Продолжай стонать

Марья Коваленко

Продолжай стонать

Глава 1. Сюрприз для любимого

Самое опасное в женщине – фантазия.

Она как цепная реакция в атомном реакторе.

Остановить может только графитовый стержень.

И то не каждый.

Энциклопедия мужской мудрости

– Если с детьми будут какие-то проблемы, звоните мне сразу!

– Не беспокойтесь, Елена Николаевна.

– С Киром, Данькой и Соней я поговорила, но все равно не давайте им спуску. На шею сядут. Особенно младшая!

Я еще раз внимательно осмотрела гостиную, которую двое шестилетних мальчишек регулярно превращали в руины. Послала воздушный поцелуй двухлетней дочери, вцепившейся в фартук няни. И мысленно перекрестилась.

– Да не волнуйтесь так! У вас замечательные дети. Все у нас будет хорошо. Всего сутки без родителей! Малыши и придумать ничего не успеют.

– Малыши… Мне бы вашу уверенность.

Вспомнив вчерашнего препарированного плюшевого зайца, я нервно сглотнула. Сердце и печень у зайца юные патологоанатомы так и не нашли, но набивка разлетелась по всей квартире как снег, а мохнатые лапы оказались в кастрюле с супом.

– Вы просто не сомневайтесь! – Няня подхватила мою дочку на руку и звонко чмокнула в розовую щеку. – Золотко, мы отпустим маму на денёк? – спросила она у подозрительно задумчивой Сони.

Та важно закусила губу, зыркнула из-под длиннющих, как у ее отца, чёрных ресниц по сторонам. Но, в конце концов, все же ответила:

– Маму… пу-тим!

Сказано это было уверенно, с улыбкой, но после этих двух слов мне резко захотелось постучать по дереву и поплевать через левое плечо.

Сдержалась с трудом. На улице уже ждало такси. До самолёта в Москву осталось полтора часа. И никакой стук не способен был превратить мою банду маленьких Басманских в милых спокойных детей.

«Группа лиц, объединенная общим сговором», – словно в подтверждение мыслей, в памяти всплыла строчка из Уголовного кодекса. Никита Лаевский, крестный Сони, каждый раз повторял её, когда приходил к нам в гости. Уж он, отец двоих детей и один из самых опытных юристов в бракоразводной сфере что-то да смыслил в воспитании.

– С богом! – Словно уже сама устала от прощания, няня открыла дверь. – Эдуарду Павловичу от нас всех привет. И хорошо вам развлечься в столице.

Она отошла в сторону, сняла с рук Диану. Но сделать следующей шаг я не успела. Справа послышался громкий «мяв». Потом грохот падающих коробок. И наша черная как смоль кошка Пуля зловещим призраком перебежала мне дорогу.

Вероятно, после этого на путешествии лучше было поставить крест. Не было у нас с Эдом два года отдыха – ну и ладно. Забыли из-за спешки, что такое прелюдия и поцелуи, – не мы первые и не мы последние.

Мне нужно было остановиться! Распаковать чемодан и не делать никаких сюрпризов мужу. Но звонок таксиста временно отключил мозг, две пары глаз смотрели слишком выжидающе, а ручка чемодана, словно перст судьбы, уже кренилась в сторону коридора.

* * *

Я знала, что мужчины не любят сюрпризы. Понимала, что их мозг кипит и плавится, когда приходится работать в новых условиях. Но считала, что за три года в браке успела изучить собственного мужа.

Вероятно, когда бог раздавал мудрость, мне все же досталось что-то другое.

Наивность…

Глупость…

И удача, но только с приставкой «не».

Наверное, стоило предупредить Эда заранее, что няня согласилась остаться с нашей бандой на выходные. Ещё лучше было – прямо сказать о романтическом уикенде для нас двоих.

После тонны грязных подгузников, двух лет бессонницы из-за Сони и бедлама, который регулярно устраивали старшие сыновья, нам просто необходимо было время для себя.

Но с сюрпризом я просчиталась!

Стоило добраться до Москвы, как та самая удача, с «не», проявила себя во всей красе.

Вначале меня не хотела пропускать охрана бизнес-центра, в которой располагался офис мужа. И никакие заверения, что я не террорист, на бравых охранников не действовали.

Потом пришлось пятнадцать минут дожидаться секретаршу Эда, чтобы спросить, где её босс. А после – еще час ехать по столичным пробкам в гостиницу, так как мой трудоголик всю ночь вел какие-то переговоры и сейчас отсыпался в номере.

Не такой я себе представляла встречу с Эдом. Согласно плану, сейчас мы должны были ехать в отель вдвоём, ну или позориться на весь офис и расшатывать мебель.

Ещё в самолете сердце замирало от предвкушения. До этого момента я и сама не представляла, насколько соскучилась по своему несдержанному, упрямому и горячему мужчине.

Чувствовала себя не мамой, а девчонкой, которая убежала на свидание от строгих родителей. Оставалось лишь добраться до отеля. Разбудить свое персональное чудовище и пуститься во все тяжкие…

Так, в своих фантазиях я провела всю дорогу. Потом, такая же, радостная, взлетала в лифте на восьмой этаж. Дошла до номера Эда. Сделала глубокий вдох. И толкнула дверь.

После этого должен был начаться романтический уикенд. Но вместо него в мыслях туда-сюда перебегала дорогу чёрная кошка Пуля. А перед глазами, раскинув свои мускулистые руки, рядом с какой-то брюнеткой на кровати спал мой муж.

Эд

Спать было подозрительно удобно. Никто не пинал в бок, требуя откатиться на свою сторону матраса. За стеной не горланили молодые бабуины. И из детской кроватки не десантировалась на голову в полном памперсе дочка.

Хоть было не открывай глаза и попытайся снова уснуть. Праздник какой-то. Но только я порадовался за себя, только попытался сменить позу на более удобную, как на грудь легла женская рука.

Легкая.

Горячая.

Чужая!

В мозгу мгновенно включилась сирена, и по телу словно ледяная волна прокатилась.

О том, что это не Лена, я четко осознал ещё до того, как раскрыл глаза. В первую же секунду! Не знаю, каким место почувствовал. Вероятно задницей. Аж булки сжались от напряжения. А уже в следующий миг послышался голос, и даже хлипкая надежда накрылась медным тазом.

– Знаешь, Басманский, с таким храпом тебе нужно спать в отдельном бункере. Под землей! Я думала, что к утру точно оглохну.

Голос совсем не был похож на голос любимой жены. Хриплый, словно прокуренный. Грудной, будто я не рядом лежу, а сверху.

– Юля? – Я резко повернул голову вбок. Уставился на свою помощницу – Юлию Викторовну Завадскую. Голую, разнеженную, как после… – Нет…

Договорить не смог. В горле словно ком застрял. Здоровенный такой, размером с мои мохнатые фаберже, которые Лена ещё в ЗАГСЕ обещала отрезать в случае измены.

– Что именно «нет»?

Юля растянула губы в улыбке, и мой затылок прошила острая боль – «Привет, похмелье!».

– Какого черта ты делаешь в моей кровати?

Играть в доброго босса не было ни сил, ни желания.

– А ты что не помнишь? – Завадская вопросительно выгнула левую бровь.

– Финнов помню. Водку помню. Тебя здесь – нет!

О том, что не помню, как добрался из ресторана до отеля, и о том, как поднимался в номер, я тоже не помнил, но решил пока об этом не распространяться.

Гребаные скандинавы с их любовью пить без закуски ушатали меня качественно, но чтобы тянуть в свою кровать Юльку… столько я даже теоретически не способен был в себя влить. Уж точно не в последние три года!

– Тогда у меня для тебя плохие новости. – Юля откинула одеяло и встала. Голая, с засосом на шее и такая растрепанная, словно я отполировал ее головой все поверхности в номере.

– А можно как-то без них? – Боль усилилась. Теперь у меня ныла не только голова, но все тело и какая-то запчасть внутри. Возможно совесть.

– Боюсь, без плохих не получится.

Потянувшись, Юлька обернулась и начала рассказывать. Что-то о приставании в лифте. Об обещании сделать ее управляющей филиалом. О минете в коридоре и… Дальше тоже были какие-то слова, но мои уши милостиво отключились.

Вместо женского голоса я слышал лишь какой-то гул. Будто рядом самолет садился. Видел, как открывается и закрывается рот. И в упор не мог понять, как мы с ней могли переспать.

Я с Юлькой? Со своей помощницей, которую знаю уже лет десять.

Я в ней? Когда дома ждет самая сладкая на свете женщина – жена и мать моих детей.

Свидетельские показания были, но вины почему-то не было. Не чувствовал я ничего кроме острого ощущение надвигающегося пиздеца.

– Ты совсем охренел? – спустя минуту, закрывшись в ванной, спросил я у своего младшего.

Из лейки под потолком водопадом лилась холодная вода, но младший все же приподнялся. Нервно дернул «головой», будто отряхиваясь. Постоял немного, словно тоже пытался хоть что-то вспомнить. И упал на мягкую меховую подушку, слишком тяжелую для того, кто всю ночь расстреливал чужую вагину своим семенем.

– Если я хоть пальцем ее коснулся, это конец!

Головная боль уже отпустила, но я все равно прижался лбом к кафельной стене.

В прежней моей жизни, конечно, были косяки. Первый брак вообще вспоминать не хотелось – вымогательство, скандалы и истерики. Но Лена стала всем. На нее я как на икону готов был молиться днем и ночью. На других не смотрел, даже когда из трусов выпрыгивали. Впервые понял, что такое счастье и нормальная семья.

Она даже сына моего приняла, как своего. Кир сам к ней потянулся, полюбил больше матери. Души не чаял.

Но чтобы изменить… Банально по пьяни…

Юлькино описание очень походило на правду. В далеком прошлом, до ее брака, до моей Лены, именно так у нас все и было. Раз или два. Но сейчас…

– Даже если Лена нас кастрирует, – я успокаивающе погладил член, – все равно ее не отпущу. Понял?

На этот раз младший и не дернулся. Словно побитая собака, осторожно прижался к ладони и замер.

– И не скажем ей ничего. Лучше прямо сегодня соберем чемоданы и поедем на море отдыхать. С няней. С двумя нянями, чтобы наверняка.

План казался идеальным. Меня не беспокоило то, что на носу налоговый период. Не волновали финны, которые вчера согласились на новый контракт, и еще сотня горящих дел в расписании.

К посадке на самолет я уже точно знал, куда именно мы полетим. А к приземлению в Питере купил билеты на райские острова в Тихом океане.

Оставалось только собрать всю мою банду, сложить вещи и отчалить.

«Пару чемоданов. Может – три. Только самое нужное!» – с этой мыслью я открыл замок, сделал шаг в квартиру, а потом врос в пол как вкопанный.

Я слышал бред, что некоторые мысли могут материализоваться. Прежняя жена регулярно через мой кошелек воплощала в реальность свои фантазии. В этом у нее был особый дар. Но чтобы у меня самого получилось так легко хоть что-то…

Словно попал в какую-то другую реальность, я потер глаза. Потом похрустел шеей. И моргнул. Однако не показалось. В коридоре именно такими, как я и представлял, стояли два чемодана. А за ними, хмурые и решительные, моя сладкая жена, почему-то со скалкой в руках. Любимая дочурка с разодранным зайцем. И няня с очками на лбу и губами, сжатыми в нитку.

От такой картины по спине второй раз за день покатилась ледяная волна. Но спросить, что случилось или в честь чего лица как на похоронах, я не успел.

За пазухой завибрировал телефон и, стоило коснуться сенсорной кнопки, собственная секретарша тремя предложениями спустила меня с небес на землю:

– Эдуард Павлович, из отеля только что звонили. Просили передать, что ваша жена забыла на ресепшене зонтик. Его отнести в номер или передать в офис?

– Жена? – В горле резко пересохло.

– Да, она сегодня заезжала сюда, а потом поехала в отель. Вы, наверное, разминулись…

– Наверное…

Скалка в руках жены ожила, а в глазах вспыхнул адский огонь.

– Так куда зонтик? В офис? В номер? – Секретарша совсем не чувствовала, когда нужно замолкнуть. Тараторила без остановки. Быстро. Точно так же, как билось сейчас мое сердце.

– А зонтик, Дашенька, в задницу, – незнакомым голосом смог произнести я. – И, вероятно, в мою.

Глава 2. Если жизнь после ЗАГСа

Единственный способ борьбы с разгневанной женщиной – побег.

У мужчин это называется «тактическое отступление».

Энциклопедия мужской мудростиЭд

Из собственной квартиры я уходил как верблюд – с двумя чемоданами на горбу, с таким же тупым выражением лица и напутствием топать настолько далеко, что при ребенке финальную точку маршрута уточнять было стыдно.

Скалка была бы гуманнее. Небольшой акт семейного насилия я бы пережил. В конце концов, какая никакая, а ролевая игра. С нашей полузабытой сексуальной жизнью это был бы настоящий праздник. Только моя золотая, умная девочка даже в ярости вела себя как настоящая королевна!

Троица в штанах осталась при мне в полном составе, без усекновения. На лбу не появилось ни одной шишки. Но даже это не радовало.

С поводами для радости вообще было туго.

Еще несколько минут назад я представлял, как мы с Леной занимаемся любовью на пляже. Луна, звезды, песок во всех технических отверстиях – красота. А сейчас меня быстро, без прелюдии надлюбили в мозг и, как использованное средство контрацепции, выкинули на помойку.

Обидно! И если бы я только помнил за что!

«Я сообщу мальчикам, что папа отправился в новую командировку. Длительную!» – у Лены даже оправдание перед моими пацанами нашлось. Гай Юлий Цезарь в юбке, блин.

«Попытаешься вернуться, чемоданы отправятся в полет из окна. Будешь потом свои рубашки со всех кустов снимать и драться за брюки с бомжами!» Валькирия со скалкой в руках четко обрисовала перспективы, но не дала даже и слова сказать в свою защиту.

«Топай, дорогой! – перед прощанием командный голос дрогнул, но взгляд остался таким же уверенным. – Теперь тебе прямая дорога к крестному Сони. Он в таких „командировках“ специалист. Пусть начинает просвещать. Пригодится».

Скалка точно была бы лучше! В шоке я бы наверное согласился и на зонтик. Только вместо хорошего семейного скандала пришлось пялиться в закрытую дверь. А вместо дороги в аэропорт пилить туда, куда послали.

* * *

Прочесть по лицу Лаевского, что он очень рад моему визиту, было сложно. Возможно встреться мы в адвокатском бюро, он бы и обрадовался – работой я его не загружал, коньяк приносил регулярно. Но часы уже показывали «шесть», а это значило лишь одно – застать образцового отца семейства на рабочем месте не было ни одного шанса.

Когда открылась дверь квартиры, я понял, что не ошибся.

Тяжелая квадратная челюсть, больше подходящая телохранителю, чем юристу, вопросительно выдвинулась вперед. А между густых черных бровей пролегла складка.

Уж не знаю, сколько идиотов с чемоданами Никита повидал на своем веку, но вместо «привет» или «как дела» он со вздохом произнес другое:

– Выгнала?

Если до этого я еще пребывал в спасительном шоке, то после «приветствия» лучшего друга свет в конце туннеля вдруг потух, и резко захотелось подровнять своей головой ближайшую стену.

– Отправила. – Сглотнул. – В командировку.

– Ну если ко мне, то это в далекую… И надолго.

– Без обратного билета.

– Мда… Это попандос. Но заходи, раз пришел.

С сочувствующим видом Лаевский похлопал меня по плечу и коротким кивком пригласил войти. Где-то далеко, между гостиной и детской, носились близнецы. Обхватив огромный живот, гусыней расхаживала беременная жена Никиты. Но временно бездомный и голодный, сопротивляться я не стал.

Начавшийся спустя несколько минут кухонный разговор напоминал обмен информацией двух шпионов.

Жена Никиты оставила нас наедине, дети не заглядывали – шифроваться не от кого, но многое слишком хорошо было понятно и с полувзгляда.

– Значит, даже не выслушала? – Забрав пустую тарелку, Никита подложил мне пюре.

– Обещала штаны бомжам выбросить. – Я с тоской глянул на свои чемоданы. Жена Лаевского зачем-то умудрилась вкатить их в кухню, и теперь они с немым укором пялились именными бирками в мою сторону.

– Суровая!

– Элитная порода!

– И без телесных повреждений вроде обошелся…

Друг внимательным взглядом окинул мое лицо, шею и руки.

– Крестница твоя в свидетелях была. И няня.

– Ну да, при детях и пожилых нельзя.

– Вот и выжил.

– Так надо было благоверную в спальню тянуть, и пусть бы убивала себе на радость. Это точно приятнее бракоразводного процесса, да и лечиться дешевле, чем делить имущество.

– Не учи ученого. – На миг я вспомнил свой прежний развод, дорогой и долгий. Настоящий день воспоминаний. Подсознание словно подсказывало – психику готовило.

– Учёный сейчас уже решил бы все свои проблемы и ел котлеты, – Никита поближе пододвинул мне сковороду с ароматными мясными колобками, – вот такие!

– Ел бы… Меня дальше порога не пустили.

Ужинать резко расхотелось, и никакой аромат не мог вернуть аппетит.

– Ну да! Подготовка на высоте.

– А должен был быть отпуск, пляж и песок.

– А ты сам хоть уверен, что у нее есть причина? – Лаевский тоже отложил вилку.

– Причина…

Уже в который раз за день я попытался вспомнить хоть что-то о прошедшей ночи, но в этом память молчала.

Ни порно в моем исполнении с Юлей. Ни сольного автопилота в отель с последующей отключкой в кровати. Ни минета в коридоре, о котором Завадская в подробностях сегодня рассказывала.

Мозг словно отформатировали, оставив на память лишь головную боль. Тупую, которая не лечилась ни таблетками, ни едой. Словно между полушарий поселился чокнутый дятел. И лупил, лупил, лупил…

– Тяжелый случай. Делать что теперь будешь? – Дожидаться, когда я придумаю какое-нибудь внятное объяснение, Никита не стал.

В ответ так и хотелось сказать: «Не знаю». В моей привычной реальности ещё ничего не изменилось. Желания, планы и чувства остались прежними. А реальность, где была кухня друга и чемоданы, все еще казалась дурным сном.

– А что мне остаётся?…

– Ну… всегда можно накосячить ещё сильнее. Это я тебе как специалист говорю.

– Сильнее мне не нужно.

За стеной что-то грохнулось. В тишине зазвучал суровый женский голос, так похожий на голос моей жены, когда она отчитывала мальчишек. И сердце болезненно сжалось.

– Завоевывать ее буду! – ответ родился сам. – Костьми лягу, но докажу, что я для неё лучший и единственный.

– А если станет сопротивляться? – Откинувшись на спинку стула, Лаевский хищно сощурился.

– Сопротивляться? – Жизнь неожиданно вспыхнула яркими красками. От стадии отрицания я сразу же перешел к принятию. И даже дятел в голове замер. – Ну, пусть попробует. Не в первый раз.

Лена

Наверное, нужно было горевать – оплакивать свою семейную жизнь и придумывать какие-нибудь обидные эпитеты мужу.

В конце концов, я собственными глазами видела его в кровати с другой и давно сбилась со счета количеству командировок.

Однако злиться почему-то не получалось. С самого первого момента, как вошла в номер отеля, до ухода Эда с чемоданами в голове крутился только один вопрос: «Как правильно действовать в такой ситуации?»

Я понимала, как вести себя, если муж пришел домой голодный. Не задумываясь, меняла подгузник Соне, когда тот становился полным. Черт, еще несколько лет назад я работала главным бухгалтером и знала все о движении денег.

Не дура, да и не первый день замужем! Судьба не раз ставила мне подножки и как нагадившего котенка макала в лужу. Но ответа на самый главный сегодняшний вопрос… своего ответа все равно не было.

Мозг не желал обрабатывать информацию, а сердце верить в то, что видели глаза. Пинг не проходил! Решения не было. Вместо мозга меня спасала какая-то генная память – вшитый в ДНК каждой женщины алгоритм борьбы с изменщиками. В моем случае: «Чемодан-скалка-дверь».

Именно о том, что нужно положить в чемодан, я думала всю дорогу от Москвы до Питера. Список в телефоне себе составляла.

Именно за скалку схватилась, когда услышала скрежет ключа в дверном замке. Борьба фаллических символов какая-то.

И именно после того, как закрылась дверь, заряд энергии резко иссяк.

Меня покинули все силы. Эд ушел, и я остро ощутила себя Сониным зайцем. Пустым, без набивки, без левого глаза и задорного пушистого хвоста.

Прибить Басманского хотелось за такое ощущение. Догнать, наорать и отхлестать по щекам, чтобы хоть немного почувствовал, как мне больно.

Если бы не няня и не Соня, вероятно, я бы сорвалась. Даже обуваться не стала бы. Побежала бы по ступеням босиком.

Но при ребенке и с места сдвинуться не смогла. Слушала удаляющиеся шаги, шум лифта и гулкие удары своего сердца.

Плохо было так, как не было никогда раньше. Но даже в таком убитом состоянии мозг не мог осознать произошедшее.

Наверное, со стороны я напоминала курицу с отрубленной головой. В извилины не поступало ни одного сигнала, и только внутри все трепыхалось. Одновременно тянулось к своему мужу, самому любимому, самому сильному, уверенному и красивому мужчине на свете. И готовилось бежать от него, если попробует вернуться, обнять или поцеловать.

В общем, проблемы с психикой были заметны даже без обследования у специалиста.

Те самые женские гены требовали мести и пару литров мужской крови. А сердце шептало: «Выслушай и прости».

Не представляю, как бы я с таким раздвоением личности протянула не то, что до развода – до следующего дня. Няне точно пришлось бы у нас поселиться. Но, к счастью, искать мозгоправа не пришлось.

Будто почувствовала, что мне нужна помощь, лучшая подруга Лиза без звонка нагрянула в гости. И с первого же взгляда, едва переступив порог, поняла масштаб трагедии.

– Ты такая «красивая», словно твой Басманский отвязался и сбежал на волю. – Цокнула языком она.

– Ты точно гинеколог, а не гадалка?

Плакать хотелось так сильно, что я даже на шутку ответить нормально не могла.

– Знаешь, у некоторых женщин из гинекологического кресла внутренний мир виден лучше, чем на исповеди. – Лиза оставила свою сумочку на комоде и крепко меня обняла. – Кстати, твой внутренний последние три года был очень хорошим. Если из-за какого-нибудь парнокопытного он испортится, то я готова лично поучаствовать в кастрации.

– Тогда доставай свой скальпель.

Няне я не призналась, что Эд мне изменил. Сказала лишь, что муж сделал серьезную ошибку. Но Лизе молчать не могла. Обида перла из меня девятым валом. Радовало лишь, что дети уже спали в своих кроватях, и небольшой потоп сможет пройти мимо них.

* * *

– Ну, рассказывай!

Так и не дождавшись стандартного: «Чай? Кофе?», Лиза сама включила чайник и усадила меня на ближайший стул.

– Рассказывать особо нечего. – Я запасливо пододвинула к себе рулон бумажных полотенец. – Я застала Эда сегодня в кровати с другой.

– Подожди… Ты ж вроде собиралась ехать к нему в Москву? Романтический уикенд устраивать.

– Вот в Москве и застукала. – Глаза уже болели, но слезы почему-то не лились.

– Прямо в кровати?

– Да…

– Ээ… А это точно твой Басманский был?

– Хотела бы я ошибиться…

– Блин… Он же у тебя, вроде, совсем цепной. От юбки ни шагу. – Лиза недоверчиво нахмурилась. – У нас в родовом отделении до сих пор его с ужасом вспоминают. Особенно когда на дверь родзала смотрят, которую твой благоверный плечом вынес, услышав крик.

– Кобель он у меня. Бешеный.

Расплакаться ну никак не получалось. Стоило Лизе напомнить про роды, перед глазами сразу встал перепуганный, белый как мел Эд, готовый убить любого, кто посмеет ко мне прикоснуться.

Наверное, это были самые ненормальные роды, какие видел персонал. Злая как черт будущая мать, готовая родить побыстрее только, чтобы муж убрался наконец из зала. И будущий папаша, орущий на акушерку с врачом громче, чем его жена во время схваток.

Не удивительно, что заведующий отделением намекнул мне во время выписки, что следующего ребенка лучше рожать в другой клинике. Что они «недостаточно компетентны в таких тяжелых случаях».

В глаза смотреть ему было стыдно, и никакими подарками не удалось загладить вину перед персоналом. А ведь у Эда даже повода наводить шорох не было. Только сумасшедшая забота в его фирменном стиле, неандертальском.

– А может, ты все-таки что-то попутала? – Несмотря на все мои слова подруга не желала сдаваться. – Вдруг они рядом лежали? Половина Питера мечтает хотя бы потереться о твоего красавчика-мужа. А у этой… у нее появилась возможность рядом поспать. Джекпот!

– Ты ещё скажи, что она его сон охраняла, – вырвалось у меня со смешком.

– И такое возможно! Мало ли как вечер закончился. Может, охраняла. Спасала от звонков и неожиданных визитов. Вот как твой, например.

– Я бы очень хотела, чтобы это оказалось именно так, но для охранницы она была слишком голой.

Нужно было закругляться с этой беседой. Легче не становилось. Варианты Лизы только душу травили странной надеждой и поддерживали ту ненормальную часть меня, которая требовала вернуть мужа домой.