Казанский альманах 2019. Лазурит

Запечатанный конверт он взял с собой, чтобы отправить по дороге к баронессе Вревской, Зизи его молодости, ожидавшей его для обещанного ранее посещения Эрмитажа. Поэт бросил жёгшее пальцы письмо в один из почтовых ящиков, которые совсем недавно появились в столице. Дело было сделано, но душа требовала облегчения, и он излил свои метания давней тригорской подруге, хотя поначалу разговор зашёл вовсе о других вещах. Евпраксия Николаевна напомнила о желании Александра Сергеевича, чтобы её мать либо муж выкупили Михайловское, оставив за Пушкиным только усадьбу с садом, где могло бы проводить лето его семейство.

– Всё почти решилось, – щебетала Зизи, поправляя изящный меховой капор, – но в последний момент вмешалась маменька, она сказала, что не хочет потери ваших прав на Михайловское и подсказала хороший выход.

– Верно, – несколько рассеянно отозвался Александр Сергеевич, – она писала об этом в последнем письме.

– Однако вы совсем не рады. – Женщина склонилась к самому его лицу, внимательно вглядываясь в усталые черты. – Что с вами, мой дорогой, вы нездоровы? Михайловское было так важно для вас, и вдруг…

Он грустно улыбнулся:

– Тоска, милая Зизи, меня съедает тоска.

Баронесса взмахнула своими округлыми ручками. Со времён тригорской молодости Евпраксия заметно пополнела, рождение четверых детей сказалось на ней заметно. Он подумал, что Натали, в отличие от старой подруги, стала лишь прекрасней, словно каждый их ребёнок дарил матери ещё больше женственности и несравненного обаяния.

– Ах! Если бы мы были в Тригорском, я сварила бы, как прежде, жжёнку из рома, и вы, отведав её, смеялись бы как сумасшедший!

– Из ваших бесценных ручек, Зизи, я нынче выпил бы и яду.

– Не шутите так! – она отдёрнула руку, над которой он склонился для поцелуя. – Теперь уж я не оставлю вас в покое, говорите, что случилось.

– Разве вы не слышали, о чём болтают в свете?

– В свете о многом сплетничают, и у нас, в глуши, про вас рассказывают всякие небылицы. Тошно слушать эти гадости!

Он помрачнел, нахмурил лоб:

– Так даже до вас долетело? Как же я устал от всего! Эти бесконечные толки, все вокруг только и обсуждают рогоносца Пушкина!

– Бог с вами! – Баронесса испугалась его внезапно рассвирепевшего лица, взъерошившихся бакенбард и глаз, налившихся кровью. Она прижала руки к груди, заговорила с укоризной: – Разве друзья и истинные ваши ценители поверят, поддержат клевету? Так вы о нас думаете, Александр?!

– Я не о друзьях говорю, я в лице каждого в этом государстве хочу быть очищенным от бесчестья! Устал не только от пересудов, шепотков и взглядов, устал от долгов, от бесконечной гонки за чем-то призрачным, чего никак не поймать, устал жить…

– Ах! – женщина вскрикнула, вцепившись в его рукав. – Александр Сергеевич, не пугай меня!

Он ободряюще улыбнулся, кивнул:

– Всё уже решено, Зизи. Если они и сейчас уклонятся от дуэли, я их на весь Петербург ославлю! Да, что Петербург, о них повсюду заговорят!

– Дуэль! Александр, ну как же? Милый Саша, ведь ты можешь быть убит! Пуля, она не выбирает!

– Не страшно. Пусть будет, как бог решит.

– Но дети! Я не говорю о жене, наверно, в этом есть её вина…

– Нет вины Наташи! – сердито перебил он приятельницу. – Её опутали, как и меня. А дети… что ж, о детях как-то обещал позаботиться сам государь. И ты до времени молчи, Зизи, вот рассказал тебе и легче на душе.

В этот же день вечером раут у Вяземских. Там царила обычная атмосфера, лишь Пушкин вёл себя непривычно, он с нескрываемым наслаждением наблюдал за всегдашними ужимками Дантеса, крутившегося возле Натали. Александр Сергеевич чувствовал близкую развязку и был вполне доволен этим. Княгиня Вяземская первая заметила странное выражение на его лице и подошла расспросить старого друга. Вера Фёдоровна была из тех женщин, которых Пушкин обличал своим доверием и часто делился сокровенным. Он и сейчас не стал скрываться и, кивнув на Дантеса, сказал:

– Что меня забавляет, это то, что этот господин веселится, не предчувствуя, что его ожидает по возвращении домой.

– Что же именно?! – встревожилась Вяземская. – Вы ему написали?

– Его отцу.

– Как?! Письмо уже послано? Сегодня?

Она с ужасом смотрела, как он удовлетворённо потирал руки:

– Мы надеялись, что всё уже кончено!

Вера Фёдоровна бросилась на поиски мужа, но, не отыскав князя, рассказала всё Виельгорскому. Эпикуреец был, как обычно, в приподнятом настроении и не увидел в новости тревожащих ноток, чем отчасти успокоил и княгиню. В конце концов, Пушкин в последнее время часто грозился дуэлями, которые заканчивались ничем.

Наступило 26 января, день, когда Александр Сергеевич с нетерпением ожидал вызова на дуэль от оскорблённого им противника. Чтобы как-то занять себя, он разбирал почту и увлёкся письмом от графа Толя, написанного тем в ответ на посланную ему «Историю пугачёвского бунта».

Старый барон тем временем, получив послание, в суматохе кинулся к графу Строганову. Он ещё искал иного выхода из неприятной ситуации, но граф рассудил, что подобной пощёчины пропустить невозможно и другого пути, кроме поединка, нет. Только по причине дипломатического положения Луи Геккерна стреляться с Пушкиным следовало Жоржу. На том и порешили, и немедленно послали за д’Аршиаком. Далее последовал вызов по всей форме, оставалось лишь условиться о дне, времени и месте.

Волнение охватило поэта, когда приблизился час развязки. Друзья могли помешать поединку, но никто не был оповещён, Александр Сергеевич даже в секунданты решил позвать человека совершенно постороннего, но порядочного и честного – советника английского посольства Артура Меджниса. О  его намерениях знали Зизи и княгиня Вяземская, но кто станет слушать женщин с их догадками и предчувствиями? Единственная, кто могла бы, пав перед ним на колени, удержать от рокового шага, – его Наташа, – ничего не замечала. Хотя томилась неясной тревогой, спала неспокойно и часто просыпалась на мокрой от слёз подушке. Он её спросил недавно, по ком бы она плакала, случись у него дуэль с Дантесом. Натали ответила серьёзно и беспощадно для него: «По тому, кто будет убит». Он рассердился на жену, но, поразмыслив, остыл. Она всегда была доброй христианкой, а как бы ещё следовало поступить христианке, когда по её вине случится кровавый поединок. А он желал завершения тягостного положения, и исход был близок. Поздно вечером пришла записка от Артура Меджниса с отказом участвовать в дуэли.

Наступило 27 января 1837 года. С утра Александр Сергеевич встал рано, в 8 часов, был весел, в приподнятом настроении. Пришло очередное письмо от д’Аршиака, который требовал найти и послать к нему секунданта для встречи во французском посольстве. Пушкин послал за лицейским другом Данзасом, а сам сел работать и писал до одиннадцати часов. Как только в квартире появился Данзас, Пушкин заперся с ним в кабинете и поставил друга юности перед фактом. Секунданту оставалось лишь обговорить условия поединка, который должен был состояться через несколько часов.

Александр Сергеевич велел старому камердинеру подать воды, вымылся, переоделся во всё чистое. Наталья Николаевна отправилась с детьми на гулянья, кататься с горок и объясняться, куда он отправился, было не с кем. Велел дядьке Антону подать бекеш, вышел на лестницу, но возвратился, вспомнив о морозе, стоявшем на улице. Попросил свою шубу, – любимую, медвежью, в которой можно ехать на извозчике без риска замёрзнуть. О карете и не подумал. С Данзасом встретились в кондитерской Вольфа на углу Невского проспекта и набережной Мойки. Шёл четвёртый час дня. Пушкин попросил себе лимонаду, выпил и махнул Данзасу рукой:

– Едем, друг, пора.

Он казался спокойным, не возбуждённым, лишь слегка задумавшимся, ушедшим в свои, неведомые никому мысли. Константина Карловича же трясло, всю дорогу он глядел по сторонам в надежде, что кто-нибудь остановит их, случится что-то непредвиденное. Многие в этот час возвращались с прогулки, приветствовали их, бросали весёлые фразы вслед. Данзас воспрял духом, когда увидел во встречной карете Натали, возвращавшуюся с горок. Вот сейчас случится то, о чём он с жаром молил господа! Он вскинул руку, чтобы привлечь её внимание, но г-жа Пушкина страдала слабым зрением и не заметила ни его, ни мужа. В замешательстве Константин Карлович обернулся к Александру Сергеевичу, разве не захочет тот взглянуть на жену и детей… Но Пушкин скользил взглядом по противоположной стороне улицы. Ещё мгновение, и извозчичьи сани с каретой разминулись… Карета покатила Наталью Николаевну к мрачной жизни в тяжких воспоминаниях, к людскому осуждению, к непреходящему чувству вины. Сани же уносили поэта к вечности, которая в тот час брала начало у Чёрной речки.

Туфан Миннуллин (1935–2012)

Пусть весной начинается каждый наш год

Народный писатель Татарстана Туфан Миннуллин, можно сказать, – отец «Казанского альманаха». И хоть ушёл он от нас семь лет назад, ощущение такое, что Туфан-ага постоянно с нами – читает наши тексты, критикует, советует… Это потому, что мы знаем его принципы и неизменно следуем им. Жизнь продолжается, и альманах – тоже. И произведения Туфана-ага Миннуллина неизменно продолжают жить на страницах нашего издания.

1Мол, откуда берутся невежи сии —Куплетист, а решился писать рубаи…Ты не смейся, поэт, в этом мире нескладномСам себе я забавы привык находить.2Мол, весна из холодной зимы к нам идёт,Пусть весной начинается каждый наш год…Светит солнце, ликует душа, вся пылая —С родника раскрасавица воду несёт.3Ах, Краса, не играй же бровями, прошу!Иль не видишь – с ума от любви я схожу?Ну, скажи – что мне делать? Расправивши крылья,Полететь да и броситься в бездну спешу.4Как вольготна коса на плечах у тебя!Раб несчастный чудесной косы – это я.Коль в конюшне лошадкой заржёшь, непременноВ стойле том я буду овсом для тебя.5Вот в глаза твои глянул… О мать ты моя!..О сердечко, в глазах – где же дно, где края?Если сердце моё в тот колодец сорвётся,О Всевышний, смогу ли достать его я?!6Наконец-то нашёл своё счастье и я,Вспыхнул в сердце влюблённом огонь у меня.И в объятьях твоих от любви просто таю,Будто я – на печи, что разжёг среди дня.7Кто любовь и блаженство в сей тайне познал?Тот влюблённый смеялся, а этот – страдал…Но известно ещё – из души у влюблённыхСвет божественный льётся, как луч – на кристалл.8Ты страшней старой ведьмы, страшнее огня,Твой противен язык, как стерня ячменя…Соловей мой! Не верь, ведь тебя так ругаю,Осерчав, что не смотришь совсем на меня.9Ах, красавица! Свет мой! Умру я сейчас —Знаю беды влюблённых теперь без прикрас.Если в сердце влюблённом огонь снова вспыхнет,Погашу я слезами, что льются из глаз.10Твоё имя… Могу ль к нему рифму найти?Ну а можно – тебе посвящу рубаи?Не отказывай мне, всё равно напишу ведь,Не последний же парень я в жизни, пойми!11Обижаешься, что я тебя сторонюсьИ при встрече рукой до тебя не коснусь…Если взяться за провод, ударит ведь током —Что не знаешь – о том и грущу, и боюсь.12Вправо-влево заносам, похоже, конец,И объятьям обещанным тоже конец.И, ругая хозяек горячих объятий,Я горячую печь похвалю, наконец.13А ресницы – камыш у озёр так растёт…Познакомились – времечко встреч настаёт.Окончание встречам в течение жизни…«Ты – змея!», «А ты – пёс!» – состязанье идёт.14Не таясь, рассказал тебе мысли свои.Посмеялась, ушла от объятий моих.А теперь с сожалением смотрим, вздыхая —Не успев пожелтеть, опадают листы.15Сколько чувств и эмоций теснится в груди:Будто кто-то зовёт: поскорей выходи!Вот окно отворяю – ещё не осыпав,Лишь осина листами чуть-чуть шевелит.16В этой жизни я – гений, красавица – ты.Восхваляя, тебе посвящал рубаи.Но вот бартера время теперь наступило…Понимаешь ли, сватья, намёки мои?17Взгляд на талии, пышной груди задержать —Понимаю – по возрасту мне не под стать.О Аллах, поддержи! То не грех – любованье,И беспутным, развратным прошу не считать.18Протянула мне руку ты: «Здравствуй, абый!» —Кончик пальчика в самое сердце проник…И теперь, опасаясь – расколется сердце,Я здороваюсь только кивком головы.19Бьёт родник, жаба квакает, светит звезда…В эту ночь ей признался в любви навсегда.Засмеялась – любовь доказать ещё нужно…Покраснел как дурак, застеснялся – беда!20Бедняку вдруг богатства мешочек упал.Уж, несчастный, смеялся и тут же рыдал…Вот и я, моя душечка, в том положеньи —Что с тобою мне делать? – Да если б я знал!21Ты считаешь – Туфан полюбил красоту?Что сошёл он с ума, увидав за версту? —Нет же, душенька, не от тебя я в восторге…Преклоняясь, творенье Аллаха я чту.22В море памяти снова кружусь и кружусь,О тебе вспоминая, умру – исцелюсь…Умираю и вижу, что ты – это ангел,Азраилом увижу, коль к жизни вернусь.23Распустился цветочек твоей красоты,Поглядишь – и наступит восторг немоты.О красотка, тебя об одном лишь спрошу я —Нет ли сорокалетней такой же сестры?24Ты, начальник, прошу – не сердись всякий раз:Мол, Туфан опоздал и подводит всех нас.Я иду, а на улице – столько красавиц!..Этой жизни секрет открываю сейчас.25Вот ведь как – у красавиц красивое всё:И лицо, и глаза, зубы, грудь… – в общем, всё.Некрасивые тоже красивыми станут,Коль с улыбкой «Туфан-абый», – скажут ещё.26Поседели все кудри и стали редки́,И морщинок прорезали лоб ручейки.Надо мною смеясь и дразня то и дело,Сами девушки стали не так уж тонки́.27Ах, как ищем любовь, как мы ищем и ждём!В ней – вся жизнь и всё счастье, считаем притом!А находим, изведаем – что же, что дальше?..Словно мухи, жужжа, в паутине живём.28Может, скроемся вместе в далёком краю,И в степи установим мы юрту свою?Почему же смеёшься, моя дорогая?Дядю этого мужем не видишь? Скорблю.29О несорванной вишне вздыхаю ли? – Нет.О непойманной моли тревожусь я? – Нет.Безмятежно хожу, наставленья читая,Одиноким кобылам пасущимся. Эх-х!..30«Ах, любовь! Ах, огонь! – тут и там говорят. —И игра, и объятья, и ласковый взгляд…»Вот сказал, что люблю. «Не люблю», – отвечаешь.Ну и где тут любовь и огни, что горят?..31Вспоминаешь ли – как мы встречались тайком,Целовались, любуясь в печи угольком?..Кто в печи той теперь огонёк разжигает,Кто заслонку, всю в саже, закроет потом?..32Перестань напрягаться уже – эй, Туфан!Про любовь не пиши уже больше, Туфан.Даже если на яблоню с завистью смотришь,За плодами взбираться не вздумай, Туфан.33А здоровья уж нет, по больницам хожу.Сам в любовном огне и горю, и кружу.В голове – Сания, Фания и другие…Ишемия на сердце плетёт свой ажур.34Распустив хвост, уж поздно резвиться – увы!И в грехи опуститься не выйдет – увы!Я сегодня – как старая ива и только…Сядет птичка на ветку такую? – Увы…35Эй, бабуля-душа, как с тобой вместе мыПроводили, дурачясь, беспутные дни!Что теперь? Как сказать… Ничего не добавишь —О цветах мы вздыхаем с приходом зимы.36Копошусь в своей памяти, словно в мешке.Что увидел в зеркальном осколке в руке? —Вон девчонка, с которой не раз целовался,То – старуха моя, шестьдесят – ей уже.37Я мальчишкой влюблён был в бабулю твою,А уж парнем влюбился я в маму твою.И тебе уж семнадцать исполнилось… Боже!Третий раз… В мои годы… Зачем? – Не пойму.38Не влюблённым я не был, пожалуй, ни дня.Иногда сожалею об этом, друзья.Если я заблуждался – простите, конечно…Лишь Аллах всем грехам моим – грозный судья.39Не танцуй предо мной, не танцуй, отдохни!Разве можешь вернуть мои юные дни?..Светик мой, шестьдесят уже стукнуло. Что же…Для чего мне изгибы-наклоны твои?..40Если замысел свой завершить поспешим,Как Тахир и Зухра пару сделать решим,Откажусь от намеренья этого, видно —Будет важный живот мой барьером большим.41Знаешь – дом, посиделки и ту старину?Из мелодии нашей – хоть ноту одну?Коль не знаешь, уйди, моя душенька, вовсе,Пусть придёт твоя мама иль бабушка… Ну!42Если вдруг колдовством меня к жизни вернутИ годов шестьдесят мне ещё раз дадут —Откажусь. Те девчонки, которых любил я,Что их юность красивую пре́дал – сочтут.43Горделивый, главу не привык я склонять,Что люблю тебя сильно, не смог я сказать.А теперь всё ищу хоть крупинку надежды,Что на поле пшеничном осталась лежать.44Ах ты, душечка, в сон мой сегодня пришла —В небе ангелом нежным тихонько плыла.Но писать, с нами утром что стало, не стану…Лишь ответь: свои крылья кому отдала?45Я пожил и состарился, вот уж седой.Очарован иль нет – жил своей головой.И теперь понял я: в море литературыВолк, коза и капуста – все в лодке одной.46Раз во сне я в век каменный чудом попал,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Жорж Данден – герой из пьесы Мольера, глупый, невезучий карьерист, который заключил фиктивный брак, надеясь на то, что его неразумные желания исполнятся.