Стаи. Книга 2. Новая Волна

* * *

Шакко, едва разлепив веки, и, сев на кушетке, отбросив одеяло, поначалу не могла сообразить, что произошло, и почему она вообще оказалась одна на крыше? А когда в памяти молнией мелькнули картины прошлого…

Разъярённая самоуправством своего суженного, Лисица уже час металась у бассейна, изрыгая проклятия в адрес Куко, обещая тому вместо любви и ласки самую лютую смерть.

Уже рассвело, но летуньи, Лис, и испарившаяся вместе с ними Ворожейкина, не появлялись. А друзья уже собрались в небольшом парке, у подогретого водоёма, и с нетерпением ждали их возвращения. Когда же, наконец, на улице все увидели уставших мстителей, эволэки повскакивали с мест, и бросились к калитке, куда усталой походкой, уже втянулись все четверо пропавших.

Но вопли радости быстро смолкли, а соратники, погасив ликование, с ужасом смотрели на Куко и Елену. Те были в крови с головы до ног, будто только что разделали целое стадо коров, уставшие и опустошённые, они еле переставляли ноги. Но ещё больший шок вызвали принесённые трофеи.

Не надо было обладать ни дедукцией, ни фантазией, чтобы понять очевидное – окровавленные пальцы сжимают простые матерчатые мешки, с которых на белоснежный камень мостовой падают алые капли, а форма этих мешков не оставляла ни малейшего сомнения в содержимом.

Эволэки, всего секунду назад готовые задушить в радостных объятиях своих товарищей, словно наткнулись на невидимую стену, не решаясь подойти ближе. А убийцы, обведя хмурым взглядом своих коллег, только криво усмехнулись. Три мешка, разбрызгивая капли крови, покатились под ноги встречающим, заставив их непроизвольно пятиться, даже разъярённая Шакко опешила, едва узнавая в палаче своего возлюбленного. Пусть его самодеятельность и продемонстрировала ей истинные глубины злости, но к увиденному она оказалась не готова.

– Чем это вы удивлены? – Недоумённо спросила Ворожейкина, – Вы же этого и жаждали!

– Действительно, ваша реакция непонятна, – подхватил Куко, и принялся не торопясь отмывать кровь прямо в фонтане, – Что вы ждали? Ведь прекрасно все знали, куда мы идём и зачем!

Первое смущение отразилось на лицах, даже Лисичка уже не порывалась придушить своего благоверного, поражённая жутким зрелищем, металась между отрубленными головами и быстро наливающимся алым оттенком небольшим водопадом.

– Диолея! – Позвал Лис и староста явственно вздрогнула, – Ты же сама меня учила «Холу», не уж то не знаешь, что это такое?

Он склонился к бьющему из чаши искусственному роднику, и жадно сделал пару глотков, а, отдышавшись, добавил:

– Можно подумать, ты не понимала, чем закончиться моё появление в таком состоянии в доме нашего мистера икс! Есть программа, заложенная в мозг, и есть рефлекс – убить всё живое! Ты же меня этому и учила. Ты же не могла не понимать, что умрут все: цель, охрана, прислуга, до девушек гувернанток включительно, даже грудные дети, если попадутся на пути. Так чего ты смотришь на меня, как святая на убийцу-душегуба?

Лидер Клана готова была провалиться сквозь землю от стыда, да и остальные себя чувствовали не намного лучше, а «ликвидаторы» и не дали им опомниться:

– С каким восторгом вы провожали своих товарищей на смерть и кровопролитие, а чего сейчас тушуетесь? – Задорно спросила в собравшихся Елена, правда, ответа так и не дождалась.

Видя пришибленные физиономии своих соратников, вся команда киллеров весело рассмеялась, чем вызвала ещё большее недоумение.

– Да расслабься, народ, – с иронией сказала Хилья, уже утолив жажду, – наш мистер икс живее всех живых, а эти головы, и кровь – просто бутафория.

Только тут Шакко сообразила, что утренний ветерок дует ей в спину, и не случайно её возлюбленный выбрал возвращение в отель с заднего двора – так ей труднее будет разнюхать подделку. Но тут она вскипела снова:

– Какого чёрта вы этот цирк устроили?!?!

– А такого, – ответила Лесавеима, – что мы все чуть не вырыли собственными руками себе могилу.

Дракониха устало улеглась на бортике бассейна, а сестра развалилась прямо под деревом: полёты с седоками выжали из них все силы.

Куко присел у плеча своей дочурки и сказал:

– Я прошу прощения у всех вас, ибо моё позорное поведение в немалой степени предопределило всё случившееся. Я повёл себя как глупец, и, надо думать, подтолкнул на смертельно опасную дорожку остальных.

– Ты это о чём? – Недоумённо спросила Нариола, пока вокруг четвёрки чуть не состоявшихся киллеров смыкались соратники.

– Я орал с каждого фонарного столба, что хочу отрезать голову… сами знаете кому, – тяжело вздохнув, начал рассказ Куко, – А поскольку мы уже пустили кровь злоумышленникам, всех нас понесло на волне эйфории, мол, мы сильны и непобедимы, и всё такое прочее.

– Да, с открытием методики изменения тел, – подхватила Ворожейкина, – у нас появилась и техническая возможность отомстить: прилетают две «лисицы», делают дело, и всё в ажуре. Но, кто задумывался о последствиях этого шага?

Лежащая головой в центр образовавшегося круга большая сестра ответила:

– А последствия очень простые: каждый человек во множестве систем поймёт простую истину, что эволэк – его враг. Враг уже просто потому, что может зайти в любой дом, сотворить всё, что угодно, поменять свою физическую оболочку, и уйти от ответственности.

Девушки и юноши виновато опускали глаза, уже сознавая, куда именно клонят рассказчики, а Лесавесима продолжила мысль:

– Мы чуть не сорвались в пропасть зазнайства и самолюбования – вот, что случилось. Мы сражались за Закон и порядок в своём доме, но вдруг почему-то решили, что можем творить кровавый хаос в чужом!

Ворожейкина пустила в ход весь свой авторитет, ведь она не только куратор, но и эволэк, причём из первой десятки своего поколения, а бывших эволэков не бывает:

– Когда настал тот роковой миг, когда мы вдруг решили, что нам всё дозволено? Когда это вдруг в наши головы пришла мысль, будто нам всё и всегда будет сходить с рук? Мы итак продемонстрировали во время Кризиса способности, которые могут взбудоражить простых людей. Не решат ли они, что мы стали угрозой для человечества?

– А мы начали что творить? – Не зло, но с укором, спросил Лис, обведя своих коллег взглядом, – Диолея! Ты же Лидер своего Клана! И какой ты пример подаёшь другим? Ну, попытался за тобой приударить бывший наёмник, и что? Обязательно его надо было забить до полусмерти?

Глава сухопутчиков, казалось, сейчас зашипит, как перегретая сковорода, так её пробрал стыд, а Куко не унимался:

– Лерика! Миана! – Девчонки от его голоса съёжились, и, оказалось, не зря, – Что вы за ролевую игру устроили? Не могли отдать грабителям крашенные бумажки, а потом по нормальному обратиться в полицию? Если уж всё и в самом деле было опасно, то можно было поступить иначе: перехватить управление телами, каждому по удару по тому месту, которым подобные идиоты думают, а самим тут же умчаться. А вы вместо этого устроили образцово-показательный бой! Отличная мысль!

Слово «отличная» рыжий плут протянул по слогам, вложив всё негодование и укор, на которые только его хватило, и обратился к своей возлюбленной:

– Ну, а ты, любовь моя, чуть не спустила свою силищу против соратницы. И за что?! За пару каких-то фотографий?! У жен для мужей, вообще-то, на такие случаи есть классный инструмент грубого физического воздействия – старая, добрая чугунная сковорода.

Подождав, пока умолкнет смех, Лассава спросила:

– Так вы это всё специально подстроили?

– Именно, – довольный успешной реализацией столь масштабного замысла кицунэ засиял от удовольствия, сбросив чудовищное напряжение прошедшей ночи, – Фото были подсунуты в нужный момент и в нужном месте, грабители никакими грабителями не были, а отрывать головы я вообще никому не собирался с самого начала.

– Значит, – предположила Шакко, – перед тем, как вручить Императрице наши доклады, ты незаметно для меня подменил в них страницы, убрав планы кровавой расправы над врагом, и вложил собственный план – натыкать нас носом в нашу же спесь?

– Да, именно так, – Лис наконец рискнул приблизиться к своей уже изрядно поостывшей возлюбленной, – Не сердись, прошу! Прости мне этот маскарад с краской и бутафорскими головами, прости ложь. Так было нужно. Я вас провоцировал, по пустякам, а вы клевали на эту приманку, на все эти мелкие глупости. А если бы кто-то за вас взялся всерьёз? Если бы его целью было ополчит против нас, эволэков, сотни миллионов людей, что тогда?

Лисичка обняла его шею, прижавшись всем телом, носом уткнулась в плечо:

– Стыдно-то как, вела себя, как дура…

Эволэки невесело улыбались друг другу, сознавая правоту своего военного лидера, а Диолея неожиданно сказала:

– Моё поведение не соответствует статусу лидера Клана. Я прошу прощения у своих соратниц за безобразные поступки. Если совет решит, что я не могу более занимать должность старосты, я приму это решение.

Следующий шаг сделали две закадычные подруги, Миана и Лерика, так же извиняясь перед друзьями за допущенную оплошность, клятвенно обещая не допускать впредь подобного безобразия. Тут же ещё несколько соратниц, высказались в аналогичном ключе. И как только пошла эта волна неподдельного раскаяния, Ворожейкина вздохнула с облегчением, опустившись на скамью, и закрыла лицо руками:

– Фууух! Пронесло…

* * *

Очередной день в жизни Вадима Сорокина ничем не отличался от сотен уже оставленных за спиной. Ранний подъём, борьба между желанием ещё поваляться в постели и необходимостью сделать хотя бы элементарную зарядку, завершилась сокрушительным поражением благих намерений. Ванна, кухня, где его ждал холостяцкий завтрак из быстрорастворимого кофе и уже засохшей булки. Лифт, ящик для почты, в который традиционно натолкали рекламных буклетов, тут же полетевших в стоящую на полу корзину, и на работу. Давка в метро, долгий, почти час, путь до нужной станции, бесконечный подъём на эскалаторе.

И вот, типография, точнее офис, порядком надоевший своей нервной работой: нет двух одинаковых заказов, у каждого клиента в голове какие-то свои планы, вечно не совпадающие с возможностями небольшого коллектива, то мающегося бездельем, то работающим в авральном режиме. Все эти писаки, рекламщики, и прочий люд, как по уговору, то пропадают на недели, то вдруг заваливаются целой ватагой!

Но журнал-ежедневник, что каждый вечер заполняет дежурный, расписывая предстоящие хлопоты на следующий день, был почти пуст. Только короткая запись: два посетителя на девять ноль-ноль, причём оба по единственному вопросу. Только вот, прочитав, что это за заказ, Вадим сначала не поверил своим глазам – таких объёмов он не припоминал за все почти шесть лет работы!

– Ну, что, удивлён? – Уже не молодая, но вполне симпатичная женщина, главный корректор, Люда, довольно улыбнулась своему коллеге из-за монитора.

Неугомонная труженица и вертихвостка, похоже, была на своём рабочем месте уже час, а то и два, что было крайне необычно. Он не мог припомнить, чтобы эта полуночница заявлялась на работу в такую кромешную рань. Наоборот, Людмила приходила строго к началу рабочего дня, а нередко и с опазданием, и засиживалась, как правило, допоздна. Соответственно, приходилось торчать и всем остальным.

– Я так, понимаю, что можно оборудовать спальное место прямо тут? – Сострил Вадим, понимая, что в ближайшие дни придётся пахать и ночами.

– Именно, – выскочивший из своего кабинета шеф, Ламко М. И., полноватый, но очень высокий мужчина в годах, светился от счастья, – Мы заработаем за несколько дней больше, чем за три месяца!

– А кто заказчик? – не поверил тот.

– Эволэки, – ответила Люда, – Слыхал про таких?

И тут же, встала с кресла, суетливо оглядывая свой деловой костюм:

– А вот, кстати, и они.

Михаил Иванович воздушным шариком поплыл навстречу дорогим гостям, но приветственные речи и взаимные расшаркивания проплыли мимо ушей Сорокина: порог переступили два огромных лиса. Он от оторопи даже слегка попятился, и только через пару секунд осознал, что эта парочка просто носит такие одежды. Жёлтые и рыжие цвета всех мыслимых оттенков, чёрные сапожки, стёрли границу между тканью и живым телом, шерсть на ногах и руках сливалась с шортами и рубашками-безрукавками. Странные, словно вложенные одно в другое, парные уши, два больших хвоста немного нервно метут воздух, и большие, очень выразительные глаза с какой-то смесью иронии и едва сдерживаемого торжества. «Лисицам» явно польстила реакция сотрудников, ведь те были изумлены, взволнованны, чуточку напуганы, но в глубине людских глаз, в сердцах не было ни отвращения, ни ужаса, и это главное.

Ламко тепло поздоровался, извиняясь за своих подчинённых, мол, все в трудах и забота, даже новости посмотреть некогда. Впрочем, необычные гости ни чуть не обиделись.

– Вы шокированы? – Лис с добродушной улыбкой протянул руку Вадиму.

Тот скорее рефлекторно принял рукопожатие:

– Да, немного… извините…

– Ничего страшного, – заверил Куко, – нормальная реакция нормального человека.

В кабинет, а точнее коморку, которую шеф себе отделил лёгкой переборкой от основного зала, не пошли, расположившись тут же, у стола.

В заказчиках не чувствовалось ни тени зазнайства, или выставленного на показ превосходства, хотя и предложенные за важную и срочную работу деньги были просто огромными для крошечной типографии. «Лисицы» с благодарностью приняли простой кофе из автомата, сели на обычные офисные стулья, только чуть по диагонали, чтобы ненароком не прищемить себе же хвосты.

– Итак, господин Ламко, – начал Куко, – мы готовы разместить у вас этот заказ, но с одним условием – очень чёткое выполнение срока. Намечается очень важное мероприятие, посвящённое памяти нашим товарищам, павших жертвами кровавых дельцов. Поэтому, информационная поддержка, позволяющая собрать на митинг максимум сочувствующих нам людей, готовых сказать решительное нет варварскому капитализму – наиважнейшая задача.

– Понимаю, – кивнул шеф, – у Вас есть шаблон? Хотелось бы узнать, что именно от нас требуется.

– Разумеется, – Лис протянул руку.

Его прекрасная спутница, с божественного лика которой не сводили глаз все представители мужской части коллектива, с неудовольствием, сморщив личико, врезала, пусть и не сильно, по его ладони кожаной папкой.

– Простите мою возлюбленную, – вежливо извинился кицунэ, – эта демонстрация к Вам, поверьте, не относиться. Я своей ненаглядной преподал предметный урок в сложной науке, политкорректности по отношению к другим людям, пусть даже и злейшим врагам, и мы теперь дуемся.

Лисичка вздёрнула носик, даже не ответив на трогательное объятие и нежный воздушный поцелуй. Видать, всё же сердилась на самоуправство своего мужчины.

Листы бумаги перешли из рук в руки, и Ламко углубился в чтение.

«Дороге сограждане, жители необъятного дома под названием Земля, давший нам возможность жить на других планетах!

Мы просим вас о помощи. Просим потому, что больше попросить некого. Мы не можем обратиться к официальным властям – они давно стоят под пятой жадных богачей, мы не можем надеется на защиту так называемых правоохранительных структур – они защищают грязных дельцов от народного гнева, а не простых людей от преступников. У нас есть только одна надежда – это Вы, Вы все, и каждый из Вас.

Бессчётные столетия сильные мира сего гноили нас, простых людей, в нищете, прикрываясь при этом именем Бога и Верой, гнали нас на штыки и пулемёты, с брезгливым безразличием относясь даже к нашим останкам, миллионы которых так и остались на полях сражений, даже не приданные земле. Они творили жуткие злодеяния, наивно считая себя всесильными и неуязвимыми. Они долго пребывали в уверенности, что мы будем молчать бесконечно. Они ошиблись.

Уже скоро, 12 апреля, будет памятная дата, дата, когда простые люди, такие же, как и Вы, не убоявшись ни смерти, ни боли, встали с оружием в руках на защиту права Человечества на лучшую долю. Эволэки и их наставники, мужчины и женщины, девушки и юноши, простые и скромные труженики, отдающие жизни за новые миры для нашей большой семьи – вот они, победители!

Эта победа стала возможна только потому, что нашлись ещё тысячи и тысячи людей, которым не всё равно, которые не прячут головы в песок. Эти люди вскрыли гнусные замыслы кровавых дельцов, которые долгие десятилетия убивали наших соратников, готовя почву для крушения Института Биологических Систем Новой России, убивали только за тем, чтобы к нажитым на чужом горе, и чужой крови несметным богатствам добавить новые блага. Но их остановили.

Их остановили люди, которым не всё равно, что будет завтра, не всё равно, что станет с нашими детьми и внуками. И Вам не всё равно. Не всё равно, уже просто потому, что Вы держите это листок в руках. Вам не всё равно, уже потому, что Вы читаете эти строки.

Приходите в назначенный час на наш марш протеста, поддержите решимость людей, что отдавали свои жизни за будущее всего Человечества. Мы не просим крушить и ломать, устраивать страшные «суды Линча», наоборот, если Вас переполняет жажда мести, пожалуйста, останьтесь дома. Не оскорбляйте светлые идеалы, на алтарь которых и без того пролито много человеческой крови.

Приходите! Встаньте в наши ряды! И пусть судьи и прокуроры не могут осудить преступников – мы осудим их сами! Спасибо Вам за поддержку, спасибо за храбрость и смелость…»

* * *

Отель в самом сердце Москвы превратился в настоящий штаб. Организованный по военному образцу, он стал мозговым центром будущей схватки. Беготня людей, упорядоченная, подчинённая единому замыслу, телефонные переговоры с издательствами, курьерскими службами, общественными организациями, не смолкали до глубокой ночи.

Парочка кицунэ руководила всем этим организмом, разделив его на блоки, каждый из которых отвечал за конкретную задачу: переговоры с властями города, что бы те дали разрешение на митинг, планирование маршрута движения огромной (хотелось на это надеется) массы людей, распространение печатных изданий, призывы к гражданам вброшенные в глобальную Сеть, и многое другое.

Куко и Шакко этот сокрушительный удар, удар вполне способный подорвать финансовую мощь семьи Сухомлиновых, спланировали ещё дома. На весь организм империи жадного дельца оказывалось всестороннее воздействие.

Служащих и рабочих, волей судьбы оказавшихся на предприятиях, вкалывающих под пятой кровавого миллиардера, призывали к актам гражданского мужества – увольнениям. Обывателя призывали не покупать товары этих фирм, не пользоваться услугами банков, чьим фактическим владельцем и являлся негодяй, чтобы не подпитывать бесчисленными тоненькими ручейками денег сил колосса, построенного на людской крови.

Во все концы света летели тысячи писем в большие концерны и малые предприятия, с призывом не заключать контракты с дискредитировавшим себя бизнесменом.

Эволэки и их наставники ввязались в опасную игру – обвинение, тем более в тяжких преступлениях, не подкреплённое решением Суда, вступало в противоречие с Законом. К счастью, и во властных структурах, и среди бизнесменов, политиков, служителей фемиды, оказалось немало людей, которые если и не поддерживали в открытую бунтарей, то хотя бы отошли к «тихой оппозиции». Это уже помогало: агитаторов, раздающих листовки прямо на улицах города, не арестовывали, а в рабочие кабинеты хакеров не вламывались полицейские. Никто не глушил серверы, распространяющие по Сети призывы к акции гражданского неповиновения, не затыкали рты дикторам на телевидении и журналистам. И дело пошло.

Официальный список участников демонстрации пополнялся настолько резво, что приходилось прямо на ходу вносить изменения в организационные мероприятия. Кураторы и эволэки бес конца тревожили градоначальника, прося выделить дополнительный транспорт для доставки тысяч и тысяч манифестантов. Девушки и парни, получив из кассы ассигнации, устремлялись в разные концы огромного мегаполиса, что бы разместить в новых типографиях дополнительные заказы, а потом доставляли готовую продукцию в заранее уговоренные места, кто-то метался по швейным фабрикам, заказывая одежду, подобающую событию. Работа нашлась всем и каждом, даже прибывшие на «Лузитании» прямые потомки Лесавесимы и Хильи не остались без дела, образовав бесценный в своей эффективности крылатый отряд, доставляющий людей и наиболее важные грузы вовремя, вопреки пробкам, вечным спутникам больших городов.

Благодаря тщательной, выполненной ещё дома, проработке плана, удалось свести к возможному минимуму импровизации: полный перечень предприятий, чья поддержка была жизненно необходима для осуществления задуманного, составлен заранее, со многими ещё до прилёта лайнера были заключены контракты, внесены необходимые суммы.

– Ну, у вас тут и работа завертелась! – Невольно восхитился Барятинский, озираясь по сторонам, – Только стружка летит!

– Если честно, – скривилась Шакко, – то обещанная вами информационная война против Сухомлинова не впечатляет.

– Мы немного связаны по рукам и ногам, – загадочно улыбнулся офицер, ничуть не обидевшись на колкость, – зато вот кто-то уложил Сухомлинова-старшего в психиатрический госпиталь!

Вокруг прекратилось всякое движение, даже Куко, укоряющий кого-то за срыв графика, отложил телефонную трубку:

– Это как?

– А вот так! – Ещё более загадочно улыбнулся генерал ИСБ, – Об этом уже полчаса, как сообщили самые крупные телеканалы! Да и мы не немощные.

Он прошёлся к выходу, но, перед самым порогом остановился, и вроде как невзначай глядя на Лисичку, обронил:

– Даже не представляю, кто бы это мог быть?! – Картинно закатил он глаза, разведя руками, и исчез за дверью.

Лис со скрипом повернулся к своей женщине и, едва сдерживаясь, выдавил из себя:

– Дорогая, можно тебя на пару слов?

Та изображала величайшую занятость и сосредоточенность, но тут же откликнулась:

– Конечно, дорогой, я вся в твоём распоряжении!

Она кокетливо обняла его за плечи, и оба кицунэ исчезли в коморке, плотно закрыв за собой дверь. Но, наедине им не суждено было побыть и пару секунд.

– Что ты натворила, не расскажешь? – Ворожейкина влетела следом.

Куратор не была ни рассержена, ни расстроена, её просто гложило любопытство: как рыжая девчонка сумела обставить их двоих?

– Я-то? – Шакко присела на заваленный бумагами стол, – Ну, во-первых, когда императрица дала согласие на наш полёт сюда, я уже заподозрила неладное. Что бы наша чтящая закон владычица санкционировала и прикрыла отрывание голов? Фи…

Её самодовольная улыбочка исказилась гримасой омерзения, но потом весёлое настроение снова взяло верх:

– Так что, я с самого начала знала, мой ненаглядный, о твоих планах. Ты отказался от убийства, и я давно встала на ту же точку зрения – смерть этого ублюдка нанесёт нам, эволэкам, несопоставимо больше вреда, чем принесёт пользы. Увы, но это – факт, против которого не попрёшь.

Негромко зазвонил телефон в кармане, но Лисичка не уделила ему внимания:

– Я знала, что вы парой отправитесь к нашему «мистеру Икс», – даже в приватных беседах имя Сухомлинова под табу – мало ли что, – И знала, что у вас на уме. Сработали вы неплохо: ты, мой любимый, оказался внутри, переколошматил всю охрану, причём даже никого не отправив на тот смет, а просто вырубив, а наша Елена тебя сопровождала дистанционно. И охрана и цель получили довольно сложные и умело сделанные иллюзии – теперь вряд ли кто-то из них сумеет понять, где была явь, а где нет.

Снова загудел звонок, но Шакко только бросила в трубку недовольное, перезвоню, и вернулась к рассказу, тем более что слушатели ей попались благодарные:

– Так вот, я решила усилить нажим, и поймала твою, Леночка, нить. Как только наш бедолажка решил, что сдох во сне, а Лис прыгнул с балкона прямо в объятия Лесавесимы, и исчез из вида, я подарила жертве новый незабываемый кошмар.

– Сон внутри сна? – Уточнила куратор.

– Именно, – ответила плутовка и во всех подробностях расписала всю эфирную расчленёнку, обрушенную на голову дельца, – Может я немного перестаралась, но, по-моему, физический выход этого урода из строя, пусть и временный, нам на руку.

– Как ты добралась до места? – Спросил Куко, – На Хакуре?

Прямой потомок Хильи, уже вставший на крыло, прибыл на Землю вместе со своей матерью.

– Да, я притворилась, будто меня свалило снотворное, и полетела следом, полностью воспроизведя ваш маршрут.

– Ты была внутри? – В этом вопросе Лиса уже сквозило беспокойство.

– Да, так мне не пришлось создавать ещё одного фантома – саму себя. И без того хватило напряжения, ведь сразу четырёх человек пришлось помещать в голову этого подонка: двух его выкормышей, плюс два охранника.

Видя уже неподдельную тревогу в глазах любимого, Лисица заверила:

– Не переживай, сон – есть сон. Это просто рассказывать о несказанных зверствах долго, а так всё заняло считанные секунды, и я улетела буквально следом за вами. Только сразу же вернулась в отель, ведь Хакуре, в отличие от наших сестричек не был в Океанесе, и посему полон сил и энергии. Пока вы добирались пешком, я уже успела сладко выспаться.