Интерактивное вопрошание: как умение ставить собственные вопросы помогает развиваться

Именно в этом последнем пункте следователь должен осуществлять критику собственной версии: он ее просматривает на предмет логичности, правдоподобности, соотносит с имеющимися фактами, выявляет в ней слабые места, одновременно мысленно имитирует возможную критику данной версии в суде. В результате ему удается или укрепить свою версию, или уточнить ее, видоизменив, или следователь вынужден будет отказаться от исходной версии и начать все сначала.

На самом деле ситуация еще сложнее. Следователь часто строит два уровня критики: своей собственной версии и версий, опровергающих исходную версию (ведь защита или судья сами могут ошибаться). Наконец, следователь осуществляет еще одну процедуру: анализирует законность всех следственных действий, включая свои собственные.

Учтем теперь то обстоятельство, что объектом деятельности следователя являются не только полагаемые им в интерпретации события, но и люди (обвиняемые, свидетели, пострадавший). С одной стороны, все эти персонажи – всего лишь определенные роли-события; при смене интерпретации обвиняемый, к примеру, может занять место свидетеля, а пострадавший – место обвиняемого. Но, с другой стороны, человек в правовом процессе может кардинально изменить всю познавательную ситуацию: дать важные показания, признаться в содеянном преступлении, направить следствие по ложному пути.

Этот момент крайне важен и специфичен именно для юридического познания. Здесь существует возможность, искусно повлияв на участников процесса, сразу же выйти в новую познавательную ситуацию, в которой следователь или получает мощное подтверждение своей версии, или же формулирует более правильную и обоснованную версию. Этот ход столь соблазнителен, что нередко, как известно, ведет к нарушению закона: следователь угрозами и давлением заставляет невиновного человека признаться в преступлении или же взять на себя чужое правонарушение. Кроме того, возможен сговор лиц, подозреваемых в преступлении, и самооговор, например, когда второстепенный участник преступления принимает на себя всю вину других, поскольку ему обещали быстрое освобождение из тюрьмы и особую благодарность. Иначе говоря, хотя соблазнительно считать, что обвиняемый сразу вывел следствие на правильный путь, на самом деле его показания опять же всего лишь вторичные события или следы, которые, в свою очередь, нуждаются в интерпретации, объяснении и проверке на критику: например, может ли обвиняемый подтвердить свое признание, правдоподобно ли оно, не противоречит ли оно другим известным обстоятельствам. Анализ работы следователей позволил психологу В. Журбину различить две тактики ведения допроса, в которых защитное поведение подследственных преодолевалось по-разному.

Ситуативная практика применяется при задержании подозреваемых на короткий срок (до трех суток) и, следовательно, реализуется в условиях дефицита времени. Ситуативная тактика, по В. Журбину, включает следующие приемы работы следователей:

– форсированный темп ведения допроса;

– разные формы давления (угрозы, нагнетание напряжения, преувеличение тяжести совершенного правонарушения, формирование ложного ощущения о том, что следователь уже все знает и т. п.);

– внезапность, перебивки, непонятные паузы или эмоциональные реакции следователя и другие фрустрирующие приемы ведения допроса;

– парный допрос с разным распределением функций следователей;

– манипулирование Уголовно-процессуальным кодексом.

[Признание, полученное в результате такой тактики] носит также ситуативный характер, когда задержанный признается и дает показания, либо не имея сил сопротивляться, либо потеряв логическую нить аргументов защиты, либо боясь упустить возможность сократить срок наказания, то есть потеряв контроль над ситуацией. В то же время личностно он не согласен со своим признанием, не готов к нему. Поэтому часто на суде обвиняемый, подписавший признание в такой ситуации, отказывается от него…50

В познавательном же отношении понятно, что такое признание может выводить следователя как на истинную версию событий, так и на ложную.

Игровая практика включает пять основных приемов:

– вовлечение в ситуацию логической дуэли (следователь специально подставляется, выдавая подследственному ряд слабых мест обвинения, с тем чтобы у последнего сложилось ложная надежда на успешную защиту и он на нее пошел;

– выдвижение контрверсии, то есть предоставление подследственному возможности строить свою версию событий;

– повторение допроса (в расчете, что подследственный забудет детали выстроенной им ложной версии);

– создание пустых мест в картине объяснения (чтобы подозреваемый сам заполнил эти места и предоставил следователю дополнительный материал для его игры).

Основная цель этой тактики заключается в том, чтобы дать возможность подследственному исчерпать все ресурсы защиты, сделать ее неэффективной и обессмыслить саму ситуацию защиты51.

Взглянем теперь в целом на характер юридического познания, имеющего место в работе следователя. Каковы познавательные критерии, позволяющие утверждать, что интерпретация следователя может рассматриваться как правдоподобное знание? Таких критериев, очевидно, четыре:

1) убедительность и правдоподобность выстроенной версии (интерпретации), что, конечно, включает в себя эмпирическую верификацию, то есть подтверждение версии имеющимися и найденными в ходе следствия фактами;

2) законность следственной деятельности;

3) серьезная работа с критикой и контркритикой имеющихся версий;

4) исчерпанность ресурсов следователя: работы с подследственным, построений версий, их критики и контркритики, сбора фактов и прочее.

Нетрудно сообразить, что вопросы следователя должны удовлетворять разобранной здесь логике и процедурам юридического мышления. Например, чтобы проверить намеченную в ходе следствия версию правонарушения, следователь спрашивает подозреваемого, где он находился в такое-то время, что он делал, почему именно то, на что тот указывает, как он может подтвердить свои показания и прочее. Чтобы укрепить данную версию, он задает – как бы от имени адвоката или судьи – самому себе ряд трудных вопросов. Почему я решил, что события разворачивались именно так, а не иначе? Как объяснить малое число доказательств? Разве нельзя предположить в этом случае, что было не правонарушение, а несчастный случай или что-то еще? Для преодоления защиты подследственного могут быть заданы другие вопросы. Как вы объясните отсутствие алиби? Не проще ли сознаться и тем самым смягчить себе наказание? Почему вы не видите, что ваша игра проиграна и вы запутались в показаниях? Разве вам не хочется сознаться и прекратить этот ужас?

И ответы, естественно, обусловлены этой логикой и процедурами. Часто подследственный выстраивает защиту, стараясь контролировать множество элементов ситуации. Он тщательно избегает разговоров на опасные для него темы, отвечает на вопросы следователя таким образом, чтобы не привлечь к ним внимание, напротив, зацикливается (застревает), не замечая того, на других темах, наконец, возражает против «произвольного» и опасного, как он считает, истолкования следователем излагаемых подследственным событий. Профессор Л. Б. Филонов считает, что оборона подследственного разрушается в том случае, если удается разгадать его тайну (то есть скрываемое обстоятельство), причем достаточно одного звена контролируемой системы, а далее возникает эффект домино и защита как бы теряет смысл. Именно на это направлены вопросы следователя. Скрываемое обстоятельство, объясняет Филонов, является рациональным моментом. Если этот момент раскрыт, то настаивание на нем противоречит рациональной логике. Подозреваемый испытывает фрустрацию и предпочитает сознаться и рассказать о том, что было на самом деле52. Это позволяет предположить, что в определенном смысле работа следователя сводится к переводу подозреваемого из, условно говоря, закрытой коммуникации в понимающую коммуникацию.

Конструирование идеальных объектов и понятий

Попробуем теперь охарактеризовать сферу вопрошания и коммуникацию вопрошания уже безотносительно к кейсам.

Сфера вопрошания, как мы и предположили, представляет собой особую практику, которую описывает (реконструирует) исследователь, изучающий вопрошание. Одна из сущностных характеристик практики состоит в том, что она задает целое, в данном случае целое для вопрошания; другая характеристика – анализ практики – позволяет получить истинные знания относительно явлений (здесь: вопросов и ответов), которые в нее входят. Реконструкция практики означает, что есть проблемы и подход, с точки зрения которых практика и, соответственно, вопрошание рассматриваются. В данном случае это проблемы методологического осмысления вопрошания и построения теории вопрошания.

Сфера вопрошания может быть охарактеризована в широком смысле слова как техническое и коммуникационное условия построения коллективного действия. Техническое – поскольку вопросы и ответы представляют собой семиотические инструменты (они были когда-то изобретены), а коммуникационность обусловлена тем, что понимание и употребление вопросов и ответов предполагает выстраивание определенных отношений между индивидами. В свою очередь, вопрошание как техника и коммуникация обеспечивает управление и организацию коллективного действия.

В коммуникации вопрошания, вероятно, можно различить две фазы:

– исходную, которую назовем ситуация вопрошания: в ней выстраиваются и определяются позиции коммуникантов (вопрошающего и отвечающего);

– фазу разворачивания и протекания процесса коммуникации, или процесс вопрошания.

В ситуации вопрошания коммуниканты осознают (в доступной им форме), с одной стороны, различие своих позиций (видений, положений), с другой – необходимость (повязанность) совместной коллективной деятельности. Кроме того, вопрошающий часто (но не всегда) настраивается в смысле предположения, касающегося позиции другого коммуниканта.

Например, в коммуникации «следователь – подозреваемый» следователь, приступая к работе, уже в первой фазе прикидывает, что собой представляет подозреваемый, какую позицию он занимает (будет ли признаваться сразу, или уйдет в глухую защиту, или поведет игру, или просто растерян и пр.). Если же говорить о процессе коммуникации, то он детерминируется по меньшей мере пятью факторами: особенностями сферы вопрошания, ситуацией вопрошания, способами и средствами, применяемыми коммуникантами (вопросы и ответы, схемы, рассуждения, стратегии общения и работы), наконец, уникальными характеристиками коммуникантов.

Подведем итог, еще раз кратко охарактеризовав введенные различения.

Практики вопрошания – это исторические практики, в которых решение задач и деятельность сопровождаются задаванием вопросов и получением ответов на них. С одной стороны, налицо должны быть сами вопросы и ответы, с другой – особая реконструкция, целью которой является демонстрация того, что эти вопросы и ответы выступают необходимым условием функционирования данных исторических практик (мышления, обучения, общения, политического действия и др.).

Сфера вопрошания. Интерсубъективные (деиндивидуальные) обстоятельства и ситуации, определяющие постановку вопроса или ответ на него, мы и называем сферой вопрошания. В зависимости от задачи исследования зависит реконструкция этой сферы. Как правило, анализ сферы вопрошания предполагает обращение к теории деятельности, социологии, культурологии, истории.

Ситуация вопрошания. Здесь, наоборот, предметом анализа является уникальная ситуация субъекта вопрошания. Она, с одной стороны, обусловлена особенностью этого субъекта (его установками, характером, вмененностями, знаниями, способами деятельности и пр.), с другой – зависит от объективных условий. Эти условия существенно детерминированы сферой вопрошания, но все-таки недостаточны для совершения деятельности субъекта (налицо, так сказать, дефицит знаний, представлений и каких-то других средств для совершения деятельности). Дефицит средств и давление сферы вопрошания, собственно, и ведут к вопрошанию, у субъекта возникает вопрос или ответ как необходимое условие реализации индивида в ситуации вопрошания. Большое значение имеет такое объективное условие, как помощь со стороны другого: вопрос обращен к другому, и от него же ожидается помощь-ответ. Важен и семиотический характер обращения к другому и помощи от него: это создание и обмен текстами в форме вопросов и ответов.

Коммуникация вопрошания. Субъекты вопрошания находятся друг с другом в отношениях коммуникации. Вопрошающий обращается непосредственно или с помощью текста к своему адресату, а адресат обращается к вопрошающему. Кроме того, в коммуникации их связывают различные отношения: понимания или непонимания, доверия или недоверия, власти или подчинения, желания помочь или навредить, совместной деятельности или независимости (автономности) и прочее. Характер этих отношений существенно определяет содержание и форму вопросов и ответов.

Пожалуй, еще имеет смысл различить перформативное и неперформативное вопрошание. Вообще, каждое вопрошание перформативно, поскольку предполагает и включает в себя ответы. Но такие перформативные отношения можно назвать слабыми. О сильных перформативных отношениях можно говорить, если вопрошание или не требует ответа (мнимое вопрошание), или представляет собой иное действие – вызов в форме вопроса, или констатацию дел, или насмешку, или создание другой определенной ситуации.

Завершая первый этап построения теории вопрошания, отмечу, что приведенные здесь различения опирались на анализ кейсов, а также типологические построения в смысле идеальных типов по М. Веберу. Вовлечение в исследование кейсов с иными типами вопрошания позволит или уточнить предложенные характеристики и различения, или видоизменить их и расширить. Другие требования к уточнению или видоизменению связаны с реализацией методологии построения самой теории: формулирование новых проблем, построение идеальных объектов и понятий, критика и обоснование этих построений, анализ и осмысление их использования в определенных практиках.

Поддержание вопрошания как компетентность тьютора53

В. Л. Данилова, В. Е. Карастелев

В сентябре 2018 года были представлены результаты масштабного международного проекта, объединяющего исследователей из ведущих университетов восьми стран в работе над анализом глобальных трансформаций содержания школьного образования с точки зрения универсальных компетентностей и новой грамотности. В частности, в этом исследовании зафиксировано следующее:

Практически все страны во главу угла помещают ученика, подчеркивают его непосредственный образовательный опыт и активную исследовательскую позицию в ходе обучения. Задачей образования становится не только правильное «предложение» содержания образования, но и формирование «активного ученика», умеющего и любящего узнавать новое, разбираться в неизвестном54.

Одним из направлений, которое пытается решить эту задачу, является вопрошание (questioning)55. Еще в 1990 году профессор университета Калифорнии Дж. Т. Диллон писал о наличии пяти общих стратегий вопрошания (спрашивания, задавания вопросов, выспрашивания – термин еще не устоялся), пятнадцати стратегий вопрошания в профессиональных сферах и двадцати пяти техниках спрашивания56. Описывая мир вопрошания, американский ученый приводит в пример сферы, где задавание вопросов является ключевой способностью: образование, суд, психотерапия, клиническая медицина, интервьюирование, расследование преступлений, журналистика, проведение исследований.

По мере того как все больше людей понимает, что умелое использование вопросов открывает много возможностей, увеличивается количество курсов и тренингов, обучающих вопрошанию, и ускоряется разработка соответствующих техник. Все они так или иначе учат задавать хорошие вопросы. Однако вопросы, которые хороши для следователя прокуратуры, не стоит использовать экзистенциальному психотерапевту, а техники построения социологической анкеты вряд ли пригодятся продавцу. Какие вопросы хороши в работе тьютора?

Профессия тьютора в России очень молода. Еще предстоит разрабатывать техники профессиональной работы, уточнять место тьютора в системе профессиональных и социальных отношений, доопределять профессиональные задачи и этические принципы. Поэтому никакая техника не может сейчас избавить тьютора от необходимости самостоятельно разбираться в ситуации, определять свои тактические и стратегические цели и самостоятельно в конечном счете выбирать себе инструменты.

Но уже сейчас, исходя из принципиальных особенностей позиции тьютора, можно наметить те области взаимодействий, в которых тьютор должен уметь ставить вопросы, реализуя культуру заботы о себе. В этих рамках он не только помогает человеку определить индивидуальную траекторию своего развития (в частном случае – учебную траекторию), но и помогает ему лучше осознать свои собственные интересы и возможности.

В нашем контексте это означает, во-первых, что тьютор должен уметь выспросить ученика о его мечтах, интересах, планах и страхах, помогая ему поставить долгосрочные и краткосрочные цели. А во-вторых, что не менее важно, тьютор должен поддержать и развить способность ученика самостоятельно ставить вопросы. Готовность и умение ставить вопросы едва ли не главное, чему тьютор может научить обратившегося к нему человека. Большую роль в этом играет собственный пример тьютора – как его умение задавать вопросы, так и готовность принимать их. Итак, первая большая область вопрошания – все, что относится к индивидуальности и личности ученика, с которым тьютор работает; вопросы, которые надо суметь задать самому ученику.

Позиция тьютора носит сопровождающий характер. Это означает, во-первых, что тьютор формулирует вопросы, направляющие анализ ситуации развития ученика и доступных ему образовательных ресурсов. С одной стороны, тьютор сам ищет ответы, с другой – должен уметь поставить эти вопросы перед своим учеником и обсудить их с его родителями (если работает с несовершеннолетним). Во-вторых, тьютор должен уметь в ходе анализа образовательной ситуации получить нужную ему информацию у всех тех, кто занимается обучением и воспитанием его тьюторанта – преподавателей, родителей (если они этим занимаются) и т. д. – в частности, выяснить у них, чему и зачем они его учат, какие задачи здесь считают наиболее актуальными.

И наконец. Последнее направление вопрошания —вопросы, направляющие самоопределение и профессиональное совершенствование самого тьютора. Необходимость хорошо знать себя и осознанно определять свое место в текущих рабочих ситуациях диктуется, с одной стороны, молодостью тьюторской профессии и новизной ее задач, а с другой – ее принципиально гуманитарным характером. Невозможно помогать индивидуальному и личному развитию другого человека, не имея собственного опыта такого развития. В конце концов, даже построить вместе с другим человеком реалистичную для него учебную траекторию вряд ли сможет тот, кто никогда не делал этого для себя. Тьютор – одна из профессий, которая требует от профессионала осознанного отношения к собственному развитию. В частности, позиция тьютора требует честной рефлексии собственных профессиональных действий, умения строить планы и менять их, учиться на опыте и своих неудач, и своих успехов.

Российский философ и методолог Вадим Розин совместно с авторами настоящей статьи разрабатывает методологию вопрошания, где вводит различение доличностного и личностного вопрошания57. Авторы статьи в своем исследовании показывают:

Вопрошание доличностного типа предполагает иерархические структуры, где нижестоящий по умолчанию считается менее сведущим и дееспособным, чем вышестоящий. Зависимость вопрошания от социальных иерархий делает его ассиметричным – одни участники взаимодействия имеют социально больше прав (или исключительные права) на задавание вопросов, чем другие. Вопросы личностного типа, напротив, предполагают равноправные отношения взаимного уважения. В отличие от описанного выше ассиметричного вопрошания, такую практику вопрошания можно назвать симметричной, имея в виду экзистенциальное равенство людей при встрече с незнаемым или недоступным пониманию58.

Именно симметричной практике вопрошания должен научиться сам тьютор, чтобы научить этому тьюторанта.

Итак, удерживая введенное различение (доличностного и личностного вопрошания) и перечисленные выше направления профессионального тьюторского вопрошания, поставим вопрос об основных типах инструментов, помогающих задать точный и продвигающий вопрос.

В современных педагогических исследованиях предлагается большое количество приемов, помогающих учителю и ученику задавать уместные и продвигающие вопросы. Предельно обобщая, объединим их в две основные стратегии:

1) инициирование и поддержка состояния вопрошания – желания и способности ставить вопросы;

2) формальные приемы предписывания вопросов – от готовых списков вопросов, которые надо применять в том или ином случае, до различных приемов формального генерирования большого количества вопросов.

И та и другая стратегия может дополняться техниками группировки, отбора и ранжирования полученных вопросов.

Однако если мы просто предложим тьюторанту задавать вопросы, он, скорее всего, не будет этого делать. Исследователи учебной коммуникации единодушны в том, что по мере обучения в школе способность и желание задавать вопросы теряется. В современной школе хорошим учеником считается тот, кто может быстро ответить на любой вопрос учителя. Те, кто долго думает над вопросом или готов признаться, что на какой-то вопрос не знает ответа, выглядят в этом контексте сомнительно.

К сожалению, в ту же ловушку попадают и школьные учителя – они стараются быстро ответить на любой заданный учеником вопрос и теряются, если не могут это сделать. В результате вопросы, не имеющие однозначного ответа и требующие раздумий, практически не встречаются в массовой школе. Учителя в основном ограничиваются вопросами, направленными на проверку запоминания, а ученики быстро понимают, что задавать учителю неожиданные вопросы нежелательно.

Предлагая старшеклассникам или студентам задавать вопросы, мы сталкиваемся с их полной неготовностью это делать. Что может пробудить готовность задавать вопросы? Многое зависит от того, как будет относиться к вопросам сам тьютор. Удастся ли ему в отношениях с тьюторантом создать атмосферу, поддерживающую появление вопросов, зависит только от него. Необходимо задать и поддерживать ценность вопрошания – как обсуждая роль вопросов в самостоятельной жизни, так и демонстрируя интерес к вопросам тьюторанта.

Тьютор задает образец отношения к вопросам в первую очередь тем, что воспринимает всерьез любой вопрос, заданный учеником, и позволяет себе над ним задуматься. Если тьютор не знает ответа на какой-то вопрос, он может предложить тьюторанту вместе поискать на него ответ (если на вопрос можно ответить поиском новой информации или выяснением мнения эксперта) или обсудить этот вопрос в манере сократической беседы (если он относится к числу вечных).

Очень важно поверить самому и убедить тьюторанта в том, что любой вопрос имеет право на существование, что не бывает «дурацких» вопросов. Здесь могут помочь правила, разработанные в Институте правильных вопросов59. Американские практики предлагают четыре правила, чтобы поддержать продуцирование вопросов:

– Сформулируйте как можно больше вопросов.

– Не прерывайте выдвижение вопросов суждениями, оценками, спорами, редактированием вопросов или ответами на них.

– Сразу записывайте каждый вопрос.

– Превращайте в вопрос любое утверждение.

Выдвижение все новых вопросов в этом случае напоминает мозговой штурм. Так же, как и мозговой штурм, эта техника наиболее эффективна, когда в ней участвует несколько человек, но допускает и индивидуальное использование.

Дополнительный прием, который используют основатели Института правильных вопросов, заключается в том, что после формирования списка вопросов участникам предлагается переформулировать закрытые вопросы в открытые и наоборот. Это заставляет глубже задуматься над смыслом вопросов и увеличивает их количество.

Преодолеть страх перед вопросами и связанные с ними социальные ограничения помогает также игровое отношение к постановке вопросов. Игровое отношение снимает страх перед вопросом и зонами своего незнания, а продуцирование в игре большого количества вопросов позволяет перейти от поверхностных и банальных вопросов к глубоким и неожиданным. В какой-то мере такой игрой уже является выполнение правил Института правильных вопросов. Но игровое отношение можно усилить.

Авторы настоящей статьи разработали уже больше десятка техник, использующих потенциал вопрошания, и опробовали их в сферах школьного образования, переподготовки кадров, политологии, самоорганизующихся сообществ, бизнесе. Базовые техники – «Игра в вопросы», «Карта вопросов», «Позиционное вопрошание» и другие описаны в третьей части книги.