Другой

Другой

Геннадий Логинов

Если я люблю другого человека, то чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, как мне хотелось бы.

Эрих Фромм

© Геннадий Логинов, 2020

ISBN 978-5-4485-6829-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Понимание всего ужаса ситуации приходило к нему постепенно. Он не мог сказать со всей уверенностью, в какой момент начался этот кошмар, но принимал за точку отсчёта тот день, когда впервые проснулся с чудовищной головной болью. Его шатало, тошнило, дико хотелось пить, а по ощущениям он был готов упасть и испустить дух в любой момент. В первый раз он списал всё на усталость: получая немало заказов, он работал не покладая рук и, случалось, спал всего по нескольку жалких часов в сутки. Конечно, любой другой человек признал бы в подобных симптомах банальное похмелье. Однако этому диагнозу противоречил один немаловажный нюанс: молодой талантливый скульптор вообще не употреблял спиртного – не только лишь накануне, но и в принципе, не делая исключений даже для праздников.

Но ситуация повторялась снова и снова. Теперь он подозревал у себя какую-то болезнь. И, в известном смысле, он был по-своему прав, хотя болезнь была совсем не той, какую он себе представлял.

Затем он заметил, что у него начали пропадать деньги, потом – предметы посуды и фамильные драгоценности, а в довершение – всё, что только возможно было заложить в ломбард, продать ростовщику или обменять на сомнительные услуги. Естественно, это уже нельзя было списать на усталость: понимая, что его обворовали, скульптор, вместе с тем, не мог предъявить претензии кому-то конкретному.

Доставшийся ему по наследству дом стоял один на отшибе: соседей у него не было. Немногочисленные друзья, приятели и знакомые гостили у него нечасто. И это вполне устраивало молодого человека, всецело отдающего себя работе, требовавшей от него полной собранности. Теоретически, кто-нибудь ещё мог незаметно прокрасться и вскоре бежать, однократно украв то, что лежало на виду. Но большую часть времени скульптор проводил у себя в доме, где всё было на виду, ел во время работы, спал немного и был внимателен к порядку. К тому же, если бы кража случилась в редкие часы сна раз или даже два, – редкий вор сумел бы дежурить у дома целыми сутками, дни и ночи напролёт, для того чтобы угадывать те редкие моменты, в которые молодой человек, неожиданно для самого себя, позволял себе роскошь недолго отдохнуть.

Получив аванс и заняв у кого только можно, он нехотя поставил на окнах решётки, которые, на его взгляд, портили весь дивный пейзаж, как дохлая крыса посреди пирога, сменил замок на двери и приобрёл сейф. И поначалу казалось, что таинственные кражи после этого прекратились. Но вскоре всё продолжилось точно так же, как и раньше, а ко всем бедам – какой-то мерзавец (если он, конечно же, действовал один) подкараулил момент и разгромил все работы в мастерской. Никакие деньги не могли компенсировать такого – горя отца, лишившегося своих любимых детей; и если кражи были тем, что возможно было если не простить или оправдать, то хотя бы понять, то это уже не шло ни в какие ворота. Кто? Почему? За что? Кому стало лучше от его трагедии?

Полиция тщательно осмотрела весь дом и прилегающие окрестности, опросила разгневанного и убитого горем владельца, но не сумела обнаружить ни следов взлома, ни каких-либо улик, оставленных злоумышленником. Многое в этом деле смущало: в первую очередь – сам факт того, что хозяин мастерской не впускал никого внутрь и в то же самое время не проснулся от жуткого грохота, стоявшего во время погрома. Хотя, порой, уставшие солдаты, бывало, спали даже во время бомбёжек.

У следователя промелькнула мысль, что скульптор по каким-то причинам мог сам учудить весь сыр-бор, а потом уже вызвать полицию, представ в глазах общественности невинной жертвой. Но даже и допуская подобную безумную возможность, он не находил мотива: скульптуры не были застрахованы, и скульптор не получил за погром ни гроша; аванс необходимо было отрабатывать, а значит, весь долгий и кропотливый труд пошёл насмарку и требовалось начинать всё с нуля; тяга к известности подобным путём никогда не отличала молодого творца, чуждого эпатажа и какой-либо особой эксцентричности. Даже имея определённые возможности, он жил скромно, не воображал о себе ничего, работал в классической манере, чуждый авангардным веяниям, не гнался за дешёвыми выходками и ставил во главу угла то, что он делает, а не то, будут ли обсуждать и хвалить это окружающие. Со всех сторон – причин не наблюдалось. И, как бы то ни было, если бы он даже совершил всё это сам, – тому не было доказательств, а если бы и были – это не являлось бы поводом для ареста.

Как бы то ни было, поплакав над черепками, деятель искусства вернулся за работу. Разгадывая душой ту загадку, которую скрывал в глубине каждый обычный кусок глины, он усердно и с рвением обнажал затаившийся образ, даря красоте свободу. Казалось, полоса неудач отошла в прошлое, начав забываться как страшный сон, но вскоре беды продолжились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.