Ты любишь предателя

Штефани Хассе

Ты любишь предателя

Посвящается всем, кто, дочитав «Поцелуй врага», проклял меня. Извините!

Matching Night, Liebst du den Verräter

Copyright © 2021 Ravensburger Verlag GmbH, Ravensburg, Germany

© 2021 by Stefanie Hasse

© Нина Бабёр, перевод на русский язык

В оформлении издания использованы материалы по лицензии @shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Пролог

Никогда Ханна Блайт не нервничала так, как перед этой встречей. Больше часа она занималась тем, что наводила порядок в своих записях, перекладывая листочки на письменном столе. Приготовила карандаш и положила рядом два запасных, затем переложила их по-другому. Снова и снова редактировала список важнейших пунктов интервью, пока не бросила взгляд на многочисленные статьи, прикрепленные к стене – «Доску почета», где расположились женщины, которые достигли чего-то грандиозного или продолжали грандиозное совершать. Кэролайн Вейтерс – самая молодая председательница правления компании, ценные бумаги которой котируются на бирже. Брианна МакКеллан – создавшая свое предприятие, вместо того чтобы ждать, пока отец уступит ей место в газетной империи. Джоэлль Мастерсон – пожалуй, самая сильная женщина-адвокат во всей Великобритании. И, конечно, Мишель Прентисс – первая женщина-президент Америки спустя столетия, которые прошли под властью мужчин.

Нервозность тут же вернулась. Она хотела задать сыну первой женщины-президента США тысячи вопросов – они бы сломали любые рамки интервью. Это была бы сенсация! Но ни одна газета до сих пор не сообщила об этом. Никто не был в курсе, что Джошуа Прентисс будет учиться в Колледже Святого Иосифа в Уайтфилде, вместо того чтобы поступить в Гарвард.

Руки стали влажными от волнения, и, когда в дверь наконец постучали, она быстро вытерла ладони о брюки.

Хмурый телохранитель проверил комнату. Затем произошел, наверное, исторический момент. Сын первой женщины-президента США вошел в маленький офис редакции «Сплетника Святого Иосифа». Одно его присутствие заставило Ханну чувствовать себя прижатой к стене.

Сын президента улыбнулся обаятельной, предназначенной для камер улыбкой, протянул ей руку и представился, будто в этом была необходимость.

– Привет, я Джошуа Прентисс. А ты Ханна?

Ханна быстро сглотнула остатки своего волнения и протянула руку в ответ. Вопреки ожиданию, его рукопожатие было на удивление твердым, а пальцы грубыми. При этом его взгляд надолго задержался на ее запястье. Прежде чем она смогла отреагировать, он посмотрел ей в глаза и одним предложением снес все стены самозащиты, обвинений и ярости, которые Ханна воздвигала вокруг себя в течение целого года. Стены, которые спасли ей жизнь:

– Я уже год ищу свою подругу Беверли Грей. Мне нужна твоя помощь.

Глава 1

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 22.11.

С телефоном в руке, одетая в слишком большие для меня шмотки Тайлера, я бегу по спящему кампусу. Мои босые ноги шлепают по ледяному асфальту. Звук эхом отлетает от старинных зданий, которые следят за мной, словно шпионы. Я ощущаю на себе их взгляды, по всему телу пробегают мурашки – правда, причиной тому может быть холод. Никто в Англии не бегает ранним ноябрьским утром по окрестностям в футболке и босиком. Два тепло одетых бегуна провожают меня удивленными взглядами. Мое дыхание превращается в конденсат в форме маленьких облачков. Влага ложится на мою кожу, словно холодный компресс. Извечный осенний туман полностью заполнил кампус Уайтфилдского университета. Все как всегда – и все же для меня все по-другому.

Тайлер – кандидат в Братство Львов. Или был им?

Тайлер как-то связан с исчезновением Беверли Грей. Девушки, чье имя воздвигло стену недоверия и сомнений между моей лучшей подругой и мной.

С каждым шагом эти два предложения, как молотом, все сильнее вбиваются в мой мозг, который пытается осознать их смысл.

Я словно сплю. Это все не может быть реальностью. Не может быть, чтобы я, полуголая на холоде, убегала от единственного человека, которому доверяла, который держал меня в своих объятиях до тех пор, пока слезы и шок от осознания истинных мотивов Джоша не иссякли.

Мне становится плохо. Но я все равно бегу дальше.

Голос Ханны с помехами доносится через динамики моего телефона.

– Я тебя вижу, Кара. Ты справишься. Скоро ты будешь в безопасности.

Мои шаги сбиваются, я иду медленнее. Мне нужно время. Я должна подумать.

Вокруг возвышаются старые здания общежития в викторианском стиле с обвитыми плющом окнами. Сотни глаз, которые смотрят на меня сверху вниз и видят мои сомнения. Ведь не только Тайлер не оправдал моего доверия, но и моя лучшая подруга. Она скрыла от меня, что заодно с Джошем Прентиссом, сыном президента США, который за последние несколько недель завоевал мое доверие и злоупотребил им. Конечно, он просил ее держать все в тайне, но какие обещания значат больше? Данные лучшей подруге или какому-то незнакомцу? Тот факт, что он сын американского президента, не должен иметь никакого веса. Эти двое – компания, от которой я бы предостерегла свою младшую сестру Фиби. Почему Ханна непременно хотела помочь Джошу в его шпионском деле? Неделями она хранила от меня тайну. Это знание подобно гнойной ране, которая не собирается заживать.

– Куда подевалась твоя физическая форма? – спрашивает Ханна. Ее голос звучит так натужно непринужденно, что даже помехи динамиков не способны этого скрыть.

Могу ли я все еще доверять Ханне? Или своими секретами она разрушила дружбу, которая связывала нас с детского сада?

В этот момент раздался второй звонок. Мое бешено стучащее сердце удвоило частоту ударов. Тайлер. Имя на экране как ответ на мой внутренний вопрос. Ханна предупреждала меня о Тайлере. Но я не хотела ее слушать.

Тайлер, который сейчас наверняка задается вопросом, почему я не лежу голая в ожидании завтрака.

– Кара, что случилось? Тебе нельзя останавливаться, иначе ты замерзнешь!

Я слышу голос Ханны, словно из-под воды, захваченная потоком картин прошедшей ночи. Требовательные поцелуи, прерывистое дыхание. Потрескивающее напряжение, вызванное всем невысказанным, что заставило наши накопившиеся чувства взорваться. Я все еще чувствую его тело, запах, вкус. Ночь была похожа на опьянение – а теперь наступило самое мерзкое похмелье в моей жизни. Я очнулась, словно меня окатили ледяной водой.

– Кара!

Следующий поток воздуха конденсируется передо мной и распадается. Я вдыхаю влагу и бегу остаток пути спринтом. Тайлер не сдается, его имя продолжает вибрировать в моей руке.

Сопровождаемый шлепками моих босых ног, гул отражается от голых стен, когда я бегу вверх по лестнице общежития к комнате Ханны, у двери которой она встречает меня. Подруга втаскивает меня в коридор и поспешно запирает дверь, словно Тайлер бежит за мной.

– Черт возьми, Кара! – Она опирается о дверь, тяжело дыша, будто это она бежала.

В подтверждение этого лицо ее бледнее обычного, а волосы выглядят так же, как во время Хэллоуина, когда мы ходили по нашей деревне, предлагая «сладость или гадость». Тогда она нарядилась кикиморой, ее волосы свисали прядями после вылитой на них упаковки геля. Сегодня синяки под глазами у нее настоящие.

– Выглядишь паршиво, – произношу я, после того как воздуха снова становится достаточно, чтобы говорить.

– Не делай больше ничего подобного! – она орет на меня так громко, что я автоматически озираюсь в поисках Алины, ее соседки. Но все тихо.

У меня столько всего вертится на языке – в первую очередь упреки – что я лучше не буду говорить то, о чем позже совершенно точно буду жалеть. Вместо этого я продолжаю дышать, несмотря на тяжесть в груди. Мой телефон снова начинает вибрировать.

– Ты должна ему что-нибудь сказать, – увещевает Ханна. – Он не должен ничего заподозрить.

Я не могу понять смысл ее слов. Я запуталась. Мои чувства словно попали в миксер, и я начинаю истерически смеяться, вместо того чтобы – не знаю – может быть, завыть?

Ханна медленно подходит ко мне и хватает мою руку. Нет, мой телефон. Она забирает его и что-то печатает. Конечно, она знает код, с помощью которого можно обойти функцию «Face ID». Она моя лучшая подруга. У нас нет тайн друг от друга. По крайней мере, я так думала.

Не возвращая мне смартфон, она проталкивает меня через короткий коридор в комнату. До того как Алина приехала раньше запланированного, я жила у Ханны. С чего, по словам Джоша, и начался весь хаос.

Ханна силой усаживает меня на протертый диван. Она спрашивает, не хочу ли я кофе, и я механически киваю. Мой пульс все еще зашкаливает, и я не чувствую ног. Ханна накрывает меня тяжелым шерстяным одеялом.

Немного погодя – со жгучим покалыванием в оттаивающих стопах – я держу в руке кофе и наслаждаюсь поднимающимся вместе с паром ароматом.

– Рассказывай! – настаивает Ханна. – Джош чуть было не натравил на Тайлера своего телохранителя, потому что думал, что ты будешь там. Я сдерживала его, сколько могла. – Она так сильно прищуривается, что я больше не различаю темную синеву ее радужной оболочки. Имя Джоша, словно ядовитый туман, витает между нами. – Даже если ты не выглядишь так, будто тебя надо спасать.

В привычной манере Ханна вскидывает бровь. По этому действию я с точностью до миллиметра понимаю уровень накала ее вызывающего взгляда. Сегодня он бьет все предыдущие рекорды.

– Тайлер собирался принести завтрак. Я осмотрелась в его апартаментах и случайно наткнулась на Книгу Льва с его именем. – Я делаю глоток из чашки. – Внутри лежал браслет. Окантованный камнями – бирюзой. Это…

– Это браслет Беверли. Я знаю.

Я киваю.

– Еще там была немного смазанная фотография Тайлера с… Беверли. – Мне тяжело дается произнести ее имя. За прошедшие недели оно стало для меня красной тряпкой. Синонимом напряжения между мной и Ханной. – С обратной стороны было написано, что эта фотография – часть видео.

Лицо Ханны светится энтузиазмом.

– А ты случайно не прихватила ее с собой? До сих пор у нас не было доказательств того, что Тайлер связан с исчезновением Беверли, только подозрение. – Ханна сканирует меня с головы до ног, словно у меня есть потайной карман, притом, что на мне нет даже носков и бюстгальтера.

– Я все засунула обратно в Книгу Льва и удрала. – В ответ на ее удрученное выражение я саркастично добавляю:

– Извини! Если в следующий раз после горячей ночи выяснится, что мой партнер – лжец и преступник, я подумаю о том, чтобы сберечь доказательства, вместо того чтобы убегать от него без обуви и свитера. – Чтобы успокоиться, я делаю глоток кофе. – Расскажешь, как ты в это вляпалась? – спрашиваю я и внимательно смотрю на подругу. У нее непроницаемое лицо, против которого у меня никогда не было шансов.

– Джош ведь говорил тебе, разве нет? – Она слегка наклоняет голову, ее темные волосы скользят по плечам.

– Подозреваю, все, что мне говорил Прентисс, было сожжено моей яростью к нему и к себе. – Это была чистая правда.

– Окей. Тогда начнем с начала. Рано утром Джош пришел ко мне в редакцию, – начинает она и рассказывает, как Джош обратил ее внимание на эту историю и попросил его поддержать. – На тот момент мы не знали, что Лука хотел примазаться к Львам и во всех деталях информировал Келлана о действиях «Сплетника». И о том, что ты – по его мнению – разыскивала сведения о Воронах и Львах.

– Из-за чего я оказалась под перекрестным огнем и превратилась в мишень, – добавляю я, и горечь в голосе переходит на язык. По крайней мере, у Ханны хватает храбрости, чтобы извиниться. Даже если она сделала это ненамеренно.

– Вот почему я попросила Джоша присмотреть за тобой.

У меня вырывается сдавленный звук, который, возможно, мог бы стать смехом – если бы это было действительно смешно. Внимание, которое уделил мне Джошуа Прентисс, устроило бурю с моими гормонами. Когда-то в его присутствии я даже чувствовала себя хорошо – его поцелую, который имел целью сохранение конспирации, я придала слишком большое значение. При этом все то время он лишь искал сведения о своей пропавшей подруге. О подруге, которая выглядит милее и естественнее любой топ-модели и которая при этом – по крайней мере, в «Инстаграм»[1] – производит приятное впечатление обычной девушки, живущей по соседству.

– Это просто подло, – шепчет тихий голос внутри меня, который наконец оттаял и сочувствует мне. Я была до такой степени наивна. Если бы речь шла о подобном поступке Фи, я бы покачала головой, что и делаю сейчас в отношении самой себя.

Ханна пододвигается и обнимает меня. Непривычно нерешительно. Как тогда, когда рассказала, что ей нравятся девушки, и была не уверена, можно ли ей теперь обнимать меня, или мне это может быть неприятно. Неприятно не было, сегодня тоже. Тем не менее, я чувствую, как, несмотря на соприкосновение, что-то между нами произошло. Наше взаимное доверие подверглось тяжелому удару, последствия которого не сможет устранить даже тонна эклеров от Евы. Только время.

Мой телефон на столе вибрирует. Жужжание заполняет всю комнату. Я разблокирую его и пробегаю глазами то, что Ханна написала Тайлеру, прежде чем прочитать его ответ.

Мне жаль, что пришлось уйти. Ханна позвонила – женские проблемы. Загляну к тебе попозже, чтобы забрать вещи.

Я смотрю на свою подругу, которая только пожимает плечами:

– Стереотипы – лучшее оправдание.

Надеюсь, эта женская проблема быстро уладится. Иначе у меня возникнет мужская проблема. А ее ты на себя взять не сможешь, К.

Тайлер, судя по всему, действительно ничего не заподозрил. Я раздумываю, что ему ответить. Столько всего произошло. Я была вынуждена признать, что не гожусь для невинной дружбы с примесью легкого флирта. Мои чувства к Тайлеру становились все сильнее и сильнее. И в итоге выплеснулись из меня прошлой ночью, смешавшись с чувствами Тайлера, образовав взрывоопасный коктейль. Однако потенциал этих отношений был полностью уничтожен тем фактом, что он все время притворялся, а я была всего лишь одной из многочисленных девушек в кампусе, с которыми он флиртовал и вел свои игры. Ханна была права, но я доверяла своей интуиции и спала с типом, который явно имеет какое-то отношение к исчезновению девушки.

Я уставилась в телефон, на погасшем экране которого отражалась. С такой четкостью, что были видны даже веснушки. Волосы светились в лучах утреннего солнца, как отполированная медь.

Ханна взяла телефон и ответила за меня:

Это, конечно, было бы печально.:-)

Я рад. Когда мы увидимся? Прошлая ночь была невероятной…

– Я не хочу знать подробностей, – скулит Ханна и протягивает мне телефон.

Ее передергивает, в то время как мое подсознание демонстрирует мне воспоминания о покрытой потом коже и страстных поцелуях. Предательская штука, черт возьми. Тайлер опасен! Не только для моего сердца. Поэтому я позволяю Ханне во всех деталях рассказать мне обо всем, что они с Джошем выяснили за последние недели.

– Если действительно существует видео с Беверли и Тайлером, с помощью которого на него не без оснований можно надавить, то оно точно лежит среди видеозаписей безопасности.

Я нахмуриваю лоб, потому что не имею понятия, о чем она говорит.

– Видео вашего проникновения в кабинет декана. Джош называет их «видеозаписями безопасности», потому что они гарантируют сообществам лояльность их членов.

Я застонала, когда мне напомнили о том, что и на меня есть такое видео. Видео, которое способно в любой момент загубить мою карьеру в Колледже Святого Иосифа. Оно существует на каждого Ворона и каждого Льва. По словам Дионы, только до окончания учебы, но, когда я думаю о лояльных до сих пор выпускниках, я в этом совсем не уверена. Что означает – я всегда буду на крючке у этих объединений. Если только не найду свою видеозапись безопасности.

– У вас есть предположение о том, где могут быть эти видеозаписи? – спрашиваю я. – Должны же Келлан и Валери их где-то хранить.

Ханна качает головой.

– Джош и Джейс уже искали в кабинете Келлана. В доме Воронов они пока не смогли все тщательно осмотреть, но…

– С чего ты взяла, что видео с Тайлером и Беверли находится среди… официальных видео? – перебиваю я ее. – Может, его шантажирует кто-то другой.

– Это правда. Пока мы продвигаемся наощупь и можем только надеяться, что найдем его среди других видеозаписей безопасности. Тогда настанет время уничтожить Воронов и Львов. Я знала, что Львы имеют отношение к исчезновению Беверли. Как только мы сможем это доказать, сообщим о них куда следует.

Испугавшись, я начинаю задыхаться.

– Я там живу, Ханна! Вороны платят за мою учебу и за учебу других. У Львов то же самое. Среди их членов не только богатенькие детки, но и люди вроде тебя и меня. Только из-за того, что один фрукт подгнил, не выбрасывают миску со всеми остальными. Они делают и добрые дела!

Ханна смеется над моим сравнением, но сразу же становится серьезной.

– Это мы еще посмотрим. В любом случае мы должны срочно выяснить, кто этот гнилой фрукт. Помимо вот этого… – Она указывает на следующее сообщение от Тайлера.

Я скучаю по тебе, К.

Здесь все пахнет тобой, и это сводит меня с ума.

Я прижимаю руку к животу. Может, чтобы остановить суету зашевелившихся бабочек, а может, потому что мне становится нехорошо.

– Этот подонок еще и манипулятор! – комментирует Ханна.

Глава 2

СУББОТА, 28.11.

В последующие дни я чувствую себя призраком. Хожу на занятия, но сразу после них запираюсь в комнате вместе со своими материалами. Во вторник я выполнила домашнюю работу к семинару по маркетингу, в среду – задание на неделю для практического курса профессора Деверо. После потери работы в кафе у меня много времени. Настолько много, что вчера я даже попросила своего преподавателя по экономическому праву дать мне дополнительное задание, просто чтобы отвлечься на что-то. Сегодня утром я сдала его, и теперь у меня не осталось поводов прятаться. От других – и Ханны, которая чуть ли не каждый час пишет, что хочет со мной встретиться.

Но, как и в случае с Тайлером, я прикрываюсь учебой.

Ее последнее сообщение, отправленное сегодня в первой половине дня, звучало так:

Я знаю, что ты боишься. Я знакома с тобой почти всю жизнь. Но нам нужно поговорить о том, как действовать дальше.

Неделя проходит, а я не являюсь полноценной частью жизни Дома Воронов, хотя все идет привычным образом. Игр претендентов больше нет. Никому не приходится переживать из-за того, что нужно будет покинуть Дом Воронов. Я понаблюдала за другими и решила снова подключиться к ним. Сегодня идеальный момент для этого.

Вороны собираются в почти полном составе по очень редким поводам. Еженедельный кинопоказ во внутреннем дворе Дома Воронов – один из них. Как только окна трех этажей над нами перестают пропускать дневной свет, зона отдыха гигантского внутреннего двора внезапно расширяется. Столы и все, на чем можно сидеть, расставляют вокруг небольшой современной стойки, прежде чем большой экран по одному нажатию кнопки плавно опускается с декорированного лепниной потолка и встраивается в декадентское сочетание современности и антиквариата.

Над выложенным из кирпича камином, в котором радостно потрескивает огонь, в золотой раме висит портрет основательницы общества, которое сейчас называет себя в ее честь Воронами. Фелиситас Рейвен намного опередила свое время. Она боролась с несправедливостью, которую в мире, находившемся исключительно под управлением мужчин, мало кто видел, кроме нее, и таким образом не поддалась мужскому диктату.

Чем дольше я смотрю на основательницу Воронов, тем больше внутренне распрямляюсь, вместо того чтобы следить за действием любовной ерунды, которая идет на экране и является причиной того, что вечер кино остается зоной, свободной от Львов, хотя Львы имеют свободный доступ в здание.

Фелиситас Рейвен использовала все, что было в ее распоряжении, для того, чтобы помогать другим. Она превратила Дом Воронов в общежитие, которое я знаю сегодня, и ввела стипендии, чтобы обеспечить доступ в университет женщинам, не имевшим аристократического происхождения.

Когда эта безусловная помощь превратилась в бизнес? C видеозаписями безопасности в качестве средства давления? Что-то пошло не так. Аккуратно уложенные волосы Фелиситас Рейвен встали бы дыбом, если бы она увидела свое завещанное имущество сегодня.

Мой взгляд скользит по Воронам впереди меня, которые бездельничают в креслах и пуфиках-мешках, едят попкорн или попивают свои напитки. За редким исключением они никогда не вращаются в одних и тех же группках, а постоянно смешиваются, не обращая внимания на социальный слой, к которому принадлежат за стенами Дома Воронов. Что не в последнюю очередь объясняется чувством единения и равенства, которое постоянно проповедует наша председательница Валери. Мы все женщины. Остальное ее не интересует. Она французская герцогиня, с которой за пределами сообщества Воронов я бы никогда и словом не перемолвилась.

Рекомендация Тайлера повлекла за собой не только плохое – неважно, какие мрачные текстовые или голосовые сообщения Ханна присылала в последние дни. С тех пор как неделю назад сбежала из квартиры Тайлера, я не смогла выудить из Ханны ни одного доброго слова о студенческих братствах. При этом у них с Фелиситас Рейвен много общего. Основательница Воронов хорошо бы смотрелась у Ханны на «Доске почета» в офисе «Сплетника» – рядом с сильными и значимыми женщинами нашей истории.

Чем более нормальной становится обстановка вокруг, тем более дикой представляется мне одна только мысль о том, чтобы разрушить это – за редкими исключениями – чудесное сообщество, как того от меня требует Ханна. Конечно, не все идеально – такого и не бывает, – но Вороны дают мне безумно много. Я просто не могу поверить, что за всем этим стоит только ложь и замаскированные игры во власть. Поэтому я умоляла Ханну ничего не предпринимать без меня, даже если Джош наткнется на видеозаписи безопасности в особняке Львов.

Мысль о нем заставляет мой желудок скрутиться. Не так сильно, как неделю назад – когда на большом балу Воронов он рассказал мне правду и вызвал во мне чувство, что меня предали – которое привело меня в объятия Тайлера, – но все же неприятным образом. Теперь я знаю, что вина Тайлера тяжелее, его тайна намного больше, чем я когда-либо могла себе вообразить. Тем не менее, эти двое мужчин, которых я за последнее время впустила в свою жизнь, меня использовали и разочаровали – и я ненавижу их за это. Со времен Мейсона я наконец открылась другим, а они снова захлопнули эту дверь прямо перед моим носом.

– Что ты так вздыхаешь? – спрашивает Диона и смотрит на меня, слегка наклонив голову. Водопад лиловых и голубых волос падает ниже ее обнаженной руки, которая в действительности бледнее моей. – Тебе тоже фильм кажется скучным? Дизайнер костюмов – настоящий профан.

Она надувает губы, накрашенные в тон розовых корней ее волос, так что я непроизвольно ухмыляюсь. Диона излучает по-настоящему магическое сияние. Она способна любого заразить своей увлеченностью модой. Даже меня, которая, в упор глядя на логотип «D.A.», не смогла бы опознать фирменный лейбл мамы Дионы, Даниэль Андертон. Но, как и в эскизах Дионы, в коллекциях «D.A.» таится нечто большее, чем поверхностность, чего бы я никогда не подумала. С тех пор как въехала сюда и подружилась с Дионой, я кое-что усвоила о том, что делает с нами одежда, и какое значение она имеет прежде всего для нас, женщин.

Она еще ближе наклоняется ко мне и шепчет:

– Почему, очевидно, сильному главному действующему лицу не подсунуть что-то в качестве небольшого бунта, что-то, что увидит только зритель? – Она качает головой и смотрит на меня, будто я и есть главный персонаж, в чьем образе она намерена выискать нестыковки. – Тебя не шмотки смутили, – констатирует она. – Что случилось? Неделя выдалась тяжелой? Я тебя почти не видела. После того как состоялся бал, мне снова приходится завтракать одной.

Я закатываю глаза.

– Ты была не одна, если верить слухам, – отвечаю я, ведь по утрам в столовой не раз видела ее яркую шевелюру и афрокосички Остина за одним столом, но была не в силах подсесть к ним.

Может, все бы пошло иначе, если бы Джош не имел целью сойтись со мной, чтобы оберегать по просьбе Ханны? Между Дионой и Остином возникла крепкая связь, это задевает меня и постоянно напоминает о том, что я попала сюда – в отличие от всех остальных – вследствии недоразумения и отвратительных интриг.

– Я променяла бы Остина на тебя. – Она улыбается, и кажется, что во внутреннем дворе становится светлее. – По утрам он ужасный собеседник. Я с тем же успехом могла бы говорить сама с собой.

Я смеюсь. Диона с первого же момента дала мне чувство принадлежности, и за одно только это я ее люблю. И сейчас ей тоже удалось вытащить меня из норы, в которую я бы охотно забилась, чтобы предаться мрачным мыслям. Если Диона, у которой уже есть имя в мире моды и чьи родители были Вороном и Львом, считает меня настоящим Вороном, почему я сама себя таковой не считаю? Она является для меня доказательством того, что за этим сообществом стоит нечто большее, чем просто интриги. Что речь идет о дружбе и сплоченности, как того и желала Фелиситас Рейвен для всех женщин.