Секс, Наркомики, Крым и Любовь (СНКЛ)

Михаил Ильин

Секс, Наркомики, Крым и Любовь (СНКЛ)

«… Когда так много позади всего, в особенности горя

Поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря …»

(с)

Все персонажи данной книги не имеют реального воплощения в жизни и все возможные совпадения случайны. Все многочисленные герои моей книги – это мои персонажи. Я вас всех люблю, но в реальной жизни вы не существуете, увы.

Поэтому, кстати, и название такое – НАРКОМИКИ. Весело с вами.

Зато все события, описанные здесь, действительно происходили на самом деле. Фотографии и рисунки сделаны с натуры, мною лично и моими друзьями.

Ну, и Крым существует и он именно такой, какой в книге. Мой Крым. А у кого другой – прошу меня извинить. Из песни слова не выкинешь.

Автор не пропагандирует употребление наркотических средств, сам никогда их не пробовал и считает, что их употребление, вполне вероятно, повредит Вашему здоровью, дорогой читатель.

И, да, рассказы иногда перемешаны между собой по времени, но общую линию сюжета я старался соблюдать. Время действия в каждом рассказе само по себе не важно. Они воспринимаются все вместе, независимо от порядка прочтения.

ГЛАВА 1. Таня. Первая любовь. Начало.

часть I

Это лето было жарким и ароматным. Впрочем, для меня любое лето в Крыму такое. Я сидел на парапете набережной в Коктебеле, возле странной деревянной статуи какого-то парня, стоящего кверху ногами, с головой погруженного в деревянный пень. Я решил, что это символизирует уход от земных забот, поэтому присел рядом. Возле ресторанчика «Зодиак», если кто знает.

Было около 10 часов утра.

Я только приехал в Крым в этом году. Первый день, запах моря и водорослей, легкий ветерок и солнечное тепло. А впереди еще месяц или два такой вот жизни.

По набережной небыстро слонялись отдыхающие. Мамы-папы-дети. То есть та часть курортников, которая рано ложится спать и рано же встает. Не путать с другой частью коктебельских летних жителей, которая наоборот.

В общем, я погрузился в это вот все и сижу себе спокойно, получая удовольствие от того, что я просто есть и я есть именно здесь. Одет я в свободные черные штаны от кимоно да несколько бронзовых и костяных фигурок на шее. Белые незагорелые плечи выдают во мне только что приехавшего из цивилизации. Нормальный молодой парень тридцати лет, в меру симпатичный, мускулистый и жилистый. Рядом лежит потертый рюкзак из английской желтой кожи, с которым я везде и путешествую. В голове полстакана крымского портвейна, в руке сигарета дымится, глаза полуприкрыты. В общем – благодать…

И вот сижу я себе, впитываю счастливые эти моменты окружающего мира, наблюдаю за морем из-под полуопущенных век, как вдруг мимо меня шлепают две ноги в потертых вьетнамках. Женские ноги, очень такие … маленькие и изящные. Я вообще в девушках лодыжки и ступни ценю – а тут их сразу две и выше всяких похвал. Пальчики такие аккуратные, с маникюром, с какими-то рисунками на ноготках … К ним чуть выше прилагалась еще и аккуратная загорелая попа в простых голубых трусиках от купальника.

А выше я взгляд не поднимал. Мне и так было хорошо.

Так вот – это все скользило мимо меня, не затрагивая в целом. Я сижу, такой весь отстранённый от мира. Созерцаю проплывающие мимо пейзажи и фигуры. И вижу, что эти забавные ноги прошли чуть дальше, остановились в раздумье, развернулись и медленным шагом пошли мимо меня в обратную сторону.

Ну, мне пофиг, в общем-то …

Смотрю, как ноги опять прошли мимо меня, опять остановились и где-то вверху, на уровне своих ушей, я слышу голос: «Молодой человек, а можно рядом с вами посидеть?»

– «Можно, конечно» – отвечаю – «Присаживайтесь».

А голос у нее такой … низкий такой, с хрипотцой даже … Уххх, аж мурашки по коже пробежали.

В принципе, с чего ей меня спрашивать, парапет ведь не мой.

А сам на море смотрю, ну неохота головой вертеть, взгляд отрывать от морской глади, вообще хочется, чтобы так было всегда-и-здесь-и-сейчас … Вот реально, без всякого выпендрежа – ни знакомиться неохота, ни разговаривать, даже портвейна не хочется, хотя у меня в рюкзаке еще больше половины бутылки с собой. Просто хорошо.

Ну, краем уха слышу, что она примостилась рядом. Сидит тихо, как мышка, и молчит.

– Вежливая,– подумал я.

Сидит дальше.

Потом она негромко так спрашивает: «А можно сигарету покурить?»

Я ей так же негромко отвечаю: «Курите, конечно»

Без всякой задней мысли сказал, просто, чтобы что-то сказать. Не то, чтобы я ей разрешал или запрещал. Просто пофиг…

Она еще помолчала минуту – я же говорю, вежливая… Потом говорит: «А можно у вас взять сигарету?»

Тут я понимаю, что это ж она меня просила дать ей сигарету. Я взял рюкзак, достал оттуда пачку сигарет с зажигалкой, обернулся к ней и взглянул в лицо. В этот момент она сдвинула на лоб свои темные очки и тоже взглянула мне прямо в глаза.

И вот тут я попал.

В окружении пышных темно-рыжих волос передо мной сидело самое красивое существо, которое я видел в жизни, ну, так мне тогда показалось.

Но самое яркое, что мне запомнилось – это ее глаза …

Большие, синие, яркие … совершенно безумные. Такие глаза, по моим представлениям, должны были быть у Мартовского Зайца, когда он впервые встретил свою Алису. Ну, что-то такое …

Хотя нет, тогда я еще не совсем попал.

Я оглядел ее с ног до головы. Не обидно, а так, нормально оглядел, серьезно и уважительно.

Сидит, спокойно смотрит мне прямо в глаза, глазищами своими, без вызова… просто смотрит и ждет … чего-то.

Ну, я и спросил ее – «Девушка, а поедемте со мною в Пёсью Бухту!». Предложил ей, значит. Так, чтобы она отказалась, конечно, а там дальше и разговор можно продолжить. Или не продолжать. И так и так будет хорошо.

А она посмотрела на меня чуть внимательнее и отвечает: «Не могу, – говорит, – поехать». Тут я, конечно, про себя усмехнулся, конечно, кто же с незнакомым парнем сразу так и согласится ехать неизвестно куда.

Звали это рыжее чудо Таня.

А тут надо авторское отступление сделать. Дело в том, что Песья Бухта – это такое особенное место в Крыму, где на берегу моря собираются каждое лето куча всякого разного народу. Ну, вроде как фестиваль, только организованный самой природой. Добраться туда можно только пешком либо на машине с очень высокой подвеской. Дороги убитые напрочь. Соответственно, там и контингент такой – с июля по сентябрь там собирается примерно человек с тысячу различной степени маргинальности и интересности. От непризнанных философов, поэтов, музыкантов, рассказчиков до … ммм … до признанных.

Разные мажорные личности туда не добираются, ибо без машины тащиться, неся на своих плечах все предметы для жизни на целый летний период – им как бы вовсе и незачем. Им в гостиницах лучше, чем на берегу моря. Ну и мы тоже без них не страдаем.

И вся эта братия живет на берегу моря в палатках, ходит голышом и все лето мечтает лишь о том, чтобы оно, лето то есть, подольше не заканчивалось.

И вот, я и предложил ей туда вместе со мною поехать, ожидая, естественно, что она откажется. Девочка по виду чистенькая, ухоженная, не похожая на любительницу палаток-и-костров…

А она продолжает медленно и задумчиво: «Я сейчас не могу…. Пауза … Мне бы часа полтора на сборы нужно, вещи с собой собрать».

И вот тут я попал окончательно.

Как выяснилось впоследствии – попал надолго и с большим эффектом.

Меня сразило то, что я, по извечной мужской наивности принял за доверие и привязанность. Я решил, что женщина, которая со мной согласилась ехать чуть ли не на край света, безусловно, заслуживает больше внимания. Даже лучшие из нас, бывает, попадаются на этот вкрадчивый шепот внутренней мечты – «А вдруг, это настоящая любовь!».

На самом деле, как оказалось, никакая это была не любовь. Она просто была полностью обдолбанная. То есть, как енот валерьянкой. В том смысле, что каких-то запрещенных веществ напринималась и тело ее настоятельно попросило хозяйку сменить обстановку. Позже, когда мы беседовали об этом, Танька призналась, что перед этим она с компанией подружек случайно попала на фестиваль в Щелкино, на Казантип.

Ну, а как еще туда попадают – конечно же, случайно. Зазевался – раз – и ты уже на фестивале.

*САРКАЗМ*

И там они все пробыли в течение недели, употребляя в свои молодые и любопытные рты все, что им предлагали, в смысле наркотиков и алкоголя.

Вот как примерно это было (цитата из ее рассказа):

«… И маленькие таблеточки, такие разноцветные. И порошки всякие нюхали, не помню названий… И траву курили. Конечно, как же не курить – там же все курят … Пить? – нет, пить особо не пили, не люблю алкоголь – он же голову сильно туманит … И танцевали все время!!! …

И вот, Рома, дня четыре я так протусила. Потом решила все-же поспать (через четыре, сука, дня подряд, без сна!!! – прим. автора), проснулась утром, иду сонная к бассейну – выкупаться после сна – и вижу – сидит компания молодых ребят, вроде бы даже чуть знакомых – и смотрят на меня весело, руками машут. Я тоже им в ответ помахала, поздоровалась и к бассейну подошла.

Я стою на кромке бассейна, собираюсь нырнуть и тут понимаю, что я полностью голая. Но самое странное – то, что на это ребята внимания не обращают (!)

Они машут руками и кричат – «Танюшка, заходи еще к нам, вечером надо повторить!!!»

Ром, я не знаю, что я там такое делала, что они меня снова звали к себе повторить, но точно поняла, что мне надо сваливать оттуда и как можно скорее. Быстро к себе в номер вернулась, собрала вещи… И вот я здесь ….»

Так она мне рассказывала потом про свои приключения в это лето, но это позже уже выяснилось, когда для меня все это стало совсем неважным. К тому времени я уже влюбился.

А тогда мы просто пожали руки в знак закрепления соглашения (ДА, чувак, именно так, пожали руки!) и решили пойти купаться.

Спустились тут же по лесенке на пляж к морю, подошли к воде, лавируя между лежащими отдыхающими. Таня скинула шлепки и вошла в воду. У меня скидывать было нечего – под штанами было тело, без плавок и трусов. Я остановился в задумчивости. Таня вернулась ко мне, спокойно оттянула резинку на штанах и с любопытством заглянула внутрь. Внутри штанов, как я уже сказал, было просто тело, его нижняя часть.

«Понятно» – спокойно сказала Таня и, взяв меня за руку, решительно потянула в море. Я не раздеваясь послушно зашагал за ней. Рюкзак бросил у кромки прибоя. Он кожаный, ему не привыкать.

Мы расцепили руки уже на глубине. Каждый из нас погрузился в море впервые в этот день. Если кто понимает – нет ничего прекраснее первого, утреннего погружения в морскую пучину. Море смывает с тебя все следы прошедшей ночи, всю усталость, заботы и похмелье (да, и похмелье тоже, как будто искупался в шипучем аспирине)

Все плохое растворяется в море и ты весь такой яркий и блестящий, как вымытая водой рыбка, выныриваешь наружу, чтобы вновь бухать и наслаждаться жизнью.

Но в тот раз было немного по-другому.

Возвратившись ближе к берегу, я ощутил ногами дно и тут рядом плеснула вода и ко мне прижалось влажное и упругое. Таня подплыла ко мне спереди, обхватила в воде ногами на уровне пояса и взяла за руки, сидя у меня на бедрах ко мне лицом. Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Крепко и долго. Её рот был чистым, свежим и теплым.

То, что произошло потом, я никогда с ней не обсуждал. Ни тогда ни потом. Я не знаю, что это было, сразу и честно вам говорю.

Мы с ней находились по горло в воде и плывущие мимо отдыхающие не могли видеть подробностей. Она взяла мою правую руку в свою и спокойно, уверенно, будто имела на это право, потянула ее вниз. Моя раскрытая ладонь коснулась не трусиков, как я ожидал – я коснулся ее промежности, гладко выбритой, кстати, с маленьким хохолком посредине. Как оказалось, она уже сняла с себя трусы и повязала их на правую ногу, под коленом, чтобы не потерять в воде. Снизу она была голой.

Но, блять, если вы думаете, что я хочу рассказать вам о сексе – то вы пиздец, как ошибаетесь.

Она села этим своим выбритым местом на мою открытую ладонь, поёрзала и я почувствовал теплую упругую струйку, которая била мне прямо в руку.

Явно, это была не морская вода.

Маленькая сучка меня обоссала … Она поссала мне на руку…ОНА, БЛЯТЬ, НАССАЛА МНЕ В РУКУ!!!

Это продолжалось недолго, после чего она прижалась ко мне крепко-крепко и поцеловала в губы.

Потом она нырнула, одним движением, не разворачиваясь, спиной вперед, и поплыла к берегу. Лишь над водой сверкнула белая полоска незагорелой кожи на ее голой заднице, да руки уверенно загребали волну.

Я стоял по горло в воде, на кончиках пальцев, в каком-то ступоре.

«Что это было?»– думал я про себя

«А хрен его знает!» – отвечал я себе.

После этого я медленно и задумчиво побрел к берегу. Погруженный в свои раздумья о том, что это, блять, было, я медленно вышел из моря, подобрал рюкзак и пошел мимо загорающих людей.

Таня ждала меня, как ни в чем ни бывало, на набережной, уже одетая в трусы. Я приближался к ней все ближе и ближе и с каждым шагом мне отчего-то становилось ясно, что все, что произошло до этого – вообще никак неважно. Важно то, что я могу быть вместе с ней. Об этом странном случае мы не говорили особо. А когда я пару раз пытался завести об этом разговор, то у меня было ощущение, что Таня вообще не понимает, о чем речь. Не помнит она об этом. Вот как-то так.

После купания мы договорились расстаться на полтора часа и встретиться уже у меня дома, на пляже. Так начался самый бурный, непредсказуемый и яркий роман в моей жизни, который с переменным успехом продолжался в течение следующих двенадцати лет.

часть II

Дом мой в то время располагался в шикарном месте, на дальнем коктебельском пляже, под горой. Состоял дом из зеленой двухместной палатки и тента. С выходом прямо на берег моря. Под тентом стоял удобный раскладной стульчик. Обстоятельно, в общем, я устроился. Рядом со мной располагались еще около двадцати палаток таких же любителей летнего отдыха.

А чего – на самом деле, для многих это был идеальный вариант – ты живешь сам по себе, прямо у моря, в своем домике, за жилье не платишь. При этом вокруг тебя вся необходимая цивилизация и развлечения – кафе, рестораны.

А можно вообще никуда не ходить. Вышел из палатки – и сразу вокруг тебя компания задорных веселых алкоголиков обоего пола и самого разного возраста.

Ну, я сижу у палатки, жду, отдыхаю, в назначенное время приходит Танька. В руках сумка небольшая – все вещи, которые она носила с собой. Тоже такой неплохой плюс в ее пользу. Бросила сумку ко мне в палатку и сказала: «Ну вот, я пришла». И сразу стало понятно, что она действительно «пришла». И собирается быть здесь, там, где и я.

И тут выяснилось, что на таком пляже, где все голые – она находится в первый раз.

Но Таня ничего не говорит, скованно, но раздевается, скидывает с себя одежду и идет к морю. Идет, правда, как по стеклу – стесняется, но виду не подает. Только попа белая выделяется, да полоска от купальника на загорелой спине.

Рассмотрел ее подробнее. Маленькая, ростом меньше метр шестьдесят пять, весом примерно килограммов под сорок пять. Тело красивое, подтянутое и сухое, немного спортивное даже. Густая рыжая шевелюра, красивые полные, чувственные губы и большие синие глаза. Сиськи маленькие, можно сказать, их и нет почти, зато соски бодро торчат вперед. Торчат всегда, даже сквозь одежду.

Поплавала, выкупалась, возвращается ко мне под тент уже спокойнее, попривыкла к своему виду, руками не закрывается. Присела на четвереньки под тентом и гривой своей рыжей затрясла вокруг, как собака. Брызги разлетаются по палатке.

Жара приближается, скоро придется перебираться куда-нибудь в кафе или на берег под большой тент, к друзьям.

Я спросил – «Ты на самом деле такая рыжая или красишься?»

На это Танька гордо раздвинула ноги и указала себе в промежность, на ровную дорожку подстриженных волос, оставленных внизу живота. Волосы были такого же яркого и сочного рыжего цвета.

Понятно. Не красится.

После этого много чего еще было. Мы с ней были, как иголка и нитка – постоянно вместе. Куда один – туда и другой, и нам было хорошо и не надоедало. Как-то так выяснилось, что она многого не знала об окружающем мире, в частности, о сексе – даже на нудистском пляже не загорала никогда. Очень ей многого хотелось, но нельзя. Выросла она в небольшом поселке возле Симферополя. Так у них до сих пор минет считается чем-то грязным и противным. И если девушка пососала раз и про это узнают – то все, ее парни теперь шлюхой считают и с ней можно делать все, что захочешь. Трахать, насиловать – а она вроде как отказать никому не может и даже пожаловаться не имеет права. Никто помогать не будет.

Танька рассказала, как ее в 15 лет мама отправила в училище в город, по распределению. Добилась путевки, бесплатного места в общежитии.

И, как она рассказывает:

Приезжаю, говорит, я в общагу заселяться. Маленькая совсем, в платьице детском, с косичками и медвежонком плюшевым в рюкзаке. Вообще ничего не понимаю в жизни. Селят меня в комнату к двоим соседкам. На отдельную койку. Соседок зовут Варя и Ленка. Нормальные девчонки лет по шестнадцати. И в этот же вечер, после отбоя, к нам заваливаются четыре парня постарше. Как потом объяснили – какие-то местные деляги. Не блатные, но при деле.

С водкой и закуской. Девчонки их не ждали, но парней это не сильно расстроило. Танька сразу отговорилась – мол, она еще несовершеннолетняя и забралась в кровать. А куда ей еще ночью деваться. И к ней приставать не стали. А Варька с Ленкой расстелили на тумбочке газету, разложили огурцы и выпили с ними вместе. Выпили по второй.

И после этого их обеих скопом изнасиловали.

Просто, не спрашивая, поставили рядышком лицом к окну, задрали халаты и спустили трусы. Просто потому, что Ленка в прошлый раз кому-то из них уже давала. Варьку трахнули за компанию, потому, что вместе с Ленкой в комнате жила.

Таньку не тронули, потому что маленькая была еще. Она лежала под одеялом, укрывшись с головой и слушала тяжелое дыхание, шлепки, плевки, шуршание одежды. Лежала и боялась пошевелиться.

На мой резонный вопрос – а как же милиция, Танька на меня посмотрела, как на идиота, но все же ответила: «Так убьют же». Спокойно так сказала, просто поясняя очевидное.

Глава 2. Пёсья бухта. Начало. О панках и мертвом дельфине.

В Пёсью бухту я в первый раз попал совершенно случайно. Или не случайно, как скажут любители теории «неслучайностей».

Совсем как тот парень в парике, который писал музыку – он тоже рассказывал, что жил, жил себе спокойно, никого не трогал – а потом внезапно, мол, оставил все дела и занялся одною музЫкой. Именно так, с ударением на последнем слоге.

Так и я. Читал про это место в интернете. Давно читал. Много слышал. И какой-то момент, летом, вдруг решил, что мне пора на море. Собрал рюкзак и приехал сюда. Это самое «сюда» на долгое время стало моим вторым домом. Так уж получилось. Сейчас расскажу, как это было.

Находится это место на Южном берегу Крыма, на побережье Черного моря, между Коктебелем и Судаком.

Бухта эта замечательна тем, что на ее берега можно попасть только пешком. Общественный транспорт сюда не ходит по причине отсутствия дорог. По той же причине сюда не приезжают многочисленные любители палаточного отдыха с машинами и складными кемпингами – машины, кемпинги и их хозяева застревают еще в самом начале пути, на перевале через горы.

Ну и хорошо. Туда им и дорога.

Зато пешком сюда добраться легко и приятно – от ближайшего курортного поселка по берегу моря, не спеша, с рюкзаком за плечами можно добраться до места за тридцать-сорок минут. Так все и делают.

И вот иду я, значит, первый раз по этой тропке вдоль морского берега. Отдохнувший, бодрый, рюкзак за плечами. Трезвый, что характерно.

Прошел населенные места, где на берегу загорают люди, с семьями и без. Дальше уже людей нет, иду в одиночестве. Только я и море. Время часов десять утра.

Жду, вот сейчас покажется это долгожданное и знаменитое место, последний оплот Вудстока на нашей земле, любовь, музыка, нет войне и так далее …

Ну … насчет «нет войне» это я тогда поторопился …

Из-за поворота показались вдали на берегу моря зеленая роща, строения какие-то, палатки, люди. Оживилось, в общем, окружение.

Недалеко от меня прямо по курсу на песке сидит группа каких-то людей и чего-то там делает, одеты странно, но разнообразно. Грязные. Пахнут плохо. Именно, не неприятно пахнут, а плохо как-то… грязной тяжелой жизнью, отсутствием целей, несбывшимися мечтами – там все вперемешку и еще что-то, чему и название трудно подобрать… Плохо пахнут, в общем. Не люди, а существа какие-то…

Подхожу ближе.

Блядь!

На песке лежит наполовину растерзанное тело небольшого дельфина. Именно что «растерзанное», поскольку нож есть только у одного из окружающих. Остальные помогают ему разрывать мясо руками. Рядом лежит грязный джутовый мешок, куда существа складывают оторванные от тушки куски окровавленного мяса.

Не, я не истерик. Крови не боюсь и в панику обычно не впадаю. Но дельфинов уважаю, они как люди, и такое отношение к дельфину воспринял, как личное оскорбление.

Подхожу ближе, скидываю рюкзак. Разминаю плечи. Потягиваюсь. Молчу.

С одной стороны, может, у них тут так принято, дельфинов есть на завтрак, а я их сразу дубинкой по затылку. Неудобно может получиться.

Существа повернулись ко мне, смотрят на меня тем местом, где у них глаза. Один даже рот приоткрыл, улыбается вроде бы вежливо, но внутри черные пеньки зубов, улыбка получается так себе.

В воздухе пахнет морем, водорослями, свежим мясом и кровью. Но над всем этим доминирует вонь немытого человеческого тела.

Да ёбаный в рот!!!

Как можно оставаться грязным и вонючим, сука, живя на берегу моря!

Молчание затягивается.

Ребята, судя по всему, чувствуют себя неуютно. То есть, вроде бы они все правильно делают, с их точки зрения, но какой-то тип пришел и как-то странно на них смотрит. Возможно, он тоже хочет съесть дельфина. Но ведь они его первые нашли.

«Мы его первые нашли. Он уже мертвый был» – извиняющимся тоном наконец произносит тот, что с пеньками от зубов вместо зубов.

Я молчу. Потому что, блять, просто не знаю что сказать. То, что дельфин был уже мертвый, конечно же, меняло всю ситуацию.

*САРКАЗМ*

Ни хуя это не меняло.

«Ладно, пойду дальше» – нейтральным тоном произнес я и, вскинув рюкзак на плечи, зашагал дальше по берегу в сторону зеленой рощи.

Позже я узнал, что это были местные панки и такое поведение не выходило за рамки общепринятых правил. Ведь мясо по-любому не должно пропадать (так же, как и «теплое не может быть сырым»). Но тогда этот случай существенно деформировал мое представление о реальности.

Вот такое было первое впечатление.

Впрочем, никогда не верь первому впечатлению. Оно, как правило, ничего не означает. Подошел ближе к полосе зелени. На берегу уже попадаются отдельные палатки, некоторые прямо рядом с полосой прибоя. Вокруг и возле них люди. Женщины, мужчины, голые, одетые. Впрочем, нет – совсем одетых, конечно, не было, в такую-то жару.

Справа возвышалась грандиозная гора, с каменным лбом на самом верху, ее склоны были покрыты ярко-зеленой растительностью. Эчки-Даг, или «Козья гора». Гора для девочек, как я потом узнал – нежная, мягкая, но вштырить может от души, если что.

Такое впечатление, что с горы пролили зеленую краску и она по ущелью протекла вниз до самого морского берега, обратившись вблизи в отдельные деревья и кусты.

Прохожу чуть дальше и сворачиваю вправо. Метрах в двухстах вверх по тропинке в сторону горы уже начинаются зеленые заросли, которые по местным меркам почти лес. В глубине этих лесных кустов там и сям виднеются палатки, тенты, пахнет костром. Где-то готовят еду.

В целом, уютная атмосфера, привычная. Как на каком-нибудь подмосковном музыкальном фестивале. Только с одной стороны – большое, тихое и спокойное – море … оно такое …

Нужно найти место, где ставить свой лагерь. Это типа важная процедура, так как лагерь где попало не поставишь. Палатка у тебя должна стоять там, где она не помешает твоим соседям, но при этом, чтобы никто не мешал тебе, никто не бродил по твоей палатке ночью, выкликая в темноте незнакомые имена, не призывал бы рядом демонов. И чтобы было место для костра, чтобы днем было прохладно и в тени, чтобы люди приятные рядом. В общем, много всего чтобы.