теперь он уже пожалел, что снова завёл свою песню. Может быть, сейчас надо было просто решить, что делать с «лазерными» заказами.

Словно прочитав мысли сына, Золотов, не глядя на него, тихо сказал:

– Договорился с Осадчим и Пикуленко, они сделают нам детали. Всё, что мы должны были и задолжали ещё с февраля…

Осадчий и Пикуленко – директора соседних заводов, сотрудничающих с «Рестостаром» последние пять лет. На них можно было положиться, Золотов сам тоже пару раз выручал их по мелочам… Но в приоритете у них, понятное дело, собственные клиенты. Поэтому продукция всё равно не будет отгружена заказчику в срок… А завод и без пожара терпит убытки, так что помощь коллег никак не улучшит общую ситуацию. Увы. – Папа, послушай. Давай позвоним Шевчуку.

Золотов поднял глаза на сына. Секунда, другая. Семён Петрович нажимает кнопку на селекторе и устало говорит Лидочке:

– Соедини меня с Виктором Викторовичем Шевчуком. Срочно.

Виктора Викторовича Шевчука нашёл в своё время Максим, когда заинтересовался ТОС – теорией ограничений систем. Шевчук был владельцем консалтинговой компании и имел большой опыт работы с различными предприятиями. Одним из первых в стране он стал специалистом по внедрению теории ограничений, описанной в книге Голдратта «Цель», помогая многим отечественным предприятиям совершенствовать управление и повышать результативность.

Месяцев десять назад, ещё до пандемии коронавируса, когда «Рестостар» стал испытывать первые серьёзные трудности, Максим убедил отца пригласить консультанта по выходу из кризисных состояний.

Суть его работы сводилась к тому, чтобы найти корневую проблему в системе – то есть фактор, который тормозит всё предприятие. Была проведена специальная сессия с участием всех ключевых сотрудников предприятия для анализа ситуации и разработки плана преобразований, результаты которой неожиданно привели к одному весьма интересному и очень неожиданному для собственников завода выводу.

Однако, вопреки логическому обоснованию плана и его честной неоднократной перепроверке, ни генеральный директор, ни главный инженер Троицкий тогда не были готовы к столь радикальным переменам. Ведь дело касалось системы мотивации и оплаты труда работников завода. Напрасно Максим страстно убеждал отца! Золотову казалось: идя на поводу у сына, он пошатнёт сами устои своего бизнеса и собственными руками разрушит дело своей жизни. К серьёзным стратегическим переменам надо быть готовым морально. Семён Петрович готов не был…

И теперь, честно говоря, не готов.

Но сейчас у генерального директора не было ни сил, ни аргументов противостоять сыну. Он понимал: если ситуацию радикально не поменять – завод придётся закрыть через месяц-другой. Факты – упрямая вещь! За последний год честно перепробовали всё: и сокращали расходы, и поднимали стоимость продукции, и максимально урезали штат рабочих. Опять же вот, внедряли метод бережливого производства, будь оно неладно… Помогло ли это? Отнюдь! Ситуация не менялась: вроде и заказы есть, и склады забиты полуфабрикатами, и все работают – а завод терпит убытки!.. И вот теперь ещё потеряли самое дорогое и необходимое двадцать четыре на семь лазерное оборудование, потому что один рабочий скакал между двумя станками аки горный козёл!..

– Виктор Викторович, добрый день! Золотов, «Рестостар», беспокоит, – сказал в трубку Семён Петрович, не глядя на Максима.

Максим, глубоко вздохнув, тихо встал и приоткрыл дверь кабинета.

– Лида, сделай мне кофе, пожалуйста, – негромко попросил он.

– Чёрный, с одной ложкой сахара? – бодро осведомилась энергичная Лидочка, питавшая слабость к симпатичным молодым мужчинам.

Максим, улыбаясь, приложил палец к губам и кивнул.

– Всё поняла! – шёпотом ответила Лидочка и на цыпочках пошла к тумбе с кофемолкой.

Максим плотно закрыл дверь кабинета и вернулся за стол.

– На-ка, поговори, – протянул ему трубку насупленный Золотов-старший, сверкая глазами.

– Здравствуйте, Виктор Викторович, – радостно сказал в трубку Максим, про себя же думая: «Надо же, отец позвонил Шевчуку!..»

Ликовать, конечно же, было не просто рано, а очень рано. Но лиха беда начало – возможно, удастся не только спасти завод, но и вывести его на новую ступень развития. Главное – захотеть. А Максим хотел. Так хотел, что многое отдал бы, только чтобы Шевчук или кто-то другой спас завод от краха.

Глава 2. Интерим-менеджера вызывали?..

– До скорой встречи, Виктор Викторович! – сказал Дмитрий в трубку, отложил мобильник и отхлебнул из большой чашки с логотипом родной фирмы «Белисима». Он стоял у окна, красивый сорокадвухлетний спортивный мужчина, что называется, в самом расцвете сил, с обвязанным вокруг бёдер полотенцем, и пил кофе. Когда был в душе, как раз и позвонил из Москвы Виктор Викторович – хорошо, что телефон лежал рядом на стиральной машинке, а то бы не услышал судьбоносный звонок. Он быстро выскочил из ванной и на кухне, больше слушая Шевчука, чем отвечая, зажав трубку между подбородком и плечом, приготовил себе кофе.

Дмитрий пил кофе и смотрел в окно на свой родной Северогорск. Он и сам бы не смог сказать, почему так любит этот вполне себе скучный пейзаж провинциального северного промышленного городка. Весеннее солнце ласково золотило крыши окрестных домов, но Дима знал, что эта картина весьма обманчива. На самом деле ещё холодно, и в Москву придётся ехать в тёплой куртке. Он посмотрел на балкон дома напротив. Там, прикрыв один глаз, дремал соседский кот Джедай, подставив старую ободранную морду солнечному лучу.

Дмитрий думал о разговоре со своим наставником и другом Виктором Шевчуком. Он не удивился предложению, ведь сам же звонил ему по поводу работы в Москве, как только продал «Белисиму». Да. Вот так, в один момент и со всеми потрохами. Успешную фирму, созданную им с нуля. Однако по сути своей Дмитрий был альпинист: ему нравилось ставить цель и покорять новые вершины. Риск, азарт, существование на грани – это открывало в нём огромные ресурсы и давало возможность остро чувствовать вкус и интерес к жизни. Не потому ли и с Ириной развёлся после двенадцати лет успешного брака, когда понял, что жизнь его стала напоминать скучное хождение по кругу, раз и навсегда отработанный пресный сценарий?

«Белисима», которая процветала на местном рынке и алгоритм успешности которой был им написан на годы вперёд, однажды стала ему неинтересна.

Шевчук как будто не очень удивился такому развитию событий.

– Приезжай, и как можно скорей. Люди хорошие, за завод можно побороться. Проблемы все определены. Вот только надо будет тебе найти подход к генеральному – непростой человек…

– И не с такими работал, – ответил Дмитрий.

Лучик солнца поменял дислокацию, и Джедай решил зайти в дом. Он сел у балконной двери, недвижно уставясь на неё, и приготовился терпеливо ждать, когда о нём вспомнят и впустят внутрь.

За спиной Димы послышалось шуршание. Он обернулся. Из постели на него смотрела сонная прекрасная Марианна. Дима понимал, что впереди предстоит долгий и томительный разговор о его срочном отъезде в Москву:

девушка за эти три месяца сильно привязалась к нему. – Кофе? – улыбнулся он.

– Некоторые любят погорячее, – протянув к нему две худые, как полагается моделям, руки, засмеялась Марианна.

«Разговор подождёт», – подумал Дима, падая рядом с ней на кровать.

Дмитрий был одним из первых клиентов Виктора Викторовича, поверивших в теорию ограничений. Первая их встреча произошла ещё десять лет назад. Макаров тогда создал свой бренд – бизнес по производству и продаже дверной фурнитуры со звучным «итальянским» названием «Белисима». Как раз думал, как расширить продажи на всю страну. После прочтения романа «Цель» он загорелся идеями учёного Элияху Голдратта, записался на ближайший семинар по теории ограничений и там познакомился с Шевчуком, который и стал его наставником на долгие годы.

Сейчас они встречались в небольшой хинкальной на Маяковской, у самого метро. Народу в этот час было немного, хотя служащие окрестных офисов часто заглядывали сюда, и не только на бизнес-ланч: здесь очень вкусно кормили.

Дмитрий не сразу узнал Шевчука в голубой медицинской маске. Они встретились тепло, по-дружески обнялись, невзирая на «антитактильные» рекомендации Минздрава. Сели друг против друга за маленький уютный стол.

– Как долетел? Билет удалось быстро достать? —

Шевчук с искренней симпатией рассматривал Дмитрия.

– Ну, это было не самой серьёзной проблемой, скажем так, – ответил Дима, вспоминая, какую яркую истерику со всяческим шантажом устроила ему Марианна и каких трудов ему стоило её успокоить. – Но помучился, да. Пришлось поднять на ноги некоторых знакомцев. Но городок мой родной, каждая собака меня знает, и везде друзья-приятели, глупо было бы не вылететь… – Сколько мы не виделись? – спросил Шевчук.

– Лет пять точно… Помните, я был в Москве на сборах, и мы пересеклись? Пиццу тогда ели знатную на Садовом кольце где-то, недалеко отсюда вроде… – Да, точно!..

– Изменился? – улыбнулся Дима, изучая меню.

– Возмужал, – рассмеялся Шевчук.

– Хотите сказать, поправился?

– Нет, такой же спортивный. Занимаешься?

– Как обычно. И хоккей, конечно.

– А как в Москве? Тоже будешь играть?

– Обижаете, Виктор Викторович! В составе ХК «Радиофизика» играю в Ночной лиге через пару недель!

– Ничего себе ты быстрый!

– Ну так! Земля слухами полнится. Слух о Макаре дошёл и до Первопрестольной, – засмеялся Дима.

– Повезло «радиофизикам», – сказал Шевчук.

– Да у меня там вся команда – кореша…

Подошёл официант, выслушал заказ. Почти сразу принёс приборы, поставил бутылку воды и бокалы.

– Ну, выкладывайте! – приготовился Дмитрий, разлив минералку.

Шевчук в своей обычной неторопливой манере обрисовал Дмитрию ситуацию на заводе, какой она была год назад, результаты проведённой трансформационной сессии и предложенный план преобразований.

– С планом преобразований всё в порядке, он выверенный, и обычно предприятие справляется с ним самостоятельно. Но тут особый случай. Разработанное решение ставит под сомнение убеждения одного из собственников. Понимаешь, там, конечно, есть ограничение на производстве, возможно, на сборке или на заготовке, слишком много заказов одновременно в работе, нет чёткой системы запуска заказов и так далее, – искусно расправляясь с куском ароматного шашлыка, говорил Шевчук. – Но источником всех проблем является их убеждение, вернее, заблуждение «люди и станки не должны простаивать».

– Ну да, – усмехнулся Дима, – я вспомнил ваш анекдот про ускорение в перестроечный период восьмидесятых… Когда рабочий с тачкой бегает туда-сюда, туда-сюда, комиссия восхищается скоростью и динамикой его работы, а когда его останавливают, выясняется, что тачка пустая. Почему?! Так ускорение же – не успевают накладывать!..

– Да-да-да, – с удовольствием рассмеялся Шевчук, – но там ещё много других бед. Например, у них сформировался костяк опытных сборщиков, которые получают все самые выгодные наряды, а новичкам достаётся то, что «старики» делать не хотят. Знакомая картина?

Дима серьёзно кивнул. Конечно, весьма знакомая. Большинство отечественных частных предприятий так и работают…

– Начальник цеха и бригадиры – на стороне «стариков», ведь именно они делают самые сложные работы, – продолжал Шевчук. – В итоге, так и не увидев нормальных денег, через месяц-другой новички увольняются. На их место берут новых учеников, обучают, и через три месяца всё повторяется. Даже если кто-то задерживается, он так и ходит в учениках, потому что повышать ему квалификацию и, соответственно, зарплату – никто не хочет. Текучесть кадров просто безобразная, ясно, что качество и выработка страдают. Так что тебе придётся прежде всего решать эту проблему, – подытожил Виктор Викторович.

– А что, это интересно, – отозвался Дмитрий, внимательно выслушав наставника. – Я, пожалуй, возьмусь. – Он откинулся на стуле, довольно улыбаясь – давненько жизнь не ставила перед ним серьёзных бизнес-задач. Он даже почувствовал некоторое жжение в районе солнечного сплетения – это профессиональный азарт давал о себе знать. Шевчук приметил, как заблестели глаза ученика.

– Если владельцы не будут мне мешать, не вижу особых проблем. Думаю, что смогу поднять выработку процентов на тридцать, – сказал Дима уверенно.

Виктор Викторович внимательно посмотрел на визави. «Ох, самоуверенный ты парень, Макар!» – подумал он, а вслух сказал:

– Имей в виду, ты столкнёшься с серьёзным сопротивлением и рабочих, и руководителей, и прежде всего самого Золотова. Не мне тебе объяснять, что сопротивление сотрудников – главное препятствие на пути любых внедрений. Но в случае затруднений ты всегда можешь обратиться ко мне, обсудим, – обнадёживающе закончил Шевчук.

– Спасибо, Виктор Викторович, прорвёмся! – с наслаждением вгрызаясь в сочный кусок телятины, ответил Дима.

В этот же день Дмитрий связался с Золотовым и договорился о собеседовании в «Рестостаре».

Он приехал на «ленд крузере», который, не раздумывая, за один день купил в салоне – не пешком же по Москве и Подмосковью ходить. Что ему безусловно нравилось в нынешнем времени – возможность быстро решить любой вопрос с любым розничным приобретением. Вчера прилетел из Северогорска – сегодня уже ездишь на своём авто по Москве. Отцу такое и не снилось. Сорок лет назад об иномарке он и мечтать не мог, так ещё свои жигули ждал и оформлял незнамо сколько… Да, папа, ты бы за меня порадовался, знаю – Дмитрий поднял глаза к ярко-голубым небесам в редких рваных клочьях облаков, словно отец Там мог его видеть.

Вовсю светило солнце, в воздухе пахло талой водой; капель и птичьи трели, особенно за городом, дарили удивительное настроение праздника.

Чистенький аккуратный заводик с просторной парковкой и рядом ровно высаженных деревьев вдоль двухэтажного административного корпуса Диме понравился сразу. В кабинете генерального с минималистичной обстановкой и добротной дубовой мебелью, немало говорившей о характере владельца завода, его уже ждали сам Семён Петрович и Максим. После того как секретарь, молоденькая востроносая девушка с любопытными глазами, подала кофе, Золотов переглянулся с сыном, кашлянул и сказал:

– Хотели бы послушать о вашем опыте работы.

Дмитрий был готов к этому вопросу. Конечно, он не был новичком в бизнесе. Когда он перечислил места, в которых работал, его попросили подробнее рассказать про «Белисиму». Усевшись поудобнее, он начал рассказывать о своей фирме, которую создал с нуля, а после на пике её процветания продал своему другу и соратнику, финансовому директору. Особое внимание в рассказе Дима уделил внедрению теории ограничений в управление производством «Белисимы». А когда назвал цифры, подтверждающие правильность принятых им решений, с удовлетворением подметил, как отец и сын Золотовы удивлённо переглянулись. Да, Макарову и вправду было что сказать владельцам «Рестостара». Он видел: они были впечатлены.