Золотой момидзи. История о незавершённом расследовании

Склонного к анализу подполковника оставили в «русском» отделе Генштаба императорской Японии, поручив разработку плана ведения войны с Россией.

Успешное завершение русско-японской военной кампании, в которой Гиити Нобускевич принимал непосредственное участие в качестве начальника штаба японского Экспедиционного корпуса в Корее, послужило стартом его блестящей карьеры в военном ведомстве.

Вокруг Танаки сформировалась целая команда преданных лично ему офицеров и генералов, что в последующем позволило будущему военному министру возглавить одну из основных японских политических партий – Сэйюкай и получить в 1927 году премьерское кресло.

Сэйюкай (полное название Риккэн сэйюкай – Конституционное общество политических друзей) – японская партия крупной буржуазии в 1900–1940 гг. Создана как парламентская опора военно-бюрократического правительства. Основная цель – укрепление монархического строя. Во время Первой мировой войны формировала кабинеты Хара (1918–1921), Такахаси (1921–1922), осуществившие интервенцию на советском Дальнем Востоке; кабинет Танаки (1927–1929), разработавший программу агрессивной политики против Китая и СССР; кабинет Инукаи (1931–1932), завершивший захват Маньчжурии и создавший марионеточное государство Маньчжоу-Го. В 1940 году распущена, её деятели включились в фашистскую «Новую политическую структуру».

Из приятных петроградских воспоминаний генерала вывел адъютант, учтиво проникший в кабинет с подносом утреннего зелёного чая. Молча поставив чайный прибор, он, так же, без слов, положил на стол список ожидавших приёма сотрудников аппарата штаба. Склонность генерала к немногословию была хорошо известна подчинённым…

– Генерал Яманаси уже у себя? – поинтересовался у адъютанта Танака. – Начало приёма отложим на один час. Пригласите ко мне уважаемого Яманаси-сан.

Танаку продолжало беспокоить газетное сообщение о кредите Иокогамского банка, и он решил посоветоваться со своим заместителем и близким доверенным лицом – генерал-лейтенантом Хандзо Яманаси.

Яманаси Хандзо (1864–1944), генерал императорской армии, с 1898 года – военный атташе в Германии, Австро-Венгрии, командир 3-й дивизии в Русско-японской войне. С 1921 по 1923 – военный министр. Генерал-губернатор Кореи (1927–1929).

К нему – худощавому, с тонкими, почти европейскими чертами лица уроженцу префектуры Коти, генерал испытывал неподдельную симпатию.

Обладающий острым, проницательным умом и утончённой хитростью, Яманаси как бы компенсировал отдельные недостатки натуры самого командующего, сохранявшего своеобразный крестьянский, прямолинейный до упрямства, склад мышления и характера.

Были и другие причины поддерживать близкие отношения с этим генералом.

Включив Яманаси в свою команду, Танака через него получил доступ к финансовому Олимпу островной империи – его сослуживец имел влиятельных покровителей в Министерстве финансов и Центральном банке Японии.

– Проходи, Хандзо-кун, – дружески приветствовал генерал своего заместителя, – угощайся чашечкой зелёного чая.

Взаимно справившись о здоровье, и кратко обменявшись впечатлениями от созерцания расцветшей сакуры, оба генерала уселись в удобные кресла за небольшим приставным столиком.

Яманаси, как подчинённый, не спешил уточнить причину своего столь срочного утреннего вызова. Полагал, что отложенный плановый приём, о чём ему успел доложить адъютант командующего, вызван какими-то важными обстоятельствами, и нет смысла торопить начальника.

– Утром я говорил с Осимой, – отхлебнув чаю, произнёс Танака, – его отдел испытывает потребность в пополнении кадров. Объём работы по России увеличивается. Надо запросить в управлении кадров сведения обо всех выпускниках учебных заведений, владеющих русским языком. Особое внимание питомцам нашей Харбинской школы. Они не только знают язык, но и получили практику общения с русскими. Займитесь этим, генерал.

Выждав паузу и долив в свою чашку зелёного чая, командующий возобновил диалог:

– Меня беспокоит отсутствие значимой информации о положении дел в Сибири. Строить прогноз на поступающих из наших разведывательных органов данных затруднительно. Оппозиция в парламенте уже неоднократно ставила вопрос об ошибочности курса на сохранение военного присутствия на русском Дальнем Востоке…

Премьер Такаси Хара также склонен считать, что большой выгоды для империи от продолжения интервенции не будет.

73-тысячный Экспедиционный корпус каждый день несёт ощутимые потери от партизан и просто бандитов. Сотни раненых, прибывающих на излечение в Японию, могут быть заражены революционными настроениями. И это не прибавляет оптимизма.

Хара Такаси (1856–1921), премьер-министр императорской Японии в 1918–1921 гг., один из инициаторов интервенции и оккупации Сибири и Дальнего Востока.

Танака закурил папиросу. Внимательно слушавший его Яманаси изредка поглаживал свои пышные, нехарактерные для японца, усы. Пока в высказываниях начальника он не усмотрел какой-либо новой для себя информации, всё это были хорошо известные оценки.

Терпеливо ожидая перехода к главной теме, Яманаси – второе лицо в Объединённом штабе – исподволь разглядывал новый чернильный прибор, стоявший на столе командующего. Ещё на прошлой неделе его не было.

Прибор был дорогим, выполненным в виде китайской фарфоровой лампы с двумя павлинами по бокам для чернил и ручек. «Кто мог преподнести этот подарок генералу? – размышлял про себя Яманаси. – По-видимому, прибывший на прошлой неделе из Шанхая генерал-майор Того или же генерал-лейтенант Котогава из штаба на Тайване, находящийся сейчас по делам интендантской службы в Токио.

Надо это выяснить и учесть при встрече с ними, запланированной на эту неделю. Подобный подарок не мешало бы иметь и у себя. Всё равно генералы тратятся на подарки не из своего кармана…»

Следующие фразы командующего прервали размышления заместителя. Танака перешёл к главной теме беседы:

– Яманаси-сан! Меня беспокоит, что наши банки в этой нестабильной обстановке втягиваются в кредитование русской армии. Я задаю себе вопрос: смогут ли они в последующем вернуть вложенные деньги? Если правительство адмирала Колчака будет гарантировать оплату военных поставок золотом, то нам надо абсолютно точно знать, сколько этого золота имеется у адмирала, и на каких условиях оно поступит в японские банки.

Прошу вас, как имеющего связи в Иокогамском валютном банке, уточнить характер последних кредитных соглашений с Колчаком и составить своё впечатление – стоит ли армии подключаться к их информационному и оперативному обеспечению. Готов в любое время выслушать ваши предложения по этому вопросу. Если они есть уже сейчас, попрошу поделиться, – завершил свои соображения Танака.

– Насколько я понимаю, – приступил к ответу Яманаси, – рассчитывать на успех военных операций Колчака не приходится. Союзники, прежде всего американцы, уже планируют свой уход из Сибири. Однако им это сделать легче – погрузят войска на корабли и отплывут из Владивостока. Нам так поступить затруднительно.

Большевики могут не остановиться у Тихого океана, а попытаются распространить своё влияние на территорию Маньчжурии и, возможно, на Корею. Тем более, как вы хорошо знаете, наша длительная оккупация Кореи в рамках генерал-губернаторства, чревата угрозами Трону. На перспективу надо искать иную форму этой оккупации. Корейцы народ смелый и настойчивый и, несомненно, их борьба за независимость будет лишь усиливаться. Тем более что своей непродуманной политикой в губернаторстве мы ежедневно порождаем среди местного населения ярых врагов…

Если не удержать Приморье, империя напрямую столкнётся с необходимостью продолжения вооружённой борьбы с большевизмом, в том числе с его корейским вариантом. Исход этой борьбы предсказать сложно, в Китае и Корее сторонников Москвы достаточно.

В случае военного поражения Колчака ему на смену необходимо уже сейчас, и как можно быстрее, готовить другую фигуру. Более тесно связанную с нами, которая была бы способна возглавить борьбу с влиянием красных.

Сделав минутную паузу, Яманасидобавил:

– Как я ранее уже докладывал, работу по поиску и подготовке подобной фигуры мы ведём силами Харбинского и Читинского разведывательных отделов. При этом делаем ставку прежде всего на атамана Семёнова и его казачью группировку. В её составе много казаков-азиатов, монголов и бурят. В Маньчжурском отряде атамана также служат японцы-волонтёры.

Определённые надежды возлагаем на генерала Хорвата, обладающего большим жизненным опытом и влиянием в Маньчжурии. Что ни говори, он всё ещё формально остаётся на посту командующего русскими войсками в зоне КВЖД. Однако его преклонный возраст и слабая популярность в Белой армии не позволяют надеяться на то, что нынешний глава русской администрации в Маньчжурии станет равнозначной Колчаку фигурой.

Наша деятельность по поддержке Семёнова и Хорвата, – развивал свою мысль Яманаси, – требует значительных финансовых средств. Собственных денег у них нет. Пока финансирование отрядов Семёнова и администрации Хорвата осуществляет Омское правительство, в распоряжении которого находится часть золотого запаса бывшей Российской империи. Сколько золота у адмирала, и какие у Верховного правителя планы по его использованию – доложить затрудняюсь…

Генерал Яманаси задумался, вновь занялся поглаживанием своих усов и затем продолжил:

– Осмелюсь предположить, что золотой актив Колчака, по всей вероятности, немаленький. Мне припоминается, что с 1915 по 1917 год через Осакский монетный двор к нам поступило русское золото ещё в соответствии с японо-русскими военно-кредитными соглашениями. Они были подписаны специально организованным для этого синдикатом банков «Тодзай» и царским Министерством финансов.

«Тодзай» (по-русски – «Восток-Запад») – объединение 18 японских банков, в 1916 году подписавших японо-русские военно-кредитные соглашения. Среди них Иокогамский валютный банк («Екохама Секин Гинко»), банки «Мицубиси», «Мицуи», «Тёсэн», «Ясуда», «Сумитомо», «Кадзима» и другие.

Хотя в тот период речь шла о поставках русского золота под выпуск у нас иеновых облигационных займов. Тогда русские передали золото на всю сумму соглашения. Но мы не смогли выполнить программу по экспорту вооружения в Россию. Документация по этому вопросу, по-видимому, находится в Иокогамском банке или же в нашем корейском банке «Тёсэн». В любом случае мы это уточним.

Если же сейчас вновь зашла речь о кредитах под золото, думаю, будет нелишним дать указания нашим разведывательным подразделениям в России, Шанхае и Харбине собрать сведения о фактическом наличии у Колчака жёлтого металла. Тем более что определённые оперативные возможности, как вам хорошо известно, у нас имеются в Шанхайском отделении Русско-Азиатского банка. Если вы не возражаете, я займусь проработкой этого вопроса и доложу о результатах…

– Хорошо, я согласен, – генерал Танака встал из-за чайного столика, ладонями обеих рук интенсивно растирая виски. – С наступлением весны у меня начинает болеть голова. Как вы думаете, что может служить причиной? – обратился он с вопросом к заместителю.

– Европейские врачи из Иокогамы говорят, что основная причина весенних головных болей – в перепаде атмосферного давления. Но хороших лекарств у них на этот случай нет. Советую обратиться к китайским лекарям.

Понимая, что деловая часть беседы уже завершена, Яманаси непринуждённо произнёс:

– А лучше всего на несколько дней поехать в горы, к примеру, в Минаками. На прошлой неделе вместе с семьёй мне удалось вырваться туда. Прекрасное место. До сих пор лежит снег, воздух чист и наполнен запахами сосен, вечерами мёртвая тишина. С Токио не сравнишь. Если надумаете поехать, передам вам адрес моей приятельницы. Она содержит в горах небольшую гостиницу – рёкан. Чисто, уютно, при рёкане есть природная ванна – ротэнбуро. Хозяйка сама готовит саке. Думаю, что вам понравится, и головные боли пройдут…

– Неплохое предложение, – поблагодарил Танака, – однако на этой неделе думать о поездке бесполезно. Завтра в императорском дворце состоится церемония «сакура о-миру кай» – любование цветущей сакурой (праздник «ханами»). Вы тоже приглашены от нашего министерства. Хотя, думаю, – с лёгкой иронией в голосе продолжил командующий, – вы уже имеете приглашение непосредственно от Двора Его Императорского величества. И пригласительный билет вам не потребуется.

Поскольку на церемонии будет присутствовать дипломатический корпус, в том числе русский посол Крупенский, было бы неплохо передать лишние пригласительные билеты нашим офицерам из Второго отдела. Пусть используют эту возможность в интересах дела…

– Я так и сделаю, – посмотрев на часы, заверил Яманаси.

Генерал Танака проводил заместителя до двери кабинета и дал указание адъютанту начинать приём.

Владивосток. Штаб японского Экспедиционного корпуса. Апрель 1919 года

Начальник «токуму кикан» разведывательного отдела Экспедиционного корпуса полковник Рокуро Идзомэ вчитывался в текст только что полученной из Токио шифровки:

«Секретно, строго лично для полковника Идзомэ.

По поступающим сообщениям, политический и военный кризис Сибирской армии адмирала Колчака может наступить в ближайшие три-четыре месяца.

Вам надлежит незамедлительно выяснить наличие и места нынешнего хранения русского золота, изъятого Колчаком из отделения Госбанка России в городе Казани, и планы Омского правительства по его использованию.

В этих целях задействуйте имеющиеся агентурно-оперативные и иные возможности, в том числе во Владивостокском отделении Госбанка России, в Кредитной канцелярии и в штабе генерала Розанова.

Особое внимание уделите поиску оперативных подходов к командующему Приамурским военным округом.

О результатах работы докладывайте регулярно.

Обобщённые данные с Вашей оценкой складывающейся ситуации ожидаем до конца текущего месяца.

Генерал-лейтенант Х. Яманаси»

Идзомэ Рокуро (1878–1925), с 1913 года сотрудник военного атташата Посольства Японии в России, с 1918 – начальник отдела России Генштаба, с мая 1919 – начальник разведслужбы Экспедиционного корпуса, с 1924 – генерал-лейтенант императорской армии.

Идзомэ любил свою работу. К ней он относился как исследователь, находя в каждом поручении что-то новое, позволяющее постигнуть ранее неизвестный объём знаний. Ещё в офицерской школе начал специализироваться на изучении России. Последующая длительная служба в разведке дала возможность с различных сторон познать объект профессионального интереса.

Идзомэ как разведчик-русист, так же, как и Гиити Танака, состоялся под руководством бывшего начальника Второго (русского) отдела Генштаба, в то время полковника, а в последующем генерала армии Мотодзиро Акаси, ставшего для нескольких поколений молодых японских офицеров образцом для подражания.

Акаси Мотодзиро (1864–1919), с 1889 года – в Генштабе, в 1894 – стажёр в Германии. Участник Японо-китайской войны. С 1901 – военный атташе во Франции, с ноября 1902 – в Петрограде. Свободно владел французским и немецким языками. С началом Русско-японской войны – военный атташе в Швеции, где осуществлял подрывные операции против России и вёл сбор военной информации. С 1905 —военный атташе в Берлине, с 1907 – начальник военной полиции в Корее, с 1914 – заместитель начальника Генштаба, с 1918 – генерал-губернатор Тайваня.

Именно Акаси, являясь накануне и в период Русско-японской войны 1904–1905 года военным агентом в России, а затем при японском посольстве в Стокгольме, успешно вёл сбор сведений о русской армии. Чем в немалой степени обеспечил успех японской стороны, поднял престиж Второго отдела в глазах руководства империи и военного министерства.

Однако японская спецслужба как структурное подразделение вооружённых сил Страны хризантемового трона, хотя и имела в тот период весомые оперативные успехи, но их география в основном распространялась на страны Азиатского региона. По объективным причинам её разведчики в Европе, на русском Дальнем Востоке и в США были вынуждены опираться исключительно на агентуру из числа немногочисленных японцев-колонистов. Но эта этническая диаспора занимала в указанных государствах невысокое социальное положение – прислуги, мелких торговцев, содержателей ресторанов японской кухни, что ограничивало получение разведкой значимой информации военно-стратегического характера.

Для компенсации и устранения этого недостатка разведывательные органы императорской Японии всячески поощряли учреждение закордонных «патриотических» объединений из числа соотечественников, проживающих за границей. Особенно активно использовались подобные организации с конца XIX— начала XX века.

В частности, одной из политических полуконспиративных структур, использовавшихся спецслужбой, было образованное в 1901 году «Общество чёрного дракона» («кокурюкай»). Его члены вели разведывательную деятельность на русском Дальнем Востоке, в Китае, США, Латинской Америке, Северной Африке.

Что касается России, а в дальнейшем СССР, то против них трудились японские разведчики под вывеской «Восточно-Азиатского общества единой культуры», созданного в 1898 году. Его официальной целью декларировалось содействие развитию культурных связей, неофициальной же было формирование агентурной сети на российской территории.

Так, «патриотическое» общество «Чёрный океан» («гэнся») имело во Владивостоке школу джиу-джитсу, которая, помимо подготовки агентов из числа японцев для работы в России, занималась вербовкой лиц, проживающих на территории Дальнего Востока. Подобные японские структуры были частными организациями и формально не зависели друг от друга. Тем не менее их связи с правительством империи и между собой были весьма прочными. Они осуществлялись через руководителей обществ, которые, как правило, занимали видные государственные посты в Японии. Вся информация, добываемая обществами, передавалась правительству, военным и другим заинтересованным ведомствам.

Положение несколько изменилось после нормализации русско-японских отношений по итогам войны 1904–1905 года. Крупные японские фирмы и банки открыли свой бизнес заграницей – в Приморье, Харбине, Дайрэне. Одинтолько Владивосток наводнили многочисленные конторы банкирского и торгового дома «Мацуда», отделения Иокогамского валютного банка, банка «Тёсэн», Гонконг-Шанхайского банка, а также более двухсот других имперских компаний с их разношёрстным персоналом.

Многие подданные Российской империи стали активно трудиться в качестве штатных сотрудников этих фирм и кредитно-финансовых учреждений Страны восходящего солнца. Что позволило разведывательной службе существенно расширить агентурные позиции в русском обществе.

А основой в вербовочной деятельности японской разведки всегда был материальный фактор…

Можно сказать, что процесс познания России уже давно перерос у полковника Идзомэ рамки чисто профессионального интереса, породив своеобразную привязанность к стране, столь не похожей на его родину. Полковника интересовало буквально всё.

Находясь в 1913–1914 году в служебной командировке в аппарате военного атташе посольства Японии в Петрограде, он заметно улучшил своё знание русского языка. Это позволило бегло читать сообщения в местных газетах, не пропуская даже небольшие заметки, хронику, частные объявления. Сослуживцы, увидев склонённого над русской газетой Идзомэ, знали, что в такие моменты к нему бесполезно обращаться с вопросами – он полностью увлечён любимым предметом.

Плодом усилий Идзомэ как разведчика-аналитика в тот период стал солидный труд «Экономическая география Сибири», детально описывающий месторождения полезных ископаемых и перспективы их эксплуатации. Офицеры Второго отдела называли эту монографию «библией» для разработки вариантов размещения японских войск на территории Дальнего Востока, которые одновременно позволяли бы контролировать экономическую жизнь оккупированной территории.

Неординарные аналитические способности выработали у Идзомэ устойчивую склонность к кабинетной работе. И новое назначение в штаб оккупационных войск в Приморье, хотя и было повышением по службе, не особенно радовало полковника.

В должности начальника разведоргана он был вынужден частенько мотаться в командировки по подчинённым подразделениям, сопровождая командующего корпусом – непоседливого балагура, дамского угодника и любителя длительного застолья генерал-лейтенанта Сигэмото Оои. Приходилось терпеть, порой неделями отрываясь от кабинетных занятий.

Оои Сигэмото (1863–1951), уроженец префектуры Ямагути. В период Русско-японской войны – военный атташе в Германии, с июля 1918 года по август 1919 – командующий Экспедиционным корпусом во Владивостоке. С января 1919 – генерал армии, с 1924 – депутат парламента.

Вот и нынешняя телеграмма из Токио не вызывала энтузиазма.

«Генерал Яманаси потребует точных агентурных данных по запрашиваемой проблеме, – размышлял полковник Идзомэ, – а каких-либо серьёзных позиций в окружении Розанова пока создать не удалось. Да и в целом нет уверенности, что среди офицеров русского штаба возможно найти человека, готового пойти на негласное сотрудничество с японцами.

Осведомлённые в секретах настроены патриотично, как правило, это дворяне, и они не испытывают серьёзных материальных затруднений. Да и русская контрразведка, несмотря на политическую неопределённость ситуации в Приморье, не оставляет без внимания оперативный состав японского разведывательного органа.

Можно надеяться на инициативное предложение со стороны кого-либо из русских, решившегося заработать на продаже секретов. Но сколь долго придётся ждать подобной удачи – ясности нет. А токийское начальство ждать не любит. Остаётся одна надежда на то, что высшие русские командиры, в преддверии развала Белой армии, сами будут искать доверительного контакта с японской спецслужбой.

Что касается вербовки ценного источника в офицерской среде, то это дело редкого случая, стечения разных факторов, да и просто везения. Но в вербовочной работе расслабляться нельзя. Надо последовательно перебирать все доступные контакты. А там, глядишь, и появится перспективный для вербовки кандидат.

Придётся вновь проводить многочасовые совещания с подчинёнными работниками об активизации вербовочной деятельности. Просить генерала Оои под какой-либо убедительной легендой вывести офицеров отдела на штаб Приамурского военного округа. А значит, организовывать многочисленные попойки и банкеты».

Произнеся вслух «сиката га най», что по-русски означает «ничего не поделаешь», а точнее, в привязке к прочитанной шифровке, – «ничего не попишешь», полковник взялся набрасывать план первоочередных мероприятий по выполнению полученного указания.

Токио. Министерство финансов Японии. Май 1919 года

Финансовое ведомство любой страны – главный дирижёр деловой активности на внутреннем рынке. На внешнем – это координатор усилий отечественных финансово-кредитных учреждений по продвижению национальных интересов.

В Японии статус Министерства финансов особо почитаем. Оно выступает одним из важных инструментов внедрения в рыночную стихию плановых элементов. Японское индикативное планирование экономического развития обладает довольно осязаемым потенциалом ограничивающего воздействия на правительство. При составлении годовых бюджетов голос Минфина наиболее весом. И хотя никаких лимитов долгосрочные планы не содержат, утверждение бюджетов происходит с учётом этих планов.

Редко кто из премьер-министров Японии не являлся руководителем Министерства финансов. Точнее сказать, прохождение данной ступени – обязательно, это почётная традиция в политической жизни Страны восходящего солнца. Если лидер какой-либо партии или фракции парламента стал министром финансов, можно уверенно прогнозировать, что в будущем он займет премьерское кресло.

Перед каждым национальным праздником коридоры бюрократического ведомства заполняются многочисленными деловыми партнёрами. Они стремятся высказать своё почтение финансистам-чиновникам. Если сделать это лично из-за столпотворения не удаётся, можно передать подношение через специально учреждённый в этих целях министерский секретариат.

Со времён эпохи Мэйдзи японское чиновничество занимает ведущие позиции в обществе, весьма гордится собой и пользуется большим уважением. Кроме того, государственные служащие отбираются на конкурсной основе по результатам экзаменов, с учётом реальных возможностей претендентов, и по большей части это очень способные и честные люди.

Министерство финансов крайне щепетильно рекрутирует своих будущих сотрудников. Кандидатами на занятие бюрократических должностей являются студенты – выпускники престижных экономических вузов. Среди них приоритет отдаётся экономическому факультету Токийского государственного университета, Институту экономики университета Хитоцубаси.