Хранитель Королевского Букета

– Йоху-у-у! – Совсем рядом пронеслись на такой же как у них метле Надя с мамой.

У Эвелин захватило дух от восторга. Она вцепилась мертвой хваткой за ствол метлы и лишь смотрела, как резвились вокруг нее возбужденные недавние пассажиры, как сверкали в темноте зеленым перламутром их глаза и развевались волосы. Свежий ветер холодил лицо, выбивал из глаз слезы. Это же сон? Всего лишь сон?! А во сне может происходить любое волшебство. А там внизу сейчас, возможно, воспитательницы восхищались фейерверками, а это вовсе и не фейерверки и не «шоу огоньков», а она… они.

Но вдруг городские огни перестали светиться, и пространство под Эвелин и Григорием затянул густой туман. Он стал плотным, почти твердым, и Эвелин могла поклясться, что ей послышался плеск морских волн, когда туман принял форму круга. Светящаяся полоска разрезала круг пополам, превратила два полукружия в створки. Они распахнулись, образовали вход, похожий на огромную яркую прорубь, и летуны с летуньями по очереди нырнули в образовавшееся окно. Григорий направил метлу в центр круга, и они тоже понеслись вниз.

Яркий свет ослепил Эвелин, и она зажмурила глаза. Какое-то время она летела с закрытыми глазами.

– Открывай уже, – услышала она голос Григория, – пропустишь самое интересное и ничего не увидишь.

Открыв глаза, Эвелин не сразу поняла, где находится. События последних дней сменялись так быстро, и все было таким необычным и непредсказуемым: расставание с привычной жизнью в приюте, с друзьями, родным городом и домом, письмо от бабушки, странный сон, который оказался и не сном вовсе.

Недалеко парили на метлах пассажиры. Ниже Эвелин заметила рыжую шевелюру Нади.

– Надя! – позвала она подругу, но ветер потушил крик.

Оглянувшись, Эвелин увидела, как огромное круглое окно затягивало белым густым туманом. Врата закрывались. Опустив голову, Эвелин рассматривала долину, раскинувшуюся до самого горизонта.

Вдалеке показался город. Мелкие коробки домов на окраине с каждым мгновением увеличивались, и Эвелин уже могла рассмотреть их серебристые крыши, отражавшие яркие лучи. Григорий приземлился на поляну у крайнего дома, и Эвелин коснулась ногами мягкой травы. Над головой пронеслась стая мелких птиц. Их радостный щебет развеселил Эвелин, и она стала с любопытством смотреть по сторонам. Остальные пассажиры рассыпались по всей поляне.

“Посадочная площадка, наверное”, – подумала Эвелин.

– Дальше пройдемся пешком, – объявил Григорий. Он улыбался, снимая рюкзак с кошечкой и выпуская Эвелин из плена ремней.

Фенечка в рюкзаке беспокойно замурлыкала, попросилась на руки.

Эвелин присела, постучала по окошечку на переноске.

– Потерпи. – Провела она ладошкой по прозрачному пластику. – Мы скоро будем на месте.

Григорий стукнул ладошкой по метле:

– Домой! – громко дал он команду.

В голове Эвелин прозвучало тройное эхо “домой…домой…домой” и, наверное, послышалось ворчливое “наконец-то”, когда метла поднялась в воздух и улетела.

Они прошли по узкому проулку и вышли на пустынную площадь. Нигде не было видно машин.

– А где такси? – Взглянула Эвелин на Григория.

Но он с невозмутимым видом поправил рюкзак, шагнул на тротуар и развернулся к ней лицом.

– Юная леди, – улыбнулся он и манерно поклонился. – Рад приветствовать вас в нашем городе. Но поскольку городок наш мал и уютен, то такси здесь не предусмотрено. Мы предпочитаем альтернативные виды транспорта, которые не вредят местной флоре и фауне. Пойдем, здесь недалеко, – добавил Григорий уже без пафоса и зашагал по улице, не оборачиваясь.

Эвелин едва поспевала за Григорием, быстро шагающим по тротуару, выложенному серым камнем. На один его шаг приходилось три ее. На втором перекрестке она остановилась и взмолилась:

– Все. Я не могу так быстро, – запыхавшаяся, она присела на камень, торчавший прямо из земли. – Я не могу так быстро идти… еще и жарко здесь… – Она стащила с головы шапку, вытерла выступившие на лице капельки пота, расстегнула куртку.

Весна шла полным ходом. Нещадно палило уже поднявшееся солнце. Теплый ветер не давал прохладу. В горле пересохло. Хотелось пить.

– Тут недалеко, – заметил Григорий, но остановился и встал рядом.

Передохнув, они пошли медленнее.

Эвелин рассматривала аккуратные деревянные крашеные дома под черепицей, заборчики, увитые диким виноградом вперемешку с диковинными кустарниками. Сквозь щели в заборах пестрели клумбы с первоцветами. От насыщенного цветочного аромата и бесконечной болтовни цветов немного кружилась голова. На главной площади она заметила огромную корзину с тюльпанами. Рядом – курица с цыплятами из желтых одуванчиков, чуть дальше бабочка из подснежников и крокусов. Красота! От восхищения внутри трепетало, щеки горели и Эвелин постоянно махала руками, показывая Григорию то на жар-птицу из разноцветных фиалок, то на лебедей из белоцветников, плавающих по озеру из синих пролесков. И все цветы болтали, а вместе с ними, не обращая внимания на смех Григория, болтала Эвелин. Когда они шагали мимо здания городской пожарной башни, увитой мягким плющом, Эвелин остановилась. Она узнала это место, оно тоже ей снилось. А может это и не сон был, а детские воспоминания?

Они долго шли мимо ажурной кованой ограды, за которой виднелись белые каменные здания, деревья, клумбы и дорожки. Кованые ворота арочного входа были закрыты.

– Это школа, – ответил Григорий на ее немой вопрос, – сегодня выходной, все отдыхают. Учебный год начался неделю назад. Ты ненамного опоздала. В нашем городе учеба начинается весной.

– Почему? – удивилась Эвелин.

– Потому. Узнаешь. – Ускорил он шаг.

Миновав еще две улицы с одинаковыми деревянными домами, они наконец-то остановились перед разноцветным штакетником и крашеной деревянной калиткой. Григорий пропустил Эвелин во двор, и она, сделав по дорожке с десяток шагов, оказалась перед аккуратным деревянным домиком, который украшало резное крыльцо, украшенное висячими кашпо с разноцветными пахучими петуниями.

Высокая стройная женщина в спортивном костюме, завидев гостей, спустилась со ступенек, поспешила навстречу и остановилась перед Эвелин. Ее белые волосы до плеч светились под солнечными лучами, темная, загорелая кожа в легких морщинках выдавала возраст, а в зеленых глазах светилась радость.

– Ну вот ты и дома, – произнесла она и прижалась еще крепче. – Наконец-то ты дома, моя девочка.

Эвелин оказалась в уютных объятиях и почувствовала, как бабушка уткнулась лицом в ее макушку.

– Как добрались? – обратилась бабушка к Григорию, внесшему рюкзак с вещами.

– Все, как договаривались, Розалинда Витольдовна.

– Пройдем в дом? Чаю?

– Благодарю, но в другой раз. – Поставил он рюкзак на верхнюю ступеньку крыльца. – Служба-с. – Покрутил указательным пальцем оранжевый ус, кивнул Эвелин на прощание, развернулся и пошагал к калитке.

– Благодарю вас, Григорий!

– Обращайтесь! – не поворачиваясь, ответил Григорий и покинул двор.

– Идем в дом, Эви? – Бабушка улыбнулась и легко подтолкнула Эвелин.

Эвелин тихо засмеялась.

Для всех она была Эвелин. Эви – так ее называли самые близкие люди. Мама и папа. Она уже и забыла, как оно звучит.

– Надо же, и шишеру свою привезла. Уверена, они подружатся. – Кивнула Розалинда Витольдовна на рюкзак-переноску с кошечкой. – А назвала как?

– Фенечка…

– Хорошее имя. А моя Малуша как всегда где-то гуляет. Идем, Эви. – Открыла бабушка дверь в дом и взяла рюкзак с вещами.

Снаружи домик казался маленьким. Но внутри оказался просторным и уютным.

– Куртку можешь повесить здесь, – Бабушка сдвинула дверь встроенного шкафчика в коридоре. – А обувь поставь сюда. – Махнула вниз, на обувную полку.

Эвелин последовала совету: поставила на пол рюкзак с Фенечкой и разделась. Они прошли в большую квадратную залу с диваном над противоположной стеной и с камином над правой. В углу вместительный книжный шкаф, наполненный книгами и глиняными кувшинчиками разного размера и формы. На узорчатом керамическом полу лежал круглый ворсистый ковер, украшенный цветами. Как только Эвелин ступила на него, он обхватил приятной мягкостью ступни.

Над диваном на стене с темно-зелеными обоями висели два старинных портрета. На одном Эвелин узнала бабушку, только молодую. Тот же решительный взгляд, белые, собранные в высокую прическу волосы, добрая улыбка. С другого строгим взглядом смотрел молодой мужчина с орлиным носом, темными глубоко посаженными глазами и пышными черными усами.

– Розалинда Витольдовна, – обратилась Эвелин к бабушке, – а на портрете вы?

Бабушка сердито посмотрела на Эвелин и возмутилась:

– Это еще что за обращение? Какая я тебе Розалинда Витольдовна? Я же бабушка! – и продолжила тоном, не терпящим возражений: – Значит так! Никаких Розалинд! Никаких «выков»! – заметив испуганные глаза Эвелин, добавила мягче, – я же твоя родная бабушка, самый близкий человек. Конечно, я старая, но не настолько, чтобы ты мне выкала. Можешь называть меня бабушка или даже ба, мне будет приятно. Договорились? – подмигнула она.

– Договорились, – ответила Эвелин.

Взглянув на портрет, Розалинда Витольдовна, заметила:

– Да, это я в молодости. – И вздохнула.

– Ба? А это кто? Мой дед? – спросила Эвелин.

– Да, мой Радимирчик. – подошла бабушка и коснулась портрета. – Мой Радимир, – повторила она и погладила край рамы.

– Красивые, – вздохнула Эвелин, глядя на портреты, и подошла к камину.

На каминной полке стояло с десяток фотографий в стеклянных рамках. На всех маленькая Эвелин с мамой, с бабушкой, или папой. Или с мамой и папой.

– Ба, откуда у тебя столько? Я многие не видела ни разу, – оглянулась на бабушку Эвелин. – А вот такая висела в нашем доме, – указала она на одну из фотографий.

На письменном столе стояла еще одна фотография в рамке.

– А это кто? – показала она на девушку, стоящую на снимке рядом с бабушкой и очень похожую на маму Эвелин.

– Это Лилиен, моя младшая сестра, ты скоро с ней познакомишься.

– Так, я думаю, на сегодня достаточно. Ты устала и голодна. Здесь твоя комната, – заметив, что Эвелин кусает губы, и ее глаза опасно заблестели влагой, бабушка открыла одну из дверей слева. – В этой комнате раньше жила Власта, твоя мама, – пояснила она, пропуская вперед Эвелин, – пока училась в школе…потом поступила в Академию, вышла замуж…Я оставила почти все, как было при ней, только шкаф поменяла, – кивнула она на разрисованный цветами плательный шкаф.

Розалинда Витольдовна зашла в комнату следом, опустила рюкзак и прислонила к дверце шкафа.

– Мне его моя ученица подарила, а ставить некуда. Вот я его сюда и пристроила. Не буду мешать. Ты девочка взрослая. Располагайся, а я пойду обед разогрею. Если хочешь, можем потом посмотреть усадьбу.

– Хочу. – Эвелин поставила рюкзак с котенком на кровать.

Розалинда Витольдовна вышла из комнаты.

Эвелин выпустила на пол Фенечку. Кошечка принюхалась, обошла комнату и подошла к двери, потерлась об нее.

– Ты не сбежишь?

– Мяу. – Толкнула головой дверь Фенечка.

– Ладно. Иди. – Эвелин выпустила ее из комнаты.

Услышав, как бабушка приветствует Фенечку, Эвелин расстегнула рюкзак и раскидала по полкам вещи. Из бокового кармашка достала мешочек с маминой брошью и положила под одежду на верхнюю полку. Освободив рюкзак, Эвелин швырнула его в угол за шкаф, а сама плюхнулась на широкую кровать с мягкой подушкой и пушистым пледом. Засунула руки за голову. Осмотрела комнату. Ей понравились веселенькие обои в лиловых колокольчиках, шторки на окне в тон обоям. Красивый шкаф! Надо же! Разрисован цветами: розы, тюльпаны, георгины, нарциссы, словно живые. Кажется, тронь и почувствуешь гладкие листья и колючие шипы. Запах точно есть. Эвелин не заметила, как задремала.

– Пора обедать, – разбудила ее бабушка.

Будто и не спала, а на настенных часах-колокольчиках стрелка сдвинулась на целый час.

– Ба, руки помыть где? – спросила Эвелин, как только вышла в коридор. Сказывалась многолетняя привычка: в семье и в приюте она всегда мыла руки перед едой.

– Там, – махнула рукой бабушка на дверь с правой стороны от входа.

Черный сверкающий кафель на стенах, белая угловая ванна, керамическая раковина с краном. Ничего необычного. Внимание привлекла светлая коробка в углу в рост человека с узким отверстием.

– Ба, а что это?

– Ветродув. Устройство для быстрого высыхания, если не хочешь пользоваться полотенцем. Просто стань рядом и через пять секунд ты сухая.

Скромненько, но со вкусом! Охарактеризовала Эвелин кухню.

Печь, похожая на электрическую, шкафчики, два стола: обеденный и рабочий. На окне чугунок с деревянной ложкой. В углу неприметная дверь за занавеской. Там, наверное, кладовка. На стене полки с посудой.

– Присаживайся, – кивнула бабушка на стул и села за стол, уставленный тарелками с едой. – Это суп крапивный, с яйцом и сметаной, ты попробуй, – торопливо добавила она, заметив недоумение Эвелин, – я всегда готовлю его весной, в нем много витаминов, но если не хочешь, то можешь есть, что… – сделала она круговое движение кистью руки над столом.

Из уважения к бабушке Эвелин съела и суп с крапивой, и мясо, запеченное с овощами. Запила лимонадом с необычным приятным вкусом.

После обеда они продолжили осмотр дома.

– Проходи, не стесняйся. – Открыла перед Эвелин дверь в свою комнату бабушка и пропустила вперед.

Первое, что увидела Эвелин в комнате бабушки, сразу у двери – велотренажер. А рядом лежали гантели и коврик для занятий йогой. На удивленный взгляд Эвелин бабушка пожала плечами и улыбнулась.

Вот это бабушка! Эвелин даже стало немного стыдно за себя, потому что она недолюбливала занятия спортом, хоть и была от природы ловкой.

Они вышли из дома через заднюю дверь в кухне и оказались во внутреннем дворике за домом. Окна комнат бабушки и Эвелин выходили во внутренний дворик. Солнечные лучи освещали небольшую летнюю беседку, обвитую лозой дикого винограда, распустившего клейкие листочки. Пышный зеленый куст плетущейся розы прислонился к стене дома, захватил окна, создавая защиту от яркого солнца. За забором оказался небольшой огород, черные грядки которого ждали, когда же на них что-нибудь посадят.

– Здесь я сажаю цветы и овощи, – с гордостью пояснила бабушка. – А там сад с деревьями и кустарниками. – Указала она за низкий забор, где виднелись ровные ряды побеленных стволов и стволиков.

От калитки в сад вела утоптанная дорожка. Черная земля пахла весной. По-весеннему радостно пели птицы. Весь оставшийся день они ходили по усадьбе, болтали обо всем. Эвелин рассказала, как исчезли родители, как она сбежала из дома, как жила в приюте и тайком ходила смотреть на свой дом. Она видела, как внимательно слушала ее бабушка, как сжимала губы и отворачивалась. Эвелин очень хотела спросить, почему бабушка не нашла ее раньше, но заметив, как та расстроилась, не стала.

А еще Эвелин заметила кусты шиповника около забора. На колючих ветках кустарника уже распустились листья. Эвелин подошла к нему и заглянула в соседний двор.

– А что там? – Эвелин остановилась у забора и кивнула на соседний дом.

– Пустой дом.

– Там никто не живет?

– Пока нет, но иногда там живут люди.

От бабушкиных ответов появились новые вопросы, но Эвелин решила пока их не задавать.

Солнце уже скатилось и собиралось спрятаться в ветках деревьев, когда они вернулись в дом.

По дому разносился аромат свежей сдобы.

– Ба, а что так вкусно пахнет? – спросила Эвелин.

– Испекся мой фирменный цветочный пирог, – ответила бабушка. – Мой руки и за стол, будем ужинать и пить чай на травах.

Эвелин и бабушка сидели на кухне и пили ароматный чай. Посреди стола на расписном блюде стоял круглый цветочный пирог. На руках Эвелин недовольно фыркала Фенечка.

– Ба? А почему ты Фенечку шишерой назвала?

– Потому что это шишера, ты на уши посмотри и на окрас…и глаза черные. Истинная шишера. Но многие, кто не знает, думает, что это кошка. – Бабушка отпила из чашки чай. – Она твоя первая помощница и оберег, пока не получишь свой цветок. – Розалинда Витольдовна заметила растерянность Эвелин и, решившись, продолжила: – Эви, я должна сказать тебе одну очень важную вещь. – Бабушка отставила чашку с чаем в сторонку. – Я думаю, ты уже готова это услышать.

Бабушка замолчала. В тишине было слышно, как за окном пел сверчок.

Эвелин растерянно смотрела в добрые бабушкины глаза. Сердце Эвелин, кажется, замерло.

Что сейчас скажет бабушка? Что еще приготовила ей судьба? Какие сюрпризы?

– Эви, мы – ведьмы. Цветочные ведьмы. – Розалинда пристально смотрела в лицо растерявшейся Эвелин. – Только не говори, что ты не догадывалась ни о чем все это время!

– Догадывалась, бабушка, – выдохнула Эвелин, – И мы летели с Григорием на метле.

– Да, через Врата в наш мир можно попасть только на метле. Магия…

– А мир? Это другой мир?

– Да. Наш город называется Город Цветочных Ведьм, а страна – Флорения. Здесь есть и другие города и поселения, и живут разные существа и есть волшебство.

– Так значит…– Эвелин замолчала, вспомнив данное себе слово не рассказывать о своем даре слышать цветы. Бабушка продолжила говорить.

– Завтра мы идем в школу. В ней учатся такие как ты, будущие ведьмы и ведуны.

– Бабушка, а расскажи о школе, – попросила Эвелин и сложила ладони в молитвенном жесте.

– Завтра все увидишь сама. А сейчас спать. Поздно уже. И не забудь перед сном сказать: «На новом месте приснись жених невесте», – пошутила бабушка, вставая из-за стола.

Глава 4 В Школе Цветочных Ведьм

Бабушка задумчиво поглядела на наряд Эвелин.

– Конечно, в первый-то раз можно было и платье надеть, – с сомнением произнесла она и поправила на плече ремешок от сумочки, – Все равно пешком идем в школу. Но кто вас молодых сегодня поймет? Тащите в наш мир все подряд и моду на все эти джинсы, растянутые майки, кроссовки.

– Бабушка, – возмутилась Эвелин. – А ты сама почему в брюках, а не в юбке?

– Я все же бывший преподаватель школы, а там все привыкли видеть меня в брючном костюме, да и мне так удобнее.

– Ага. Уверенности добавляет? Тогда ты должна понять, что мне так удобно. И… В брюках уютнее. Ба, пусть тема одежды будет нашим личным пространством? Договорились?

– Хорошо. – Розалинда Витольдовна открыла входную дверь и вышла на крыльцо. – Пусть эта тема будет нашим личным пространством, – задумчиво повторила она слова Эвелин, любуясь на двух шишер, развалившихся на ступеньках крыльца и, обернувшись, уже громче позвала: – Ты идешь?

– Да, я готова. – Выпорхнула следом за бабушкой Эвелин.

– Кажется они подружились, – кивнула бабушка на животных.

Крупная, с сиренево-серой бархатистой шерсткой шишера потянулась гибким телом, прогнула спину, выпустила из лапок перламутровые, будто после маникюра, когти и сверкнула выразительными зелеными с желтой окаемкой глазами на Розалинду Витольдовну.

– Ну, может теперь, Малуша, будешь чаще домушничать, – обратилась к шишере бабушка и шагнула со ступеньки.

– Фенечка. – Послала воздушный поцелуй Эвелин, спускаясь на дорожку.

Питомцы молча проводили хозяек взглядами из-под полузакрытых глаз.

Солнце светило ярко, лаская лицо и плечи теплыми весенними лучами. В ветвях деревьев громко переговаривались болтливые птицы. Все время, пока они шли в школу, Эвелин казалось, что за ней следят. С каждой городской и приусадебной клумбы она слышала осторожный шепот: «Внучка Розалинды нашлась? Какое счастье! Девочка нашлась! Как говорите зовут? Эвелин? Многообещающее имя. Жаль, что родители как сквозь землю провалились. Какое несчастье. Хорошо, что хоть бабушка есть». Эвелин хотелось спрятаться от такого внимания и она касалась, будто случайно, бабушкиной руки.

Даже кошка на очередном заборе, похожая на Фенечку, пронзительно мяукнула и прыгнула во двор. Наверное, поспешила сообщить новость своим хозяевам о появлении в городе Эвелин.

– Что с тобой? – заметила бабушка. – Ты испугалась чужой шишеры?

– Нет, все в порядке. – Эвелин встряхнула головой. Ее короткие белые волосы слегка растрепались. Щеки пылали. Зато голоса в голове смолкли. И дальше она уже шла, не обращая внимания на треп цветов в клумбах.

Впереди показалась кованая ограда школьного двора. Узорная решетка поблескивала серебром, отражая солнечный свет. Заметив с каким интересом Эвелин, рассматривает цветочный узор на ограде, Розалинда Витольдовна спросила:

– Нравится?

– Очень.

– Весь школьный городок огорожен. – Розалинда дотронулась рукой до металлического лепестка розы, и он засверкал. – Ограда не простая, с магической защитой… дети наше все.

Каждый следующий пролет был похож на предыдущий. Эвелин узнавала очертания ромашек, тюльпанов, ирисов, роз, гладиолусов, и еще разных чудных цветов, соединенных в единый узор и перевитых стеблями плюща и вьюнка.

– Красиво, – вздохнула Эвелин и спрятала руки в карманы.

– Рисунок на художественном факультете ученики и наставники вместе создавали… – в голосе Розалинды Витольдовны чувствовалась гордость. – А полотно ковали на факультете практической магии.

– Вот бери и делай сам раз такой умный, – послышалось из-за ограды.

Сквозь решетку Эвелин увидела девочку и мальчика с метелками. Кажется, они спорили, кому подметать дорожку. Тоненькие многочисленные белые косички на голове невысокой худенькой девочки смешно тряслись, когда она раздраженно покачивала головой. Смуглое лицо мальчишки покраснело от негодования, черные глаза метали молнии, и он постоянно нырял пятерней в темную беспорядочную шевелюру.

– Эй, я не буду вместо тебя подметать… мне плевать на твои ноготочки, все обязаны работать, – громко возмущался мальчишка.

– Пойди, пожалуйся Засиму!

– Очень надо, я и сам с тобой справлюсь!

Невысокий и худой с виду немощный мальчишка легко обхватил девочку и вцепился в ее руку, заставляя подметать дорожку. Девочка извивалась, словно гибкая змея, пыталась вырваться из его хватки. Ее косички растрепались, светлая кожа пошла красными пятнами, изо рта вырывалось недовольное пыхтение. Но мальчишка крепко держал ее руку и направлял метелку. Наконец-то девочка выскользнула из его цепких рук и взмахнула метелкой, пытаясь его стукнуть, но он проворно отскочил в сторону и при каждом взмахе только громко смеялся и ловко уворачивался от тумаков.

Вдруг она взмахнула рукой и от ее ладони отделился красный шарик и полетел по воздуху к мальчишке.

– Эй, это запрещенный прием. – Он взмахнул своей метелкой и сбил шарик. Тот упал в траву и заискрился.

– В борьбе все методы хороши, особенно запрещенные, – не сдавалась девочка.

– Ты не понимаешь, эй, а если об этом узнают? Нас выгонят из школы, даже не дав возможности сдать вступительный тест.

– Если донесешь, то тогда точно нам каюк!

– Тогда сдавайся, – мальчишка поднял вверх правую руку, сжал кулак, взмахнул рукой, и в девочку полетел белый светящийся шар. – И признайся, Нора, что я сильнее.

Шар не долетел, растаял и плюхнулся большой каплей воды на дорожку, расплылся под ногами девочки. Она закатила глаза и возмущенно всплеснула руками.

– Ты невыносим, Марик!

– Какой есть и другим не стану.

– Ладно. Сегодня твоя взяла, – прекратила нападки девочка. – Но я не сдаюсь и еще покажу свою силу.

– Да всегда, пожалуйста, – присел в реверансе мальчик, замахав метелкой, словно веером, – только учти, я не буду ждать, и посмотрим чья магия сильнее.

– Ах так? – снова взмахнула метелкой девочка. – Ну я тебе сейчас устрою.

Мальчишка не стал ждать и рванул по дорожке вглубь аллеи с криком «Попробуй, догони!» Девочка устремилась следом за ним.

Они были настолько увлечены, что не заметили Эвелин и Розалинду Витольдовну.

– Вот дурнишник бестолковый, кто ж так снежок кидает? – проворчала себе под нос бабушка, но глянув на Эвелин, приняла возмущенный вид, покачала головой и сказала. – Негодники, занимаются запрещенным волшебством. Пойдем, – потянула она Эвелин к входу в школьный двор.

За разговором и созерцанием сцены они не заметили, что уже пришли.

Кованая узорная решетка закончилась аркой. Ворота были распахнуты внутрь двора. Снаружи, около входа, на высоком табурете, привалившись к стене, скучал Григорий. Он лениво покачивал пикой в руке и щурился. Блестящее острие на деревянном древке отбрасывало по улице солнечные зайчики. Те резвились, будто живые, отражались от зеркальных окон домиков напротив, скакали по серебристым листьям и цветам ограды, вскользь прыгали в глаза Григорию, который едва успевал опускать ресницы. По его довольной улыбке было заметно, что эта игра ему нравилась.

Когда над ним нависла тень Розалинды Витольдовны, он открыл глаза. Увидев, кто пришел, Григорий подскочил, свободной рукой одернул зеленый пиджак, наклонил пику, загораживая вход. Он вытянулся по струнке и в шутку козырнул, как будто перед ним стоял как минимум генерал. Солнечные зайчики метнулись и остановились, словно приветствуя вместе с Григорием пришедших.