Отель «У ведьмы»

Ксения Власова

Отель "У ведьмы"

Пролог

В комнате, где собралось двенадцать рыжеволосых женщин, царил полумрак, разбавляемый лишь мерцанием свечей в серебряных канделябрах и жемчужным сиянием заглядывающего в окно полумесяца.

Обстановку можно было бы счесть умиротворяющей, если бы не гвалт, от которого разболелась бы голова у любого зрителя, по неосторожности угодившего на столь экзотическое собрание.

– Дамы, дамы! – громко рявкнула одна из женщин, вставая и потрясая изящным зонтиком-тростью. Рыжие пряди в ее волосах соседствовали с абсолютно белыми, и это создавало запоминающийся контраст. На его фоне даже глубокие морщины женщины не так уж сильно бросались в глаза. – Прекратите вопить все вместе, вопите, будьте добры, по очереди!

Вероятно, взявшее слово женщина обладала каким-то авторитетом, потому что оставшиеся пусть и не сразу, но послушно замолчали.

После пары минут напряженного сопения вперед выдвинулась женщина с волосами цвета хорошо прожаренной моркови. Ее близко посаженные глаза за толстыми стеклами очков с роговой оправой смотрели на этот мир (и на выставленный прямо ей в грудь зонтик-трость в частности) с подозрением.

– Равена, ты всерьез призываешь нас к порядку, когда случилась катастрофа?

Вопросу вторило женское перешептывание, грозившее вот-вот перейти в новый виток скандала. Равена поморщилась, покрутила зонт в руке, словно тот был оружием для фехтования (сидящий на ее плече черный ворон привычно пригнул голову) и мрачно ответила:

– Я как раз и собрала срочный шабаш для того, чтобы обсудить возникшую проблему. Все мы знаем, что Эффи была той еще стервой…

– Что б ей не упокоится в загробном мире! – вразнобой согласились собеседницы Равены.

– …Но законы она знала и все сделала так, что технически к случившемуся не прикопаешься.

Равена обвела долгим взглядом одиннадцать рыжеволосых женщин – абсолютно разных по возрасту, телосложению и характеру, но объединенных одним даром – тем самым, ведьмовским, за который каждая из них держала ответ только перед собой и своей совестью.

В этот раз на срочно организованном шабаше не было ни вина, ни погонь на метлах, ни шуток о мужчинах, мечтающих о статусе ведьминого любовника. Даже нахохлившиеся фамильяры выглядели непривычно серьезно и торжественно, как на похоронах. Собственно, почему как?

Тело Эффи еще не успело остыть. Как только будут решены основные проблемы, ей, Равене, как самой старшей ведьме, придется заняться похоронами бывшей соратницы.

Той еще гадине, да пусть темные боги не даруют ей загробного покоя! Даже перед смертью умудрилась подкинуть всем неприятностей!

– Так что умерла ведьма, да здравствует ведьма! – выплюнула самая молодая участница шабаша, постукивая ярко-красными ногтями по столу из черного дерева. Возле ее ног, обутых в кожаные туфли на шпильке, терся черный толстый кот с зелеными глазами. – Коул уже знает?

Равена покачала головой.

– Пока нет. Он занят подготовкой к ритуалу, я не стала его пока дергать.

Хозяйка кота усмехнулась.

– Представляю его реакцию.…Ладно, кто у нас теперь будет тринадцатой?

– Не гадали бы тут на кофейной гуще, если бы Эффи была приличной ведьмой и, как все мы, думала о будущем! – рявкнула другая ведьма. Ее рыжие волосы, цвета охры, были собраны в толстую косу и уложены короной на голове. На тонком запястье вместо браслета покоилась свернувшаяся зеленая змея. – Родила бы дочь, и нам бы не пришлось сейчас ломать голову, кого поставить за стойку в ее дурацком отеле!

– Дурацком отеле на самой границе, – заметила еще одна ведьма, пальчиком поигрывая с тарантулом. – Как говорит Его Величество Дэррил, наиболее стратегически важном месте нашего континента.

– Моргана, то, что король стал твоим любовником, не дает ему право рассуждать о наших делах, – огрызнулась та самая ведьма в очках, которой одной из первых разрешили высказаться. – Ты его еще зелья научи варить, ну честно слово!

– Не упоминай слово всуе, Эш! – взвилась Моргана. – Давно на тебя аскезу не накладывали?!

Равена поторопилась вмешаться, пока спор не перерос в потасовку и обмен проклятиями. Хорошо, если не родовыми.

– Дамы, дамы! – вновь призвала она к порядку. – Давайте вернемся к сути, поругаться мы успеем и позже.

– И выпить, – весомо добавила молчавшая до этого ведьма, сидевшая в углу. Она приподняла ненадолго широкополую шляпу, словно здороваясь сразу со всеми. – Эффи преставилась. Я мечтала об этом дне последние пятьдесят лет!

На ее молодом лице, лишенном морщин, отразилась радость маленького ребенка, обманом заполучившим леденец, и Равена закатила глаза.

– Иви, тебе лишь бы выпить… Ладно, в чем-то ты права, но к этому мы вернемся позже. Кстати, я буду сливовую настойку, запиши.

– У меня есть еще яблочная и черносмородиновая, – доверительно поведала Иви, снова приподнимая плетеную шляпу.

– Яблочная – это которая молодильная? – со знанием дела уточнила Эш и облизнулась. – Ты, конечно, хороша в зельеварении, я бы не отказалась от твоей настойки.

– Дамы, дамы! – уже с отчаянием напомнила о себе Равена. – Мы здесь для того, чтобы обсудить пренеприятнейшее известие, а не чтобы залить глаза алкоголем и наперегонки на метлах похищать мужчин!

– Вторым мы займемся позже, – миролюбиво добавила Иви, поправляя длинную цветастую юбку. – Верно, дамы?

В отличие от прочих ведьм, отдающих предпочтение мрачным вызывающим нарядам из кожи и атласа, Иви была одета словно пастушка с пасторального пейзажа художника: длинная юбка в цветочек, светлая рубашка, такого же оттенка корсет… Рыжие волосы забраны под шляпу, и на лоб падают всего пара локонов-завитков, подчеркивая белизну кожи. Лишь небольшая металлическая фляжка, с которой Иви не расставалась ни на секунду, чуть портила общую картину.

– Верно-верно! – послышалось со всех сторон.

– Я и дочерей уже предупредила.

– А я любовника на ночь отпустила.

– А фамильяров кто сегодня возьмет?

Черный кот, на ошейнике которого было написано «собственность госпожи Эмбер», устало выдохнул и сквозь зубы прошипел:

– Ну вот, как всегда, сами гуляют, а нас не берут.

Ворон с плеча Равены заинтересованно глянул в его сторону.

– А ты тоже хотел бы полетать на метле? Не свалишься, котяра?

– На что намекаешь, птицекрыл черный?

Равена на секунду прикрыла глаза. Ее тонкие ноздри раздулись, как у породистого скакуна. Ворон, хорошо знавший свою хозяйку, коротко повел крылом у горла, словно изображая приставленный к глотке нож.

Ведьмы и их фамильяры тут же заткнулись, а кое-кто даже сделал шаг назад. Попасться под горячую руку старейшей ведьме не хотелось никому.

– Молчать и слушать! – рявкнула Равена и открыла глаза. На месте зрачков полыхнуло пламя. Створки окна жалобно тренькнули и распахнулись. Шторы взметнулись, как паруса, впуская в комнату холодный ветер, пахнущий морем и солью. На затянутом тучами небе сверкнули молнии, прогремел гром. – Эффи умерла, не оставив кровную наследницу. Но это полбеды.

Одна из ведьм плюнула себе под ноги. Другая громко выругалась. Равена не обратила внимания ни на первую, ни на вторую и продолжила:

– Эта старая карга передала свою силу той, кого посчитала достойной!

В повисшей тишине, нарушаемой лишь раскатами грома, особенно неловко прозвучал вопрос Морганы.

– И кого же она выбрала? Кого нам придется принять в ковен тринадцатой?

Равена молча достала с полки, покрытой паутиной, стеклянный магический шар и так же молча шарахнула им об стол. По шару пробежали волны, раздался треск, словно кто-то пропустил электрический разряд, и ведьмы безмолвно подались вперед, жадно вглядываясь в довольно четкое изображение.

В стеклянном шаре отображалась… я.

Глава 1

Час назад.

Я попыталась сорвать с шеи тонкую золотую цепочку так, словно она душила меня. Замочек жалобно скрипнул. Кажется, я со злости так дернула за него, что сломала.

«Подарок нам не мил, когда разлюбил тот, кто подарил», – мимолетно всплыло в памяти.

Когда твой отец – филолог, специализирующийся на английской литературе, в голове вольно-невольно остаются абсолютно ненужные строчки, которые многие с презрением назвали бы мусором. Я и сама не всегда могла разделить трепета отца перед потертыми томиками того же Шекспира. Кстати, именно благодаря любви моего родителя к упомянутому поэту меня и назвали Офелией.

Даже не спрашивайте, как это сочетается с фамилией!

Офелия Иванова. Я всегда чувствовала себя гротескным персонажем, а сегодня словно в очередной раз убедилась в этом.

С утра меня уволил начальник, сделав это так тактично, что в первые десять минут его речи я искренне считала, что мне собрались повысить зарплату. Теперь я точно знаю: если руководство поет вам дифирамбы, готовьтесь к беде: здесь что-то нечисто!

Написав заявление и собрав вещи, я вместе с кактусом подмышкой направилась в сторону парка. И уже на лавочке возле пруда получила сообщение от Алекса – своего парня, с которым мы встречались последние полгода.

«Прости, мы не подходим друг другу. Надеюсь, ты будешь счастлива в жизни без меня».

Моргнув пару раз, я внимательнее посмотрела на экран телефона, словно надеясь, что имею дело со зрительной иллюзией. Затем, вздохнув, набрала нужный номер и поднесла трубку к уху. Алекс (вообще-то, его звали Александром, но почему-то он предпочитал именно такой сокращенный вариант своего имени) – натура тонкая, чувствительная. Скрипачи все такие. Возможно, ему что-то там снова померещилось… Как-то раз он два дня дулся на меня из-за того, что во сне я ему изменила с дирижером его оркестра.

Сначала шли долгие гудки, но в конце концов мне все-таки ответили.

– Да? – раздалось на том конце провода.

– Алекс, что-то случилось?

Надеюсь, он не стоит сейчас на табуретке, сунув голову в петлю. У Алекса периодически бывали приступы депрессии, во время которых я всегда старалась быть рядом.

Я ожидала, что Алекс, как обычно, повздыхает, а затем попросит приехать. Алекс с его светлыми длинными волосами, забранными в хвост и лицом страдающего поэта вызывал у меня всегда смесь щемящей нежности и умиления. Мне кажется, я влюбилась в него в тот момент, когда он, абсолютно потерянный, спросил у меня дорогу к ближайшему музею.

В трубке раздалось невнятное мычание, затем – треск, и вдруг я услышала незнакомый женский голос вместо привычного мягкого баритона Алекса.

– Что непонятного-то? – визгливо спросили у меня. – Бросил он тебя, не звони ему больше, не унижайся, ради бога!

Я пораженно оторвала телефон от уха и поднесла экран к глазам. Нет, все правильно, я действительно позвонила Алексу.

– А вы, собственно, кто?

– Я его новая девушка!

Видимо, мое молчание посчитали одобрительным или поощряющим к разговору, потому что пассия хвастливо добавила:

– Мы с Алексом встречаемся уже месяц, и он наконец-то решил, что пора сказать тебе правду. Кстати, твои вещи (футболку и зубную щетку) я выбросила. Так что можешь не возвращаться за ними.

– Футболка была новой, – на автомате проговорила я. – Жаль.

В трубке послышалось виноватое сопение и тихий голос Алекса «Я же говорил, что не стоило выкидывать футболку».

– Ладно, – решительно оборвала приступы его самобичевания пассия. – В общем, вы расстались. Забудь этот номер.

– Скажи, что цепочку можно не возвращать, – кашлянув, шепотом проговорил Алекс. – Пусть останется на память.

– И тебе всего хорошего, – с вежливостью светской львицы ответила я.

В трубку полетели гудки. Видимо, пассия нажала на «отбой», посчитав, что разговор окончен. В принципе добавить тут и правда было нечего.

Вот так я и оказалась в полдень в городском парке на деревянной лавочке, рвущая собственную цепочку и с раздражением поглядывающая на уток в озере. В душе медленно разрасталась удушающая волна гнева и злости. Меня впервые бросили да еще вот так – по телефону! Про измену я и вовсе старалась не думать. Кто бы мне сказал, что томный и трепетный Алекс с лицом поэта способен на такое предательство!

Впрочем, для предательства его мелочность и низость даже слишком громкое слово.

Нет, ну каков негодяй! Если бы я сейчас оказалась рядом с ним…

– О, ну наконец-то вижу обладательницу темной души, полной гнева и обиды, – с удовлетворением проговорил кто-то над моей головой.

Я вскинула глаза. Передо мной стояла пожилая женщина в странном одеянии, больше похожем на костюм для Хэллуина, чем на платье: пена черных кружев на длинной шелковой юбке, такого же цвета рубашка с просторными рукавами перетянута кожаным корсетом. Седые, будто посеребренные волосы венчает остроконечная шляпа. На лице, лишенном косметики, ярко горят черные, как угли, глаза. Тонкие губы кривятся в довольной улыбке. На правой щеке виднеется родинка с торчащим из нее волоском. Пожалуй, это была единственная отталкивающая деталь во внешности незнакомки, но меня почему-то объяло иррациональное желание отодвинуться от нее подальше, а лучше – сбежать. И дело было не в странном платье. Мало ли по городу ходит актеров?

– Не бойся, проклинать не буду, – заверила незнакомка. – К слову, зови меня госпожой Эффи.

– Э-э-э…

Всякие «госпожи» ассоциировались у меня разве что с сексуальными играми определенного рода, поэтому называть так уличных прохожих мне совершенно не хотелось.

Я завертела головой, раздумывая, как бы побыстрее смыться, но на мое плечо опустилась костлявая, непривычно тяжелая рука незнакомки. Меня буквально впечатало в лавочку.

– Я тебе добра хочу, девочка, – доверительно проговорила незнакомка в шляпе. – Я помогу тебе, ты – мне. Честно, как считаешь?

– Э-э-э… – снова протянула я, все еще пытаясь сорваться с места.

Ноги как будто парализовало. Я так испугалась, что ненадолго забыла и об Алексе, и его новой пассии. Тут уже не обиды и злости, живой бы остаться.

Прозрачно-голубое небо вдруг заволокло темными тучами, невесть откуда набежавший ветер растрепал мои волосы, собранные в хвост.

– Рыжая, – одобрительно сказала незнакомка, – это хорошо. Ты подойдешь.

Я хотела возмутиться, что волосы у меня не рыжие, а каштановые, да и то крашеные (оттенок долго мы выбирали вместе с парикмахером в салоне), но не успела: незнакомка одним рывком сорвала с моей шеи цепочку – подарок Алекса, – которую я все еще сжимала пальцами.

– Эту дрянь выкини, не пригодится больше, – с отвращением посоветовала незнакомка. – Возьми-ка лучше эту штуку.

Я с опаской покосилась на старческую раскрытую ладонь, на которой покоилась подвеска из потемневшего серебра в виде шестиугольника.

– Что это? – осторожно уточнила я.

Интересно, если позвать на помощь, это не будет выглядеть глупо? В самом деле, разгар дня, парк, дети кричат на соседней площадке, влюбленная пара кормит уточек на озере… Почему же у меня буквально мороз по коже от пожилой незнакомки?

– Подарок, – нетерпеливо бросила та и покосилась на небо. В наползших на землю тенях ее лицо казалось пугающим и притягательным одновременно. – Времени мало, так что соглашайся. Твоя жизнь изменится, ты обретешь то, о чем и не мечтала.

Признаться, пределом моих мечтаний сейчас было накопление первоначального взноса для ипотеки, но едва ли незнакомка имела в виду именно это. Почему-то, когда с придыханием говорят о воплощении всех потайных желаний, никогда не подразумевают выплату ипотеки.

– Вы мне подарок, а я вам что?

Начальник на предыдущей работе всегда говорил, что главное в контрактах понять выгоду делового партнера. Так проще догадаться, в чем конкретно тебя хотят обмануть.

Незнакомка широко улыбнулась. Зубы у нее были неестественно белоснежные. Виниры?

– А я получу возможность хорошо пошутить. Люблю, уходя, бросить огниво на солому.

О том, что такое огниво, я смутно помнила из детской сказки (хотя книги Андерсона противопоказано давать детям!). Мама читала мне ее как-то давно, до своей гибели в автокатастрофе.

– Понимаю, – протянула я и попыталась встать. – Но, знаете ли, мне пора. Тяжелый день, все такое…

Бесполезно. Ноги словно приросли к земле. Я с отчаянием оглянулась по сторонам, а затем перевела взгляд на ухмыляющуюся незнакомку.

– Соглашайся, – снова предложила она. – Ты же хочешь попасть домой?

В тот момент мне стало по-настоящему страшно. Не знаю, почему я не позвала на помощь. Было что-то гипнотическое в темных глазах моей собеседницы. В том, как высоко она держала голову, как усмехалась, словно ее забавляло происходящее. Я почувствовала себя зверьком, загнанным в клетку и, повинуясь какому-то наитию, протянула руку. В ладонь мне упала подвеска на тяжелой цепочке.

Стоило металлу коснуться моей кожи, как по телу пробежала волна облегчения. Ноги больше не связывали невидимые путы. Я вскочила с лавочки и, не прощаясь, поспешила в сторону выхода из парка. Подвеску я, не глядя, сунула в карман джинсов.

– Дом – это не место, – донеслось мне в спину. – Это состояние души.

Я лишь ускорила шаг. И все же, через пару минут, отойдя на приличное расстояние, я обернулась.

Лавочка пустовала, но вот на дорожке среди зеленой травы я нашла знакомую фигуру. Парк был старый, и в некоторых местах можно было найти забавные отсылки к его незаконченной реставрации. Например, вымощенная булыжником тропинка обрывалась среди зелени так внезапно, будто на последнем ее камне был портал в Кроличью нору.

Незнакомка, вышагивающая по этой самой дорожке, поймала мой взгляд, махнула рукой и наступила на последний камешек. Я изумленно моргнула. На дорожке никого не было. Моя недавняя собеседница испарилась, словно ее никогда и не существовало.

И, если бы не тяжелая подвеска, осевшая в моем кармане, я бы решила, что просто перегрелась на солнце, а все случившееся мне привиделось.

К сожалению, то было только начало безумного веселья, обрушившегося на меня так же внезапно, как и чужой подарок. Перепрыгивая через ступеньки, я спешила в метро и еще не знала, что дома меня уже ждали гости.

Две рыжеволосые женщины и один мужчина – представители ковена, в который меня только что без моего ведома приняли.

***

Ключ, провернувшись, лязгнул в замке, и я толкнула дверь плечом. Обе руки были заняты тяжелыми пакетами из ближайшего супермаркета. Папа бы назвал роскошный ужин, который я задумала приготовить, пиром во время чумы, но мне до смерти хотелось наложить на мрачные воспоминания сегодняшнего дня что-то радостное и беззаботное. Папа должен был вернуться из университета, где преподавал историю английской литературы, лишь вечером, так что я недоуменно приподняла брови, когда заметила, что возле порога нет его тапочек. И гостевых, кстати, тоже.

– Пап, ты дома? – удивилась я.

Ко мне в коридор вышел толстый рыжий кот и с подозрением принюхался.

– Плохое мясо, – спустя секунду промедления заметил он, вполне миролюбиво, даже сочувственно. – Я бы настоятельно не рекомендовал его есть.

Я выронила пакеты. Из них градом посыпались продукты: куриная грудка, курага, яблоки. Последние звонко застучали по полу, словно теннисные мячики по корту.

– Па-а-а! – с отчаянием позвала я. – Ты тоже видишь этого говорящего кота?

На кухне послышалась какая-то возня, шиканье, приглушенное ругательство и в коридор выглянула тощая рыжеволосая женщина. Ее породистый нос венчали очки в толстой роговой оправе. Она недовольно сдвинула тонкие рыжие брови.

– Вообще-то, кота видим все мы. Его, к слову, зовут Маркиз, и он – мой фамильяр.

Хорошо, что я уже уронила пакеты. Это позволило плюхнуться на них сверху.

Я окинула незнакомку пораженным взглядом. Ее одежда смутно напомнила мне о той сумасшедшей из парка, всучившей мне подвеску. Та же хорошо читаемая готика в наряде: шелковое платье, кожаный корсет, темные перья в волосах в сочетании с черным жемчугом и кружевными перчатками по локоть.

– Женщина, вы кто? – ошарашено спросила я. – И как оказались в моей квартире?

На мой вопрос в коридор вышло новое действующее лицо – еще одна рыжая женщина (оттенок волос правда был совсем другой), но постарше. Ее наряд был гораздо скромнее и носил отпечаток этно-стиля: цветастая, будто сшитая из разных клочков ткани юбка, белая льняная рубашка и широкополая плетеная шляпа в сочетании с многочисленными платками, используемыми вместо ремней на талии, наводили на ассоциации то ли с дачниками, то ли хиппи.

– О, а вот и ты, дорогая! – радостно заметила она и, достав фляжку из кармана широкой юбки, сделала щедрый глоток. – А мы как раз тебя ждем. Проходи на кухню.

Приглашение на собственную кухню прозвучало так странно, что я невольно напомнила скорее себе, чем нежданным гостям:

– Это моя квартира.

– Ага, – не моргнув глазом, согласилась хиппующая дачница. – Проходи, не стесняйся.

Толстый кот посторонился, пропуская меня, а рыжая незнакомка в очках молча протянула руку, помогая подняться на ноги. Помощь я приняла, но параллельно подумала о том, как бы ненавязчиво позвонить в полицию. Может быть, быстро выскочить за дверь и…

Стоило мне обернуться на дверь, как возле моего лица появился толстый шмель и принялся кружить, будто намереваясь укусить.

– Не вз-з-з-здумай!

Я шарахнулась от говорящего шмеля и спиной налетела на ласковые объятия хиппующей дачницы.

– Ну что ты, дорогая, бежать нет смысла! Набегалась уже поди, – с непередаваемой нежностью проговорила она и подтолкнула меня в сторону кухни. – Давай, нам придется поговорить.

Мне не оставалось ничего другого, как послушаться. К моему удивлению, за кухонным столом меня поджидал еще один гость – темноволосый мужчина с ярко-голубыми, льдистыми глазами.

Он обежал меня быстрым, цепким взглядом, словно судья, пытающийся навскидку определить преступник перед ним или невиновный, и отодвинул для меня стул рядом с собой.

– Меня зовут Коул, – проговорил незнакомец. Голос у него оказался с приятной, волнующей хрипотцой, но отрезвляюще холодными интонациями. – Я возглавляю ковен, в который ты по незнанию вступила.

– Что? Куда я вступила?

Интересно, если осторожно вытащить телефон из сумки, я успею набрать полицию?

– В ковен, дорогая, в ковен, – ответила хиппующая дачница, плюхаясь на соседний стул. – Мое имя Иви, а ее, – она махнула в сторону своей рыжей подруги с котом, – Эш.

– Офелия, – на автомате представилась я.

Иви усмехнулась, а Эш поморщилась:

– Что за дурацкое имя для ведьмы? – возмутилась она и тут же добавила: – Давай сократим немного. Будешь Офой.

– Госпожа Офа звучит гораздо лучше, чем госпожа Офелия, – согласилась с ней Иви. – Ты уж не обижайся, но встречают у нас по именам. Офелия звучит так, словно ты весь день играешь на арфе.

– Ну, я умею немного, – растерянно добавила я. – Папа водил меня в музыкальную школу в детстве.

Иви с Эш многозначительно переглянулись. В сторону Коула я вообще старалась не смотреть. Почему-то его присутствие заставляло меня нервничать.

– Ладно, перейдем к сути, – проговорил он, заставив меня взглянуть ему в лицо. – Где подвеска, что ты приняла сегодня в подарок?

Лицо как лицо. Не пойму, что меня напугало. Черты правильные, можно даже сказать притягательные. Возможно, все немного портил острый нос и резко очерченные скулы. Кожа бледная, а волосы, наоборот, черные, длинные, вороным крылом рассыпанные по плечам. Под странным пиджаком, скорее напоминающим камзол, угадывалось поджарое, сильное тело. Оно необычным образом сочеталось с длинными худыми пальцами музыканта. На указательном и мизинце сверкали кольца с крупными зелеными камнями.

– У меня, – после паузы ответила я и потянулась, чтобы достать вещь из кармана джинсов.

Почему-то я не боялась странной компании, будто интуитивно понимая: зла они мне не причинят. Даже говорящий кот не вызывал откровенной паники. Так, парочку вопросов…

И то в основном касающихся графика приемов в местном Кащенко.

– Не там ищешь, – буркнула Эш и указала себе на шею. – Здесь смотри.

Я удивленно опустила глаза и потрясенно обхватила подвеску, покоящуюся на моей груди.

– Но… как…

– Амулет теперь всегда будет с тобой, – скучающе пояснил Коул. – Куда бы ты его ни положила, он вернется на свое место.

Я сорвала подвеску и бросила ее на стол, будто обжегшись. Металл коснулся столешницы и… исчез, чтобы спустя мгновение снова оказаться на моей шеи.

– Что это за удавка?! – возмутилась я, холодея от нехорошего предчувствия. – Что вообще происходит?

– А то, милочка, и происходит, – язвительно бросила Эш. – Ты по глупости приняла силу ведьмы. Ты, конечно, в праве от нее отказаться, но для этого нужно провести обряд и передать силу другой женщине.