В этот утренний час аллея выглядела одинокой и всеми забытой. Легкий ветерок, поднимавшийся от темных вод бегущей неподалеку небольшой речки, незримо обволакивал стволы деревьев и теребил листву. Только он да редкие птицы в кронах вязов, ведущие бесконечную перекличку, придавали пейзажу одушевленный вид. Солнце украдкой выглядывало из-за плывущих по небу бледных облаков, озаряя своим светом разлившуюся внизу идиллию. На мгновение могло показаться, что плоды цивилизации и нога человека никогда не проникали в этот заповедный уголок. Ни тебе суетливо снующих людей, поглощенных решением бесконечных мирских дел, ни грохота музыки из окон домов и машин, ни новомодных переливов, льющихся из мобильных телефонов. Безмолвие и покой.

И только два ряда ровно посаженных деревьев да натоптанная под ними дорожка убеждали, что человек здесь все-таки появляется.

Как бы в подтверждение этой теории к разноголосому птичьему щебету стали примешиваться и другие звуки, невнятные вначале, но с каждой минутой становящиеся все более и более отчетливыми и вскоре уже вне всяких сомнений указывающие, что произвести их может только существо разумное или, другими словами, Homo sapiens. Двое путников вышли из потока яркого света, опоясавшего колоннаду деревьев, и вступили под своды вязовой аллеи. Ими оказались молодой человек и девушка двадцати – двадцати двух лет, отдавшие предпочтение уединению и красоте зарождающегося нового дня неспешному пробуждению в мягкой постели.

На лицах любителей ранних прогулок застыло трогательное выражение. Глаза мужчины излучали нежность и доброту, а во взоре его спутницы читались мечтательность и беспечность. Правда, временами по ее челу пробегала тень, отчего тонкие губы еле заметно сжимались, и на лице появлялись решительные воинственные черты. Проходило мгновение, и позитивный настрой прогонял грустные мысли. Тогда она начинала негромко напевать. Ее мелодичный голос присоединялся к пению птиц, придавая царившей вокруг какофонии, некую упорядоченность.

Впереди показалась тропинка, отходившая от аллеи влево, в сторону мерцающего неподалеку в лучах утреннего солнца водоема.

– Лиза, спустимся к речке, – предложил молодой человек.

Казалось, девушка только и ждала этой фразы. Она с живостью отозвалась:

– Да, пойдем к нашему дубу.

Они свернули. По сторонам от дорожки раскинулся широкий луг. Высокие по пояс травы колыхал погуливающий ветер. Всевозможные виды полевых цветов то по одиночке, то целыми семействами пестрым ковром устилали пажить. Слышалось гудение пчел.

Лиза сошла с тропинки и побрела вдоль нее, срывая выступающие из травы ромашки. Один цветок она воткнула себе в волосы, а затем бросила быстрый взгляд на сопровождавшего ее парня. Оказывается, он последовал примеру своей спутницы. Молодой человек также сошел с тропинки и в данный момент двигался через обступившие его со всех сторон густые побеги иван-чая. Одетый в фиолетовую футболку и синие джинсы, он практически сливался с сиренево-розовыми красками июльского луга.

– Женя, посмотри! – воскликнула Лиза, желая привлечь внимание кавалера.

Девушка закружилась на месте с букетом ромашек в руках. Легкий льняной сарафан послушно последовал примеру своей хозяйки. Низ платья приподнялся и при вращении создавал иллюзию порхающей бабочки.

Евгений залюбовался прекрасным видением. Русые до плеч волосы растрепались, но это нисколько не портило разгоряченного танцем лица девушки. В движении Лиза немного закатывала вверх васильковые глаза и посылала Евгению беспечную, чуть насмешливую улыбку.

О, как он любил эту улыбку! Несмотря на надоедливые, а порою и агрессивные предостережения родственников о том, что нельзя любить свою сестру, пусть и двоюродную! Да, Лиза приходилась ему кузиной. И что с того? Мало ли на свете пар, состоявших в родственных отношениях и тем не менее соединивших свои сердца на веки вечные. Взять хотя бы всем известного Чарльза Дарвина и его кузину Эмму. Союз прошел испытание временем. Супруги прожили в браке сорок лет, у них родилось десять детей.

Или композитор Игорь Стравинский и его двоюродная сестра Екатерина Носенко. Только туберкулез смог разлучить мужа и жену. Но четверо потомков всегда напоминали маэстро о верной спутнице жизни.

Так что перед лицом истории и своей совести Евгений отступником не являлся, а привязанность к Лизе, возникшая еще в детстве, спустя годы сумела перерасти в нечто большее, чем простая дружба. Евгений не ведал, какую судьбу ему уготовили небеса и чего он добьется в жизни, но одно он знал точно: Лиза была именно тем человеком, с которым бы он хотел пройти от начала и до конца свой земной путь. Тем более что девушка разделяла схожие с Евгением взгляды и отвечала взаимностью на робкие ухаживания кузена. Из-за предвзятого отношения родственников, особенно Лизиных, влюбленным для того, чтобы встречаться, приходилось, как говорится в народе, «прятаться по кустам». Но что поделать? На алтарь любви приносились и не такие жертвы.

Молодые люди подошли к краю луга. Сразу за ним следовал пологий спуск к небольшой, несущей спокойные воды речке. В метрах пятнадцати от кромки воды стоял раскидистый столетний дуб – заповедная обитель Елизаветы и Евгения от неуемной энергии родителей и другой родни, избравших своей целью разлучить поправшую нормы морали пару.

Одна из веток «великана» склонилась к земле и представляла собой самую что ни на есть скамейку. Лиза расположилась на «лавочке» и принялась плести венок из собранных цветов. Евгений задумчиво бросал в воду поднятые на берегу камешки. Девушка первой нарушила молчание:

– Тебе уже сообщили, что в следующую субботу в особняке состоится банкет? Моему отцу исполняется пятьдесят пять.

– Да, родители сказали мне, – без особого энтузиазма отозвался Евгений.

– Ты приедешь?

– Извини, я думаю отказаться. Не хочется лишний раз выслушивать от твоих братьев пошлые намеки и оскорбления, – хмуро произнес молодой человек.

– Не будь букой, Костика и Дэна не переделаешь. Для них и моего отца ты, да что говорить, теперь уже и я – настоящие изгои. Они считают нас извращенцами.

– Ну вот видишь, ты сама все и описала в точных выражениях и красках. Если хочешь, я могу в этот день прийти сюда. Ты сможешь вырваться?

– Конечно, – весело воскликнула Лиза. – Надо условиться о времени с расчетом, что час или два мне придется провести в общей компании. А потом я смогу улизнуть, никто этого и не заметит, гостей приедет человек двадцать, а может и больше.

– И на какое время назначено празднование? – уже заинтересованным голосом спросил Евгений.

– На пять.

– Значит, в семь мы сможем встретиться?

– Да.

– Отлично, такое меню мне больше нравится. – Евгений беззаботно рассмеялся. – Почаще бы так.

Лиза задумчиво посмотрела на кузена.

– Будь терпеливым, против нас и так весь свет ополчился. Но ничего, я закончу финансовый институт, ты – архитектурный, и мы станем сами распоряжаться своей судьбой. Нужно только в это верить.

– Именно эта вера и защищает меня от злобы твоей семьи. Но надо быть реалистом, я беден, вся надежда на то, что после института удастся найти хорошую работу.

– Не забывай про меня, я тоже не собираюсь сидеть дома. Кроме этого, когда-нибудь я получу приличное наследство. Дела моего отца идут успешно, он сколотил порядочный капитал. Треть всего, что папа имеет, достанется мне, он сам так сказал. Правда… – девушка запнулась.

– Что правда? – настороженным голосом спросил Евгений, интуитивно догадываясь, что за недосказанностью скрывается какой-нибудь неприятный подвох.

– Да ничего, тебе лучше этого не знать, – отрешенно ответила Лиза, понимая, что сболтнула лишнее.

– Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь, – настаивал Евгений.

Девушка побледнела и нехотя произнесла:

– Отец однажды был не в духе из-за наших встреч, накричал на меня и сказал, что лишит наследства, если я не прекращу свидания.

Теперь уже побледнел поклонник Лизы.

– Пусть так, мы сможем прожить и без его миллионов, и все у нас получится. Тем более что обещанное наследство ты получишь еще очень не скоро. Аркадий Платонович – крепкий мужчина и без труда доживет до восьмидесяти.

– Мне бы твою уверенность. Ты просто не в курсе, у папы сильная гипертония и вообще проблемы с сердцем.

– Извини, не знал. – Евгений виновато отвел взгляд. – Ладно, давай сменим тему. Есть идеи, чем занять себя в ближайшие пятьдесят лет?

Лиза бросила быстрый взгляд на Женю.

– Возможно, ты удивишься, но у меня действительно имеется небольшая программка, собиралась тебе о ней рассказать при случае.

Женя с интересом посмотрел на свою спутницу.

– Так-так, любопытно, давай, выкладывай, будем считать, что этот случай настал.

Девушка глубоко вздохнула и выплеснула наружу накопившиеся мысли.

– У меня давняя мечта, хочу иметь собственную гостиницу где-нибудь в Италии, скажем, неподалеку от Брешиа. Я там уже была в детстве, и местная культура мне очень понравилась. Мы остановились в небольшом отеле, и хозяева нас приняли как своих родственников. Такие добрые и обходительные. Разве это не прекрасно, ты приезжаешь в незнакомое место, а тебя встречают, как дома?

– Ничего себе планчики! – изумленно выдохнул Евгений. – Какая ты скрытная! Но как же язык и сама гостиница?

– Новость номер два – итальянский я уже недавно начала изучать. А гостиницу построишь ты. Кто у нас будущий архитектор?

– Вот это да! – не переставал удивляться Женя, при этом идея Лизы неожиданно пришлась ему по душе. – И ты уже что-то можешь сказать на языке римлян?

– Да, что-то, – засмеялась девушка.

– Окей, проэкзаменуем тебя. Как будет по-итальянски гостиница?

– Albergo. Легкое задание. Раз я хочу заниматься гостиничным бизнесом, ясно, что это слово я точно знаю, – пояснил будущий предприниматель.

– Согласен, это был простой вопрос, так сказать, для разминки.

Евгений повертел головой по сторонам. Его взгляд наткнулся на струящийся рядом водный поток.

– Ну а как насчет «реки»?

– Fiunu, – с ударением на первый слог произнесла Лиза.

– Как забавно ты это говоришь! – улыбнулся кавалер. – Так, хорошо, давай еще – «птица»?

– Uccello.

– Да, ты неплохо подготовилась. Но коль скоро путешественников мы будем принимать в заморской стране, предположим, что я тоже один из них. Вот я прибыл в отель, где заранее по телефону сделал заказ. Подхожу к стойке администратора и говорю: «У меня забронирован номер!». Сможешь повторить на итальянском?

Лиза на секунду задумалась и преспокойно выдала:

– Ho una camera prenotato!

– Поразительно! – только и смог вымолвить Евгений.

Идея перебраться в Италию и зажить в созданном своими руками мире все больше захватывала его. Ни тебе оскорблений родственников, ни постоянных назойливых вопросов, куда ты пошел и зачем. Какой заманчивой может выглядеть мечта! Но, к сожалению, от реальной жизни, увы, не скроешься.

– А где мы возьмем средства? – задал Евгений витавший в воздухе вопрос.

Лизу, однако, он нисколько не смутил.

– Начнем копить, а когда получим дипломы, возьмем кредит, мой папа поможет с этим вопросом.

Ее поклонник помотал головой.

– Не надейся зря. Твой отец откажет, как только узнает, что деньги предназначаются нам обоим. Константин и Денис тоже в стороне не останутся. Твои братцы ему всю печенку проедят, лишь бы сорвать наши планы.

Лиза недовольно поморщилась. В словах Жени чувствовалась взвешенная аргументация и логика. Да, она как-то оставила без внимания давно уже проступившие наружу и видные всем невооруженным глазом побеги раздора. Девушка взъерошила волосы, а потом четкими быстрыми движениями обеих рук зачесала их назад. Затем кончиками указательных пальцев она легонько помассировала виски. Следующими при решении головоломки оказались мочки маленьких изящных ушек. Лиза принялась сжимать и разжимать новые стимуляторы умственной деятельности.

В голову, как назло, не лезло ни одной стоящей идеи. Она знала, что рано или поздно обязательно найдет нужное решение. Но, видимо, не сейчас. Наконец, мозговой штурм ее порядком измотал. На красивом лице появилась виноватая улыбка.

– Ничего, пройдет немного времени, и папа поймет, что у него не только Дэн и Костик – дети, но еще и я, и мои желания тоже заслуживают внимания.

Евгений видел, что девушке нелегко дались эти слова, и поэтому решил подыграть.

– Я тоже так думаю. Аркадий Платонович – разумный мужчина. С позиции закона мы не являемся близкими родственниками, ведь только между ними запрещены браки.

– О, какое интересное сейчас прозвучало слово! Брак! Что-то я не припомню, чтобы мы обсуждали это, – лукаво произнесла Лиза.

Евгений засмеялся, желание сделать кузине предложение жило в нем уже довольно давно, но он все не чувствовал, что настал момент, когда можно будет сделать этот ответственный шаг. И вот теперь, Лизина ирония подтолкнула поклонника произнести самые важные в его жизни слова. Он перестал смеяться, присел на корточки и обхватил ноги девушки, свисавшие с ветки дерева. Евгений поднял на Лизу полные любви глаза и тихо произнес:

– Выходи за меня! Ты же знаешь, ради тебя я горы переверну. Если мы будем вместе, то сможем преодолеть любые трудности.

Лиза внимательно посмотрела на Женю. В этот миг неизвестно откуда перед глазами всплыла картина семилетней давности, словно сказочная фея Моргана невидимой рукой привела в движение персонажи и события одного злополучного дня… Она выгуливала пекинеса неподалеку от дома и отвлеклась. В это время питомец забрался в высокую траву на одном из пустырей и стал рыть лапами землю. Собаку привлекла торчащая из грунта кукла, выброшенная кем-то за ненадобностью. Вдруг перед глазами Лизы что-то промелькнуло.

Громадный белый алабай вихрем налетел на бедняжку «Сэма». Тот беззащитно взвизгнул и завалился на спину, признавая превосходство азиатской овчарки и моля ее о пощаде. Но здорового пса вид беспомощной собачонки только раззадорил. Огромные зубы впились в трепещущее тельце. «Сэм» застонал от боли и всеми четырьмя лапами попытался оттолкнуть монстра. Куда там! Алабай вошел в раж, далекий голос кровожадного людоеда взывал его утолить свои первобытные желания. Клыки чудовища все глубже впивались в пекинеса.

На Лизу напала оторопь. Она сильно побледнела, спазм сжал горло. Девочка не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Тем более что пустырь казался заброшенным, и редкий прохожий забредал на покинутую всеми территорию. Но, видно, у собак есть свой святой на небесах. Когда «Сэму» уже, казалось, пришел конец, провидение послало Лизе и ее песику нежданную помощь.

– Фу, – раздался совсем рядом знакомый голос. Сын дяди Женя Вольский, с которым девочка часто проводила время, проходил мимо пустыря. Пятнадцать минут назад он зашел за Лизой в ее дом, чтобы пригласить в кино, но ему сказали, что кузина отправилась на прогулку с собакой. Тогда Женя, выбрав наугад направление, пошел ее искать. К счастью, этот путь оказался верным.

Алабай повернул окровавленную морду на голос и уставился мутными глазами на возникшую помеху. Вероятно, вид подростка не вызвал у него чувства тревоги, поскольку каннибал продолжил свой страшный пир. Сильный удар в бок заставил его глухо зарычать и снова посмотреть в сторону незваного пришельца.

Женя поднимал с земли следующий камень. Первый бросок получился результативным, но огромного пса не так-то просто было напугать.

Овчарка бросила жертву. Что-то похожее на страх зашевелилось в сознании хищника. Неприятное чувство вызвал не только что полученный удар, а облик человека, склонившегося за неизвестным предметом. Древний инстинкт начал нашептывать животному о приближающейся опасности. Этот зов все рос и рос в голове зверя. Прошла секунда. Алабай боязливо, не поднимая взгляда, отошел от полумертвого «Сэма» и засеменил прочь…

Лиза провела рукой по бледному лицу стоящего перед ней на коленях Евгения. Любовь к двоюродному брату, родившаяся еще несколько лет назад, убеждала ее в правильности принимаемого в этот момент решения, несмотря на все сложности взаимоотношений с родственниками. Она надела на голову возлюбленного только что сплетенный венок и твердо произнесла:

– Я буду твоей женой.

Редкие минуты выпадали Аркадию Платоновичу побыть наедине со своими мыслями, словно бездушный кукловод вставлял в него сверхмощную батарейку и поворачивал тумблер пуска. Пока заряд не кончится, так и придется исполнять витиеватые пируэты по заранее написанной программе. Никакой тебе самодеятельности и творческой инициативы, и это, несмотря на то, что он давно уже сам превратился в человека, который дергает за ниточки и пишет сценарии мероприятий. Просто каждая система живет по собственным правилам, где даже руководителю высшего уровня не простят своеволия и непослушания. Ведь он давно стал важным звеном мастерски собранной машины, и этот механизм был способен оставаться работоспособным только если все его участники беспрекословно соблюдают правила игры.

Таков суровый закон. Но что делать со своей головой, когда редкие минуты все-таки выпадают и удается пораскинуть мозгами о том о сем? Например, когда личный шофер везет тебя в родовой особняк, дорога до которого занимает целых пятьдесят минут. Тогда спящие в подсознании мысли, словно воры в ночи, выбираются на поверхность и робко заявляют о своих претензиях.

За час многое можно переосмыслить и многому найти объяснение. Вот и в этот день, усаживаясь на заднее сидение служебного авто, Аркадий Платонович ощутил невидимый прилив сил, сулящий неторопливый рассудительный монолог за окном мчащегося по магистрали внедорожника. Небрежным движением руки он отправил в рот мятную карамельку и прикрыл глаза.

В данный момент две вещи, словно надоедливые беспардонные мухи непрерывно мельтешили перед глазами, прикасались своими невесомыми заостренными лапками к волосам, не давая думать о чем-то другом. Первая – контракт, который ему предстояло подписать в ближайшие дни и который не давал покоя с той самой минуты, как глава холдинга тихим гипнотическим голосом сообщил Аркадию Платоновичу о возложенной на него миссии. Сам по себе факт поставить на договоре закорючку в виде переплетающихся букв «ВАП» не представлял никакой опасности для ее владельца. Контрактов Аркадий Платонович Вольский, будучи директором компании, за последние десять лет назаключал предостаточно. Проблема состояла в другом. Заказчиком в договоре значилась государственная корпорация, а строительство объекта закрытого типа предполагалось осуществлять силами субподрядчика, у которого в прошлом уже случались проколы. Заменить его не представлялось возможным, поскольку он имел поддержку в совете директоров картеля. Если начнутся проблемы с исполнением контракта, первым, кого начнут тягать по инстанциям, будет Аркадий Платонович. «Мама» в очередной раз навязала своей «дочке» родительскую волю, а, учитывая, что сделки от ее имени заключал генеральный директор, роль «козла отпущения» досталась Вольскому. Его, так сказать, бросили на амбразуру. Для защиты своих интересов предстояла серьезная работа с сомнительным производителем работ, но Аркадий Платонович уже сейчас понимал, что выйти сухим из этой сделки получится едва ли.

Вторая – предстоящий юбилей. Да, батенька, сколько веревочке не виться, а годики то как-кап, и вот тебе уже 55! Ах, как быстро они промчались! Кто-то скажет, что пятьдесят пять лет – целая вечность. Ерунда! Вольский отчетливо в подробностях видел промелькнувшие годы и сегодня мог с полной уверенностью сказать: жизнь действительно чертовски коротка.

Большую ее часть пришлось потратить на поиск своего места под солнцем, и только последние восемь – десять лет он из обычной пешки превратился в значимую фигуру, пускай и не самой высшей пробы, но диктующую свою волю другим людям. Воля – Вольский. Аркадий Платонович усмехнулся. Да, именно воле и еще поразительной изворотливости, он, не имея за спиной титулованных родителей и могущественных покровителей, сумел протоптать дорожку на самый верх. А сколько для этого пришлось преломить копий и съесть пудов соли…

Корни древнего рода уходили в средневековье, и первое отчетливое упоминание о генеалогическом древе фратрии приходилось на начало семнадцатого века, на времена Великой Смуты на Руси. Далекий пращур Тадеуш Вольский состоял в услужении пана Неборского, выступившего одним из предводителей польского отряда, перешедшего границу вместе с Лжедмитрием I, который заявил о своих притязаниях на русский трон. Войну Самозванец проиграл, а вместе с ним потерпели поражение и польские вельможи с сопровождавшей их в походе челядью. Многие из них не вернулись на родину, а обрели последний приют в сырой земле. Нашлись и такие, кто остался на чужбине, в основном из-за того, что связь с Польшей была навсегда утрачена. В их числе оказался и Тадеуш. Вот от него то и пошло продолжение рода, но уже за пределами Речи Посполитой.

Семья долгое время скиталась по стране, пока внук Тадеуша Мирослав не смог закрепиться на Костромщине. Он промышлял плотницким делом, а в селе, куда его забросила капризная судьба, возводили храм, и местному священнику строители требовались позарез. Поп быстро смекнул, что к нему пожаловал настоящий мастер и предложил Мирославу остаться. Там семья и пустила свои корни.

Небольшое строение на краю села, примыкавшее к уходившему за горизонт бесконечному лугу, постепенно меняло свой облик. Неприметная низенькая избенка сначала обзавелась несколькими пристройками, а затем на ней появился и второй этаж. Разрастался и род Вольских. По заведенной традиции после смерти главы семейства дом переходил под управление старшего сына, а от него – к его старшему сыну. Другие дети, предприимчивые и амбициозные, жаждали собственного возвышения. Некоторые из них покидали отчий кров и отправлялись искать счастья в соседние земли. Кто-то пропадал без вести, а кому-то фортуна благоволила, и они своего добивались. Ну а если у главы сыновья отсутствовали, роль предводителя переходила к одному из братьев.

Костромская вотчина на своем веку повидала всякое. Когда дела в семье шли успешно, действующий хозяин по мере сил и возможностей улучшал участок, который постепенно начинал превращаться в небольшое имение. Во времена же упадка нужда порой толкала на отчаянные поступки и даже заставляла закладывать дом как единственную реальную гарантию не попасть в кабалу забравшемуся в долги владельцу. К счастью, каждый раз отчее гнездо всякими правдами и неправдами удавалось выкупать. Отсюда у носителей фамилии Вольский с течением времени среди черт характера, помимо упорства и нежеланием мириться иногда с очевидными фактами, стала замечаться склонность к угодничеству, подхалимству и даже небольшой подлости. Благодаря то ли природной, то ли приобретенной пронырливости, они никогда не скатывались на самое дно, какие бы лихие ветра не дули на Руси-матушке.

Тяжкие испытания выпали на времена «великого раскулачивания», когда в России свергли царя и всю собственность дворян и зажиточных крестьян признали общим достоянием. Тогда, если бы не несчастный случай, приключившийся с сыном председателя колхоза, из дома точно сделали деревенскую читальню.

Стояла ранняя весна и двое Вольских отправились за дровами в лесок, примыкавший к небольшой, скованной в это время года льдом, тихой, но коварной речушке. Они появились вовремя, как раз, когда санки вместе с седоком слетели с горы на уже пустивший воду лед. Раздался треск, и по поверхности стали расходиться в стороны зигзагообразные линии. Сидящий в салазках мальчик истошно закричал. Лед начал ломаться под тяжестью груза и быстро проседать. К счастью, в телеге у дровосеков была длинная веревка и они успели бросить ее конец ребенку. Как только он схватился за спасительную нить, санки рухнули в образовавшуюся воронку. Через час мокрого мальчика доставили родителям… А через три месяца после той оказии глава рода с легкой подачи председателя колхоза получил должность старосты, и дом остался под присмотром Вольских. Только в послевоенные годы права на постройки и земельный надел потихоньку удалось вернуть себе назад.

Для того, чтобы оставаться на плаву, Вольские выбирали такой род занятий, который бы позволял не только прокормить семью, но и отложить монетку-другую на черный день. Из них получались отличные строители, ремесленники, торговцы. Отдельные, особенно башковитые, сумели занять ниши в довольно редких областях. Так, прапрадед Аркадия Платоновича Петр смог выучиться на музыканта, а его сын Ярослав стал геологом. В эпоху их «правления» началась капитальная реконструкция имения. Двухэтажный дом из красного клейменого кирпича заменил расползшееся по нескольким соткам земли миниатюрное городище рода Вольских.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7

Другие книги автора