Грани безумия. Том 2

– Вот и пусть это делают те, кто может заплатить за удобство, – решил Аластор. – Лорд Аранвен, посчитайте стоимость самих колодцев и водопровода к важнейшим местам столицы: городским площадям, храмам и мануфактурам. А, ну и казармы с рынком, разумеется. В богатых кварталах у жителей имеются личные колодцы, из которых вода проведена в дом. Если кто-то пожелает провести воду из общественных – пусть, но за свой счет. А для бедняков казна оплатит колодцы и насосы. Это больше того, что они имеют сейчас.

– Намного больше, – подтвердил канцлер. – Уверен, ваше величество, это деяние войдет в историю Дорвенанта так же прочно, как ваш подвиг.

Смутившись, Аластор отвел взгляд от спокойно-торжественного, как обычно, лица Аранвена и посмотрел на маленького архитектора. Такой невзрачный человек, а сколько знаний и умений! Вот это настоящий подвиг – овладеть ремеслом как высочайшим искусством. Неудивительно, что у него такой сын.

– Сударь Роверстан, приступайте немедленно, – попросил он. – И когда работа успешно завершится, обещаю, я лично поздравлю вас с дворянством, не считая денежной награды.

– Ваше величество! – Толстячок-архитектор приложил руки к груди и взволнованно заявил: – Величайшей радостью и честью для меня будет, что в Дорвенне снова зазвенят инструменты на большой стройке! Столько лет, столько лет! Я уже думал, уйду в Сады, не сделав ничего полезного для родного города! Частные заказы – это ведь совсем не тот размах!..

– Идите, – чуть улыбнулся Аластор, и Роверстан-старший торопливо собрал свои документы и выкатился из кабинета, как упругий кожаный мяч, набитый шерстью, – забава, недавно привезенная из Фраганы.

Едва дверь закрылась за ним, как в приемной послышались невнятные протесты мэтра Вильмона, и почти тут же дверь распахнулась снова.

– Монсиньор! Вы должны это услышать!

В кабинет влетел Лучано, таща за собой какого-то южанина, очумело озирающегося вокруг. Сам Лу при этом сиял новеньким флорином и вид имел довольный и гордый, словно Паскуда, притащивший особенно крупную крысу.

«Да что там крыса, тут речь не меньше, чем о фаршированной курице, – хмыкнул про себя Аластор, откидываясь на спинку кресла. – Ну и кто это? Смазливая физиономия, дворянская рапира, но сам потрепанный, как старые охотничьи сапоги. И камзол какой-то странный. Вроде бы на арлезийский манер, но вместо галунов отделан шнуром со множеством хитрых узлов. Моряк, что ли?»

– Монсиньор, милорд! – Лучано поклонился куда-то в пространство между Аластором и Аранвеном. – Позвольте вам представить благородного дона Мурилью, капитана «Алмазной донны». Дон Мурилья расскажет вам прелюбопытную историю! Взамен я обещал помочь ему в одном очень важном деле. Думаю, когда вы все услышите, то поймете, что я не мог поступить иначе.

– Благородный дон, вы уверены? – хмуро спросил арлезиец, недоверчиво поглядывая на Аластора и с настороженной опаской – на Аранвена. – Не знаю, кто эти достойные люди, но дело довольно секретное. Если бы я болтал о нем на каждом углу, мы с Клариче не добрались бы живыми даже до первой таверны!

– Но мне же вы доверились! – возразил Лу, и на обветренном лице арлезийского капитана проявилось нешуточное сомнение.

Не иначе начал об этом сожалеть!

«Монсиньор, значит? – хмыкнул про себя Аластор. – Интересно, зачем Лу скрывает от этого занятного дона, куда и к кому его привел? Что за розыгрыш он затеял?

Арлезиец упрямо молчал, искоса поглядывая то на Аластора, то на Лучано, то на канцлера. Его явно терзали подозрения, и Аластор, пожалуй, их понимал. Компания на чужой несведущий взгляд подобралась дивно странная!

Лучано – несомненный итлиец в траурно простом и черном, но при этом дорогом камзоле, превосходно сидящем на его изящной фигуре. Лорд Аранвен – безупречное воплощение величия в снежно – белом одеянии, серебряноволосый и тонколицый, словно альв, какими их изображали на старинных картинах и гобеленах. И сам Аластор.

После смерти Беатрис он разом перестал носить нарядные камзолы, которые так ей на нем нравились. В самом деле, для кого теперь стараться? Нет, конечно, в отрепья или ветошь королю одеваться негоже, но Аластор велел привезти из поместья свою прежнюю одежду, привычную, скромную и надежную, как проверенная рапира или потертое, но удобное седло. Поэтому в кабинете он сидел в простых черных штанах, полотняной рубашке и темном суконном камзоле, не застегнутом ни на одну пуговицу, – топили в королевском крыле на совесть. Ну и никакой короны, разумеется. Где вы видели болвана, который по собственной воле будет постоянно носить эту тяжесть? Хотя реликвия Дорве сидела на голове как влитая, следовало отдать ей должное, все-таки витой железно-золотой обруч – то еще украшение.

– Видите ли, монсиньор, – вкрадчиво начал Лучано, зорко присматривая за арлезийцем, будто боялся, что тот сбежит. – Оказывается, в нашем прекрасном дворце имеется личность, которая продает гостям аудиенции. И даже не у короля, а у королевского кота!

И с многообещающим азартом блеснул глазами.

– У Флориморда, что ли? – поинтересовался Аластор, а потом до него дошло. – Хм, вот как? Ну и что?

– Да то, что я возмущен! – Лучано всем видом и голосом изобразил это возмущение, и рядом с Аластором раздалось тихое хмыканье канцлера. – Так опозорить благородное звание перед нашим гостем! Ах да, позвольте вам представить… лорда Логрейна!

– Логрейн? – Аластор дернул уголком рта, вглядываясь в арлезийца, и уверенно заключил: – Не похож. Логрейна я только сегодня утром видел, и выглядел он совершенно иначе.

– Полагаю, это другой лорд Логрейн, – невозмутимо подсказал канцлер. – Новый, так сказать.

– Ах, новый? – Аластор сплел перед собой пальцы. – Что-то многовато Логрейнов развелось… Ну и что дальше?

– А то, что лорд Логрейн явился во дворец, чтобы просить справедливости у его величества! – торжественно заявил Лучано. – Ну же, синьор Каэтано, изложите ваше дело!

– Неизвестно кому? – буркнул арлезиец. – Простите, но я даже вашего имени не знаю, а этих людей впервые вижу, и представляться они не торопятся. Впрочем, как и вы.

Он посмотрел с каким-то усталым, почти отчаянным вызовом, и Аластор вздохнул. Шутка вышла недурной, но вряд ли Мурилья, он же Логрейн, оценит ее по достоинству.

– Извольте, – вздохнул он. – Вот это его светлость Ангус Аранвен, лорд-канцлер Дорвенанта.

– О!

Арлезиец мгновенно подобрался, приложил шляпу к груди и отвесил на удивление изысканный поклон – откуда только манеры взялись?!

– Этот шут, который вас привел, – продолжил Аластор, – зовется Лучано Фарелли, он же лорд Люциан Фарелл, именуемый также Итлийский Кот Короля. Подозреваю, именно с ним вас и обещали свести, но лорд Фарелл, насколько мне известно, за протекцию денег не берет. В том числе и через посредников.

– Посредников?! – обиженно отозвался Лучано. – Монсиньор, они мне даже доли не предложили! Я бы не взял, разумеется, но дело в непочтительности! Между прочим, у нас в гильдии за такое отправляли на дно Ромериньи с камнем на шее.

– Итлийский кот?! Но… – Капитан Мурилья, по воле насмешницы-судьбы ставший лордом Логрейном, в замешательстве оглянулся на Лу, который ему слегка поклонился. – А вы…

Аластор снова вздохнул и выдвинул нижний ящик стола. Достал корону Дорве и не глядя привычным движением водрузил ее себе на голову. Растерянное лицо арлезийца немало бы его позабавило – в другое время. Жаль, конечно, Лучано так старался!

Но как ему объяснить, что на смех нужно слишком много сил – гораздо больше, чем у Аластора есть сейчас. На работу их пока хватает, на то, чтобы утешить Алиенору с Береникой, тоже нашлись, и с сестрами Аластор расстался, успокоив их и внимательно выслушав нехитрые девчоночьи рассказы, как им нравится в особняке тетушки Джанет и дядюшки Себастьяна. В самом деле, раз Аластор им приходится братом, то его родители – дядей и тетей. Очень понятно и правильно для потерявшихся в этом жестоком мире детей, которым отчаянно нужны близкие люди. И сколько бы у него ни осталось душевных сил, девочкам он их даст полной мерой. А вот на шутки и проказы, как раньше, совсем не остается…

– Молодой человек, вы стоите перед его величеством Аластором, – ровно подсказал канцлер. – Королем Дорвенанта.

– Ваше величество!

Арлезиец упал на одно колено, по-прежнему прижимая шляпу к груди! При этом умудрился гордо выпрямиться и глянул Аластору в лицо с отчаянием, надеждой и какой-то исступленной радостью.

– Ваше величество! – повторил он. – Прошу справедливости!

Глава 4

Таверна «Белый гусь»

– Так это вы тот арлезийский пират и контрабандист, который украл казну Логрейнов, саму девицу, обоз дорогой ткани, а также медный котелок и четыре мотка кружев?

Аластор, внимательно выслушавший пылкий рассказ капитана, спросил это так невозмутимо, что на миг у Лу появилась надежда – вдруг все-таки шутит? И тут же развеялась – ну какие шутки с такими пасмурными глазами? Мурилья и вовсе ни на что не надеялся, он принял вопрос короля за чистую монету и возмущенно вскинулся:

– Ваше величество! Клянусь честью дворянина! Контрабандист – это верно. Пират… Признаюсь, всякое бывало, хотя крови попусту никогда не лил. Так, собирал кое-что с купцов – таможня и та больше дерет! Но котелки и кружево?! Да пусть меня повесят, если вру! Чтобы я, Каэтано Мурилья, капитан «Алмазной донны», замарался такой пошлой мелочью?!

«Вот это настоящий благородный синьор! – восхитился Лу. – Чистый, как дистиллированная вода, беспримесный. Прекрасный экземпляр! Ну же, Альс, оттай хоть немножко, хоть глазами блесни… Вон, даже у канцлера уголки губ чуть растянулись! А ты как неживой… Проклятье, что же я все-таки натворил!»

– В самом деле, ваше величество, – мягко подсказал Аранвен, – котелки и кружево – это относилось к мнимым преступлениям купца Донована, а обоз уже нашелся. Вполне ожидаемо обнаружился в отдаленном поместье Логрейнов.

«Ага, все-таки нашли! Значит, синьор Эмерик мне точно должен…»

– А казна? – так же равнодушно уточнил Аластор. – К ней вы тоже отношения не имеете, милорд?

– Клянусь чем угодно, ваше величество, – твердо ответил Мурилья, глядя ему прямо в глаза. Нешуточное достижение, кстати, в последнее время взгляд Альса мало кто мог выдержать. – Все, что мы взяли, покидая замок, это пару лошадей, немного еды и шкатулку с самыми дешевыми украшениями, чтобы продать в дороге. У донны Клариче все эти годы ни монетки собственной не было – ее дядя за этим очень строго следил! Да разве бы он подпустил ее или меня к казне? И как бы мы ее увезли?

«Что ж, звучит логично, алмазные серьги да изумрудные ожерелья на постоялом дворе не продашь, а вот какие-нибудь серебряные шпильки, простенькие колечки-цепочки – совсем другое дело. Ну и про казну Альс уж точно спрашивает не всерьез. Похоже, просто испытывает синьора капитана на прочность».

– Значит, умыкнули вы только девицу… – задумчиво протянул Аластор, и тут Каэтано впервые дрогнул взглядом, замялся и выдавил:

– Можно и так сказать, ваше величество.

– Я думаю, – осторожно подал голос Лучано, молясь всем богам, чтобы шутка удалась, – это благородная синьорина умыкнула доблестного синьора капитана. Случай в Дорвенанте не так чтобы редкий, вы и сами, монсиньор, знаете похожую девицу.

Получилось! Тяжелые тучи во взгляде Альса рассеялись, будто сквозь них просияло солнце, а уголки губ дрогнули еще не в улыбке, но точно в ее подобии. Семеро, благословите Айлин! Даже намек на нее лучше всякого лекарства!

Мурилья ожег Лучано взглядом и уже открыл рот, чтобы ляпнуть какую-то возвышенную дворянскую глупость, но Альс хмыкнул и едва заметно потянулся, сбрасывая напряжение с каменных плеч, а потом уронил:

– Что ж, в это я вполне поверю. Не смущайтесь, капитан, в подобном даже мне признаться не зазорно.

– О да, девицы семнадцати лет способны привести в изумление кого угодно, – поддержал его Аранвен. – Ваше величество, позвольте спросить, кому вы намерены поручить это дело?

На миг Аластор задумался, оглядел напряженно застывшего капитана, величественно невозмутимого канцлера, Лучано, который едва сдерживался, чтобы не начать просить, и решил:

– Пусть лорд Фарелл продолжает то, что так успешно начал. Насколько я понимаю, леди Логрейн следует забрать из таверны и перевезти в безопасное место, подходящее для благородной девицы. То есть дамы, если их брак законен…

Он с сомнением взглянул на капитана.

– Вполне законен, – то ли успокоил, то ли расстроил его канцлер. – Обстоятельства, конечно, странные, однако этот обычай существует со времен Дорве и пользуется большим уважением. Своим поступком леди Кларисса обеспечила капитану Мурилье так называемое божественное помилование, а брак в храме и при свидетелях это закрепил и подтвердил статус капитана. Теперь по законам Дорвенанта он полноправный лорд Логрейн, хотя главой рода остается леди Кларисса по праву крови.

– Отвратительный обычай, – буркнул Альс. – Это что же получается, любого преступника, осужденного на смерть, может спасти романтично настроенная дурочка? Я сейчас не про вашу жену, Мурилья, не сверкайте глазами. У меня в королевстве глупых девчонок не меньше, чем негодяев, а леди Кларисса показала очень дурной пример. Милорд Ангус, этот закон можно отменить?

– Не думаю, что стоит, ваше величество, – рассудительно ответил канцлер. – Понимаю ваши опасения, но юные особы не так уж часто решаются на подобное. Девушек из порядочного сословия останавливает осуждение общества, да и кто захочет связать судьбу с преступником? А девицы из простонародья, может, и хотели бы спасти своих дружков, но обычай требует от невесты целомудрия и незапятнанной репутации, а с этим там обычно сложно. Если вы понимаете, о чем я говорю…

Лу спрятал улыбку, глядя, как Альс коротко кивнул. О да, деревенские синьорины! Ясные глазки, свежие щечки, еще не согнувшийся от тяжелой работы и частых родов тонкий стан. И законы нравственности в деревне соблюдаются не так уж строго, а если девица пойдет к алтарю со слегка округлившимся передником – невелика беда, законный брак все прикроет. Зато муж точно будет уверен, что жена способна понести. Так что канцлер прав, редкая деревенская красотка способна заявить на осужденного право девицы!

– К тому же подобные браки обычно не остаются без присмотра со стороны закона, – дополнил канцлер и многозначительно поглядел на капитана. – Если леди Кларисса раскается в своем поступке и попросит его величество о разводе…

– То я последний, кто станет ей в этом препятствовать, – огрызнулся капитан и еще сильнее выпрямился, так и стоя на одном колене и надменно вскинув подбородок. – Донна Кларисса вольна в своих решениях, я прекрасно понимаю, что на этот брак ее толкнуло отчаяние.

«Надо же, какое благоразумие, – умилился Лучано. – А в глазах-то нешуточная тоска. Да, похоже, синьор капитан крепко сел на любовные рифы и спасал девчонку не ради награды. Ну или не только ради награды…»

– Тогда я вас не задерживаю, – вздохнул Альс и уткнулся в бумаги, явно позаимствовав этот жест у канцлера.

Вскочив, арлезийский капитан поклонился, прижимая шляпу к груди, и, не поворачиваясь, отступил к двери, снова выказывая отменные манеры. Лучано посмотрел ему вслед и негромко осведомился у канцлера:

– Грандсиньор, могу ли я рассчитывать на ваши бесценные советы в этом деле?

– Как только они вам понадобятся, милорд, – едва заметно кивнул Аранвен. – Пока что вы и сами вполне справляетесь, насколько я могу судить. Помните, что я говорил об удаче? Она явно вас любит.

– О да… – Лучано улыбнулся и тут же посерьезнел. – Но мне, грандсиньор, прекрасно известно, что удача – дама ветреная, чем больше на нее полагаешься, тем больнее может быть разочарование. Когда кому-то постоянно везет, он привыкает считать себя неуязвимым, а это опасное заблуждение.

– Очень мудро понимать это в вашем возрасте, – улыбнулся уголками губ Аранвен, и Лучано, тоже поклонившись, вышел из кабинета, с болью глянув на Аластора.

Тот не отрывался от бумаг, но взгляд был устремлен в одну точку, не скользя по чернильным строкам.

Капитан Мурилья ожидал в коридоре, скрестив руки на груди, привалившись спиной к стене и поглядывая на гвардейский караул с той невыразимой смесью гордости и опасливости, которой обладают лишь коты и не слишком ладящие с властями дворяне.

Увидев Лучано, он встрепенулся и стремительно шагнул ему навстречу. Вспомнив шуточку, которую сыграл с арлезийцем, Лучано испытал недостойное желание сделать шажок назад, но Мурилья отвесил ему глубокий церемонный поклон, пылко заверив:

– Благородный дон, я ваш должник! И если могу чем-то отплатить за эту величайшую услугу, я в вашем распоряжении! Разумеется, как только сложу с себя обязательства перед донной Клариче!

И снова неуловимо помрачнел, как всякий раз, когда речь заходила об их браке.

– Ну что вы, синьор, – заверил его Лучано в ответ. – Я был рад помочь. И, кстати, прошу прощения за этот маленький розыгрыш. Надеюсь, вы не в обиде?

– В обиде? – Брови арлезийца взлетели на лоб. – Нисколько! Разумеется, если бы я знал, что это король, не стал бы вести себя так вольно. Восхищен великодушием его величества! А теперь не могли бы мы…

– Поспешить за донной Клариче? – улыбаясь, угадал Лучано. – Кстати, почему вы зовете ее на итлийский манер? В Арлезе ведь тоже говорят «Кларисса», м?

Он обменялся с караулом дружеским кивком и повел Мурилью к выходу из дворца.

– Ах, это… – почему-то вдруг смутился капитан. – Право, сущие пустяки… В море иногда сходишь с ума от скуки, вот я и забрал у кока книжку, из которой он крутил сигарильи с дурманной травкой… Оказалось, это был роман про девицу по имени Клариче. И когда я увидел донью Логрейн в этом ее белом платье… Как-то само собой к слову пришлось… Не берите в голову, в общем, просто шутка.

И окончательно сконфузился, даже, кажется, слегка покраснел.

– Понимаю, – серьезно поддакнул Лучано, про себя покатываясь со смеху.

Действительно, как же бравому моряку признаться, что зачитался куртуазнейшим романом о разлученных влюбленных?! «Прекрасная Клариче», любимое чтение старых дев и юных восторженных синьорин. Возвышенный слог, описания душевных мук и радостей, героиня, которая в белоснежном платье встречала рассвет, каждую ночь тоскуя о женихе… Ох и нежная душа у синьора контрабандиста, прямо удивительно!

За разговором они вышли в тот же самый холл первого этажа, и Лучано невольно подумал, что место удивительно богатое на удачные встречи. Здесь он второй раз увидел Эмерика Донована, здесь убил Фредо, а теперь вот и капитан Мурилья стал его личным уловом. Кстати, а вот и еще один полезнейший человек!

– О, Лионель! Вы удивительно кстати! Впрочем, как всегда! Познакомьтесь, господа. Это дон Каэтано Мурилья, капитан из Арлезы. Лорд Лионель Саграсс, маг-боевик на службе его величества.

Благородные синьоры, встретившиеся посреди холла, внимательно друг друга оглядели. Саграсс щелкнул каблуками, отвесив четкий и резкий армейский поклон, Мурилья описал широкий замысловатый круг шляпой, которую держал, и поклонился, положив свободную руку на пояс. А Лучано почему-то представилось, как принюхиваются друг к другу домашний сторожевой пес и матерый бродячий кот, гроза окрестных помоек. Вот и взгляды точь-в-точь такие, один смотрит настороженно, не зная, чего ожидать, второй ждет команды… Ну что за прелесть эти дворяне! И почему ему раньше казалось, что они все одинаковые?!

– Фарелл! – раздался радостный возглас, и Лучано изумился. В самом деле, заколдованное место какое-то! Словно здесь его в засаде поджидает половина Дорвенны! – Рад видеть вас в добром здравии. Жаль, нам так и не удалось поговорить тогда.

– О, мне тоже жаль, грандсиньор, – улыбнулся Лучано молодому некроманту. – Простите, я должен был поблагодарить вас, но…

– Да бросьте, вам было не до того, – великодушно махнул тот рукой и с любопытством уставился на спутников Лучано. – Саграсс, доброго дня. Милорд…

– Милорд Логрейн, – представил Лучано нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу арлезийца. – А это младший лорд Эддерли.

– Лорд Логрейн? – переспросил тот, пристально всмотрелся в капитана и расплылся в дурашливой улыбке, способной обмануть кого угодно, кроме Лучано, слишком недавно узнавшего, какие за ней прячутся клыки. – Так это за вас кузина Клари скоропостижно вышла замуж? Какое сча… то есть мое сердце разбито!

– Кузина Клари? – нахмурился капитан.

– Ваша кузина? – удивился Лучано.

– О, милорды, вам, южанам, простительно не знать, но все Три Дюжины друг другу родня, – продолжал улыбаться Эддерли. – Мой двоюродный дедушка был женат на сестре лорда Логрейна. Не вашей, разумеется, милорд, – обратился он к опешившему капитану, – а того Логрейна, что погиб на войне, отца Клари. С этим родством вечно такая путаница, что я предпочитаю звать Клари попросту кузиной. Мы давно не виделись, а тут эта история… Она в столице? Могу я ее увидеть?

– Мы как раз намереваемся забрать грандсиньору из траттории, где они с мужем остановились, – вежливо сообщил Лучано, краем глаза косясь на стремительно мрачнеющего капитана. – Если вы не против проехаться верхом туда и обратно…

В самом деле, не упускать же такой фонтан сведений обо всем, что происходит во дворце! И, главное, щедро расположенный ими делиться! Саграсс и его знания бесценны, но Три Дюжины – это такой гадючий клубок, про который лучше осведомляться у одной из гадюк, пусть юной, но уже вполне зубастой.

– Верхом? – изумился молодой некромант. – А как же моя кузина? На улице ветрено и сыро, неужели вы заставите леди мерзнуть на лошади? Ей нужен экипаж!

– Донна Клариче превосходно ездит верхом, – процедил арлезиец и тут же нехотя добавил: – Хотя мысль насчет экипажа превосходна. Право, если бы это можно было устроить…

– Легче легкого! – торжествующе заявил Саймон. – Я сопровождал во дворец мою матушку, мы приехали в экипаже. Уверяю вас, когда она узнает, для чего понадобилась карета, будет счастлива ее одолжить! Эй, мальчик! – Он щелкнул пальцами, подзывая пажа. – Бегом в лазарет, дождись леди Эддерли, которая беседует с лейб-лекарем, и скажи, что ее сын почтительно просит миледи матушку либо дождаться его во дворце, либо уехать домой в одной из дворцовых карет.

Он бросил пажу монетку, и тот, ловко поймав ее на лету, умчался выполнять поручение.

– Вы полагаете, это удобно? – усомнился Лучано больше для вида. – Мы тоже могли бы взять дворцовую карету.

– Я полагаю, моей кузине и… ее супругу нет никакой нужды останавливаться где-то еще, кроме нашего дома, – хмыкнул Саймон. – Будет гораздо удобнее поехать прямо туда. Вы же не против, милорд? – обратился он к арлезийцу. – Надо же, новый лорд Логрейн! Не могу дождаться, когда увижу лицо прежнего. Ну и мерзавец! Если бы моя семья знала, что Клари нужна помощь!..

Он решительно зашагал к выходу, вынуждая остальных следовать за собой.

– В самом деле, грандсиньор, вы разве не общались? – с любопытством спросил Лучано.

– О, если бы! – Саймон махнул рукой с явной досадой. – Извольте себе представить, когда Логрейн-старший погиб на войне, а брат Клари и ее мать стали жертвой разбойников, мои родители подали прошение, чтобы их назначили опекунами Клари в обход ее дядюшки. Он вдовец, а в доме без леди юной девице жить не пристало. Притом наша семья отлично ладила со старшей ветвью Логрейнов, и матушка любит Клари. Но его величество Малкольм отказал, уж не знаю почему. Ничего не хочу сказать дурного о покойном короле, – сообщил Саймон ханжеским тоном, ясно дающим понять его истинное мнение, – но он тогда не слишком интересовался делами. Прошение лорда Логрейна об опекунстве удовлетворил, не вникая в детали, а детям лорда Ревенгара, потерявшим отца вскоре после войны, и вовсе опекуна не назначил! Благо Айлин уже поступила в Академию, а ее брата с разрешения канцлера взял под опеку лорд Кастельмаро. Ну, это дело прошлое, милорды… – Ясноглазый и улыбчивый молодой человек на глазах помрачнел и продолжил с обидой: – А Логрейн-младший, став опекуном Клари, недвусмысленно дал понять, что в их доме мы нежеланные гости! Конечно, к праздникам Клари присылала нам поздравления и подарки, но было ясно, что это чистая формальность. Матушка осведомлялась о ней через кузину из рода Сазерлендов и других знакомых, но все сходились на том, что Клари живет в полном благополучии. Знаете, никаких ужасов, как в сказках про бедных сироток! У нее есть учителя, ее содержат и воспитывают, как положено леди, ну а что прежних знакомых дядюшка к ней не допускает, так это, увы, право опекуна – решать, с кем видеться и переписываться его воспитаннице. В общем, мы решили подождать совершеннолетия Клари и увидеться с ней в столице, а тут Разлом…

– Брат и мать стали жертвой разбойников, – повторил Лучано вслух. – Очень загадочная история, вы не находите, синьоры?

– Отвратительная история, – буркнул арлезиец. – Клариче до сих пор в глубоком горе. И если вы спросите мое мнение, благородные доны, из этой истории торчат шакальи уши ее дядюшки!