Давай поиграем

Джей Ви Райтс

Давай поиграем

Положить деньги в носок казалось хорошей идеей до тех пор, пока Конг не поставил ему подножку. Купюра выпорхнула из укрытия под лихой свист, как голубь из шляпы фокусника, и приземлилась прямо к сверкающим ботинкам мучителя.

Теперь Филя сидел прямо на мокром кафельном полу, посреди коричневатых разводов грязи. Ушибленный копчик здорово ныл. Хотелось поскорее смыть с рук пахнущую унижением, хлоркой и… – ему не хотелось думать, чем еще она пахла – противную влагу. Хорошо, хоть брюки тоже коричневые. Будет не так заметно.

– Целая тысяча? А ты говорил, что ничего нет… Неудобно получается. Как же так? Как теперь просить прощения будешь?

– Ребят, ну пожалуйста, не сегодня. Мамка дала их, чтоб я сестренке… Варьке лекарство купил. У Варьки астма. Без лекарства ей дышать трудно. Может совсем задохнуться.

Конг прыснул со смеху.

– Варьке? Что за нелепое имя, Филя? Она что у вас, подкидыш? Твою сестру разве не должны были назвать Каркуша?

Пацаны загоготали. Тимур еще и издевательски принялся каркать, заходил по кругу, изображая, что хлопает крыльями. Ромка снимал все на камеру телефона.

Конг сел на корточки, наклонился, нагло приблизив свою прыщавую физиономию почти вплотную к Филиному лицу, и внимательно посмотрел восьмикласснику в глаза. В них поблескивали невыплаканные слезы. Несправедливо запертая обида робко подглядывала в маленькое черное окошко зрачка. Филя, стиснув зубы, еле сдерживался, чтобы не разрыдаться.

– Я все понимаю… Жалко отдавать мамкины деньги. Но и ты меня пойми. Мне ведь мамка столько денег не дает… А курить хочется. Может, с твоей щедростью и на новый телефон скоро накоплю. Должен же ты хоть какую-то пользу приносить… А сестра твоя, Варька, – он снова издал гадкий смешок, – сама бы удавилась, узнай она, какой у нее братец размазня. Скажи спасибо, что я видео в сеть пока не выкладываю. Мамку твою жалко. Трудно, наверное, быть мамкой такого ходячего кринжа…

Тимур с Ромкой снова заржали. Конг поднялся, неторопливо расправил плечи и с видом победителя засунул трофейную купюру в карман.

Филя хотел схватить его за край штанины, но старшеклассник увернулся и наступил ему на кисть левой руки, которая все еще была на полу. Пальцы хрустнули.

– Ай, больно!

Филя зажмурился изо всех сил, но слезы все равно предательски выкатились из глаз. Было слышно, как кто-то снова дернул дверь, но швабра, предусмотрительно вставленная в ручку изнутри, открыть ее не давала.

– Тише-тише. Не будешь послушным мальчиком, устроим тебе тут «Спокойной ночи, малыши». Головой в сортире…

Филя продолжал тихо подвывать.

– Хватит, Конг. Следы останутся. Ты взял, что хотел. Нам лишние проблемы не нужны… – сказал Ромка.

– Везет же нашему убогому… И здесь у него защитники. – Двухметровый бугай наконец убрал ботинок с его руки и легко вздернул Филю на ноги за рукав пиджака.

Шов на плече с треском разошелся.

– Мерзость. – Конг брезгливо отдернул руку и поморщился, поднеся ее к носу. – Так вот почему здесь так сильно воняет. Какое-же у тебя все низкосортное. А это что, мусорный мешок?

Конг указал взглядом на валявшийся в углу, потертый временем и выцветший, со скрепкой вместо язычка на сломанном бегунке молнии, когда-то бывший черным тканевый портфель. Филя хотел поднять его, но Конг преградил ему путь рукой.

– Не спешите, мадам. Дайте-ка мы за вами поухаживаем… Тимур, ты, кажется, еще не излил свои печали? – обратился он к приятелю.

– В смысле? – спросил тот удивленным басом и выпучил в недоумении глаза.

– Ты тупой? Говорю, подними и намочи эту половую тряпку, пометим свою собственность, так сказать.

– Конг, ну перемена-то не бесконечная… Выражай уже свои мысли яснее. У нас тут вечеринка или тест на IQ? Филя сам себе в портфель нассыт скорее, чем до этого дойдет, о чем речь… – саркастично заметил Ромка.

– А-а-а, дошло. – Ехидно сверкнув карими глазами, Тимур поднял портфель и принялся расстегивать ширинку.

– Хоть в кабинку зайди, тугодум, – посоветовал Конг, – не хватало и нас забрызгать.

– Тим, ну пожалуйста, не надо. Там же дневник, учебники библиотечные и домашка по алгебре…

Дверь загрохотала, и скрипучий голос тети Нины, уборщицы, дотянулся до них своим нарочитым оканьем:

– А-ну дверь откройте, шпана! Ишь, курят небось опять! Очередь мне тут собрали. Открывайте живо, говорю, а то директора сейчас приведу… – Она снова постучала в дверь и добавила, уже чуть тише: – А вы давайте, на второй этаж спускайтесь, я там только что все помыла. Что вам здесь, медом намазано?

– Вот блин! Опять эта лохудра старая… Ладно, уходим, – скомандовал Конг.

Тимур бросил портфель в унитаз. Ромка вытащил швабру из дверной ручки.

– Простите-простите, расступитесь, на урок торопимся, – пробормотал он, отталкивая тетю Нину и протискиваясь в коридор.

Конг и Тимур, хихикая, проследовали за ним.

Филя молча вытер глаза и нос рукавом, достал из унитаза портфель, положил на колено той стороной, что не успела намокнуть, и принялся обсушивать туалетной бумагой.

– Торопятся они! Шпана – она и есть шпана… – ворчала уборщица, по очереди заглядывая в кабинки. – Филя, а ты чего здесь? Если они тебя обижают, ты только скажи. Мы с Николай Иванычем быстро их поставим на место…

«А сестра твоя, Варька, сама бы удавилась, узнай она, какой у нее братец размазня», – пронеслось в голове.

– Нет, теть Нин. Никто меня не обижает. Уронил вот просто… случайно. – Он выдавил из себя улыбку.

– Ай-яй-яй, – вздохнула спасительница. – Горе ты наше, дай-ка я посмотрю… Сильно намочил-то?

Конечно, на алгебру Филя в эту пятницу не пошел. Портфель мокрый, пиджак порвался… Засмеют опять прямо на глазах у Вероники Митиной. А она ему так нравится.

***

– Тысячу? Ничего себе… И сколько еще ты собираешься это терпеть? – строго спросил Олег и неодобрительно прищелкнул языком. – Только посмотри на себя… Весь грязный, мокрый, зареванный. Давай расскажем все твоей маме. Это же незаконно, в конце концов!

Филя виновато смотрел исподлобья, переминаясь с ноги на ногу на коврике у входной двери друга, неловко сжимая пальцами ручку дурно пахнущего портфеля перед собой.

– Как я ей скажу? С тех пор, как папка нас выгнал из дома, она только и повторяет, что теперь я главный мужчина в семье, ее защитник, надежда и опора. Как скажу, что ее защитник и себя-то защитить не в состоянии…

– Да уж… Да ты давай, проходи уже. Ей, конечно, тоже надо было трижды задуматься, прежде чем назвать сына Филаретом. Хуже только на лбу написать – издевайтесь надо мной, я посмешище.

Филя вздохнул, стыдливо поставил в угол портфель и наступил на помятый задник ботинка, стягивая с ноги.

– Она говорит, что имя это святое. Во всем помогать мне всю жизнь будет. Но пока почему-то кажется, что это скорее проклятье. Будто низкого роста и этих дурацких коричневых кудряшек недостаточно. Пудель Филя… Картина маслом. Я бы, наверное, тоже на их месте над таким чучелом издевался. – Он взялся двумя пальцами за прядь на виске и выпрямил, дотянув до самого носа.

– На их месте… Тоже мне. Вечно ты всех оправдываешь. И никакое ты не чучело. Нормальный пацан. Не хуже других. Просто самоуважение иметь надо.

Дома у Олега было светло и чисто, не то что у Фили. Хотя мама прибиралась почти каждый вечер, а по субботам все втроем они проводили генеральную уборку – Варька собирала игрушки, мама мыла стены и пылесосила, а Филя мыл окна и вытирал пыль – их старенькая двушка, доставшаяся от бабушки, уже много лет требовала серьезного ремонта и, несмотря на все старания, выглядела мрачной и облезлой… как, впрочем, и сам Филя на фоне своего рослого, ладно сложенного, светловолосого друга.

Когда-то Филина мама тоже работала менеджером в хорошей фирме вместе с тетей Виолеттой – мамой Олега. Только вот, когда появилась Варька, папа сказал, что теперь пусть сидит дома и заботится о детях. Он сильный мужчина, глава семейства и сам их сможет обеспечить. Но Варька росла болезненной, на лечение уходили немалые деньги, а прежняя счастливая жизнь превратилась в унылую череду одинаково серых дней. И вот, за день до Варькиного восьмилетия папа объявил, что влюбился не в маму… и больше не может изображать с ними счастливую семью. Варька всю ночь проплакала, а утром мама обзвонила подруг, сказала, что все семейство подхватило грипп, и отменила бронь в детском кафе с игровой комнатой.

Тогда они и переехали в бабушкину квартиру. Алименты папа платил по закону – копеечные, потому что большую часть зарплаты получал не по закону – в конверте. А маму, слишком быстро постаревшую, потерявшую прежний лоск и восемь лет стажа, на хорошую работу уже никто не брал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.