Любовь и полный пансион

Мне показалось, что я закрыла глаза буквально на несколько секунд – можно сказать, медленно моргнула, – но когда я их открыла, почему-то было уже светло.

Тогда я снова моргнула, пытаясь понять, как такое могло произойти и куда пропала ночь. Быть может, она все еще в разгаре, а я просто зажгла несколько магических светляков и забыла их погасить?!

Но, оказалось, моя магия здесь ни при чем. Через темные тяжелые портьеры, которые, конечно же, я не удосужилась хорошенько задвинуть, уже пробивался яркий утренний свет, рисуя причудливые узоры на мягком ковре.

Ночь все-таки закончилась – причем совершенно незаметно для меня, – и наступил новый день. К тому же по коридору кто-то прошел – шаги были тяжелыми и уверенными, и я решила, что так топать могла только сестра Лючия.

Это означало лишь то, что и мне тоже пора вставать.

Потянувшись, уселась на кровати, в которой так и не обнаружила Нану – выходило, няня поднялась еще до меня. Подушка на ее стороне была примята, зато ей удалось аккуратно заправить одеяло. И Нана успела еще и разложить мои вещи, которые я вчера небрежно бросила на стул.

Признаюсь, вечером у меня попросту не осталось сил, чтобы развесить свою одежду.

Зато у Наны они оставались – не только привести в порядок мои вещи, но еще и подняться ни свет ни заря и отправиться хлопотать на кухню, из-за чего я почувствовала укол совести.

Накинув на сорочку платье, поплелась в ванную комнату. Умылась – напор воды здесь оказался куда слабее, чем в бывшем столичном особняке дяди, но это было намного удобнее тазика и кувшина для умывания в «Райских Птицах», куда я так и не провела водопровод.

Выходило слишком сложно и дорого, но я старательно копила деньги…

Впрочем, теперь это было проблемой Парсона, хотя я все-таки вздохнула украдкой. Да, в моих планах было многое перестроить в «Райских Птицах», но теперь увы… Сейчас там хозяйничал другой человек, зато у меня есть дом на берегу моря, который я не собиралась никому отдавать.

Трудности созданы Богами для того, чтобы закалить человека, – так любил говорить мой отец.

Вот и сейчас, получив от жизни серьезный удар и целый набор трудностей, я собиралась учесть свои ошибки на будущее, а в настоящем сделать все, чтобы это место навсегда осталось моим и Наниным домом. Отстоять «Охотничий Уголок», чего бы мне это ни стоило, не отдав его ни Мольену, ни кому-либо другому, кто надумает его у меня отнять.

Но пока что на дом никто не покушался, поэтому я, зашнуровав платье и завязав волосы в косу, на цыпочках прокралась мимо спящей Лилли. Улыбнулась украдкой, заметив, как по-детски приоткрылся ее рот.

Наконец, выскользнула в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь. Она все же предательски скрипнула, и я подумала, что не помешает смазать… Затем немного постояла, вдыхая тишину и уже успевший полюбиться мне запах «Охотничьего Уголка» – пахло старинным деревом, полиролью и еще свежеиспеченным хлебом с первого этажа.

И вовсе ничего не напоминало больницу, хотя из дверей третьей комнаты показалась сестра Лючия.

Подойдя, монахиня быстро меня благословила, после чего сказала, что этой ночью, слава Богам, в доме никто не умер, хотя дела в третьей и седьмой палатах – пусть я не считала, что у нас лазарет, но монахиня оказалась другого мнения, – так вот, дела у Рекса Миллигана и Эстер Миллс были все такими же.

Очень тяжелыми.

Зато остальные пациенты, хвала Богам, уверенно шли на поправку.

Сказав это, сестра Лючия отправилась дальше по коридору, а я поспешила вниз. Поздоровалась с Чарльзом, смазывавшим петли входной двери, намекнув тому, что не помешает сделать это и с остальными дверьми в доме.

Но не сейчас, а когда все проснутся.

На кухне оказалось, что Нане моя помощь нисколько не нужна. Она прекрасно со всем справлялась и сама – в хлебной печи уже подрумянивались две круглых буханки, а еще четыре дожидались своей очереди.

Мона тоже уже поднялась. Безропотно отдав моей бывшей няне бразды правления на кухне, она вовсе не выглядела несчастной – наоборот, попивая кофе, с явным удовольствием выслушивала похвалы Наны собственной предусмотрительности.

Оказалось, в дальнем конце участка, как раз за флигелем, они с отцом устроили курятник, так что каждое утро в нашем распоряжении будет с десяток свежих яиц. К тому же у Моны имелась небольшая теплица, откуда она принесла первую весеннюю зелень – хиленький пучок укропа, вполне довольную жизнью петрушку и зеленых листьев салата аж на целую объемную миску.

Нана ее поблагодарила, заявив, что все придется как нельзя кстати.

Я уже знала, что это означало, – всех обитателей и гостей «Охотничьего Уголка» будет ждать восхитительный завтрак.

Но пока что я получила утренний кофе и кусок еще горячего хлеба, только что из печи – истинное лакомство, которым Нана любила меня баловать с самого детства. Поев, я решила с Моной проинспектировать дом – хотела знать, что водилось в моем новом хозяйстве.

Кухонные дела и учет припасов я оставила за Наной, тогда как мы отправились в небольшую кладовую возле столовой, где принялись доставать с полок тарелки. Пересчитали – слава Богам, хватило бы даже на то, чтобы усадить за стол целый полк.

После этого занялись кружками, бокалами и столовыми приборами. Все было в очень хорошем состоянии – на посуду Вестон не скупился, – так что я решила, что накормить гостей будет из чего, даже если к нам явится весь персонал госпиталя.

Оказалось, мы сумеем этот самый персонал еще и напоить чем-то покрепче, потому что на верхней полке я обнаружила целый выводок как початых, так и полных бутылок с дорогим алкоголем.

На это Мона, покраснев, призналась, что это она…

Она туда все спрятала и всегда держала эту кладовую под замком.

Бутылки остались еще со времен лорда Вестона. Весь этот дорогой коньяк, виски и бренди двадцатилетней выдержки раньше стояли в баре в Бильярдном Кабинете. Когда хозяин съехал, Мона припрятала сомнительное богатство от отца, сказав тому, что лорд Вестон все забрал с собой.

Потому что Чарльзу Ксавье ни в коем случае нельзя пить. У него сразу же обостряется застарелая язва – отец уже успел дважды полежать в госпитале, на что ушли почти все их сбережения.

Мне было очень интересно послушать про сбережения, но я решила сперва закончить с осмотром дома. Попросила Мону всегда держать эту кладовую запертой и ни в коем случае не поддаваться на провокации Перси Страута из комнаты номер четыре.

А еще лучше, пусть она отдаст ключи мне.

И Мона сразу же протянула мне целую связку.

– Значит, наш гость из номера четыре, – покивала она, на что я закатила глаза.

Сестры из ордена Святой Виргилии вели себя так, словно в моем доме был филиал королевского госпиталя – что вполне резонно, – тогда как Мона считала, что «Охотничий Уголок» за вчерашний вечер чудесным образом превратился в гостиницу.

Оказалось, так считала не только она, потому что, когда мы проходили мимо кухни, сестра Лючия бодрым голосом поинтересовалась, во сколько у нас обычно подают завтраки. На это получила вполне внятный ответ от Наны, что постояльцам будет подаваться не раньше, чем через час, но кофе и свежеиспеченный хлеб с клубничным джемом – тоже из запасов Моны – можно получить хоть сейчас.

Я снова закатила глаза, после чего отправилась с Моной наверх, где мы провели увлекательных двадцать минут, пересчитывая оставшееся постельное белье. Выходило, его хватало как раз на еще одну смену, после чего придется отдавать в стирку.

И это было еще очередной проблемой.

– На территории дома есть своя прачечная, – говорила Мона, когда мы спускались по лестнице в гостиную, закончив с осмотром подсобных помещений на втором этаже.

Чердак я решила оставить на завтра.

К тому же Мона заявила, что ничего интересного там нет – лишь старые вещи и выводок летучих мышей.

– Но сейчас прачечная, конечно же, закрыта. Она в пристройке рядом с конюшней, – пояснила мне Мона. – Я вам все покажу, мисс Робин! – Меня в доме стали называть именно так, взяв пример с Наны. – Но если в доме снова будет много народа, можно нанять приходящих прачек. Так выйдет значительно дешевле, чем отдавать грязное белье в заведение Шерлин, что на улице Воскрешения, 5.

На «дешевле» я кивнула, решив, что настало время для важного разговора.

В принципе, его можно было начать и в гостиной – попросить Мону устроиться в кресле, после чего заявить ей, что платить жалование им с отцом мне нечем. Но я все-таки решила подойти к этому разговору с другого конца. Сказала Моне, что мне бы хотелось выйти на улицу и осмотреть террасу возле столовой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.