Диссиденты

Андрей Касс

Книга 1. Диссиденты

«О СЕБЕ, О ЛЮДЯХ, ДЛЯ ЛЮДЕЙ.»

Из непрочитанной надписи на затерянных в пещере каменных скрижалях.Скромник

Я не экстрасенс. И вроде бы, не колдун. Я вам сейчас объясню, почему.

Экстрасенсы – просто-напросто сверхчувствительные люди. Они могут чувствовать ауры, а некоторые работать с высшими планами, выхватывая из них обрывки информации. Обычные же колдуны связаны своей аурой с физической подложкой мира и непосредственно на нее влияют. Файерболы, всякие молнии это их хлеб. Ну, еще порталы. Черные колдуны (мразь!) стремятся к тотальному могуществу, основанному на большой крови. На отнятой жизненной энергии. В далекой молодости (когда это было, неважно) я был пацаном-экстрасенсом, затем почти что стал колдуном. И скажу вам, неплохо получалось. Но здесь от меня потребовалась регистрация в Женеве с полной проверкой и сканированием. Я на такое не пошел. Какое-то время я был монахом, настоящим, но появились фундаментальные разногласия с церковью. Именно с церковью, а не с богом. С богом я, как вы понимаете, пока что не общался. Ибо еще живой.

Кто я? Я дипломированный психолог-пенсионер. Мне такое состояние нравится, и я его каждые десять-пятнадцать лет его продлеваю. С полной сменой документов и переездом куда подальше от предыдущего места жительства. И с каждым разом эта моя процедура проходит все проще. Опыт, знаете ли.

Большего пока о себе не скажу. Ибо сам не знаю. Опасно мне это знать. Но! Я знаю, как это узнать.

Вы еще не запутались, милый читатель? А ничего, то ли еще будет.

Пенсия. Тьфу на нее… Живу я на частные гешефты. Сегодня, к примеру, почти взялся ремонтировать сына некоего олигарха. Не публичного олигарха, нет – теневого. Он мне сам так сказал. Типа, я, дед, работаю в тени и с такими людьми связан, что тебе вся Россия мала будет спрятаться, ежели ты что-то там. Типа, припугнуть меня решил, гаденыш.

«Дед», это он про меня так из-за моих красивых бобровых седин. А я что. А я ничто. Вбил в каждого из троих – с ним в кабинете сидело двое телохранителей – по закладке ненанесения вреда собственной персоне, то есть мне любимому. А потом просто развернулся и ушел. И никто меня не останавливал.

Мои закладки, если он не найдет мозголома, держатся месяц. Может, даже чуть больше, но нельзя рисковать. Пока я ехал в электричке в свой городок, я уже обдумывал план переезда. Куда?… Вспомнилось название – Томск. Никогда там не был. Достал коммуникатор и полез в сеть. Болото, нефть, студенты. Весело. Вполне пойдет. Завтра туда и уеду.

Еще когда электричка тормозила у родного перрона, я опять увидел Его. Надоел. В сером плаще, в серой шляпе. Без телохранителей. Человек из тени.

Так. Накидываю на себя маску «ни страха, ни агрессии» и иду мимо. Он заступает мне дорогу и начинает очень натужно и очень медленно выдавливать из себя слова извинения.

Эк его припекло! А припекло ли?… Нет, что-то не то. Совсем-совсем не то. Ну не может, он извиняться, не умеет. Не тот у него архетип.

Тревога. Тревожный звоночек. Для меня.

Совершенно банальная история на моих глазах стала приобретать непонятный оттенок. Вопрос – должен ли я лезть в эту историю?

– Уважаемый… э-э… господин Миколайченко! – это я ему, – Я боюсь, что мне очень трудно будет оказать Вам необходимую помощь. Реабилитация несовершеннолетних требует чрезвычайно доверительных отношений между родителями несовершеннолетних и психологом. Вы же прибегли к грубому давлению, а стало быть, Вы мне до конца не доверяете. Я со своей стороны тоже не уверен, что Вы будете следовать моим рекомендациям.

– Мой сын уже совершеннолетний.

– И что? Мне очень жаль. Искренне жаль. Но я не вижу никакого смысла продолжать дальнейшие отношения.

И легкую такую закладочку-соглашалочку ему в голову. Пусть он со мной пока соглашается. А потом я совсем исчезну.

Понятно, что я контролировал этот процесс. И вот тут-то меня пробрало. Моя закладка сформировалась и тут же сама собой распалась. Как бы растаяла. И закладки ненанесения вреда, которую я ставил в кабинете, тоже не было.

– Вот же… блях-тарабах!! – заругался я про себя. С чем я столкнулся, а главное с кем? Это какой монстр стоит за Миколайченко? И зачем, скажите пожалуйста, ему я? Непонятно и интересно. Очень интересно.

Я постоял и немного посоветовался сам с собой. «А если спросить?», – выдал неожиданную рекомендацию мой внутренний голос. И я спросил.

– Зачем. Я. Вам. Нужен. – задал я простой вопрос и сразу получил ответ именно от того, от кого хотел. В горле Миколайченко забулькало, он весь покрылся красными пятнами и с натугой захрипел.

– Про-ошу-у!.. Спа-а-си!.. Сы-ы-на-а!..

Черт побери!.. Как-то сразу стало ясно, что отвертеться от ТАКОГО дела у меня не получится. Но и в одиночку мне лезть в это пекло не хотелось.

– Ну, хорошо. Ладно. Я согласен. Я сегодня доделываю все свои дела. Завтра с утра я появлюсь у Вас в кабинете, и Вы отвезете меня к сыну. А сейчас прошу меня извинить, – я поклонился и быстрым шагом скрылся в здание вокзальчика. Уже внутри я перешел на бег – некогда, быстрее, быстрее! – и делал на себя «отвод глаз», после чего выскочил на маленькую привокзальную площадь.

Джип Миколайченко был не на самой площади, а на стоянке для служебного транспорта. Около него топтался один из бодигардов. Второй бодигард был внутри. Я сосредоточился и отправил куда-то в область его спинного мозга малый лечебный посыл «очищение организма». Бодигард сразу же забеспокоился, покрутил головой и очень быстрым шагом направился в сторону красной надписи «Туалет».

А я забежал в непросматриваемый промежуток между железной оградой и газетным киоском, достал коммуникатор и позвонил своему другу. Поэту.

– Здорово, Федя! – донеслось из коммуникатора.

– Я Алексей Коломийцев! И уже сто лет как не Федя. И тебе не кашлять, Поэт!

– Ладно, ладно, Скромник. Я все про все знаю. Чего надоть-то?

– Ты мне нужен, Поэт. По делу. Не поверишь, но, похоже, где-то монстр. Короче, делай портал на мой коммуникатор, хватай мнемокамеру и сюда. Быстрее, а то тут человек сильно страдает.

Поэт явился где-то минуты через три. Красиво все-таки он ставит порталы. Совсем незаметная прозрачная пленка нежно-салатного оттенка. Она идет волной, и вдруг, откуда ни возьмись, рядом с вами вываливается элегантный человек в тройке. Вот он и есть Васька Леонидов, колдун высочайшей категории, ведущий спец русского филиала всемирной сети «Антимонстр», хорошо известный среди нас, паранормов, по прозвищу «Поэт».

Поэт стал озирать ближайшие окрестности.

– Ну и где, – наконец, спросил он, – твой страдалец?

– В сортире страдалец сидит. Давай мнемокамеру, с него очень быстро надо показания снять. Жаль человека. Он в курсе, но не виноват.

– Значит так! Ты еще…

– Давай сюда! На нем «очищение организма».

– Трррах-таррарах-тибидох!!! Сукин ты сын, Скромник! Бух-трах-тарарах на тебя, что ж ты творишь!?? – жестоко заругал меня Поэт, но мнемокамеру вручил. И я, обновив «отвод глаз», – у своего джипа уже стоял рядом со вторым бодигардом всем на свете недовольный Миколайченко – метнулся к сортиру.

Сижу я в кабинете, в элитном здании в городе Москве на проспекте Мира. Сижу и думаю, что неплохо иметь в товарищах сильного колдуна. Поэт вместо канонических пассов вовсю использует щелчки пальцами – хорошо отработал пижон это дело. Щелкнул – вот и готов портал в головной оффис «Антимонстра». Эх-х, мне бы так. Хотя, хотя… Нет!! Не вспоминать! Пока что нельзя!..

Черт!! Так о чем я?… Забыл… Что-то отвлекся, и башка ужасно болит. А как ей бедной не болеть, если я уже целый час как «завис» на мнемокамере, находясь в прямом контакте с чужой памятью? Я ее просматриваю и систематизирую, то есть отделяю относящиеся к делу эпизоды от не относящихся. Мне еще повезло, Кузнецов Виктор Олегович – умный и неплохой бодигард. Это значит, что он сам по себе неплохо анализирует и делает выводы. К тому же, его научили правильно компоновать в памяти информацию. Это весьма существенно облегчило мою жизнь. В результате немалых трудов, я выделил три интересующих нас мнемофайла: профессиональные дела теневого олигарха Миколайченко, болезнь его сына Коли и необъяснимая смерть его жены Мариэтты. Крайне меня заинтриговали обстоятельства ее смерти. Весьма странные обстоятельства.

Поэт в это время мучался с другой мнемокмерой, вникая в мои сегодняшние воспоминания, которые я официально, то есть под соответствующую регистрацию и под протокол, хотел представить следственному комитету «Антимонстра».

– Все. Наконец, все готово, – сказал я и с удовольствием откинулся на спинку кресла. – Сразу же глянь в третьем мнемофайле эпизод под номером один. Это, как минимум… неординарно.

Я отошел к открытому офисному окну и стал глядеть на заходящее солнце. Стоял я там не очень долго. Поэт похмыкал. Затем сказал, что такое вряд ли может быть. Когда же он стал длинно и нехорошо ругаться, я привлек его внимание старой армейской пальцовкой «Молчание» и изобразил коряво порхающую птицу.

– А?… Как? Пожалуй ты прав, пора идти ужинать, – сказал Поэт и быстро выщелкнул портал. Мы крепко взялись за руки и вошли в него, чтобы уже в который раз ощутить это прекрасное и ни с чем не сравнимое счастье свободного полета.

Когда вы ставите портал куда-то в непонятное место, и в этом месте нет вашего маяка или дающего вам привязку дружественного паранорма, то ставить его рекомендуется примерно на высоте полкилометра над землей. И ни в коем случае не ниже. Спросите меня, почему так?

Беда в том, что стандартный трансэвклидовский портал, коли вы в него вступили, вытолкнет вас из себя, и вытолкнет с силой, превосходящей все разумное. Ее не смогли измерить, но вытолкнутый порталом клин из сверхпрочного усиленного магией материала расколол гранитную скалу как орех. При этом и скала, и клин, и окружающее пространство охлаждались до очень низких температур – в самом деле, где-то же ведь надо клину брать энергию для раскалывания скалы. Очень давно, еще в семнадцатом веке два молодых мага-фанариота уединились в горах Анатолии, пытаясь во всем этом разобраться. Далее как обычно, кто-то «стукнул» куда надо (или не надо), и на самом интересном месте эти исследования были пресечены. Крайне жестко. Магически-ассоциированная наука и магически-ассоциированные технологии давно запрещены под угрозой немедленного стирания личности… Слов нет!! Это же надо додуматься – запретить эксперименты, опровергающие закон возрастания энтропии!

Впрочем, о чем я?… Да. Так вот. Представим теперь, что вы не желаете быть размазанным по стене здания или нанизанным, как шашлык на древесныйсучок. Получается, портал надо ставить в вышине – там, где кроме воздуха, ну, или, в крайнем случае, птиц, ничего нет. Конечно, если в вас заключена особая невезучесть, вы все-таки вмажетесь в самолет, однако нормальные люди этим пренебрегают по причине практически нулевой вероятности.

Пусть вы вылетели из портала на пятисотметровой высоте, и что потом? Здесь необходимо заметить, что отнюдь не все паранормы владеют умением левитации, и в этих случаях при перемещении через «слепой» портал используется парашют. Но васькиных умений хватало. Хватало и на себя, и на меня и даже на обычное васькино пижонство. Держась за руки и экстатически вопя, мы с Поэтом заложили весьма странный косой вираж с винтом и каким-то чудом приземлились прямо на вершину каменного останца, выступающего из заросшего тайгой склона горы.

Камень, на котором мы сидели, был теплым, пахнувший хвоей ветерок был удивительно свежим, уходящие куда-то в бесконечную даль заросшие лесом предгорья завораживали взгляд. Разве вам самим никогда не грезилось вот так посидеть с лучшим другом?

– Восточный склон Северного Урала красив именно ранней осенью, – патетически изрек Поэт.

– Сейчас конец августа, лето.

– Ну и что? Колись, что хотел-то.

– Ты не успел просмотреть первый мнемофайл?

– Нет. Но основное вроде как ясно.

– Опять тебе все ясно! Ну-ну!.. – я демонстративно вздохнул.

– Что ну-ну, и что опять?! Возьмем, к примеру, эпизод смерти Мариэтты в загородном доме Миколайченко. Оба телохранителя утром проснулись от очень громкого не то крика, не то дущераздирающего стона, после чего ворвались в спальню. И что там они увидели? На полу на дорогом ковре рядом лежали отец и сын Миколайченко. Оба без сознания. Сверху на них, раскинув руки, находилась мертвая Мариэтта. Лицо ее было искажено жутким страданием, словно ее пытали. Далее.

Оба Миколайченко – и отец, и сын после этого каким-то образом обзаводятся подсадными душами. Тут никаких дополнительных доказательств, на мой взгляд, вроде бы не надо. По Миколайченко-старшему твоя сцена на перроне все, что надо, доказывает. А сын… Ты там выделил эпизод его буйства в первый день в психушке. Что же это было, как не острый конфликт личности с подсадной душой? Потом сразу идет быстрая его деградация до уровня ребенка – и что это, как не полное поражение его личности? Отсюда практически неизбежен вывод: Мариэтта – преступный паранорм или говоря проще – монстр. Она каким-то способом – я не знаю пока, как – смогла разделить себя на две самостоятельные псевдоличности, внедрила их в своего мужа и сына, и сейчас успешно крутит обоими. Такой мой анализ. И скажи мне, где и почему ты не согласен?

– Слушай, Поэт, я тебя вообще не узнаю. Твой анализ… как бы это сказать помягче… немного поверхностен. И соответственно, никакие выводы я бы на его основании делать не стал.

– Если сможешь, обоснуй.

– В первом мнемофайле есть один эпизод, который я специально не выделял и даже, можно сказать, спрятал среди других. Миколайченко рано утром, сразу же после гибели жены идет в офис и увольняет свою секретаршу. Причем по всем видимым признакам увольняет ее не он сам, а его подсадная душа.

– И что тут?… Естественный мотив для Мариэтты – ревность.

– Не спеши. Эту самую секретаршу я знаю как Тамару Лисицкую. Не помнишь, как два года назад разгромили в Питере сатанистов? Так вот, она – член той группы. У Миколайченко же в офисе она числилась как Тамара Волкова.

– О как! Интересно. Только одно мне неясно, откуда ты сам это знаешь.

– А я участвовал в том суде в роли присяжного от паранормов. Короче говоря, Тамара – единственный член той группы, которого не привлекли к суду. Она исчезла, а подсудимые в один голос клялись, что они ее затащили в группу насильно. Ну, что якобы она находилась у парней в сексуальном рабстве, а на жертвоприношениях лишь присутствовала.

– А у тебя, я понимаю, сложилось другое мнение?

– В деле была ее фотография. Я смотрел ее и так, и эдак. И в астрале я ее смотрел. Знаешь, по всем признакам, она сама кого хочешь поработит. Очень уж у нее волевое лицо.

– И, как всегда, Скромник, ты никому ничего не сказал?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.