Евгений Харитонов. Поэтика подполья

Евгению в 1948 году исполняется семь лет, и он возвращается из Сталинска в Новосибирск, чтобы пойти в школу. В это время семья Харитоновых проживает в небольшом деревянном домике, № 38 по улице Щетинкина, доставшемся им от тетки Владимира Васильевича. Помимо отца и матери, с Евгением живет и его любимая «бабуся». Кажется, именно в эти послевоенные годы, проведенные на фоне эвакуированных заводов, дощатых бараков и темных землянок, у Харитонова складывается специфическое восприятие мира, сочетающее острую нежность ко всему убогому с не менее острым осознанием своей избранности. «Он рассказывал, что рос в семье двух женщин, которые его баловали, поэтому он получил воспитание этакого великосветского барчука, демократичного по-барски, снисходительного и доброго ко всем. Он обладал ярко выраженной элитарностью характера», – вспоминал о Харитонове Дмитрий Пригов (2: 88). «Меня маленького баловали, думали буду необыкновенным человеком» (175), – отмечал сам Харитонов. Немаловажен – и скорее нетипичен для середины XX века – тот факт, что Евгений был единственным ребенком в семье. Владимир Васильевич и Ксения Кузьминична, вероятно, пытались завести детей и до 1941 года («он сказал, у него одна сестрёнка умерла до его рождения, я говорю, хорошо, иначе родители не позаботились бы тебя произвести, и у меня та же история», – напишет Харитонов в «Духовке» [32]); во всяком случае, на момент рождения Евгения его родители жили в браке уже почти пять лет[71]. Туберкулез Ксении Кузьминичны исключил вопрос о появлении у Евгения родных братьев и сестер. Его тетки, проживавшие в Сталинске, детей тоже не заводили, и мальчик оказался в привилегированном положении: «А, в чем дело: внучок я идинственный ⁄ у Лиды нет у Тони нет ⁄ потому бабуся с папой и мамочкой / у их есть с кем водиться» (56).

Опекаемый матерью и бабушкой, Евгений ходит в расположенную недалеко от дома, на улице Горького, школу № 10[72] (известную как Андреевская), где тоже ощущается эхо войны: у кого-то из учителей нет ноги, кто-то потерял зрение[73]. Директор школы, «железная Васса» (Васса Маркова), – типичная для того времени женщина-сталинистка, уделяющая большое внимание вопросам физического развития и идейного воспитания учеников[74]. Все это скорее угнетает Евгения, и он ищет альтернативную стратегию поведения: «Во дворе ловкие закаленные ребятишки. Трудно вынести, что он хуже их, и лучше он будет играть один, когда он царь и бог. Он хочет добрать преимущества в другом: он перебирает золотые корешки нарочно выбирает заглавия не по летам и проглатывает не раскусив, чтобы выделиться среди сверстников и изумить взрослых ранней развитостью» (181).

Упомянутые Харитоновым (в контексте послевоенной нищеты) «золотые корешки» художественных книг являются знаком еще одного важного для тех лет процесса. Как раз в это время – понимая, что послевоенный раскол власти и общества не может быть устранен сугубо репрессивными мерами (хотя и не отказываясь от них), – сталинский режим начинает активно искать себе новую социальную базу. В итоге такой базой станет многочисленная советская «техническая интеллигенция», на фактический подкуп которой с конца 1940-х годов государством расходуются все большие и большие средства[75]. В том числе поэтому профессиональные достижения родителей Евгения (Ксения Кузьминична в 1950 году возглавит нейрохирургическую клинику при Научно-исследовательском институте ортопедии и восстановительной хирургии[76], Владимир Васильевич будет заведовать отделом в Сибирском научно-исследовательском институте авиации[77]) сопровождаются значительным ростом семейного благосостояния.

Масштабный процесс покупки политической лояльности имеет разные ипостаси – от предоставления специалистам материальных благ до навязывания им совершенно особого типа «культуры». В Новосибирске признанными символами этой культуры являются «сталинские дома» городского центра (в 1951 году Харитоновы получат квартиру в одном из таких домов, на проспекте Дзержинского, 5[78]) и грандиозный Театр оперы и балета, торжественно открытый 12 мая 1945 года. Евгений занимается в музыкальной школе[79], и в оперу его водят регулярно: «Сибирякам открыли театр оперный ⁄ все гардились третий в мире по красоте ⁄ дарагии билеты ⁄ бабуся миня павела принарядилась ⁄ варатничок надела вышитый» (55); «мы в Н., папа, бабуся, ходили в оперный театр на Чио-чио-сан или Лебединое озеро, где Одиллии, Зигфриды и Ротбардты» (281); «я с детства ранен Пантофелью-Нечецкой. Только женщины могут спеть про розу и взор прекрасным женским голосом. Только музыка родит музыку» (282). Как писал об этом театре хореограф Владимир Кирсанов, «маленького Женю привели туда, когда ему еще не исполнилось и десяти. Опера с ее преувеличенной эстетикой – колоссальными перепадами от вычурных условностей до естественного выражения самых тонких чувств – произвела на мальчика великое впечатление. Необычный метаязык, который определит его литературную индивидуальность, запрограммирован был уже теми невероятными эмоциями, что вызвали в сознании ребенка оперные спектакли в Новосибирском театре»[80].

Впрочем, сильное влияние на Харитонова оказывает не только «знойная томность сталинского искусства»[81], но и общая социальная атмосфера конца 1940-х годов, которую формирует ряд громких идеологических кампаний. Это «ждановщина», начатая постановлением о журналах «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году, практика «судов чести», запущенная в 1947-м, стартовавшие тогда же «поиск русских приоритетов» и борьба с «низкопоклонством перед Западом», и, наконец, обличение «безродных космополитов», сопровождаемое разгромом Еврейского антифашистского комитета и особенно усилившееся через несколько месяцев после создания государства Израиль (14 мая 1948 года)[82]. Спущенный сверху общий курс на великорусский шовинизм и государственный антисемитизм – проявлениями которого были и знаменитая статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков», и осуждение книги Исаака Нусинова о Пушкине и мировой литературе, и пышно отмечаемое 150-летие самого Пушкина, и установка в центре Москвы памятника Юрию Долгорукому, и последовательно проводимая подмена «советского» «русским» («девизом сталинской политики в конце 1940-х может служить „Советская власть – это история русского народа плюс миф войны“»[83]), – во многом определил мировоззрение Харитонова, иногда шокирующее читателей его прозы. «Он был воспитан и замешан на „русской идее“», – пишет о Харитонове Ефим Шифрин (2: 162); но следует помнить, что сама эта «русская идея» являлась изобретением эпохи высокого сталинизма. Идеологические кампании послевоенных лет, при всей очевидной нелепости и искажении фактов, чрезвычайно сильно влияли на советских граждан – как на уровне непосредственных действий, так и на уровне выражаемых идей[84]. И, несмотря на попытки Харитонова натурализовать собственный антисемитизм, представить его почти биологической чертой своего организма[85], перед нами, скорее всего, именно пример успешного воздействия извне – воздействия государственной

идеологии на пластичный и восприимчивый ум ребенка. Подобно многим своим сверстникам, юный Евгений смотрит «Александра Невского» Эйзенштейна в кино, слушает «Куликово поле» Шапорина по радио, ходит на «Ивана Сусанина» Глинки в театр и изучает историю по русскоцентричному учебнику Шестакова. Успешная эксплуатация русского шовинизма, начатая Сталиным сразу после провала кампании за «советский патриотизм» (1936–1938), усилившаяся в годы войны и достигшая апогея к середине 1950-х[86], является обстоятельством, которое нельзя не учитывать при изучении поздних текстов Харитонова.

В частности, юдофобия, широко распространившаяся среди русских людей после начала «борьбы с космополитами» (1948) и «дела врачей» (1953)[87], примету Харитонова форму идеи о необходимости изоляции, защиты от внешних влияний, своеобразно аккомпанируя сталинскому «дискурсу осажденной крепости» («Сохранить нацию. Сохранить народ. А почему обязательно сохранить? Почему не допустить вливания новой крови? А не будет ли при этом вырождения и замыкания? Почему так каждая особь и личность хочет сохраниться? Таков закон? Во всяком случае, если и есть ещё над этим законом закон, что особь должна быть разомкнута для обмена веществ, до этого закона над законом мы не собираемся подниматься, а должны, повинуясь лишь инстинкту, он же закон сохранения себя, не допускать разрушения себя. Так, если понимать умом. И сердцем. (Не зря же в нас вложена Богом юдофобия.)» [301]) – чтобы кристаллизоваться в итоге в столь любимых автором образах уединенной кельи и сокрытого от чужих глаз монастыря.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Щербина Т. Подмена: Вместо некролога // Часы. 1981. № 33. С. 283–284.

2

Марианна Новогрудская, личное сообщение.

3

Дарк О. Голубой // Харитонов Е. Слезы на цветах: Сочинения: В 2 кн. М., 1993. Кн. 2: Дополнения и приложения. С. 166 (далее цитаты из этого издания приводятся с указанием тома и номера страницы непосредственно в тексте); Иванов Вяч. Вс. Метасемиотические рассуждения о периоде 1968–1985 гг. // Россия/Russia. М., 1998. Вып. 1 (9): Семидесятые как предмет истории русской культуры ⁄ Сост. К.Ю. Рогов. С. 92; Пригов Д.А. Памяти Евгения Харитонова // Часы. 1981. № 33. С. 281.

4

См.: Дубин Б. Классик – звезда – модное имя – культовая фигура: О стратегиях легитимации культурного авторитета// Синий диван. 2006. Вып. VIII. С. 107.

5

Куприянов В. Слово и молва: Эссе о поэзии Евгения Харитонова // Реч#Порт. 2018. № 4. С. 26.

6

Гулыга Е. Моя голубая мечта: Воспоминания в прозе в хронологическом беспорядке. Неопубликованная рукопись, 1992. С. 3. Далее: Гулыга.

7

Дарк О. Евгений Харитонов: Москва – Новосибирск. И обратно // Риск: Альманах. М.; Тверь, 2002. Вып. 4. С. 184. Далее: Дарк. См. также: Риск: Альманах. М., 1996. Вып. 2. С. 80–83.

8

Марианна Новогрудская, личное сообщение.

9

Григорий Ауэрбах, личное сообщение.

10

Там же.

11

Харитонов Е. Под домашним арестом: Собрание произведений. М., 2005. С. 256. Далее все цитаты из произведений Харитонова приводятся по этому изданию с указанием номера страницы непосредственно в тексте.

12

Гулыга. С. 20.

13

Григорий Ауэрбах, личное сообщение.

14

Климонтович Н. Далее – везде: Записки нестрогого юноши. М„2002. С. 268.

15

Гулыга. С. 11.

16

Марианна Новогрудская, личное сообщение.

17

Климонтович Н. Указ. соч. С. 320–321.

18

Куприянов В. Указ. соч. С. 26.

19

Могутин Я. Великий вор: Жан Жене в России и на Западе // Риск: Альманах. М., 1995- Вып. 1. С. 72.

20

Ахметъев И. «Бог мне дал хорошее лицо» (Об Иване Овчинникове) // Овчинников И.А. Я помню, помню всех, кого любил… Избранное. Стихи. Проза. Новосибирск, 2017. С. 569.

21

Щербина Т. Указ. соч. С. 288.

22

Sandle М. Brezhnev and Developed Socialism: The Ideology of Zastoi? //

Brezhnev Reconsidered / Ed. by E. Bacon, M. Sandle. New York, 2002. P. 166.

23

Берелович А. Семидесятые годы XX века: реплика в дискуссии // Мониторинг общественного мнения. 2003. № 4 (66). С. 60–61.

24

Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось: Последнее советское поколение. М., 2014. С. 255–310.

25

Chernyshova N. Soviet Consumer Culture in the Brezhnev Era. New York, 2013. P. 3.

26

Некоторые сведения о географии встреч московских геев в эпоху СССР: Fiks Y. Moscow. New York, 2012.

27

Климонтович H. Указ. соч. С. 324–325.

28

Глеб Морев: «Хотя сейчас и принято с некоторым скепсисом относиться к слову „проект“ применительно к художествам, но это действительно в полном смысле слова проект, и этим, на мой взгляд, и ценно это творчество. Именно совершенно сознательным авторским отношением, полной продуманностью, не спонтанностью. Отсюда и радикальность, отсюда и просчитанность, отсюда и выразительность всех шагов, которые Харитонов предпринимал, потому что за этим стояла не случайность, а за этим стояло убеждение, результат эстетических поисков» (В двойном подполье: Передача Дмитрия Волчека «Культурный дневник» на «Радио Свобода», 8 июня 2011 года [www.svoboda.org/a/24229432.html]).

29

Хили Д. Гомосексуальное влечение в революционной России: Регулирование сексуально-гендерного диссидентства. М., 2008. С. 297.

30

Михаил Айзенберг: «И еще о жестах. Помню, мы стоим у ворот двора Дома ученых, ждем открытия авангардистской выставки. Открытие затягивается, потом отменяется вовсе. Случай довольно обычный, и Женя спокойно, даже с облегчением говорит: „Ну, что будем делать, друзья?“ – и поднимает руки, по-дружески приобнимая нас. Нет – готовясь приобнять. Руки только поднимаются и – не коснувшись плеч – соскальзывают в исходное положение. Он вовремя спохватился. Ему это нельзя, такие жесты» (2:138).

31

Марианна Новогрудская, личное сообщение.

32

Кузьмин Д. Послесловие // Ильянен А. И финн. Тверь, 1997. С. 393 394.

33

Владимир Сорокин: «Я очень хорошо помню разговор с Всеволодом Некрасовым, который был явно шокирован – нет, не прозой Харитонова (он ее любил) – а признанием автора некоторого личного свойства, раскрывающимся в теме, им разрабатываемой. На Некрасова это подействовало… настораживающе» (Беляева С. О прозаике Евгении Харитонове: Интервью с прозаиком Владимиром Сорокиным // Митин журнал. 1990. № 32. С. 204).

34

В двойном подполье: Передача Дмитрия Волчека «Культурный дневник» на «Радио Свобода», 8 июня 2011 года [www.sv0b0da.0rg/a/24229432.html].

35

О понимании «неофициальной» литературы СССР в качестве множества «вненаходимых пространств» см.: Конаков А. Вторая вненаходимая: Очерки неофициальной литературы СССР. СПб., 2017.

36

Дарк. С. 183.

37

Михаил Айзенберг, личное сообщение.

38

Лукач Г. Теория романа // Новое литературное обозрение. 1994- № 9. С. 30.

39

Джеймисон Ф. Об интерпретации: Литература как социально-символический акт // Он же. Марксизм и интерпретация культуры. М.; Екатеринбург, 2004. С. 36.

40

Moretti F. Graphs, Maps, Trees: Abstract Models for a Literary History. London, 2005. P. 92, 56–57.

41

Юрчак А. Указ. соч. С. 38–43.

42

Bershtein Е., Kayiatos A. Homosexuality as Ontological Taint: Evgenii

Kharitonov in Post-Soviet Russia. Рукопись.

43

Chernetsky V. Mapping Postcommunist Cultures: Russia and Ukraine in the Context of Globalization. Montreal, 2007. P. 153.

44

Климонтович H. Уединенное слово II Часы. 1981. № 33. C. 302. Далее: Климонтович.

45

Женетт Ж. Фигуры: В 2 т. М., 1998. Т. 2. С. 253.

46

Климонтович. С. 295.

47

Беляева С. О прозаике Евгении Харитонове: Интервью с Приговым Дмитрием Александровичем // Митин журнал. 1990. № 32. С. 202.

48

Беляева С. О прозаике Евгении Харитонове: Интервью с прозаиком Владимиром Сорокиным // Митин журнал. 1990. № 32. С. 205.

49

Беляева С. О прозаике Евгении Харитонове: Интервью с Приговым Дмитрием Александровичем. С. 202 (реплика С. Беляевой-Конеген).

50

Берг М. Литературократия: Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М., 2000. С. 151.

51

Ман П. де. Аллегории чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста. Екатеринбург, 1999- С. 331–332.

52

Адорно Т. Эстетическая теория. М., 2001. С. 210.

53

Женетт Ж. Указ. соч. С. 254.

54

Wattl. The Rise of the Novel: Studies in Defoe, Richardson and Fielding.

Berkeley; Los Angeles, 1957. P. 30.

55

Пригов Д.А. Памяти Евгения Харитонова // Часы. 1981. № 33. С. 281.

56

Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 6 т. М., 2002. Т. 6. С. 412.

57

Кирсанов В. «Изнеженный ангел падения» – Евгению Харитонову 70 лет [az.gay.ru/articles/articles/haritonov_20il_69.html].

58

Адорно Т. Указ. соч. С. 52.

59

Автобиография Евгения Харитонова для ВГИКа, 1958 (копия в распоряжении автора).

60

Ныне – Новокузнецк.

61

Климонтович. С. 291.

62

Автобиография Ксении Ивановны (Кузьминичны) Харитоновой // ГАНО. Ф. Р-2143. Ед. хр. 20.

63

Автобиография Харитонова для ВГИКа.

64

«Новосибирск становится одним из удобных центров для размещения заводов, эвакуированных с прифронтовой полосы. С началом войны в город эвакуируются крупнейшие производства. На долю Новосибирска выпала исключительно трудная, но ответственная задача – в самые короткие сроки принять и ввести в действие 50 крупных предприятий. <…> В первые месяцы войны было эвакуировано оборудование и кадры 32 заводов, 4 НИИ оборонной промышленности, 8 крупных строительных и монтажных трестов, а также проектные институты Наркомстроя СССР. Новосибирск превращается в гигантскую строительную площадку – стремительными темпами возводятся производственные корпуса и жилые дома» (Сайт «Музей Новосибирска» [m-nsk.ru/istoriya-goroda/ istoriya-razvitiya/1941-1945-gg/#toggle-id-l]).

65

Автобиография Ксении Ивановны (Кузьминичны) Харитоновой.

66

Конаков А. Детство Харитонова // Реч#Порт. 2018. № 4. С. 18.

67

Зубок В.М. Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева. М., 2011. С. 53.

68

См.: Johnston Т. Subversive Tales? War Rumours in the Soviet Union, 1945–1947 // Late Stalinist Russia: Society Between Reconstruction and Reinvention / Ed. by J. Furst. London; New York, 2006. P. 62–78; Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: Политика и повседневность, 1945~1953 М., 1999- С. 40–45, 89–93.

69

Там же. С. 69–78.

70

Филъцер Д. Советские рабочие и поздний сталинизм: Рабочий класс и восстановление сталинской системы после окончания Второй мировой войны. М., 2011. С. 109; Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 78–89.

71

Свидетельство о заключении брака между В.В. Харитоновым и К.К. Кутявиной // ГАНО. Ф. Р-2143. Ед. хр. 20.

72

Овчинников Иван Афанасьевич (1939–2016): Биографическая справка // Овчинников И.А. Я помню, помню всех, кого любил… Избранное. Стихи. Проза. Новосибирск, 2017. С. 653.

73

См. официальный сайт школы: [gymlOnsk.ru/index.php/home/istoriya-gimnazii.html].

74

Там же.

75

Dunham V. In Stalin’s Time: Middleclass Values in Soviet Fiction. New York; London, 1990. P. 3–23.

76

Автобиография Ксении Ивановны (Кузьминичны) Харитоновой.

77

Автобиография Харитонова для ВГИКа.

78

Там же.

79

Григорий Ауэрбах, личное сообщение.

80

Кирсанов В. Указ. соч.

81

Климонтович. С. 291.

82

Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 187–192.

83

Бранденбергер Д. Национал-большевизм: Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931–1956). СПб., 2009. С. 227.

84

Furst J. Stalin’s Last Generation: Soviet Post-war Youth and the Emergence of Mature Socialism. Oxford, 2010. P. 64–95.

85

Аида Зябликова, личное сообщение.

86

См.: Бранденбергер Д. Указ. соч. С. 76–77, 259–274.

87

Зубкова Е.Ю. Указ. соч. С. 205–209.