Мы обязательно встретимся

– Три плюс пять равно восемь, а шестнадцать на три будет… сорок восемь.

Проверка элементарных ментальных способностей прошла успешно. Может, у меня какое-то зрительное расстройство. Читала я тут одну любопытную книгу – и не такое случалось, там людей за шляпы принимали1.

Мимо меня прогрохотал грузовик с деревянными бортами и остановился на перекрёстке. Я чуть не нырнула обратно в кювет, опасаясь сейчас всех людей на свете.

Из синей кабины со стороны пассажирского сидения выпрыгнул мужчина в старомодном светлом костюме и бежевой шляпе. Из кузова он осторожно вытащил большую матерчатую сумку, чёрный дипломат, крикнул водителю «Давай!» и, махнув рукой, пошагал в сторону села. Грузовик затарахтел, медленно повернул налево и поехал по направлению в районный центр, оставляя за собой облако пыли.

«Этот вроде бы безобидный», – я поспешила за мужчиной.

– Извините! – крикнула я на ходу.

– Да-да, – он обернулся и удивлённо оглядел меня с головы до ног.

Теперь я увидела, что незнакомцу всего за сорок. В селе он мне не попадался, иначе я бы запомнила его: целеустремлённый взгляд, правильные черты лица, кожа загорелая, тугая, гладко выбритый, только чуть проглядывает чернота над верхней губой, будто этим утром он сбрил многолетние усы. Подтянутый, собранный, аккуратный. Но… Неужели кто-то в его возрасте напяливает на себя такое старьё? А шляпа… Даже мой дед не надел бы этот совковый хлам.

– Что с вами, девушка? – обеспокоенно спросил мужчина приятным тембром. В его интонации снова послышалось нечто иное, потерянное в моём окружении и даже времени. Но я когда-то слышала эти нотки, вот только где?

Карие глаза смотрели то на мою раненую шею, то с прищуром скользили по серой футболке свободного покроя. Чего там особенного? Просто пузатый белый кролик-йог показывает позы да английские слова для самых непонятливых – Yoga Rabbit.

– Вам помощь нужна? – нахмурился незнакомец.

«Неужели моя шишка настолько громадная, что меня легко принять за гибрида-гуманоида?»

– Возможно, даже не знаю, как сказать… – замялась я.

– Откуда вы? – он поставил дипломат прямо на пыльную обочину, на мелкие камушки.

– Да я из села, если это Снегирёво.

– Да, это наше село Снегирёво, – растерянно ответил он, но сменил тон – поторопил уверенно и по-командирски: – Девушка, идёмте скорее, вам нужно в больницу. Больше не теряем ни минуты.

– Спасибо, но я не уверена, что травма настолько серьёзная.

– Что случилось, вы можете сказать? Откуда вы?

Стоило ли ему вываливать правду, когда мне самой мало что было понятно, я пока не знала. Хотелось узнать, что его так напугало.

– А у меня что-то на лице? – нахмурилась я.

– На шее, девушка. Будто вас душить пытались. Или вы сами себя… Болит же?

– Нет, не особо. И я точно сама себя не…

– Идёмте-идёмте. Может быть, сейчас кого остановим по дороге.

– У вас есть телефон? Давайте такси вызовем? Этого… Вихрова. Нам же ещё топать и топать…

– Телефон? – он улыбнулся. – Чувство юмора работает, значит, и правда неплохо себя чувствуете. Меня Виктором зовут, – мужчина протянул руку. – Извините, сразу не представился. Уж очень вы меня обеспокоили.

– Соня, – я приняла рукопожатие. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, София.

– Софья. Можно просто Соня.

– Договорились.

Только мы вошли в село, как я поняла, как давно в этой стороне не бывала. Народ отстроил домики, поставил крепкие заборы и загоны для скота. Надо же, мы начинаем развивать личное фермерское хозяйство.

– А это ещё что такое? – выпучив глаза, я показала пальцем на огромное стадо коров на дороге по главной улице.

– Значит, вы из города всё-таки, верно? – снова улыбнулся Виктор. – Это просто коровы, идут с пастбища. Значит, уже семь часов или чуть больше, если они добрались почти до центра.

– Да откуда они?

Последний раз такое большое стадо бурёнок я видела, когда мне было лет пять. Каждый вечер около семи их вели по домам с полей. Я вставала у ворот и смотрела, как они лениво идут по дороге. Некоторые могли оставить за собой большие круглые «сюрпризы». Мы с ребятами на велосипедах использовали их как препятствия для «змейки». Вот это был челлендж!

– Откуда они? – весело повторил Виктор мой вопрос и обстоятельно ответил: – Многие корову держат. А как? Хорошо же: тут тебе и молоко, и сыр, и творог, и сметана – всё своё. – И опять эти неподдающиеся воспоминаниям интонации: не насмешливые, не поучительные, а умиротворяющие.

– Да-да, конечно, – я спокойно согласилась с Виктором, а внутри бахал набат громче и громче: «Что здесь происходит?»

– Так, если семь часов, – мой провожатый чуть выставил вперёд руку, так что рукав пиджака оттянулся и открыл наручные часы на кожаном ремешке, – должно быть, только медсестра дежурная на месте.

Мы подходили всё ближе к центру села. Дома, дома, деревянные, многие свежеокрашенные. Народу на улице почти нет. Оно и понятно – время ужина. Кто-то ещё стоит во дворе, лениво загоняя корову на постой. У одного дома на лавке сидели две ветхие старушки в ярких платках, тёмных платьях и лёгких фуфайках на плечах. Они звонко и запалисто что-то обсуждали:

– Обсапутся, как есть, обсапутся! – сердито говорила одна.

– Да налопаются, чё тут ищо! – ворчливо вторила ей другая.

– Избу-то запри да подём.

Старушки-подружки ненадолго умолкли, завидев нас.

– Вечер добрый, Виктор! – поздоровались они чуть ли не ласково, но с подозрением посмотрели на меня.

– Здравствуйте, здравствуйте! – мой спутник кивнул.

– Гостей привёз?

– Да, на недельку-другую, – ответил Виктор, видимо, чтобы избежать лишних вопросов.

Скоро мы свернули на пустынную площадь и прошли мимо здания администрации, на входной двери которого я увидела серп и молот. Ещё издалека я заметила полотнище красного флага на крыше. Забавно. Какой-то ностальгический флешмоб в тренде? Типа «Знаковые места прошлого и настоящего» и они участвуют.

Кабинет фельдшера находился на первом этаже в здании, которое мне всегда казалось, закрыто навеки вечные. Да и дверь вроде была грубо заколочена. Как и окна. Надо же, отреставрировали.

Виктор оставил поклажу на лавке в коридоре, уверенно постучал в дверь и, услышав громкое «Войдите!», провёл меня в пропахший хлоркой кабинет.

– Виктор, здравствуй! Что случилось? С Настасьей Михайловной плохо? – из-за стола вышла круглолицая медсестра с белым халатом внакидку на летнее платье и озабоченно смотрела на моего спасителя, пока я пряталась за его спиной.

– Да нет, вот привёл вам работу. Что-то странное случилось. Нужно оказать первую помощь.

– Добрый вечер, – я вышла к медсестре.

Она опасливо взглянула на мою шею, прищурилась и коротко сказала:

– Присаживайтесь, – и добавила с деланной улыбкой Виктору. – А ты не уходи пока, ладно? Или спешишь?

– Подожду, конечно, – со всей серьёзностью и ответственностью кивнул он. – Буду в коридоре.

Как только дверь закрылась, приветливость медсестры улетучилась.

– И чего вам не живётся? Вот чего? В психушку по-быстрому оформим, вот и закончилась жизнь эта. Зато какая там начнётся!

– Но я…

– Что «я»? Говори, чего вешаться решила? Хлопец какой, небось, бросил, а ты уже и слёзы на кулак намазала, а на шею удавку навернула. Тьфу, из-за такого-то дерьма, девушка…

– Да послушайте! – я повысила голос. – Никто не вешался! Спросите Виктора. Он же меня не из петли достал. Меня пытались задушить, по голове со всей дури огрели, и вы тут на меня ещё нападаете!

Тётка вмиг посерьёзнела и выпрямилась за столом, сложив пухлые руки в замок.

– Что ж. – Казалось, она не знала что дальше и говорить. – Что ж. Кто на вас напал?

– Мне бы знать! – я подёрнула плечами. – Я не видела никого. Я не помню ничего.

«Ох, а это хорошая придумка! Прикинусь шлангом в беспамятстве. Ничего не помню. Но нападение было. В эту версию и буду бить».

– Так, девушка, значит, тут не мне с вами беседовать.

Она сняла трубку со старого телефона и прокрутила диск трижды, закусив нижнюю губу. На том конце отвечать не спешили, и медсестра в ожидании оглядывала стены, подняла взгляд к потолку, но скоро затараторила, уставившись на меня.

– Алё! Алё, Галин Степановна-а! Ради бога извините, у нас чепе. Чепе, говорю, слышите? Девушка обратилась. Не местная, – она с прищуром поглядела на мою серую футболку с белым кроликом-йогистом. – И не из дачников вроде. Да. Да… Нападение. Душить пытались, говорит. Ещё на голове повреждение. Не знаю. Да-да, вы сейчас будете? Хорошо. Адилову тоже отзвонить? Хорошо, хорошо.... Да, я поняла. Ждём. Нет-нет, конечно, никуда!

Она быстро щёлкнула отбой на телефоне и, нервно теребя спиралевидный чёрный шнур, спешно набирала другой номер. Абонент не отзывался. Минута-другая. Без ответа. Медсестра сердито вздохнула и, прижав трубку щекой к могучему плечу, взялась за справочник. Опять набрала кого-то, трижды прокрутив диск. Значит, номер снова сельский. Я смутно вспомнила, что все местные номера – трёхзначные.

– Серёжа, здравствуй! – с выдохом облегчения приветствовала медсестра вызываемого. – Слушай, Адилов там не у тебя? Угу. Когда, говоришь? Ну, это ясно, ясно.

Только она распрощалась со своим телефонным собеседником, как за окном послышался короткий «Дзиньк!» велосипедного звонка, и в кабинет влетела худощавая высокая женщина.

– Адилов здесь? – первым делом она обратилась к медсестре.

– Нет, Галин Степановна, и не дождёмся сегодня! – развела руками та. – Звонила, его на месте нет. Серёжа Кораблёв только что сказал, он в Горький мать повёз к родне. Сегодня только к ночи вернётся.

– Плохо, – покачала головой доктор и наконец-то обратилась ко мне: – Здравствуйте! Значит, вы потерпевшая у нас?

Она быстро поправила шпильки в светлых волосах, схватила халат и, судя по её бодрому настроению и сверкающим глазам, будто бы была рада внезапному происшествию.

– Да. Здравствуйте, – еле слышно ответила я.

– Давайте мы вас осмотрим.

– Только я ничего не помню, – я продолжала лживую оборону.

– Сейчас ваше тело немного что-нибудь расскажет, я надеюсь.

Она провела нехитрые процедуры по осмотру моей шеи, головы. Что-то записала. Проверила зрение и слух. Смерила давление и отсчитала пульс. Взвесила меня на допотопном устройстве и измерила меня на не менее древнем деревянном ростомере.

– А теперь, девушка, в смотровую.

– Но… я не… Ничего не было такого.

– А кто мне сказал, что ничего не помнит? – она снова улыбалась. Так открыто и по-матерински, что я сдалась, иначе вдруг бы она позвала грузную медсестру на помощь, если буду сопротивляться. Я нехотя поплелась за ширму.

– Ясно, беспокоиться не о чем, – выдохнула Галина Степановна после интимного и очень неприятного для меня осмотра. – Одевайтесь.

Кажется, всё происходило так быстро: то садись сюда, говори то, говори сё, одевайся, раздевайся, я в стотысячный раз говорю, что ничего не помню. Наконец-то меня вроде бы отпускают. Я уже пожалела, что согласилась на ненужные процедуры. Надо было по-тихому уйти домой, как только выползла из канавы. Да и зачем я поплелась за Виктором в больницу? Только бы подошли к селу, надо было сказать: «Спасибо, дальше я сама» и всё.

– Вы одна здесь? – не отрываясь от письма, тихо спросила Галина Степановна.

– Меня привёл Виктор. Ему медсестра сказала остаться.

– А, вот чего. Правильно, правильно.

– Так, девушка, – она строго посмотрела на меня. – Вот ещё – одежду эту не стирать!

Галина Степановна вышла из кабинета и вернулась с Виктором.

– Говорит, ты привёл?

– Мы у кладбища встретились. Всё в порядке?

– В порядке, но не совсем. Я думаю, нам тут без Адилова не обойтись.

– Дело тёмное?

– Ещё какое! Софья, вы даже не помните, откуда вы: город, село? С кем-то вы ехали?

– Нет, ничего. Наверное, такое бывает, когда головой стукаешься, – от отчаяния я понесла всякие глупости. – Можно я просто уйду? Поброжу по селу, вдруг вспомню что-то. Я доберусь сама до города, а там разберусь.

– Нет, исключено, так точно не пойдёт. Завтра вы обратитесь в милицию, заявление напишете. Хотя бы до завтра надо остаться у нас. Только где…

– Думаю, у нас найдётся место, – уверил Виктор. – Дом-то большой.

– Ох, было бы здорово. Только до утра буквально, Вить. И сам жди вызова. Девушка, жду вас здесь утром. Около восьми, не позже.

– Поняла.

Мы с Виктором отправились в дальнейший путь. Зачем я все это устроила? Что я придумала? И где я? Почему моё село выглядит, как моё село, а на самом деле – нет? И куда мы идём? Что если Виктор живёт с сумасшедшей семейкой?

Может, сбежать? А куда? Домой! Он же здесь, в этом странном селе Снегирёве. Мы идём сейчас словно ко мне по главной улице.

– Скоро будем на месте, – Виктор как будто прочитал мои мысли и махнул вперёд рукой, – вот уже, видите, синий.

Я посмотрела вперёд и увидела: тёмно-зелёный особняк с белыми резными наличниками и новым крепким забором.

Виктор указал на мой дом.

1 Соня вспоминает книгу британского невролога Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу».

Глава 2. Ожившие видения

У самой калитки нас обдал запах наваристого мясного супа, и я поняла, как же проголодалась, как же хочется хлебнуть домашней еды. Сто лет нормально не ужинала.

Ещё с дороги я приметила чёрно-белого пса во дворе. Цепной охранник даже ухом в мою сторону не повёл. Он радостно смотрел только на хозяина и во всю мочь крутил хвостом.

– Что, Тимоха, – засмеялся Виктор, закрывая калитку, – совсем обленился? – и добавил мне: – Обычно он не такой дружелюбный.

На нижней веранде, которая почти не отличалась от моей, аккуратным рядком стояли начищенные ботинки и женские сандалии. Виктор посмотрел на свои дорожные пыльные туфли и убрал их подальше к рабочим калошам.

В углу я заметила деревенский умывальник и спросила, можно ли умыться. Виктор только проверил небольшой синий бак – он оказался пуст, – и поспешил до бани за водой.

Я уже поняла – прямо сейчас моё подсознание терзает меня таким долгим сновидением, и немного успокоилась. Хорошо ещё, что оно пока вполне управляемо.

Сверху, из кухни, в открытую входную дверь я услышала торопливый разговор. Беседовали, судя по голосам, двое.

– Тимошка и тот умнее всех будет, – звонко, ворчливо и быстро говорила женщина. – Своё дело, свою стаю и место знает. А мы… что телята. Сами не знают, чего хотят. Вот всех бы обратно в колхозы сгрести, как сено по пучкам, а то разбегаются, что телята в грозу.

– Бабушка, – послышался молоденький девичий голос, – а кино, а театры?

– Спроси-ка, приедет Сенька, часто ли они по театрам ходят?! Чего хорошего в городе – больницы да университеты ваши. – Женщина ещё что-то неразборчиво добавила, но следующее я расслышала хорошо: – Уже и распределением недовольны, сбегать начинают.

– Ну смотри, бабушка, какие костюмы у них красивые, причёски. ходят такие важные… Как в кино показывают.

– Важные? Спрашивала я Гурьевых, как отдыхали у бабки, кем хоть работаете, что делаете? Так ничего и не поняла, чем полезны они. Чем так заняты. Мотаются с раннего утра на электричках туда – обратно. Чем жизнь проходит? Все сдувшиеся, тухлые, как будто нет жизни там, выкачали насосом каким всю жизнь.

– Может, им всё это нравится, такая жизнь, и думают, что когда-то лучше начнётся.

– Обещал им кто?

От увлекательного спора меня отвлёк Виктор. Он вернулся с ведром воды, наполнил бак, и я наконец-то смыла пыль с лица и оттёрла серые руки.

Дом встретил плотной вечерней духотой, стойким запахом свежих овощей и супа на мясном бульоне. На уши лёг слегка оглушающий звук включённого телевизора.

– Всем привет! – Обозначился Виктор ещё в коридоре.

– Папа!

Через мгновение из кухни выбежала девушка-подросток. Русые волосы острижены до плеч. Совсем хрупкая с тоненькими руками и ногами. За ней показалась другая – дородная девица с толстой тёмной косой, она выглядела гораздо старше. Увидев меня, девочки насторожились. Но скоро та, что была покрупнее и выглядела смелее, с задорным взглядом выдала:

– Папа, ты нам гостей привёз? Здравствуйте! – Это её голос я слышала в ответ на сентенции женщины.

Другая девушка смущённо хихикнула.

– Сейчас мы всё расскажем, – улыбнулся Виктор.

– Здравствуйте, – запоздало ответила я.

– Ну что там, кто там у вас? – из кухни вышла бабушка, вытирая руки о подол фартука.

От испуга я схватилась за горло и отшатнулась вплотную к стене. Передо мной стояла та самая женщина из видения в окне. Но вот же она – живая, румяная, улыбается.

– Вечер добрый! – Добродушно обратилась она ко мне и поторопила выгнать нас из тесного коридора: – Давайте, все живо мыть руки и за стол. Нечего на голодный желудок тута. Виктор, где тебя носило, времени-то глянь, сколько! Опять Лёнчик поймал и давай ля-ля-ля? Я – Настасья Михайловна, – кивнула бабушка в мою сторону. – Будем знакомы. Это – мои внучки: Наташа и Варвара. Вить, коллега твоя?

– Нет, не коллега, – вздохнул Виктор и направился в кухню. – Это – Софья, мы встретились при очень странных обстоятельствах. Задержались в больнице, пришлось заглянуть.

Виктор аккуратно поставил сумку на массивный табурет на кухне и принялся выкладывать продукты: консервы, серые кульки с конфетами, огромный пакет пряников. Меня усадили за стол.

– Мы встретились на дороге у кладбища. На Софью напали.

– Ах! Как?! Напали?! – наперебой осыпали вопросами девчонки, переводя тревожные взгляды то на меня, то на отца.

– Господи Иисусе! – громко прошептала Настасья Михайловна, прикрыв рот концом белого платка. – У нас? У кладбища, говоришь… Да кто бы мог?

– И ты спас Софью? – гордо спросила брюнетка.

– Нет, Варя, говорю же, только встретил.

– А вы видели нападавших? – впервые напрямую ко мне обратилась Варя.

Пухлой ручкой она взволнованно теребила воротник лёгкого синего платья.

– Нет, хуже того – я не помню ничего. Только болячки остались. На голове да на шее. Вот.

– Вас хотели убить? – снова удивленный тон Варвары.

Младшая пока не проронила ни слова. Так и сидела, сложив тоненькие руки на коленях, удивлённо поглядывая то на меня, то на отца.

– Правда, не знаю…

Настасья Михайловна молчаливо слушала вопросы и ответы, крепко сжав губы, осматривая меня с головы до пят.

Виктор уже почти освободил сумку, повесил на высокую спинку стула и спас меня от расспросов:

– Так, Варя, Наташа, давайте не будем мучить Соню. Человеку и так досталось. Я пообещал, что она может остаться у нас. Хотя бы до завтра. Ей некуда идти. Завтра встретится с Адиловым, разберутся дальше, что и как.

– Но я вообще-то… если в тягость, – промямлила я, – могу уйти.

«Зачем только я геройствую, ведь идти мне совсем некуда!»

Сон, кажется, затянулся, и я снова не понимала, куда попала. Лимб? Параллельный мир? Загробный? Или всё-таки сон? Под наркозом? Вполне вероятно.

– Софья, отступитесь, – сдвинул тёмные брови Виктор, озабоченно посмотрев на меня. – Оставайтесь у нас. Куда вы пойдёте на ночь глядя? Хватит с вас приключений.

– М-да, – задумчиво протянула Настасья Михайловна. – Кто ж такие гады повадились к нам? Вы ехали куда-то? В дороге случилось?

– Совсем ничего не помню… Ни прошлого, ни родных.

Девчонки ахнули, а бабушка, качая головой в изумлении, что-то беззвучно шептала.

– Из сельских никто бы не мог, – снова заговорил Виктор, – так, похулиганить есть охотники, но чтобы человека довести, вряд ли. Село маленькое, всех знаем. Тут вам точно говорю.

– Да уж правда, – тоненькая Наташа подала голос. – В одном конце чихнут, из другого уже «будь здоров!» кричат. Не наши это.

– Нет, папа, ты молодец! – с воодушевлением сказала Варя, оглядывая меня. – Ты человека спас!

– Да, спасибо вам огромное, – сказала я как можно непринуждённо и приветливо.

– Давайте ужинать, чего тут ещё, – Настасья Михайловна тяжело поднялась с места и потянулась в шкаф за тарелками.

Я следила за её передвижениями на моей кухне. Во мне боролись два странных чувства: неожиданное умиротворение и полное непонимание, что происходит.

Бабушка достала глубокие тарелки и чайные чашки из буфета. Здорово, они в этом мире даже посуду хранят там же, где и мы – в этом древнем буфете. Должно быть, он переходил от хозяев к хозяевам. Этот выглядит новее, дерево – темнее, стёкла на дверцах не такие блёклые да и все ручки в порядке. Стол напротив окна, только наш – со стеклянной столешницей, прямоугольный, а этот – небольшой, деревянный, круглый. И белоснежная плита «Predom», и холодильник «Свияга» – всё ровно на тех же местах, где когда-то до трагедии была современная техника в моём доме.

Я украдкой оглядывала стены в поисках всевозможных ориентиров, календарей, каких-то знаков, но ничего, ни одного намёка не было.

– Так, девчонки, а кому гостинцы? – Виктор поднял сумку, в которой оказалось кое-что припрятано.

– Мне! Мне! – хором заголосили Варя и Наташа, как маленькие.

Виктор аккуратно достал пару бумаг из нагрудного кармана пиджака, положил на соседний стол-шкаф рядом со мной и вместе с девчонками ушёл в гостиную. Я чуть вытянула шею и присмотрелась к разграфлённым бумагам. Множество столбиков, линий, этакий лист эксель-оффлайн:

Итого по расходу…

Розничный товарооборот…

Кроме мелкого опта…

Сумма… Сумма…

Заполняется материально ответственным лицом…

Товары… Тара…

И наконец-то глаза нашли самое главное в шапке документа:

Фамилия и инициалы материально-ответственного лица (бригадира) Гордеев В.Н.

Товарно-денежный отчёт №17

С 23/VI по 29/VI 1980 г.

Ой.

Значит, флаг над администрацией – никакой не флешмоб. Новые дома и загоны для скота на краю села – не новые. Значит, костюм Виктора – не старомодный. Значит, этот дом – пока не мой дом. Он только будет моим.

Через сорок лет.

Глава 3. Сон или загробный мир?

– Тебе пожиже или погуще? – заботливо спросила Настасья Михайловна, держа тарелку в одной руке и половник в другой.

– Как захватите, – я всегда терялась при таких гастрономических задачках.

Передо мной поставили глубокую тарелку с ароматным рассольником. Густой, наваристый бульон, крупные жёлтые кусочки картофеля, натёртые огурцы, перловка, укропчик для обострения потрясающе летнего вкуса. Вкуснотища какая, должно быть! Не терпелось погрузить ложку и отведать настоящее деревенское блюдо.

За окном поднялся ветерок, и свисающие ветки берёзы сдувались то влево, то вправо, открывая знакомый вид из окна на соседние домики и высокие липы вдалеке.

– Виктор! – громко позвала бабушка. – Наташа, Варя!

Пока домашние подтягивались, Настасья Михайловна поставила на стол до краёв наполненные тарелки с супом, чашечку сметаны, огромное эмалированное блюдо с разваренной в печи и разрезанной на крупные части курицей, хлеб, свежие огурцы и помидоры. Хозяйка озабоченно оглядела накрытый стол и хлопнула себя по полным бокам.

Как только мы стали рассаживаться, выяснилось, что небольшой круглый столик следует отодвинуть от окна, чтобы все поместились.

Варя с отцом осторожно и аккуратно занялись операцией по небольшой перестановке, а я начала было извиняться за неудобства, но бабушка строго сказала: «Ещё чего – неудобства какие выдумала!» и отправила Наташу в огород за свежим луком.

Когда все – включая лучок на тарелке с овощами – собрались, бабушка тяжело охнула, перекрестилась, и мы приступили к ужину. Ели молча, неторопливо, и только Варя, казалось, спешила куда-то.

«Это обычные люди. Просто из прошлого. Девочка Наташа и девочка Варя. Виктор и Настасья Михайловна. Ну вот ужин – всё настоящее и очень вкусное: суп, курица, овощи… Настоящий ветер за окном. Настоящая берёза. Дом. И это теперь – моё настоящее. Пусть это и загробный мир, но, судя по всему, второй раз окочуриться тут никто не даст. От голода – тем более».

– С вами всё в порядке? – Виктор отложил ложку и озабоченно смотрел на меня, упёршись руками в стол, будто готовый в любой момент встать и прийти на помощь, если я вот-вот грохнусь в обморок. Видимо, в задумчивости я сделала слишком серьёзную мину, замерев с ложкой в руке.

– Всё в порядке, спасибо, – поспешила я улыбнуться. – И всё очень вкусно!

Девчонки довольно улыбались похвале бабушки, а Настасья Михайловна, видя, как быстро я поглощаю суп, озаботилась не нужно ли добавки. Я только помотала головой – очень сытно.

– Пап, я сейчас к девчонкам, – потянулась за ярким полотенцем Варя.

– И к мальчишкам, – хихикнула Наташа.

– А как без них, – та показала кончик языка сестре.

– Опять с полным брюхом скакать будешь, – проворчала бабушка. – Как хоть охота?

– Да бабушка! – надула губы Варя. – У нас сегодня очень важная игра – с девчонками из И.! А потом картошки напечём. Я возьму несколько, пап?