Ольга дрожала всем телом. Перспектива тюремного срока замаячила перед больным воображением, не совсем пришедшей в себя женщины, с такой ясностью, что та не удержалась и заплакала.

– Я не трогала его, – сквозь слезы прошептала Ольга.

– Не бойся, это квалифицируется как самооборона, и максимум что тебе грозит, это условный срок. Тем более есть свидетели.

– Свидетели? – всхлипывая, удивилась Ольга.

– Да, твоя подруга, Светка кажется, – он посмотрел на Валю. Та кивнула, – она все видела и сейчас пишет в соседней комнате признательные показания. Как видишь, нам все известно. Так что не глупи, садись и пиши, что я тебе говорю. И не зли меня, а то лет на десять загремишь.

– Я не виновата, – в очередной раз заорала Ольга, забившись в угол.

Всеми силами стараясь бороться с охватившим её страхом. Страхом, ледяным обручем, сковавшем сердце и душу.

Наконец до нее дошло, что ей не выкрутиться. Было понятно, что Валя и майор как-то связаны, и ещё один факт неприятно удивил Ольгу. Как могла Светка подписаться на этот бред? Если, конечно, мент не врал.

Все это промелькнуло в голове за секунды. Ольги надо было принимать решение. Но брать на себя чужое преступление не хотелось. Все её существо противилось этому факту. Внутреннее возмущение выворачивало душу. Как так? Эта душегубка будет спокойно гулять по земле, а её будут считать убийцей?

С другой стороны, она понимала, что была в полной власти майора. По слухам, городком заправлял некий майор Егор Кулешов, начальник РОВД. Очевидно им и был этот майором.

Ещё одна мысль пронзила сердце девушки…

Надя, рак головного мозга, больница…

Где-то там, с чужими людьми, возможно умирала её дочь. А она ничем не могла ей помочь. Она сидела в луже собственной крови и плакала от бессилия. Плакала не для того, чтобы вызвать жалость, просто слезы помогали не сойти с ума от безысходности, от стечения обстоятельств, от вынужденного бездействия.

– Девочка моя, я с тобой, я всегда буду рядом. Только держись, только будь сильной, – шептала, сквозь слезы, Ольга, – я подарю тебе жизнь, чего бы мне это не стоило. Девочка моя, только не умирай…

Игорь Федоров, сотрудник Интерпола, шел по улице и внутренне усмехался. Ничего за пятнадцать лет не изменилось. Те же кособокие дома, та же двухэтажная школа, магазин Гармина. Нет, все же некоторые изменения бросались в глаза. В городок, тяжелой поступью, ступили вездесущие ритейлеры. Пятерочка, магнит. Даже Макдональдс почтил своим присутствием, провинциальных любителей фастфуда. Разместившись, в некогда "фешенебельном" отеле.

Он уехал отсюда пятнадцать лет назад. В никуда. С одной сумкой и мелочью в кармане. Поругавшись с родителями (после их очередной пьянки) он просто встал, собрал вещи, какие были и…

Вспоминать не хотелось. То, через что он прошел, с лихвой хватило бы на пять жизней. С сопутствующим сюжетом. Драки, погони, наркотики. Московская идиллия, оказалась на поверку, тяжелым испытанием.

Но по прошествии времени, Игорь ни о чем не жалел. Трудности его закалили, сделали мужчиной. Главное, он встретил человека, который изменил его жизнь, кардинально. Из казалось конченного наркомана, Игорь стал настоящим мужчиной. Мужчиной постигшим высшие ступени восточной мудрости…

Единственно о ком он жалел, была Ольга, его одноклассница. Говорят, что первая любовь самая сильная, но не имеющая перспектив. Она помнится больше всего, но как веха в жизни, как мимолетное видение.

У Игоря было все не так. Образ Ольги не оставлял ни на секунду. Он оказался однолюбом, и сколько не убеждали его друзья, забыть свою первую любовь, Игорь так и не смог полюбить другую. Были мимолетные знакомства, но это так, скорее развеять тоску…

Домой Игорь так и не зашел, разместившись в гостинице. Обида не отпускала. Из сотен писем, которые он писал родителям, ответа не пришло ни на одно. Он даже не знал, живы ли они. Но проверять не хотелось.

А вот к Ольге, он все-таки решил наведаться. Несмотря на то, что она скорее всего презирала его. Ведь уехал он внезапно, просто исчез и все. Он не мог не наведаться к ней. Он готов был валяться у ее ног, до тех пор, пока она не простит. Или хотя бы поймет.

Игорь пытался найти её через соц сети. Но ее страница не обновлялась года три. Он знал, что у нее дочь. Знал что замужем. Да и мужа он знал, когда-то тусили в одной компании.

Несколько раз он проходил возле ее дома, не решаясь войти. И все таки решился. Твердым шагом, он вошел в подъезд… до боли знакомый подъезд, где даже запах сырости из подвала был тем же. И поднялся на второй этаж.

Дверь та же, обитая дерматином, с оттопыренным углом, из которого торчала вата. Игорь усмехнулся: даже тут ничего не изменилось. Он хотел было нажать на звонок, как, сквозь полумрак, вдруг увидел, что дверь опечатана. Его пронзило, словно электрическим током. Нехорошие предчувствия овладели мужчиной…

Переезд Нади в общую палату, где её встретили ровесницы, вопреки ожиданиям, прошел безболезненно. Опасения по поводу предстоящего знакомства не оправдались, и её восприняли так, будто они дружили всю жизнь.

Дети, очевидно объединенные общей бедой, старались помогать друг другу. И никаких колкостей, никаких смешков за спиной. По началу это немного напрягло Надю. Она привыкла что её постоянно тыкали и смеялись над ней. А тут…

А потом она поняла. Это были не простые дети. То, что каждой из них пришлось пережить, хватило бы на сотню взрослых. Они ценили каждый прожитый день. Каждую прожитую минуту. Каждый миг, воспринимая как посланный богом подарок.

Потому что не знали, проснутся ли завтра, или в место них, на кровати, останется свернутый матрац. А врач разведет руками и скажет традиционное: "Мы сделали всё что могли."

Иногда, кто-то из детей, не выдержав навалившейся беды, замыкался в себе. Особенно когда врачи озвучивали родителям сумму, требуемую для лечения, а те схватившись за голову впадали в прострацию.

И тогда дети делали все, чтобы помочь друг другу выкарабкаться из цепких лап депрессии. И это помогало. Общие усилия давали результат. Через несколько минут слёзы, сменялись истерическим хохотом. Да таким, что прибегали санитарки…

И только тут Надя поняла, что существует другая жизнь, что есть люди, ради которых можно пожертвовать всем. И что кто-то может пожертвовать всем, ради тебя.

Это в корне поменяло мировоззрение, замкнутой в себе девочки. Это раскрыло в ней, дремавшее до селе, чувство сопричастности, чувство взаимопомощи. Особенно когда оказывалось, что надеяться не на кого. И фраза: "Надо надеяться на чудо". Воспринималась как: "Вам осталось несколько недель".

Правда существовал выход… Примерно такой: "Мы сделали все что могли. Но знаете… есть возможность сделать ещё кое-что. Но это стоит денег, примерно два миллиона".

И родители, сошедшие с ума от горя, бросаются во все тяжкие, чтобы достать требуемую сумму… Это оттягивает развязку на пару месяцев…

А потом… Потом будничное: "Мы сделали все что могли." И свернутая койка…

Отсутствие вестей от мамы не давало покоя девочке. Надя не могла поверить, что та забыла о ней. Где-то в подсознании она допускала это, но седьмое чувство говорило, что с мамой случилась беда, что ей нужна помощь. И это разрывало сердце.

Все попытки разузнать о том, что с мамой, не давали результатов. Кто-то отнекивался. Аня, на все вопросы, переводила разговор на неопределенные темы, а на вопросы о том, что же все-таки с ней, отвечала однообразно:

– Мы работаем, пока точно сказать невозможно, наберись терпения…

Постепенно врач Анна из, как казалось Нади, ангела, стала превращаться в обычного взрослого. Она все реже стала подходить к ней. И вообще обращать на нее внимание. Разговоры превратились в официальные: "Как себя чувствуешь?" или "Сегодня голова не болела?" И даже если Надя говорила, что боли невыносимы, Анна делала пометки в журнале и уходила. От этого было ещё больнее, но Надя терпела. Она умела терпеть…

Примерно через неделю, она узнала, что мама в полиции и её обвиняют в убийстве…

Сказать, что это был шок для неё, ничего не сказать…

А узнала она совершенно случайно. Проходя мимо открытой двери ночной медсестры, она вдруг услышала свое имя:

– Мамаша-то Надьки, в тюрьме оказывается.

– Это которой?

– Ну та что с тараканами в голове.

– С шестой палаты которая что ли?

– Ну да. Говорят она убила кого-то.

– Да ты что?

– Точно говорю. Анька рассказывала Сергею.

– А ты подслушивала?

– Да иди ты.

Надя не стала дослушивать перепалку, а бросилась в палату, и зарыдала в подушку. Сразу же к ней подошли подруги. И она впервые рассказала о своих проблемах не Нику, а подругам…

Величественное здание 18 века, практически единственное оставшееся в городе, от некогда огромного комплекса, принадлежало одним из тех структур частного бизнеса, про который говорили: "Их крышует сам…"

Так что, подпольное казино, ресторан, комнаты аудиенций с представительницами древнейшей профессии, "гармонично" сочетались с покосившимися палатками и обшарпанными магазинчиками, облепившими старинное здание. Они, словно нищие попрошайки, застыли в надежде, что им перепадет с королевского стола.

Но короли не торопились бросать кости, они наслаждались своим превосходством, каждый раз напоминая это, звуками сирен и светом проблесковых маячков. Образовав что-то вроде закрытого клуба для особых людей, где одним из главных королей и был Егор Кулешов…

– Здесь? – Валя обратилась к охраннику.

Тот кивнул.

– Один?

– С гостями, – амбал состряпал рожу, должно быть обозначающую блаженство.

– Проследи чтобы нам не мешали, – она сунула зеленую сотенную в карман, заискивающе улыбающемуся охраннику.

– Конечно, Валентина Сергеевна, – он с подобострастием истинного халдея, распахнул перед женщиной тяжелые двери.

Валентина вошла в этот обитель роскоши и похоти, прямиком направляясь на второй этаж, где как обычно оттягивался майор.

Комната, где возлежал местный божок, была отделанная в стиле Арабских королей. Ковры, инкрустированная золотом хрустальная ваза, кальян из чистого серебра, фонтанчики в мраморе . Так майор понимал, византийскую роскошь, почему-то считая её присущей Арабским принцам.

На коврах, батрачили, отрабатывая подачки в виде герыча, пара мальчишек и две девочки, изображая что-то вроде доморощенного стриптиза.

– А ну пошли отсюда, – Валя брезгливо пнула одного из мальчишек.

– Что это ты тут командуешь? – негодующе спросил майор.

– Хватит уже, знай меру. Третий день на работе не появляешься.

– Не твое дело, а ну назад, – заорал Егор, как только девчонки собрались уходить.

– Вон пошли я сказала, – Валентина так посмотрела на испуганных девчушек, что те не задумываясь бросились наутек, на ходу натягивая юбки.

– Не понял, – майор привстал и недобро посмотрел на Валю.

– Дело есть, ты соображаешь или перенести разговор на завтра?

– Говори, – примирился майор и снова плюхнулся на диван, – что за срочность.

– Ты сначала скажи что с Ольгой решил?

– А что там решать, она все подписала, на следующей недели сдаю дело. А что?

– И сколько ей грозит?

– Да так, может условно. Самооборона же. А что? – переспросил Егор.

Валя пристально посмотрела в глаза Егора, не решаясь начать разговор.

– Есть дело… На два ляма…

– Два миллиона? – оживился майор, – что надо сделать?

– Два миллиона долларов, – по слогам повторила Валентина.

Майор чуть не поперхнулся шампанским, которое потихоньку потягивал.

– Два ляма баксов? – переспросил майор.

Валя вздохнув, кивнула…

– За что?

– В общем, пришел заказ…

Валя выдержала паузу внимательно смотря в глаза мента.

– Ну, – не выдержал тот, – говори, что тянешь..

– Заказ… На … Органы. В частности сердце…

Майор непонимающе хлопнул глазами:

– Это как?

– Очень просто, мы находим подходящий объект, оформляем все так, чтобы комар носа не подточил. И…

– И?

– И передаем, заинтересованным лицам. А там уже у них свой канал.

– Так, подожди, – наконец до майора начало доходить, – это же сердце. Так ты… Ты что рехнулась? – заорал Егор моментально протрезвев.

– Слушай сюда…, – она вплотную подошла к менту, – мы погрязли в этом дерьме по уши. Если капнут, нам мало не покажется. Переправлять детей в Стамбульские притоны, это не в пионерские лагеря отправлять. А ты знаешь как они там заканчивают, когда немного подрастут? Нет? Так вот я тебе скажу…

– Не надо мне ничего говорить, – угрожающе привстал мент, – это твои дела, поняла? Я просто… просто закрывал глаза…

– Закрывал глаза? Ты пользовался ими не хуже турецких извращенцев, к тому же получал не малые деньги за молчание, мне хватит одного слова что бы ты исчез, навсегда, – Валентина продолжала грозно нависать над майором. Тот опешив, сжался в диван.

– Короче, или ты со мной в деле или…

– Или что? – начал приходить в себя Егор.

– Или… я найду тебе замену. Послушай два ляма на дороге не валяются. Сделаем дело и можно сваливать. Ты понимаешь?

Егор немного успокоился. Вдруг до него дошла сумма. Два миллиона долларов… Два миллиона…

–А сколько человек в деле?

– Это нам на двоих. По ляму…

Майор задумался.

– А при чем тут Ольга? – вдруг вспомнил Егор.

– Её дочь идеально подходит. По всем показателям…

– Так у нее же это, рак?!

– Да ничего у нее нет. У меня свой человек в больнице. Там какая-то опухоль, но не рак. Сердце в идеальном состоянии… Смотри… ей диагностируют рак. Если ты закроешь Ольгу, я лишу её родительских прав. Отец где-то в Африке… Теперь понимаешь?

– Нет, – Егор помотал головой стараясь её прояснить.

– Короче. Нади констатируют смерть от рака… Ну? Теперь-то дошло?

– Теперь дошло, – после некоторой паузы, тяжело вздохнул майор, – тебе ночью кошмары не снятся? – вдруг спросил Егор и пристально посмотрел в глаза своей подельницы.

– Что? – Валя искренне не понимала сомнения майора. Два миллиона баксов!!!

– А кто заказчик? – поняв что с ней бесполезно спорить о морали, Егор перевел разговор на другую тему.

– Тебе какая разница. Главное деньги уже на депозите. Как только мы дадим согласие, часть переведут на счет в твой банк.

– А что со Светкой делать? – вспомнил майор о свидетельнице, – нужно менять ее показания.

– Ну… это уже твои заботы. В общем твое решение…

Майор тяжело вздохнул.

– Я в деле…

– Отлично… Не дрейфь майор, скоро у нас будет куча денег. Мы сможем зажить по-человечески…

Она похлопала по плечу задумавшегося мента и ушла хлопнув дверью…

– Только бы кровавые девочки по ночам не снились… – в который раз прошептал мент…

Игорь просто стоял возле двери и пытался понять что делать дальше. Мысли роем проносились в голове. Дверь опечатана милицией, он взглянул на дату, опечатана неделю назад.

Тут он вспомнил про подругу Ольги, Светку, которая в свое время была влюблена в него. Она жила этажом выше.

Игорь решил наведаться к ней. Звонить пришлось долго, но он дождался когда по ту сторону двери кто-то зашевелился.

– Кто? – спросил хриплый голос.

– Светлана Юровская ещё живет здесь?

– Что вам от меня ещё надо, я все сказала на допросе. Отстаньте от меня, – прошелестел голос. Было слышно как она удаляется от двери.

Игорь постучал кулаком.

– Светка открывай, это Игорь… Федоров…

За дверью остановились.

– Кто?

– Да я это Свет, я… Игорь. Открывай.

– Игорь? Креветка?

Федоров покраснел, не любил он эту кличку, ой как не любил.

– Слушай вобла, если ещё раз так меня назовешь? я тебя с пивом съем, – улыбнулся Игорь вспомнив постоянный спор по этому поводу.

– Игорь!!! – радостно закричала Светка и открыла дверь.

Тот сначала не узнал, стоящую перед ним с пятном на лице, старушку.

– Господи, что это с тобой? – опешил Игорь.

– Хе… Заходи пропажа, не бойся я не заразная. Муж бывший наградил… Ногами пинал гад.

Светка посторонилась пропуская гостя. С ног до головы рассматривая, человека которого когда-то любила.

– А ты не изменился, все такой же красавец.

Светка усадила гостя за стол. Тут же на столе появилась бутылка коньяка и нарезанные лимоны с сахаром. Она разлила по бокалам.

– Ну что за встречу!

Они чокнулись и Игорь, сделав глоток, поставил бокал на стол.

– Не льсти, уж мне ли не знать, как мы изменились.

–Да… Про Ольгу то знаешь?

– Так я к ней хотел зайти а там…

– Ой Игорек, тут такие дела…

И Светка рассказа о том что знала, пропустив тот эпизод когда давала свидетельские показания.

Игорь внимательно выслушал девушку.

– А где дочь?

– Её незадолго до этого увезли в больницу.

– А что с ней?

– Не знаю, баба из опеки орала что у нее рак.

– А сколько ей лет? – вдруг спросил Игорь.

Светка внимательно посмотрела в глаза Игоря.

– А ты не знаешь?

– Нет, – у Игоря участилось дыхание.

– Не ври, неужто ты не знал что Ольга беременна?

– Нет, – голос Игоря дрогнул.

– Ей пятнадцать.

– Так…

Ольга закивала головой. Федоров в задумчивости крутил пальцами бокал…

– Господи… Если бы я знал… Если бы я только знал…

У Игоря, после разговора с Юровской, осталось двоякое чувство. С одной стороны, он был несказанно рад обретению дочери. Хотя понимал, что эта радость могла обернуться разочарованием. Кто его знает как отреагирует Надя, на вдруг свалившегося с небес отца. Тем более у нее был отец и тот факт что они разведены, не значит что она его не любит. Скорее всего любит. Да и как отнесется Ольга к этому ещё не известно.

Воспоминание о Ольге больно кольнуло прямо в сердце, ему срочно надо было что-то предпринимать. Нельзя было вот так стоять и ничего не делать. Но безумная тяга, сводила, словно судорогой, все тело. Вместо бурной деятельности Игоря накрыла апатия. Он был в растерянности. Что делать? Куда идти? К Наде?.. Что он ей скажет?

"Извини, твоя мама в тюрьме, а я твой отец?!!!". – Бред…

Нужно было встретиться с Ольгой. Но как???

Тут он вдруг вспомнил о своем однокласснике, Андрее Семенцове. Он работал в полиции, правда по слухам его оттуда турнули, но может у него остались связи. В любом случае это был шанс. Наконец-то Игорь принял решение…

**********

Надя, после известия о маме и разговора с подругами, вдруг ясно осознала одиночество. Тяжелое, унылое одиночество, которое не могли развеять даже подруги, от всей души старающиеся развеселить девочку. Но траурные мысли продолжали лезть, как клопы, как тараканы. И никаким дустом их не вытравишь. От всего этого просто хотелось плакать. Нет не плакать, выть. Протяжно, с подвыванием, как это делают волки. Выть на луну, на торшер, на небо, на свое отражение…

Надя сцепила губы… до посинения. Дрожа всем телом, она почти потеряла ощущение реальности. Вдруг где-то, на самой периферии сознания, она увидела себя со стороны. Жалкого, скрюченного человечка, который сидел на кровати, с закатанными глазами и до боли в руках сжимал подушку. А вокруг мельтешили испуганные дети. Кто-то побежал за врачами, кто-то открыл окно. Остальные испуганно смотрели на бьющуюся в конвульсиях подругу.

Это длилось секунды, но Наде показалось что она прожила целую жизнь, тяжелую, трудную жизнь. Где было все, радость, боль, предательство, смерть, рождение…

"Вот так наверное умирают"– подумала вдруг она…

*************

Светка, после того как ушел Игорь, пребывала в радостном настроении. Это встреча всколыхнула такие воспоминания, о которых она и не подозревала. Вспомнилось все, детство, школьные годы. Она вспомнила как бегала по кустам, следя за Игорем. Как проклинала его, когда он сидел на скамейки и целовался с Ольгой. Как строила планы мести, а стоило только увидеть своего героя, тут же обо всем забывала…

Она так погрузилась в воспоминания что не сразу поняла, что в дверь звонят.

– А… Вернулся. Сейчас креветка ты у меня получишь…

Она подбежала к двери и не спрашивая распахнула её…

Вместо Игоря на пороге стоял незнакомец.

– Светлана? – На губах мужчины заиграла ослепительная улыбка.

– Да.

– Тебе привет от Егора, – сказал он…

Вдруг улыбка на его лице застыла. Резкий взмах руки. И… Светка с сползла по стене, с удивлением смотря как под ней разливается красная лужа…

В квартире, где когда-то жил Андрей, оказались другие люди. Новую квартиру они не знали, так что Игорь решил позвонить Светке, она должна была знать его новый адрес.

Игорь набрал номер, который дала Светка. К телефону долго не подходили, а потом вдруг ответил мужской голос:

– Алло, кто это?

– Ой, извините я, наверное, ошибся, – Игорь хотел было отключиться, но его вдруг охватило какое-то плохое предчувствие, – Это номер Светланы Юровской?

В трубку было слышно как говоривший спросил кого-то: "Тут Юровскую спрашивают".

Игорь отключился. Сердце бешено заколотилось. Он понял, что-то случилось.

Через несколько минут он стоял возле дома Светки, где уже собралась толпа зевак.

– Что случилось? – спросил он мужика стоящего рядом.

– Не знаю, по-моему убили кого-то.

– Подробности не знаете?

Мужик покачал головой.

Игорь хотел было пройти в подъезд, но стоящий неподалеку сержант остановил его.

– Зайдите за ограждение, – строго сказал он, – здесь проходят следственные действия. Вы живете здесь?

– Нет, А что случилось?

– Так давайте за барьер, пройти могут только те кто здесь живет.

– Слушай командир у меня тут подруга живет, может прояснишь что случилось? – спросил Игорь и незаметно сунул тысячную в карман сержанта.

Лицо того приняло доброжелательное выражение. Они отошли за угол.

– Убийство, – сержант многозначительно посмотрел на Игоря.

– Кто жертва? – Сердце билось как сумасшедшее.

– Девушка, из 35 – ой.

Игорь побледнел. Он стоял на ватных ногах не в силах осознать случившееся.

– С вами все в порядке? – сержант подозрительно посмотрел на Игоря.

Тот взял себя в руки.

– Да, да. А подробности знаешь?

– Её нашли соседки. Она лежала на пороге … Профессиональный удар.

– А когда её нашли?

– В половине второго.

"Чрез полчаса после моего ухода" – подумал Игорь.

– Слушай, а ты не помнишь такого, Андрея Семенцова? У вас работал.

– Майор?

– Да.

– У меня есть его телефон, – сержант многозначительно посмотрел Игорю в глаза.

– Понял, – Игорь вытащил ещё одну тысячную…

Он отошел от довольного сержанта, и набрал добытый у сержанта номер.

– Алло, Андрей?

– Кто это? – недовольно пробасил тот.

– Здорово хомяк, это кре… Это Игорь Федоров.

– Креветка?

– Креветка, креветка, – на этот раз обижаться Игорь не стал, – слушай я тут в городе, хотел зайти к тебе, а говорят что ты переехал?

– Да я на заводской 15.

– Отлично. Можно к тебе?

– Конечно, я сейчас дома. Давай жду… И да, захвати пузырь если не трудно. А то мне выходить в лом.

– Окей, буду через пол часа…

Надя, после того, что с ней произошло, замкнулась окончательно. Она перестала реагировать на своих подруг, которые всеми силами старались отвлечь её от дурных мыслей. Да у нее и не было никаких дурных мыслей, просто, после того, как она увидела себя со стороны, ей стало страшно. За себя, за маму.

Было ощущение что она умерла, а все что окружало её, это антураж, нарисованный нерадивым художником. Такое своеобразное кривое зеркало, отражавшее кривую жизнь, где она была уже второстепенным героем, вышвырнутым за черту жизни…

Наконец-то к ней подсела Анна Сергеевна.

– Как ты себя чувствуешь? – она взяла девочку за руку.

Надя никак не отреагировала, продолжая смотреть в одну точку.

– Надяяяя, – Анна потрясла девочку за плечо.

– Я слышу вас, – Надя продолжала смотреть словно сквозь стену.

– Мы закончили обследование…

И опять девочка никак не отреагировала.

– Тебе не интересно что с тобой? – Анна Сергеевна заметно нервничала.

– Нет, – Надя наконец-то повернулась к говорившей, – у меня рак?!

Она говорила это таким ровным, без интонаций, голосом, что Анна на мгновение испугалась, но тут же взяла себя в руки.

– Да девочка, диагноз подтвердился.

– Сколько мне осталось? – голос Нади не изменился, оставаясь все таким же равнодушным.