Новгородовская ведьма. Повесть

– Ну что оставаться вам здесь нельзя это точно, потому что утром, как только рассветет, здесь будет Пашка угрюмый он только к дому подойдет и сразу догадается, что здесь гости, вот тогда вам точно не сдобровать, – сказала Матрёна.

– Пашка угрюмый, это что, из банды что ли? – Поинтересовался Плешаков.

– Из банды, – ответила Матрена, – он из главарей, Антоновец ещё тот, говорят замом его был. Плешаков прошёлся по комнате, затем сел рядом с Матреной и посмотрел на неё взглядом, в котором выражалось некоторая ненависть или даже презрение.

– Так, что же, ты его здесь развлекаешь? Этого головореза.

– Да! – Громко сказала Матрена, – Развлекаю господин офицер. Пока вы учительствуете, я его здесь буду развлекать. Потому что защитить меня не кому и помощи ждать тоже не от кого. Плешаков на это ничего не ответил, хотя явно было видно, что сказать ему было просто нечего.

– Или вы здесь останетесь товарищ учитель или как вас там, господин офицер. Займете оборону, примете бой! Вы не волнуйтесь оружием я обеспечу, в катухе у меня есть вилы, лопаты. Плешаков встал с табурета и неспешно подошёл к печке, у которой только что стоял. С минуту подумав, он подошёл к столу и опять сел на прежнее место.

– Ты вот что Матрёна, ты меня извини, это я погорячился. Рано утром мы уйдем, не будем подвергать ни тебя опасности, ни себя.

– Да, ты уж прости нас Матрёнушка, ты и так для нас много чего сделала, картошкой накормила, согрелись мы тут, отдохнули, скоро в путь дорогу будем собираться, а там глядишь и проскочим потихоньку, может они и не заметят, – добавил старик.

– Да чего уж там, не будем держать обиды друг на друга, – сказала Матрёна.

– А сейчас, лучше немного поспать, дорога вам предстоит дальняя, опасная.

Рано утром Плешаков проснулся от света рядом стоящей керосиновой лампы. Когда он открыл глаза, то яркий свет от рефлектора сразу его ослепил. Встав с лавки он огляделся и опешил, за большим деревянным столом сидел незнакомый ему человек, он был одет в рваное старое пальто, штаны были все в заплатках, а на голове было то, что совсем нельзя назвать шапкой. Тут человек повернулся к нему лицом и Плешаков чуть не потерял дар речи, прямо перед ним сидел Игнат.

– Вы проснулись Валентин Данилович, вот и хорошо, вот и славненько, вы попейте чайку, попейте.

Игнат пододвинул к нему железную кружку с горячим чаем.

– Что, здесь происходит? – Еле выговаривая слова спросил Плешаков.

– Эх вы учитель, интеллигенция, а ведь совсем не понимаете что происходит, – заговорила Матрена.

– Вам бы тоже следовало переодеться, прежде чем уйти отсюда. Плешаков посмотрел на Матрену, потом на Игната.

– Так надо Валентин Данилович, ничего не поделаешь, – с сожаленьем пробормотал Игнат.

– Вот вам одежда, надевайте, – Матрена показала на рядом лежащую кучу тряпья. Плешаков окинул взглядом мусор, которую Матрена назвала одеждой и глубоко вздохнув, ответил:

– Может, оставим это, а?

– Оставим? – Удивилась Матрена. – Ну, частично, но хотя бы штаны свои надену.

– Что же, штаны так штаны, – согласилась Матрена, ладно пусть будет по-вашему. Да и лошадь тоже оставьте, я её в катух загоню и сани тоже, я их сеном закидаю.

Глава 4

Рано утром старик и учитель в старой рваной одежде, пешим ходом двинулись в путь. Через задний двор, мимо покосившегося сарая, огородами они вышли в чистое поле. Осмотревшись вокруг и не заметив за собой никакой погони несчастные путники, проваливаясь в снег, неспешно побрели в направлении другого села. Теперь ошибиться было трудно, они ориентировались на луну, которая ещё ярко освещала им дорогу. Через несколько часов стало светать, уже хорошо было видно белое чистое поле, овраг в стороне, который извилисто уходил вдаль, посадки, за которыми начиналось следующее поле. В дали горизонта появились тёмно свинцовые тучи, скорее всего погода скоро опять поменяется и возможно начнётся метель, которая была совсем некстати.

Пройдя по заснеженным просторам ещё несколько часов, уставшие и измотанные путники решили сделать небольшой привал, ведь по расчётам старика до Новгородовки оставалось всего лишь несколько километров.

– Вот тут и отдохнём малёха, а там рукой подать до села, эти места я хорошо знаю, здесь уж точно не заблудимся, – сказал старик и сел прямо в сугроб.

– Ну что ж отдохнём, а там глядишь, с новыми силами и дорога короче покажется.

– Да мы уже рядом, осталось идти немного, – с выдохом пробормотал старик.

– Вон за тем полем ручей, а за ручьём село начинается, – и показал рукой вдаль горизонта, где тёмные тучи приближались с каждой минутой быстрее и быстрее.

– Да-а-а, только бы опять в метель не угодить, – к слову добавил Плешаков.

– Ничего товарищ учитель, должны успеть к началу этой чёртовой метели, будь она неладна. Вот совсем немного посидим, да и дальше пойдём. Я-то в начале деревни живу, – продолжил дед. – Думаю, зайдём сразу ко мне, а что, малость картохи да огурцы у меня есть, а ещё самогонки немного припрятано, я от этой шельмы, значит от бабки своей, так спрятал, что ей никогда не сыскать.

Плешаков улыбнулся и сразу сказал:

– А что ж ты дед прячешь от неё, взял бы да и выпил сколько тебе надо.

Старик вздохнул и с горестью посмотрел на Плешакова.

– Так ведь мил человек, я же меры совсем не знаю, пью до упаду, хорошо что бабка останавливает, вот ведь дела какие.

– Да, – ответил Плешаков. – Тогда лучше не надо. Ты вот что скажи, кто у вас председатель в сельсовете?

– Председатель? Так ведь это человек новый, он недавно в этой должности, всем колхозом выбирали, Василий Иванович его зовут Подкопытин, хороший человек хочу сказать, замечательный.

– Подкопытин из местных что ли, – поинтересовался Плешаков.

– Из местных, – ответил дед. – В мировую воевал, в гражданскую, ну а теперь вот в председателях воюет.

– Ну, скажешь тоже воюет, войны закончились, Советская власть пришла, пора сеять, а не воевать.

– Правда твоя учитель, только вот осталось ещё контра не добитая, которая мешает жить народу, да на земле работать.

– Вот как? Это что же, и такие остались в вашем колхозе?

– Остались ещё недобитки. Хотя с района парторга прислали, ох и боевой мужик, он с ними не церемонится. Виниамин Карлович Стрель, вот это коммунист, с такими людьми коммуны быстро построим и к коммунизму придём. Есть ещё у нас в правлении человек, тоже воевал и в гражданскую с беляками сражался, только какой-то он добрый, ну мягкий что ли.

– А кто это такой, тоже из местных? – поинтересовался Плешаков.

– Из местных, – ответил старик. Он в селе родился и вырос, Пашка Федоров, сын Степана Федорова, кузнеца нашего. В правлении учётчиком работает, семь классов образования имеет, Подкопытин его хвалит. Говорит вот колхоз поставим на ноги, потом учиться тебя отправим в город в техникум.

Игнат достал кисет из кармана рваной фуфайки, завернул «козью ножку» раскурил и сразу потянуло ароматом табака.

– Малость перекурим, а потом пойдём дальше, – сказал старик.

Плешаков встал, посмотрел вдаль уходящего в горизонт поля.

– Ты вот что дед, ты пока покури, а я поднимусь вон на ту сопку, хочу посмотреть, может твою деревню оттуда увижу.

– На сопку, ну поднимись, может и увидишь, только по ту сторону овраг должен быть, смотри не провались.

– Ничего я осторожно, – ответил Плешаков.

Он быстро забрался на возвышенность, затем на самую верхушку высокого холма, рядом с уходящими в бесконечную даль полями. Внизу действительно находился овраг, он извилисто проходил рядом с курганом и разделял два поля, затем ландшафт сужался и переходил в небольшой ров, который тянулся далеко среди занесённых снегом просторов.

«Как же здесь красиво» – Подумал Плешаков.

Он спустился с другой стороны, где проходил овраг, немного прошёл вдоль него и сразу остановился.

«А ведь придётся спускаться вниз, чтобы перейти его, или обходить там, где самое узкое место» – Опять подумал Плешаков.

Но только он обернулся, чтобы лучше рассмотреть овраг с другой стороны, как увидел наездника. Человек сидел на лошади и внимательно за ним наблюдал. Спустя несколько секунд он дёрнул лошадь за узду и быстрым ходом поскакал вдоль оврага в сторону стоящего Плешакова.

Сердце учителя забилось, в его голову стали приходить тревожные мысли.

«Неужели это один из них, из тех бандитов в Богословке, наверное, он следил за нами» Плешаков изо всех сил побежал обратно вдоль оврага, он стал забираться на сопку, но тут же упал. Встать из сугроба ему удалось не сразу, но только он встал, как упал снова.

– Игнат!!! Игнат уходи! Скорее! – Кричал Плешаков. Он с трудом переставлял ноги, пытаясь преодолеть глубокий снег, до вершины ему оставалось немного, но этот короткий путь ему казался долгим.

За своей спиной он почувствовал дыхание лошади, но нет, только не останавливаться, только вперёд.

– Игнат! – Опять крикнул Плешаков, – Игнат! Уходи!

Но тут он почувствовал сильный удар по голове, ноги подкосились, в глазах потемнело, ещё несколько секунд и он свалился в снег.

Спустя некоторое время Игнат заволновался, он докуривал вторую самокрутку, а Плешакова всё не было.

Он встал, немного потоптался на месте, пытаясь таким образом согреться. Мороз стал крепчать и долго оставаться на одном месте без движений нельзя.

– Это же надо, вот чёрт его дёрнул, вот куда он мог подеваться, – нервничал Игнат. – Это мы так до ночи не дойдём. – Эй, учитель! Э-э-э!!! – Несколько раз крикнул старик, но ответа он так и не дождался.

Он с трудом по сугробам забрался на сопку, затем спустился с другой стороны, прошёлся вдоль оврага и тут увидел следы, причём следы были не только оставленные учителем, но и лошадью.

Игнат очень удивился и ровным счётом ничего не понимал, «как же такое могло произойти, неужели учитель ускакал на лошади и ничего не сказал, да и с кем и куда он мог уехать?» Эта мысль постоянно крутилась в его голове и не давала ему покоя.

Он перешёл овраг, осмотрелся вокруг, но ничего особенного не увидел, всё было по-прежнему, чистое снежное поле, да полная тишина. Вот только свежие следы лошади оставались на снегу и вели прямо в направлении деревни.

Глава 5

Плешаков стал приходить в себя. Открыв глаза, он не понимал, где находится. Вокруг всё было не знакомое и чужое, перед глазами были толстые бревенчатые стены без окон, на глиняном полу разбросана солома, стоял сильный запах навоза.

Похоже, это был сарай или вовсе катух, но живности здесь не было.

В голове всё шумело, сильно тошнило, во всём теле была слабость.

«Где я» – подумал Плешаков. Но память возвращалась к нему медленно. Последнее, что он помнил, это погоня, как он убегал от человека, который гнался за ним на лошади и всё. Больше он ничего не помнил.

Он хотел подняться, но почувствовал сильную боль в голове, как будто она раскололась пополам кровь пульсировала, и с каждым ударом сердца он ощущал, как словно сотни иголок врезается в его голову.

Тогда он осторожно повернулся на бок, так он чувствовал себя лучше. Рукой коснулся затылка и сразу нащупал большую шишку и ещё запёкшуюся кровь.

Хотелось очень пить, в горле всё пересохло, жажда усиливалась с каждой минутой. Плешаков провёл руками по глиняному полу, но там кроме соломы ничего не было.

«Что же они собираются со мной сделать, может расстреляют или повесят» Плешаков в мыслях сам себе задавал вопрос и тут же на него сам и отвечал.

«Ну, так застрелили бы на месте, зачем было тащить сюда? Хотя, скорее всего, попытаются получить сведения, они же знают что я простой учитель. Интересно, а что же Игнат, удалось ли ему скрыться? Возможно, что его не заметили, тогда у него был шанс убежать».

Плешаков сильно переживал за старика, ведь его сведения, так же как и он сам были не нужны, поэтому его могли расстрелять прямо на месте.

Он закрыл глаза, тревога за старика не уходила, он об этом думал постоянно, но мысли приходили совсем неутешительные. Боль немного притихла, его стало клонить в сон и вскорости он уснул.

В Новгородовском сельском совете готовились к собранию, оно должно состояться сегодня вечером. Лампы заправляли керосином, устанавливали столы, лавки для сельчан, от одной стены небольшого прокуренного помещения до другой натягивали красные полотна с нарисованными на них большими белыми буквами лозунги в честь пролетариата.

Каждое собрание сельчан в сельском совете считалось в то время праздником и поэтому коммунисты, члены совета к нему готовились тщательно и особым подходом. А сельчане приходя на собрание надевали на себя всё самое лучшее и дорогое что у них было и выставляли себя на показ. Хвастаясь друг перед другом своими нарядами, они как бы повышали свой статус в достатке перед другими.

В небольшой комнатке сельсовета собрались все члены правления, до собрания ещё далеко, но дел было много. Каждый молча занимался своими непосредственными обязанностями. Слышно было как бухгалтер перебирал костяшками счёт, кто-то листал толстый сшитый и со временем потрёпанный журнал, а старый солдат прошедший не одну войну, возился у печки подсовывая в неё одно полено за другим.

В комнате стоял чад от табака, там было настолько прокурено, что дым стелился от самого потолка до пола.

Скрестив руки за спиной, около окна стоял председатель сельсовета Подкопытин. Он молча что-то рассматривал и курил папиросу. Причём папиросу он не вытаскивал изо рта, как паровоз он втягивал в себя, то выдыхал едкий дым табака.

– Вот товарищи, слышал я, что скоро будут образовываться колхозы, говорят, что сам товарищ Ленин писал об этом.

– А я тоже об этом слышал, на станции люди говорили, вот только как всё это будет выглядеть, а Василий Иванович? – Спросил Васюткин. Хотя фамилия его Прохоров, но почему-то кликали Васюткой.

Это плотник местный, молодой парень, иногда его звали в сельский совет что-нибудь починить, стекло вставить или замок отремонтировать.

– Слышал, говоришь, Васютка, молодец. Скоро наша жизнь изменится, всё будет по-другому, жить начнём по-человечески, – ответил Подкопытин.

– А что же это за штука такая колхоз. Вот вы Василий Иванович часто повторяете, а вот чего он даст нам простым людям? – Молодая девчонка стояла около двери и улыбалась. Это была Анфиса дочь бухгалтера Антипа Силуановича Дурнего. Она обычно в это время приносила ему обед.

– А ну Анфиска, ты тут вопросов не задавай, иди домой, – закричал Дурнев.

– Да что ты Антип Силуанович, нельзя же так, что здесь такого, ведь ей-то интересно, молодым жить в новом будущем, – спокойно ответил Подкопытин.

Но тут в дверь неожиданно постучали.

– Кто там ещё, входите, – не вынимая папиросы изо рта сказал председатель.

С небольшим скрипом дверь медленно отварилась, на пороге стоял человек, лица его не было видно из-за большой шапки, которая закрывала глаза и половину головы. Из огромных размеров фуфайки, от старости лезла ватина, её рукава были намного длиннее рук и свисали почти до колен. Он напоминал шута, который только что пришёл с базара, где за пятак развлекал людей.

В начале его никто не узнал, но когда он снял шапку, удивлению не было предела.

– Здравствуйте товарищи, – он с улыбкой поприветствовал всех присутствующих.

На некоторое время в конторе настала тишина, и всё же не выдержав паузы, председатель спросил:

– Игнат?!

– Он самый, вот дошёл, наконец, – ответил старик.

– Так как же, чёрт тебя побери, где ты был всё это время?

– Где был, – повторил Игнат, – эх, ребятушки ведь рассказать не поверите. Заблудился я, в родных местах заблудился.

– Как же ты мог заблудиться дед, ведь ты ближайшую округу на ощупь знаешь, – с удивлением спросил Дурнев.

– Конечно, знаю, – ответил Игнат, – так ведь метель-то какая была Антипушка, как завьюжило, совсем ничего не видно было, вот и сбились с дороги.

– Ладно, дед, ну сбились и сбились, – обратился к старику Пашка Фёдоров, – А где ты фуфайку эту нашёл, где ты её откопал, поди попрошайку на Ломовисе ограбил?

Все сидящие громко рассмеялись. Ведь действительно, неожиданное появление старика Игната, да ещё в таком виде, вызвало не только вопрос, но и смех.

– Что ты Паша, что ты несёшь, какой Ломовис. Ты ведь представить себе не можешь, что я перенёс, ведь пришлось жизнью рисковать.

– Жизнью рисковать! Ну, ты даёшь дед, – Пашка так рассмеялся, что чуть не свалился с табуретки. Он хотел ещё подзадорить старика, но уже не хватало сил от закатистого смеха.

– Эх ты, рассмеялся, а ещё член правления. Ты даже представить себе не можешь, какая там банда, под сто человек.

– Банда под сто человек? – Неожиданно вклинился в разговор парторг, он всё время молчал и только слушал.

– Так ведь истинный крест, я совсем не вру, вот и учитель мог бы подтвердить, только пропал он куда-то, прямо растворился.

– Учитель, это тот которого ты встречал на станции?

– Именно Виниамин Карлович, именно он самый и есть.

– А, где вы с ним расстались?

– Где расстались, – возмутился дед. – Прямо перед селом, где большой овраг находится, там он и пропал.

– Вот как? – Сказал парторг и посмотрел на Пашку Фёдорова.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.