Древние Боги

– Проклятье! – Не смог сдержаться Рутгер. – Что с тобой произошло? Что случилось?

– Кахты не спрашивают кто монах, а кто воин. Они убивают всех подряд. К тому же они хотели обидеть нашу маленькую проводницу. Я, со своими братьями, не могли смотреть на это, и нам пришлось вмешаться…

– Судя по твоему виду, им не очень повезло! – Рассмеялся воевода, и сам себя оборвав, спросил: – Нам нужен толмач. Ты знаешь язык кахтов?

– Этот язык мне не известен, но он похож на язык баркатов, и я знаю его очень хорошо. Думаю, что я смогу правильно истолковать слова вождя кахтов. – Монах на мгновение задумался, и продолжил, словно только что вспомнил то, о чём забыл когда-то: – Эррилайя знает язык нашего врага.

– Нет. Этого не будет. – Покачал головой Стальной Барс. – Она ненавидит кахтов, и ослеплённая яростью, не сможет правильно перевести, а мне нужно будет знать каждое слово, и быть уверенным, что вождь поймёт меня правильно.

Лурфар в знак согласия кивнул, и слегка поклонился.

– Кстати, у тебя есть ещё один хитон? Более чистый? Вождю кахтов может не понравиться вид крови его воинов.

– Конечно. У меня есть другой хитон, и скоро я буду готов. – Монах оглядел себя, и сокрушённо покачал головой.

Воевода посмотрел в окно, огляделся, и нахмурился. То, что он увидел, совсем не располагало к мирным переговорам, если их можно было бы так назвать. Какие могут быть переговоры, а уж тем более мирные, когда вождь вражеского войска находится в заложниках, и в любой момент его могут убить? Скорее всего, это навязывание своих условий под страхом лютой смерти.

– Рутгер! Что делать с трупами?

– Разве их спрячешь столько! – В сердцах выкрикнул Стальной Барс. Он хотел показать вождю кахтов свои мирные намерения, и теперь весь его план рушился. Вождь придёт в ярость, когда увидит трупы своих соплеменников, и никогда не согласится на условия вигов. Будет новая, трудная, кровавая битва, и на этот раз, похоже, последняя. Впрочем, всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Эти горы трупов покажут вождю кахтов, что виги искусные воины, и с ними стоит считаться. Они могут постоять за свою жизнь, и убить ещё столько же врагов, а то и больше! Пусть кочевые племена холмов поймут, что вигов нужно уважать, и бояться!

– Ладно. Чего уж теперь. – Недовольно пробурчал Рутгер, но тут же сам и улыбнулся, не ощутив в себе ни досады, и никакого-то разочарования. – С чем к нам пришли, то и получили. Пусть пеняют на себя, и немного думают о будущем. – Воевода заслонил ладонью глаза от солнца, и посмотрев вверх, где находились стрелки-заулы, крикнул: – Эй! Воины! Не видать ли там царя россов?!

– Справа, по широкой дуге, огибая войско кахтов движется отряд всадников человек в тридцать!

– Должно быть, это Аласейа и есть. – Воевода удовлетворённо кивнул, и облегчённо вздохнул. Как же он волновался за своего друга! Ему почему-то казалось, что там, где его нет, может случиться всё что угодно, и не самое лучшее. Что кто-то другой, пусть даже и царь россов не сможет принять правильного решения. Рутгер понимал, что это глупо, что Аласейа всегда думает прежде чем что-то делает, но ничего не мог с собой поделать.

– Что ты задумал?

Стальной Барс посмотрел на Эррилайю, задавшую этот вопрос и засмеялся. Он даже не сразу смог узнать её. Куда делись её лохмотья? Она была одета в широкие, коричневые штаны кого-то из вигов, такую же рубаху, а поверх всего этого Эрли натянула лёгкую, заульскую кольчугу. Голову венчал рогатый шлем, с кольчужной брамицей, украшенный пучком конских волос. Всё это ей было велико, и казалось, что вот-вот спадёт, если не поддерживать каждый раз руками, но вид она имела довольно-таки воинственный, хотя именно это и рассмешило Рутгера. Она сейчас была похожа на мальчишку, симпатичного в своей взрослой решимости умереть ради своего народа.

– Я буду вести переговоры с вождём кахтов.

– Он тебя обманет. Я же говорила, что им нельзя верить!

– А кто сказал, что я собираюсь ему поверить? – Воевода усмехнулся. – Я потребую кое-что от него, и он будет вынужден согласиться. У него просто не будет другого выбора.

– Не знаю, что из этого получится… – Недоверчиво покачала головой маленькая ведьма. – Что же ты задумал?

– Если обещаешь не мешать мне, то можешь присутствовать при нашем разговоре.

Эрли несколько мгновений колебалась, потом тряхнула голо-вой, отчего шлем чуть было не слетел, и уверенно проговорила: – Можешь быть спокоен. Я не пророню ни звука.

* * *

Вождь кахтов долго не мог успокоиться, что-то кричал, визжал, брызгая слюной, и если бы не усилия Анди и ещё двух россов, то бы вскочил, и, наверное, удрал.

Пережидая вспышку его негодования Рутгер взял за руку Аласейа, и отвёл в сторону. Туда, куда ругань вождя не долетала, и можно было спокойно поговорить:

– Он сильно сопротивлялся?

– Какое там! – Отмахнулся Аласейа, снял шлем, вытер пот, и добавил с презрением: – Разве они воины? Как я понял, главное нанести им первый удар, и чтобы он был мощным. Потом они теряются, и просто в панике бегут кто-куда.

– Зато при штурме они лезут остервенело, не считаясь с потерями. – Высказал своё мнение о новом противнике Стальной Барс. – Пока их не перебьёшь, или пока они не услышат боевой рог своего вождя – они не отступят.

– Вождь для них всё равно что Бог!

– Есть потери? – С тревогой спросил Рутгер, увидев, что росс нахмурился. Он чувствовал себя ответственным за всё. За каждую смерть, за каждое принятое решение, повлёкшее гибель любого бойца из отряда. Это жгло болью его сердце, и казалось, что этому никогда не будет конца. Так он говорил себе, но наступал новый день, жизнь продолжалась, и он принимал новые, нелёгкие решения, могущие для кого-то стоить жизни.

– Всего два воина, но для нашего немногочисленного отряда и это имеет значение. – Грустно ответил Аласейа. – Денвай всегда служил мне верой и правдой, и сегодня он заслонил меня от стрелы кахта. Второй убитый – сивд. Я не знаю его имени, и всё равно – жаль. Если бы не лорд Архорд, то скорее всего потерь было бы больше.

– Архорд? – Удивлённо переспросил воевода. Этого он совсем не ожидал. Он привык видеть в лорде врага, затаившегося, и выжидающего благоприятный момент для коварного удара в спину. Слова росса прозвучали как нечто невероятное, невозможное. Как то, во что нельзя поверить.

– Да. Мы наткнулись на телохранителей вождя. Они быстро поняли, что нас немного, и смогли выровнять свой строй, ощетинившись копьями. Архорд увёл своих сивдов с холма, и пока мы отвлекали внимание кахтов, атаковал их с боку. Именно это помогло нам захватить вождя в заложники.

– Мне странно это слышать. – Растерянно пробормотал Рутгер, потом посмотрел в глаза друга, и спросил: – Может он не такой и плохой человек? Может случиться так, что он изменится? Владыка Альгар совсем не такой как лорды, а ведь Архорд его племянник!

– Не знаю, Рут. Время покажет, что из него получится. – Аласейа пожал плечами, подмигнул: – Здесь найдётся кубок вина для уставшего, бедного царя россов?

– Конечно. – Улыбнулся Стальной Барс. – Пойдём. К тому же кажется, вождь кахтов уже успокоился. Я не слышу его визга.

Друзья поднялись по лестнице заваленной трупами, и вошли в комнату на третьем этаже, где уже находилось множество воинов. Сардейл, Герфур и ещё несколько десятников, Анди, и пара россов, Лурфар, и Эрли, олицетворяющая собой иссушающую ненависть.

Вождь сидел в углу, на чьём-то седле, скрестив ноги, угрюмо оглядывая вигов и россов. Его маленькие глазки, выглядывающие из-под большой шапки, сделанной из жёлтого меха какого-то животного, так и бегали, и за ними было невозможно уследить. Он был небольшого роста, разодетый в бархат и меха, да так, что эта безвкусица сразу бросалась в глаза. Такой пестроты красок было бы трудно придумать, и представить, а уж тем более и создать. Рутгер бы и не поверил, что такое возможно, если бы не увидел это сам.

Воевода несколько мгновений разглядывал вождя кахтов, пытаясь понять, что он за человек, и его выводы были совсем неутешительны. Он и сам не понял, почему так решил, и всё же степняк показался ему подверженным всем земным грехам.

– Он был один?

– Нет. Ещё двое кахтов под охраной находятся этажом ниже.

– Кто они?

– Трудно сказать. Вроде и не слуги, и в то же время не вельможи. – Аласейа затруднился с ответом. – Когда мы его захватывали, я почему-то не спросил у них, кто они такие. Как-то не до разговоров было, да и вряд ли они бы поняли меня.

Вождь кахтов что-то выкрикнул, и прошипел, с ненавистью поглядев на воеводу, видимо поняв, кто здесь главный. Его глаза уставились в одну точку, и, проследив за его взглядом Рутгер понял, что его внимание приковал серебряный жезл воеводы. Несомненно, он понял, что это какой-то знак власти.

– Что он сказал?

Лурфар стушевался, посмотрел по сторонам, словно ждал чьей-то помощи, и, помедлив ответил:

– Я не уверен…

– Он сказал, что его воины вырвут тебе сердце, и заставят тебя же его и сожрать ещё сырым. – Перевела Эррилайя, и её глаза вспыхнули злостью.

– Даже так? – Стальной Барс усмехнулся, и сел на приготовленное седло напротив вождя. – Скажи ему, что это случится только после того, как я собственными руками живьём сдеру с него кожу. И если кто-то из его воинов попробует напасть на нас, то я начну это прямо сейчас.

С каким удовольствием Эрли перевела слова Рутгера! Воины одобрительно зашумели, а Сардейл расхохотался.

Вождь кахтов надолго замолк, обдумывая своё положение. Между тем воевода наполнил два кубка вином, и взяв один из них, чуть приподняв, как бы приветствуя своего врага, сказал:

– Мы пришли в эти края с миром, и всё, что мы хотим – это просто пройти дальше. Мы не хотим крови, но если на нас будут нападать, то мы будем защищаться.

Эррилайя, старательно подбирая слова, перевела, и бегающие глазки вождя на мгновение остановились, испытующе уставясь на Рутгера. Потом он что-то заговорил. Быстро, торопясь, словно боясь, что его не дослушают.

– Он говорит, что он хан Великой Пустоши, и под его мечом находится несколько тысяч воинов, что шутя могут раздавить пришельцев, но он милосерден, и готов забыть своё пленение, как и забыть сражение, произошедшее сегодня на рассвете. Он опасается, что Боги Великой Пустоши рассердятся на него, и уничтожат народ кахтов. Чтобы этого не случилось, он должен преподнести им щедрые дары в виде золота и серебра.

– Эрли, как думаешь, на счёт нескольких тысяч воинов – это правда? Может он выставить столько бойцов?

– Врёт. – Уверенно ответила маленькая ведьма. – Я вижу его душу. Она черна и лжива. Сейчас он скажет всё, что угодно, лишь бы ты его отпустил, и как только он окажется среди своих кахтов, то тут же мы снова будем атакованы.

– Что можешь сказать по поводу воинов?

– Мой отец говорил, что народы холмов всегда были малочисленны. Они не сеют и не пашут, живут только скотоводством и разбоем. К тому же их земли граничат с землями, где бродит Невидимая Смерть, и живут мутанты.

Стальной Барс кивнул, сделал большой глоток вина из кубка, и немного подумав, сказал:

– Переведи ему, что наше гостеприимство так широко, что мы не можем отпустить его так быстро. Пусть он поживёт у нас, вкуси́т нашей пищи и вина, а чтобы его воины не волновались и не делали глупостей, пусть пошлёт к ним гонца, и объяснит, что хану Великой Пустоши ничего не угрожает, что он гостит у друзей, и они скоро проводят его домой с подарками.

– Ты думаешь, что всё это может нам помочь? – Неуверенно спросила Эрли.

– А разве нет? – Рутгер посмотрел на девушку, и опять улыбнулся. Она не сняла ни шлем, ни кольчугу, и всё так же забавно выглядела. – Пусть народ кахтов не так многочисленнен, как говорит хан, но я вижу то, что его воинов в несколько раз больше чем наших.

– Прирезать его, и дело с концом. – Пророкотал Сардейл, и воевода удивился, как это он до сих пор молчал.

– А потом с боем пробиваться дальше? – С иронией спросил у него Аласейа. – Нет. Рут сделал всё правильно. Пока хан у нас – мы можем спать спокойно. Как только его убьём – на нас ополчатся все холмы. Эрли, большая она, эта Великая Пустошь?

– Не знаю… – Девушка задала несколько вопросов хану, тот что-то ответил, округлив глаза, и возбуждённо защёлкал языком. Эррилайя задумалась, и растерянно произнесла: – Я не знаю этих слов в языке кахтов. Он сказал что-то о трёх днях пути, и…

– Он сказал о том, что дальше лежит страна забвения, что там живут не люди, а звери, что там обитают драконы, и надо растерять последний разум, чтобы стремиться туда. – Подал свой голос Лурфар.

– Так ты всё-таки понимаешь его? – Обратился Стальной Барс к монаху. – Что же ты раньше молчал?

– Я искал различие в языках баркатов и кахтов. К тому же Эррилайя прекрасно справилась с задачей переводчика.

– Ладно. Теперь это уже не важно. – Воевода встал. – Приведите сюда его слуг. Пошлите воинов за лошадьми и волами, пригоните обоз сюда. Сардейл, есть у нас ещё вода?

– Да, воевода. На сегодня ещё хватит, но уже завтра нам нужно будет найти свежий источник. Вода в такую жару быстро тухнет.

– Ничего. Хан нам любезно покажет, где они берут воду, и я думаю, что одарит нас свежим мясом, а то от солонины меня уже немного поташнивает. Завтра на рассвете отправляемся в путь, а сегодня остаёмся здесь. Нам нужен отдых.

* * *

Глава 12.

Ему показалось, что он едва-едва сомкнул глаза, как кто-то уже тряс его за плечо. Попона коня, постеленная на каменные плиты, расчищенные от обломков битых кирпичей, и жёсткое седло под головой – плохая постель, но Рутгер был рад и этому. С каким наслаждением он снял доспехи, тегиляй, напился чуть тёплой воды, уже начавшей пованивать, и провалился в чёрный, без видений, сон.

– Ну, что ещё? – Недовольно спросил Стальной Барс. Он так и не смог отдохнуть, и открыл глаза всё таким же разбитым, уставшим. После битвы болело всё тело, каждая мышца, каждая косточка, и казалось, что облегчения не будет уже никогда. Что всегда его будет преследовать эта ноющая, тупая боль.

Над воеводой стоял Сардейл, и в его глазах светилась тревога.

– Что случилось? – Рутгер сразу сел, в ожидании ответа.

– Хортер пропал, вместе с Кали.

– Как пропал?

Тут было от чего встревожиться. «Тёмный» был лучшим лазутчиком, следопытом, и его гибель была бы тяжёлым ударом для отряда. Его просто не кем было заменить! Конечно, и среди заулов были хорошие следопыты и разведчики, но Хортер был самым лучшим. То, что он пропал вместе с волкодавом Эррилайи, было ещё хуже. Да и как-то не верилось, что и «тёмный», и Кали могла попасть в какую-то засаду, если чувствовали опасность ещё задолго до её появления. То, что случилось, казалось чем-то невозможным, и всё же…

– В полдень он ушёл за холм с двумя вигами из десятка Вальгера, чтобы осмотреться, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. Время близится к вечеру, а они так и не появились.

– Может где-то задержался? Или ушёл чуть дальше, чем хотел? – Без особой надежды спросил воевода, протирая глаза. – Может, мы зря беспокоимся?

– Может и зря. – Соглашаясь, покачал головой ветеран. – Да вот только вокруг лагеря полно кахтов. Они не показываются на глаза, но они там. Их присутствие висит в воздухе как запах смерти.

– Ты думаешь, они захватили Хортера? – Быстро спросил Рутгер, поднимаясь, и глядя на склон холма.

– Скорее всего. – Сардейл тяжело вздохнул, и добавил: – Жалко парня. Эрли рассказала, что они делают с теми, кого захватывают в полон.

– Но у нас же их хан! – Воскликнул воевода, и подумал, что он просчитался. Неужели кахты бросили своего вождя, и смирились с тем, что его могут убить? Тогда почему они не атакуют? Пытают «тёмного», и хотят узнать, как можно больше о своём новом и грозном враге?

– Если они захотят нас вырезать, то их уже не остановят никакие потери. В конце концов они всегда смогут выбрать нового хана.

– А это мы сейчас узнаем. – Зло сказал воевода, чувствуя, как сердце переполняет ярость, а в венах закипает кровь. – Где он?

– Там же, где ты его и оставил. За ним присматривают монахи.

Ни слова больше не говоря Стальной Барс быстро спустился на этаж ниже. Видимо на его лице было что-то такое, что всех встревожило, а хан кахтов вскочил, и испуганно вжался в стену. Он затрясся, и попытался заслониться от вига дрожащими руками, отворачивая в сторону лицо, чтобы не видеть смертельного удара. Куда же делась его надменность и уверенность в себе? Почему он уже не шлёт проклятья, и не грозит вигам всеми земными карами?

Рутгер стремительно подошёл к нему, и не оглядываясь, глядя в заплывшее жиром, бледное, искажённое ужасом лицо, бросил:

– Лурфар! Переводи слово в слово, и не приукрашивай, как это ты любишь делать!

– Я готов, мой воевода! – Монах встал рядом, сложив руки на груди. Лицо его было непроницаемо, и было невозможно понять, о чём он думал. Только что он, улыбаясь, развлекал хана светским разговором, а теперь был готов помочь воеводе убить своего недавнего собеседника.

– В полдень, трое моих воинов ушли посмотреть, что творится за холмами, и с тех пор ещё не вернулись. Их захватили твои кахты, и, наверное, уже пытают. Разве так поступают с гостями? – Стальной Барс улыбнулся, и от этого хана затрясло ещё сильнее. – Ты же помнишь, что я тебе обещал? Твои воины первыми нарушили слово, данное тобой, так теперь не обижайся. Подкиньте в костёр больше сучьев, и принесите соль! Наш дорогой друг хочет развлечься!

Хан даже не дослушал, что ему скажет Лурфар. Что-то поспешно залопотав на своём непонятном языке, он медленно сползал по стене, и был готов вот-вот упасть в обморок. Он не был героем, и совсем не был готов умереть сегодня в страшных муках. Чтобы это понять, не нужно было быть слишком проницательным. Достаточно было взглянуть на ужас, отражающийся в зрачках кахта. Меховая шапка упала на глаза, сам он весь сгорбился, опустившись на колени, и подвывая, замер. Весь его вид показывал, что он просит пощады, и готов выполнить любую волю своего победителя.

– Что он говорит? – С презрением спросил воевода.

– Разве его причитания нуждаются в переводе? – Улыбнулся Лурфар. – Ты своего добился, мой воевода. Он готов выполнить всё, что ты пожелаешь.

Гнев Стального Барса медленно отступал, и уже спокойнее он проговорил:

– Позовите его слугу. Пусть он пошлёт его к степнякам, с условием, чтобы те отпустили Хортера. Если с него упал хоть один волос, то пусть готовится к смерти и молит своих Богов, чтобы смерть была лёгкой и быстрой. Пусть помнит, что мы очень нетерпеливые хозяева, и его промедление может стоить ему жизни!

Рутгер рывком поднял хана на ноги, и, удерживая за плечи, посмотрел в глаза. Потом вдруг улыбнулся, и доброжелательно, стараясь, чтобы в его голосе не слышалось угрозы, сказал:

– Мы ведь ещё можем подружиться? Не так ли, многоуважаемый хан? Так давай вечером устроим пир, и выпьем чашу дружбы по древним законам вигов!

Воевода отпустил кахта, и, не дожидаясь, пока Лурфар переведёт его слова, направился к лестнице, ведущей на четвёртый этаж, где до этого он спал, и где несли дозор четверо заулов, вооружённых арбалетами. Он выглянул в пролом в стене. Нет, ещё слишком рано. Гонец хана ещё даже не выбрался из развалин.

– Соргай, всё спокойно?

Старший дозора, ухмыляясь в длинные, с проседью усы, бросив взгляд на вершину холма, ответил:

– После того как мы их побили, разве может быть как-то по-другому? В траве то и дело мелькают эти гнусные рожи, но слишком близко они не подходят. Держатся как раз на таком расстоянии, где наши арбалеты их достать не могут.

– Как думаешь, могут они решиться на приступ?

Заул покачал головой, потом решительно заявил:

– Даже если они нас атакуют, то мы дорого им дадимся, и предстанем пред Бессмертным Тэнгри с достойной свитой из убитых воинов. – Соргай немного помолчал, а потом уже тише, чуть понизив голос, добавил: – Хотя умирать мне совсем не хочется. Думаю, что Тэнгри пока обойдётся без моей грешной души…

– Что так? – Стальной Барс впервые слышал такие рассуждения. Обычно виги, заулы, харвеллы, готовы идти на смерть. Ведь это сулило им славу, почёт, а со свитой из убитых бойцов врага, воин сразу же попадал к Очагу Бессмертного Тэнгри, где давно его ждут Герои, погибшие задолго до его рождения, и оставившие глубокий след в истории страны Лазоревых Гор. Так воспитывали с детства, и каждый из войска был готов на самопожертвование, а тут ветеран заул, говорил нечто совершенно противоположное! Это было интересно.

– Рано мне ещё отправляться к Тэнгри. Я ещё не выдал замуж дочь, да и сын мой, наверное, ещё не скоро меня порадует внуками. Жених есть, невеста есть, а отец невесты ушёл на поиски Древних Богов. Мы условились, что свадьбу сыграем тогда, когда я вернусь.

– А кто жених?

– Он – Страж, и скоро станет десятником. Он будет хорошей опорой, и защитником моей дочери. Так что как видишь, воевода, рано мне ещё к Очагу Бессмертного Тэнгри, о чём и молю его каждый вечер.

– Я постараюсь сберечь своих воинов. – Пообещал Рутгер, и вдруг сообразил, что это прозвучало почти как клятва.

Заул кивнул, и, посмотрев в глаза Стального Барса, произнёс:

– Именно поэтому каждый воин из нашего отряда готов отдать за тебя жизнь. Стой за каждого бойца горой, и он будет стоять за тебя так же. Только так крепнет воинское братство.

– Сколько лет ты в войске клана Снежного Барса?

– Семь лет.

– И не было дня, когда бы ты пожалел, что взял в руки арбалет?

– Нет. Я пережил трёх воевод, и все они были разными, но все они были готовы пожертвовать собой ради своих бойцов. Я участвовал в четырёх больших сечах, и никогда воеводы не посылали воинов на напрасную смерть. Я думаю, что ты будешь таким же, и служба под твоим началом, для меня честь.

Соргай поклонился Рутгеру, чем смутил его, и тот поспешно склонил голову в ответ. Старый арбалетчик открыл для него мир совсем с другой, неожиданной стороны. Оказывается, совсем не все воины войска жаждали погибнуть в битве, как он раньше думал. Были и те, кто хотел выжить, вернуться домой и обнять своих родных. Может так и должно быть? Чтобы страна Лазоревых Гор не обезлюдела, и деревни с городами не вымерли? Но ведь так думают далеко не все! Виги – упёртый народ. Что им внушали с детства – в то они будут верить до самой смерти. Как убедить их в том, что будущее есть только у того народа, что хочет выжить, а не погибнуть в одной из битв, чтобы отправиться к Очагу Бессмертного Тэнгри?

* * *

Хортер, и двое вигов, отправившиеся с ним, вернулись глубоким вечером, когда солнце уже склонилось к самой земле, и умерило пыл своих лучей. Их встречали как победителей, будто они вышли живыми из неравной, заранее обречённой на поражение, битвы, и сделали невозможное. Их обнимали, хлопали по плечам, и каждый считал своим долгом спросить, что с ними случилось.