Глинтвейн на снегу

Вышвырнув всю эту гадость из кухонного окна, чтобы больше ни минуты не оставлять её в доме, пусть даже и в мусорном ведре, она пошла в ванную мыть руки… И тут увидела на белой раковине под металлическим краном длинный чёрный волос.

– Да что за чертовщина такая, – громко и отчаянно выговорила хозяйка квартиры, в которой явно кто-то побывал в её отсутствие, и принялась проверять, что у неё пропало.

Очень скоро стало ясно, что ничего. Она заглянула в стоящую в спальне на комоде черепаху-шкатулку, где лежали повседневные золотые изделия. Всё на месте. Полезла в тайник, в котором прятала кольца с бриллиантами и дорогие подвески, а также немного долларов и евро, приготовленных для поездки за границу и оставшихся невостребованными в связи с объявленной пандемией…

Конечно, воры смогли бы при желании отыскать её «схрон», но им потребовалось бы на это немало времени. Стало быть, не нашли, или не искали. Более того, на том же компьютерном столе, у которого кто-то оставил след, на самом видном месте, лежал дорогой кожаный кошелёк со всеми её банковскими картами и десятью «волшебными» купюрами по тысяче рублей. Она собирала деньги, буквы на которых содержали её инициалы «ДЛ» или, наоборот, «ЛД», веря, что они притягивают прибыль.

Вспомнился анекдот: «Возвратился из отпуска, вижу, что дома побывали воры, но ничего не взяли. И так мне стало обидно»…

А Даше несколько лет назад реально стало обидно, когда знакомые оперативники взяли в трамвае карманника с поличным и пригласили её поприсутсвовать на первом допросе. Журналистка криминального отдела задала вопрос четырежды судимому рецидивисту: «Как вы выбираете свою жертву? Вот ко мне в сумочку вы бы полезли?», а он ответил: «К вам – нет».

Итак, если злоумышленнику оказались не нужны её деньги, карточки и золото, то тогда что? Резко испугавшись, она побежала в спальню, где в ящике комода лежали запасные ключи от квартиры её сына. На месте. Конечно, с них могли снять копии. Но никто не смог бы узнать, чьи это ключи… Вся семья сына была зарегистрирована по её домашнему адресу, а не по своему новому.

Дарья села за компьютер и принялась проверять все файлы, нажимая правой кнопкой мыши на строку «Свойства». Но ни один из документов не открывался в те пять дней, пока её не было дома. Даже самый главный, красующийся в самом центре экрана, названный «Диме важно» и содержащий пароли от всех её онлайн банковских кабинетов. Дарья заранее подготовила этот список и предупредила сына, что если с ней что-нибудь случится, он должен в тот же день перекачать все деньги с её карт на свой счёт, чтобы не ждать потом полгода вступления в наследство. Никто не заглянул и сюда. Тогда зачем приходили-то?

Детективщицу осенило, что если некто вторгся в квартиру в грязной после дождя обуви, то должен был наследить и в коридоре. И она, включив в прихожей свет, принялась всматриваться в ламинат. Но от половика у входной двери до ковра в зале всего два шага. Если здесь и были накануне какие-то следы, то она уже стёрла их, бегая вечером и утром туда-сюда в тёмных носках, которые носила дома вместо тапочек.

Леденёва вышла на лестничную клетку и, вооружившись мощной лупой, внимательно оглядела обе замочные скважины. Никаких видимых царапин. Дверь открывалась только родными ключами. И ни у кого не было возможности сделать дубликаты.

Несмотря на то, что в её жизни происходило немало непонятных и даже мистических событий, Дарья всегда пыталась найти всему случившемуся какое-то логическое объяснение. Иногда, когда ничего разумного не приходило в голову, ей в этом помогали друзья.

Так, несколько лет назад её пожилой поклонник, слетавший на Канарские острова, привёз в подарок копилку в виде льва. Дарья львов коллекционировала, и знакомые знали эту её слабость. Львы в любом исполнении, будь они золотые или плюшевые, стеклянные и деревянные – беспроигрышный вариант для подарка. Поклонник бросил в сувенир несколько монет, которые звонко позвякивали внутри фаянсового льва. Позже Дарья закинула в копилку ещё несколько металлических евро.

И вот однажды вечером, обдумывая очередную статью, исключительно с целью отвлечься, она решила взглянуть на свои сокровища. Открыв снизу пластиковую затычку, журналистка встряхнула льва, и на диванное покрывало высыпались серебристые монеты разного достоинства и… огромный дохлый жук! Она подскочила, вскрикнула, отпрыгнула в сторону…

Немного успокоившись, Дарья сфотографировала невиданное ранее чудовище и послала снимок подруге и коллеге Юле с вопросом: «Как этот ужас попал через узкую щель в мою копилку?» Юлька перезвонила и высказала предположение, что жук заполз во льва, будучи ещё маленьким.

– И вырос там без капли воды и грамма еды, а потом умер от тоски и одиночества? – мрачно осведомилась Дарья, у которой вообще никаких версий на этот счёт не было.

Мумию жука она в тот же вечер опознала по фотографии в Интернете как обитателя Средиземноморья. А через пару дней Юлькин любимый мужчина, узнавший про этот случай, озвучил единственно возможное решение этой загадки:

– Жук заполз в копилку не через узкую верхнюю прорезь, а через нижнее круглое и широкое отверстие ещё на фабрике по изготовлению сувениров. Или его туда засунул перед тем, как заткнуть крышку, какой-нибудь испанский шутник-подмастерье.

Леденёва часто вспоминала эту историю, главным в которой было то, что она упорно раздумывала о способе попадания заморского жука в фаянсовую форму, но неправильно определила место проникновения. Не сверху. А снизу. Конечно, позже, когда разум возобладал над эмоциями, она обязательно сама бы до этого додумалась. Хотя чужие криминальные загадки разгадывать гораздо легче, чем свои собственные.

Но сейчас она не могла представить, что кто-то проник в её квартиру не через дверь, а через окно. Восьмой этаж, металлопластиковые окна с сетками, открытые в её отсутствие только на форточки…

Возникла шальная мысль наведаться в управляющую компанию и попросить разрешения просмотреть записи с камеры видеонаблюдения, установленной при входе в подъезд, в лифте таковых не имелось. Но она тут же отмела эту идею за её бесперспективность. Смотреть записи за пять дней, не зная, кого ищешь, неразумное занятие. За девять лет проживания в этом доме она познакомилась всего лишь с одной-единственной соседкой, живущей в квартире сверху. Это произошло всего два года назад, когда их обеих затапливал жилец с десятого этажа, и они на пару помчались к нему разбираться.

Шестнадцать этажей, шестьдесят четыре квартиры… За сутки в подъезд входят и выходят сотни людей. И кого ей высматривать на записи, как возможного злоумышленника? Худенького доставщика пиццы в бейсбольной кепке, или дородную даму в хиджабе? Первые появлялись в подъезде нередко, и вторых тоже было немало среди квартирантов.

Ещё абсурднее показалась идея обратиться в полицию. Что она скажет? Кто-то за прошедшие пять дней проник в квартиру, но ничего не взяли, только след от обуви оставили, но я его уже стёрла. А ещё были женские волосы. Но я их тоже уже выбросила. А если бы и сохранила, то полноценной базы ДНК в стране всё равно не имеется, и сравнивать не с чем. Разве что непрошенная гостья оказалась бы рецидивисткой.

Дарья пила очередную чашку кофе и рассуждала. Допустим, что клубок каштановых волос ранее залетел в открытое окно и попал под диван, а потом его ветерком вынесло наружу. Это просто и объяснимо. А чёрный и длинный волос тоже возник не мистическим образом. Черноволосыми были соседки по палате Галина и Надежда, а также медсестра Таня, делающая ей перевязки и врач-ординатор Лиза. Предположим, что волос попал на её вещи в больнице, дома она забросила их в стиралку, и ничего нет невероятного в том, что он оказался в раковине в её ванной комнате… Но след от грязной обуви на чистом полу у компьютерного стола?

Ладно, решила любительница детективов, об этом можно подумать позже. Вообще-то, до неожиданной нервной встряски из-за необъяснимых находок, она собиралась изучить листок выписки с рекомендациями своего нейрохирурга, а заодно подсчитать все свои траты на обследования и операцию. Этим и занялась.

* * * * *

Первым о том, что руку нужно оперировать, заявил Дашин друг Махран, сирийский врач, недавно получивший российское гражданство, но не имеющий права работать в России по специальности. Он сказал об этом, когда принёс приглашение на свою свадьбу, а она пожаловалась на проблему.

Но она тогда подумала, что он хирург, ему бы только резать. Позже его мнение подтвердила и подруга Александра, невролог и кандидат наук, которая предложила сделать УЗИ. Дарья отправилась в частную клинику, заплатив за исследование девятьсот рублей. Доктор с «двадцатилетним стажем работы», как значилось на сайте, объявил, что у неё поражение локтевого нерва. И предложил пойти на приём к… остеопату.

Она не поняла, зачем? Тут уж явно нужен нейрохирург. Но понадеялась на то, что Доктор лучше знает, и вдруг как раз остеопат решит её проблему безоперационным путём. Тем более что в этой же клинике работал профессор Баженов, с которым она как-то познакомилась в компании лет тридцать назад, а десять лет спустя он оперировал её сына после аварии.

Профессор её, конечно, не узнал, но общался сердечно и отправил на МРТ шейного отдела позвоночника и дополнительное исследование локтя на дорогом аппарате, что обошлось соответственно в пять тысяч рублей и три с половиной. А когда она через неделю вернулась к Баженову с результатами, предложил обратиться к неврологу, приём у которого стоит три тысячи.

Она рассказала об этом Александре, и та возмутилась, сообщив Даше, что её водят по кругу, а деньги и время она тратит впустую. А далее пришлось идти в поликлинику по месту жительства и получать направление в Краевую больницу, и уже там старый ворчливый нейрохирург отправил её сдавать кучу анализов для госпитализации. За большинство из них пришлось платить, так как в родной поликлинике такие исследования либо не делались, либо талончики выдавались на месяц вперёд. Не говоря уже о нервотрёпке и в очередях из кашляющих старушек. И это в период пандемии.

Сложив все потраченные суммы в столбик и приплюсовав к ним пятнадцать тысяч, отданных за операцию, Леденёва подвела итог: более пятидесяти тысяч. Столько же ранее ушло на покупку годового абонемента на фитнес и на косметические процедуры, к которым она стала прибегать совсем недавно, решив, что наследственные данные это хорошо, но в её возрасте поддержка природе всё же требуется.

А ведь это ещё не конец предстоящим тратам! В выписке из больницы назначался приём препаратов. Самые безобидные – витамины группы В. Ещё два лекарства разжижали кровь и стимулировали проведение импульсов по нервным волокнам. Она нашла инструкции и цены на таблетки в Интернете и прикинула, что два курса приёма обойдутся тысяч в десять. Вроде не такие уж страшные цифры, но в последние месяцы она тратила больше, чем зарабатывала. А кошелёк – это ведь не сотовый, чтобы поставить его вечером на зарядку, а утром проснуться и обнаружить его полным.

Ну и ладно, зато рука будет «как новенькая», решила Дарья и вдруг рассмеялась. Ах да, она совсем забыла про чулочки! В поликлинике при Краевой больнице ей ещё выдали талон в магазин сети «Медтехника», в котором она должна была приобрести «компрессионные чулки номер два».

Зайдя в салон, она немало поразилась, когда девушка показала ей картонные упаковки с беленькими чулочками на ажурной резиночке и объяснила, что их нужно надеть перед операцией, чтобы ничего не случилось с венами. Дарья купила самые дешёвые за две тысячи. А продавщица отметила в компьютере фамилию старого нейрохирурга, разведшего пациентку на очередную трату и получившего за это свой процент.

Ни Дарье, ни её соседкам по палате это эротическое украшение не пригодилось. Не потребовались чулочки для операции, и теперь валялись за ненадобностью в шкафу, потому как были настолько тугими, что надеть их без посторонней помощи затруднительно, так что даже перед мужиком пофорсить не удастся.

От раздумий о медицинской мафии Леденёву отвлекло пришедшее на телефон сообщение от Надежды. Всего лишь пожелание доброго утра. Дарья написала: «Как ты там? Я тебя очень прошу: если что-нибудь надо, напиши. Обязательно приеду и привезу передачу, мне не трудно, а приятно тебе помочь».

«Спасибо за беспокойство, пока ничего не надо, – ответила Надя. – У меня всё потихоньку, правда, звон в ушах, и ничего не слышу. Подозревают, что у меня от капельниц слух пропал. В день капали по пять литров, а сегодня влили только два и бросили».

«Ничего, всё восстановится», – приободрила Дарья и вновь задумалась, кто же мог посетить её квартиру, в то время как она была в больнице. Копии с ключей сделать не мог никто. Не бывало у неё посторонних, да и, войдя в дом, связку с ключами она тут же убирала в ящик шкафа, закрываясь изнутри на задвижку. Но след…

Наверное, надо было всё же попытаться как-то его снять, например, при помощи скотча. Хотя зачем? Как бы поступила она сама, отправляясь на дело? Купила бы заранее на Вишняковском рынке самые дешёвые и расхожие китайские кроссовки, а после выкинула их в мусорный бак подальше от своего дома и места преступления. И вскоре в них щеголяла бы какая-нибудь удачливая бомжиха.

Поскольку вымыть голову самостоятельно одной рукой было сложно, Даша отправилась на стрижку и покраску в парикмахерскую, где её и застал звонок от Люсьены, пригласившей на ужин. Конечно, едва Дарье высушили феном волосы, она села в маршрутное такси и поехала к подруге.

За ужином Леденёва долго рассказывала о своих злоключениях в больнице и непонятных следах, найденных по возвращении в квартире.

– Наверное, у тебя Домовой шалит, – шутливо предположила Люся.

– Да откуда может появиться Домовой, если я живу в новой квартире, в которой являюсь первой обитательницей?

– Кто его знает. Может, он к тебе переехал из старых домиков, которые снесли при строительстве твоей высотки? Надо Его задобрить, поставить угощение, молочка налить, хлебушка положить… А если серьёзно, Даш, личинки в замках поменяй.

Вернувшись домой на такси, Леденёва налила в рюмку коньяка, поставила её на блюдечко, положила рядом кусочек шоколадки и с чувством произнесла:

– Дорогой Домовой, выпей, закуси и больше не шали! Охраняй жилище, когда хозяйки дома нет! Впрочем, пока она дома, тоже охраняй.

Последствия операции и споры о вакцинации

Целую неделю, пользуясь своим «беспомощным положением», Леденёва ходила по гостям. Считалось, что приготовить еду одной рукой она не могла, и родственники и друзья охотно угощали «больную» ужинами, делали ей перевязки и заворачивали что-нибудь вкусненькое с собой, так что ей не приходилось заморачиваться с едой и на завтрашний обед.

Друг Сашка из её сирийско-армянской компании сдержал своё обещание, по поводу успешной операции собрал в своём доме всех друзей и нажарил шашлыка из баранины. Сирийский хирург рассмотрел Дашин шов, оценил мастерство российского коллеги и сообщил, что у него скоро будет «маленький Махранчик». Судя по ещё плоскому животу его жены Оли, Дарья подумала, что не скоро.

– Саш, а ты мог бы поменять мне личинки в дверных замках? – спросила хозяйка квартиры, в которой побывали незваные гости.

– Теоретически – да, – задумчиво отозвался друг, проведя ладонью по густому ёжику седеющих волос.

– Нет, теоретические познания меня в данном случае не интересуют. Ты вот практически филолог, а опечатки в моих текстах не замечаешь.

– Так я же увлекаюсь содержанием, – оправдался обладатель красного диплома филологического факультета, в настоящее время занимающийся торговлей электроинструментами.

– Даша, я приеду, всё сделаю, – предложил свои услуги выпускник медицинского вуза, ныне зарабатывающий на ремонтах квартир и дач.

– А что у тебя случилось? – спросил Александр.

– Вернулась из больницы, обнаружила на полу в зале след грязной обуви, а в ванной – длинный чёрный волос.

– Так ты же детективщик, вот и предположи, кто к тебе мог приходить? У кого ключи есть? У кого волосы чёрные?

– У моей невестки. Не могу только догадаться, зачем бы она ко мне являлась.

– Ну, например, заранее посмотреть, где у тебя золото и деньги лежат, на тот случай, если ты из больницы не вернёшься, – нарочито трагическим голосом предположил Саша.

– Ей первой я всё сама и показала. Ты ещё скажи, что жене моего сына деньги понадобились, потому что она в карты проигралась, – рассмеялась Даша и серьёзно добавила: – я не чувствую себя в безопасности в собственном жилье.

– Ты на той неделе позвони, я поменяю личинки, – снова предложил свои услуги Махран.

Конечно, в гостях хорошо, однако пойти по второму кругу Дарья сочла неудобным и, закупив продукты, принялась готовить сама, что попроще. А что может быть проще запечённой в духовке говядины с овощами?

Швы она отправилась снимать на двенадцатый день после операции. Прорваться в Краевую больницу к медсестре Тане было не сложно, у Дарьи имелся сертификат на вакцинацию и старое направление на госпитализацию, кто там на проходной будет даты проверять! Но ехать по такой жаре через весь город и объясняться с вредными девушками на сестринском посту при входе в отделение нейрохирургии ей не хотелось, и она пошла пешком в свою поликлинику.

Как и предполагалось, медсестра не решилась взяться за столь сложный шов и побежала за хирургом.

– Ого, – удивился молодой невысокий доктор. – Это как же он вам так настрочил? Как фамилия хирурга?

– Родионов. А как настрочил, не знаю, три часа была под наркозом.

– И полтора из них он шил!

Дарье захотелось сказать: «А ты, парень, не завидуй профессионалам высокого профиля! Сиди тут в поликлинике, направления выписывай!» Но хамить в то время, когда из тридцати стежков на твоей руке выдёргивают успевшие врасти нитки, явно не стоило. Наверное, и в другое время – тоже. Тем более что этот молодой человек с неудавшейся пока карьерой и невысокой зарплатой, ничего плохого ей не сделал. А вот крутые доктора порой такого могут натворить…

Леденёва переживала за всё ещё лежавших в больнице Валю, Галину, и Надежду, с последней она переписывалась, и сводки палатной жизни походили на боевые. Так, Надя писала: «Самочувствие у меня немного лучше, но всё ещё штормит при ходьбе. Слух не восстанавливается. Галя со мной в одной палате, она по-прежнему ничего не видит одним глазом. К Вале долго попасть не могла, днём запрещено. Потом медсестра подсказала, что можно попробовать вечером, вроде бы как комнатой ошиблась. Так что вчера после ужина отправилась. Увиделись у дверей её палаты. Валя тебя и меня вспомнила, но поговорить не удалось, мы обе очень плохо слышим, знаками только обменялись. Она весёленькая, привет тебе передавала».

Как же так, думала Леденёва, как же так? До операции её соседки прекрасно видели и слышали, а теперь одна из них ослепла на один глаз, а две другие оглохли. И хорошо, если зрительные и слуховые функции у пациенток восстановятся, но что-то ей подсказывало, что этого может и не случиться.

Дашина мама умерла тридцать лет назад от инсульта, и тогда казалось, что пусть бы любые осложнения здоровья у мамочки остались – лишь бы выжила. Но сейчас-то медицина шагнула далеко вперёд, должны бы врачи уже научиться лечить одно и не калечить при этом другое.

Конечно, лезть со скальпелем в голову всегда рискованно. Мозг – это не рука. Сама Дарья не сильно переживала за исход собственной операции. Думала, что если вдруг не получится восстановить нерв, можно, в крайнем случае, и с рукой-крюкой свой век доживать. Но она боялась не проснуться после наркоза. Начиталась о том, что и у людей со здоровым сердцем такое может случиться, причём, совершенно необъяснимо.

И что же она стала делать в тот месяц, который, как она считала, мог оказаться последним в её жизни? Могла бы ведь, если уж нельзя за границу, в Москву слетать, где живут несколько друзей юности, и погулять напоследок. Так нет же! Принялась срочно дописывать очередной детектив, очень уж хотелось его закончить, ведь за неё этого никто не сможет сделать. Когда она рассказывала об этом своим близким, они смеялись и говорили, что «дурочка», нельзя думать о плохом. И вот как же приятно теперь дарить им свою новую книгу, первые двадцать экземпляров которой на днях доставил курьер!

* * * * *

Половину воскресного дня Леденёва провела, уткнувшись в монитор. В принципе, она целые дни так проводила, но тут, помимо чтения интересующих материалов, ещё и следила онлайн за полётом рейса по маршруту «Ларнака – Краснодар», её сын с семьёй возвращался с Кипра. Красный самолётик короткими рывками перемещался по экрану над странами и городами, то над сушей, то над морем, и она молилась: скорее бы уже!

Те кто знал об этой её привычке, называли её «штурманом» и говорили, что нельзя так переживать. Но что оставалось делать, если всё самое дорогое, что есть у неё в этой жизни, почти три часа болтается в воздухе? Невролог Александра сказала бы, что это «повышенная тревожность» и даже «панические атаки». Пусть так. Лишь бы не болезнь Альцгеймера.

Как только самолёт приземлился в Пашковском аэропорту, она прошептала: «Слава Богу» и, получив от сына сообщение о том, что всё хорошо, позвонила Александре и предложила встретиться.

Они прогуливались по аллеям Горпарка, где даже в тени было жарко и душно, но считали, что это всё же лучше, чем общаться, сидя за столом. Обсуждали книгу о неврологических расстройствах, которую собирались написать на пару в форме интервью журналиста с кандидатом медицинских наук, и Дарья вдруг вспомнила:

– Кстати, как твоя голова?

– Пока ещё работает. Хотя хуже, чем раньше. Многое стала забывать.

У Александры, проболевшей коронавирусом все новогодние праздники, осложнением стали сильные головные боли, победить которые удалось только несколько месяцев спустя путём приёма сильнодействующих препаратов.

– Со мной в палате лежала женщина с проблемой лицевого нерва, а после операции не только нерв не восстановился, но ещё и слух пропал, – сказала Дарья. – Ты смогла бы ей помочь?

– Конечно. Среди моих пациентов немало тех, кого оперировали в Краевой, и у кого такие же «побочки». Как раз с месяц назад я лечила иголочками пожилую женщину, сейчас фото покажу, – Александра поискала снимки и показала Даше телефон. – Вот. До и после.

Эффект был впечатляющим. На первом фото лицо женщины перекошено, на втором – практически ровное.

– А можно дать моей знакомой твой номер?

– Конечно. Пусть обращается.

Однако Дарья сомневалась, что Надежда поверит в положительный эффект рефлексотерапии, несмотря на видимые результаты у других больных со схожими симптомами. Люди больше уповают на скальпель, чем на иглу.

* * * * *

На вечер среды сын пригласил Дашу в гости, и она, как всегда, обрадовалась возможности с ним пообщаться и увидеть внучек, такое счастье приваливало не часто. В услугах бабушки неработающая невестка не нуждалась, старшая девочка ходила в первый класс, младшая – в детский сад, а просто так навязываться с визитами не хотелось.

Дима заехал на служебной машине в шесть вечера. По поводу его прошедшего дня рождения Дарья захватила бутылку дорогого французского коньяка из своей собранной в лучшие времена коллекции, а для девочек зефир и мармелад. По пути она в очередной раз завела разговор на тему, которая в последнее время расколола общества на две неравные части – сторонников и противников вакцинации:

– По всей стране резкий всплеск заболеваний, все койки в больницах уже заполнены, а наш народ на форумах пишет, что вакцинацию навязывает правительство, которому никто не верит, и поэтому не надо колоться. При этом в Америке уже сделано триста миллионов прививок, а у нас всего тридцать миллионов. Наверное, в Штатах правительство лучше нашего! Или в Эмиратах все местные миллионеры дураки, потому что чуть ли не поголовно вакцинировались. В общем, бесполезно объяснять тем, кто не переболел. Последствий вакцины они боятся. А последствия ковида – цветочки?

Сын, не ожидавший от мамы такой горячности, улыбнулся:

– Что это ты так вдруг разошлась? Надо было тебя записать на диктофон, когда ты всех отговаривала делать прививку.

Дарья на миг смутилась, но тут же нашлась:

– Но это же было девять месяцев назад. Тогда «Спутник» только недавно зарегистрировали, а теперь он себя уже зарекомендовал, а в мире сделано почти два миллиарда прививок. Знают же, наверное, в развитых странах, что делают.

Девочки встречали папу и бабушку в коридоре в нарядных платьях, красивые, загорелые, подпрыгивающие от восторга. И такие худенькие, что на тоненьких ручках просвечивали голубенькие прожилки. Дарья обхватила внучек руками, поскольку поднять их в этот раз не решилась, и спросила:

– Малышки, вы что, на диете сидите?

– Младшая спросила:

– А что такое диета?