Неожиданно Заслуженный артист

Ночью не спалось. Под утро, когда уже не оставалось сил бороться со сном и временем, которое, казалось, остановилось, впал в тяжёлое забытьё. Казалось, что страшный Джин Симмонс из Kiss со своим длинным языком тянет ко мне руки и зовёт в актовый зал школы № 55. На утренней зарядке мы с Толькой напрочь забыли про баскетбол, за что получили втык от Второва. Но это было такой мелочью по сравнению с тем, что через час или два перед нами откроется пещера Али-Бабы и мы станем настоящими музыкантами.

Наша строгая завуч своё обещание сдержала и лично повела нас после шестого урока в актовый зал. Мы и не знали, что в уголке сцены, за старым пианино была дверь. Когда «фея» щёлкнула замком и нырнула в темноту, мы с Семёновым замерли. Зажёгся свет. Послышались недовольные восклицания:

– Вот помойка! Хоть бы кто порядок навёл!

Слово «помойка» никак не ассоциировалось у нас с Толяном с тем сокровищем, что сейчас откроется нам. В нетерпении мы ждали приглашения. Оно не заставило себя ждать:

– Ребята! Ну где вы? Заходите!

Чуть не застряв в дверном проёме, мы втиснулись в каморку. Казалось, что дыхание перехватило от желания увидеть настоящие электрические гитары, ударную установку, колонки и усилители. Завуч, не обращая внимания на наши изумлённые лица, сунула мне в руку ключ и на ходу пояснила:

– Разбирайтесь сами. Я в этом ничего не понимаю.

Глаза округлились, когда мы увидели кучу какого-то хлама под названием «аппаратура для ВИА». В углу стояли две электрогитары без струн. На гвозде одиноко висела тарелка от ударной установки. Под ней, на полу, сиротливо прижалась к плинтусу педаль от большого барабана. Кроме этого, были пара кинаповских колонок, усилитель Ум 50 и привязанный к швабре микрофон. Всё остальное представляло собой мусор, оставшийся от каких-то представлений на школьной сцене. Разочарование было таким сильным, что мы с Семёновым молча сели на стулья и тихо всплакнули. Когда первый шок от встречи с «сокровищами» прошёл, стали рассматривать то немногое, что осталось от бывших музыкантов. Ладно, хоть есть настоящие электрогитары. Бас и ритм. Фирмы «Аэлита». Ничего, струны купим. Тарелка с клеймом – «Цена 12 рублей». Звук от неё был ужасным, но настоящим. Не то что грохот крышки от большой кастрюли, которую добрый сынок Анатолий утащил у мамы и долбил по ней, унижая саунд Deep Purple. Далее была педаль с колотушкой, которую Толян видел в первый раз в жизни и сразу примерил к какой-то картонной коробке. Мой друг вселил в меня долю оптимизма, когда, испробовав свои штучки, мудро изрёк:

– Ну ладненько. Ничего. Возьмём в «пионерской» пару барабанов, и можно играть.

Чего-чего, а пионерских барабанов в школе было навалом. Ими заведовала очень симпатичная главная пионервожатая Светлана. Она нам точно не откажет.

К швабре изолентой был примотан микрофон МД-200 с болтающимся полутораметровым шнурком. Я ещё подумал: как можно петь-то так близко к усилителю? Ладно, разберёмся. Из так называемых «музыкальных инструментов» – всё.

Усилитель УМ-50А впечатлял своим весом и железной мощью. Жаль, что мощь эта была только во внешнем виде, а не в громкости звука. Сегодня 50 Ватт выдаст любая «детская» колонка. Но тогда, в 77-м, нам показалось, что это была настоящая «моща́». Когда подсоединили к усилителю кинаповскую колонку, воткнули в панель микрофон, а вилку в розетку, щёлкнули тумблером и увидели разгорающийся «зелёный глаз» железного «дракона», мы с Толькой заорали от восторга битловскую «Help!». Мы стали настоящим вокально-инструментальным ансамблем школы № 55 города Казани.

Глава двенадцатая

Последние два года учёбы в средней школе были перенасыщены всевозможными чемпионатами, тренировками, музыкой, какими-то КВНами, мероприятиями, первыми любовями и ещё много чем интересным и не очень, чего сейчас и не вспомнишь. Ах, да – забыл саму учёбу, которая «мешала» такой стремительной жизни. По-моему, дома тогда я только ночевал. Да и то не всегда. Чаще был на соревнованиях в других городах. Но особых конфликтов с родителями у меня никогда не было. Учился я хорошо. Родных старался не расстраивать. Был достаточно послушным и дисциплинированным юношей. Отец с матерью никогда не пытались контролировать меня по мелочам и навязывать свою волю.

В 78-м и 79-м годах случился ряд событий, которые сильно повлияли на мою дальнейшую судьбу. Они очень разные по значимости, но это никак не умаляет их роли в определении моих жизненных приоритетов.

Начнём с музыки. Мы с Толяном «достали» всех со своим ВИА. Вроде и струны поставили, и песен знали кучу, и орали громко, но на сцену нас не выпускали. Тогда на экраны кинотеатров Советского Союза вышел фильм Владимира Меньшова «Розыгрыш» с юным Дмитрием Харатьяном в главной роли. С верным Семёновым мы посмотрели этот фильм раз десять, безумно завидуя ребятам – нашим ровесникам, у которых был свой ансамбль. Кстати, песни из этой кинокартины нам не понравились. Кроме одной – «Когда уйдём со школьного двора». Остальные были явно не для школьного ВИА. Их исполнял ансамбль «Добры молодцы». Мой Толян ворчал:

– Никогда у нас не будет такой аппаратуры!

А я ему вторил:

– Никогда мы не сможем так играть!

И вдруг нам очень повезло. Как-то раз на издаваемый нами «грохот» в «музыкалке» заглянул сын нашего школьного физрука – Дмитрий Козлов. Он учился на втором курсе мединститута. Репетирующих тогда было уже трое: на бас-гитаре пытался играть Серёга Логинов. Дима высоко оценил нашу любовь к хорошей музыке, но обозвал полным говном наше музицирование. Мы ещё только хотели глубоко обидеться, как гость сел за пианино на школьной сцене и начал играть. Обида тут же улетучилась, но моментально прилетучилась жгучая зависть. Дмитрий играл потрясающе. Он не просто изобразил что-то на клавишах. Старенькое, плохо настроенное фортепиано выдавало такую энергетику, что мы молчали в изумлении. Будущий врач наиграл в одной композиции со своей импровизацией сразу несколько популярнейших тогда песен. В том числе и западных. Мы были в восторге. Дмитрий предложил нам прийти на репетицию их студенческого ансамбля. И вот как-то вечером в четверг мы зашли в одну из аудиторий нашего казанского мединститута на улице Бутлерова. Нас встретил студент Козлов. Когда он показал нам аппаратуру и инструменты местной группы, в том числе полностью укомплектованную ударную установку, мы почувствовали себя представителями нищих кварталов Гарлема. Мы рассматривали всё, как будто находились в музее или на выставке. Сейчас, вспоминая свои тогдашние эмоции, мне хочется только улыбнуться. Это были самодельные огромные колонки, ламповые усилители, не очень дорогие инструменты. Но после нашей «музыкалки» с тарелкой за 12 рублей и гитарой с гордым названием «Аэлита» всё казалось просто волшебным.

Когда ребята оглушительно жахнули «Just A Little Bit» из Slade и, как мне показалось, сам Нодди Холдер запел в Казанском мединституте, я испытал ни с чем не сравнимое чувство восторга. Можно сказать – экстаза. А может, это был мой первый оргазм, ибо настоящего я ещё не знал. Короче, я был в шоке! Настоящая мощь, сыгранность, живой, тутошний, совсем рядышком звук потрясли меня. Хотелось быть рядом и играть с этими парнями. И совсем не хотелось возвращаться в нашу аскетичную келью в школе. Мои друзья сидели рядом, и каждый испытывал свои чувства, но в одном мы сошлись сразу: нам так никогда не сыграть! Надо заканчивать мучать наши «Аэлиты» и усилитель УМ, блин, 50! Играть себе в баскетбол и слушать хорошую музыку в магнитофоне.

– Ну, как вам? – прокричал от своего электрооргана Дима Козлов.

Мы синхронно показали ему большой палец руки и радостно закачали головами, как китайские болванчики. Медики для распевки сыграли «Лестницу в небо» Led Zeppelin, чем «добили» нас окончательно. После этого приступили к рабочей репетиции, разучивая какую-то комсомольскую советскую песню. Мы с удовольствием «впитали» в себя и это. По окончании всего действа к нам подошёл Дмитрий и предложил ехать домой всем вместе. Он тоже жил в районе Декабристов. Мы, конечно, согласились и по пути, в трамвае, высказав нашему старшему другу кучу комплиментов по поводу его группы, сообщили, что свою музыкальную карьеру заканчиваем. Дима Козлов назвал нас «козлами», как бы объединив в одно стадо, и пообещал приехать к нам порепетировать вместе. Своё обещание он исполнил. И каковы же были наши удивление и восторг, когда результатом наших совместных музыкальных тренировок стало исполнение вместе с Дмитрием на сцене школы песни «Nie Spochniemy» группы «Червоны гитары»! Ансамбль, который её пел по телевизору, был из Польши. Соответственно, и я пел на польском языке. Пригодились мои луцкие навыки. Почему мы взяли именно эту композицию, я не помню. Но никогда не забуду шквал аплодисментов наших однокашников и учителей. Играли мы на приличной аппаратуре, взятой напрокат в соседнем ПТУ. После этого, можно сказать, триумфального дебюта ещё раза два-три мы отыграли полную двухчасовую программу на школьных танцах-дискотеках. Такое малое количество выступлений объяснялось отсутствием в школе хорошей аппаратуры. Кроме того, времени на репетиции катастрофически не хватало, ибо соревнований становилось всё больше. Но именно тогда в меня и попала эта «заразная бацилла» – играть в группе. Вместе сочинять и «рожать» новые песни. Да, я точно командный игрок!

Спорт. Баскетбол стал частью меня. Он не раздражал, как плавание. Не выдавливал последние силы. Дарил кучу эмоций, как любая азартная игра. Соревнования давали возможность путешествовать по стране вместе с командой. Товарищи по игре, они же одноклассники стали почти родственниками. У меня не было спортивного фанатизма достичь каких-то особых высот. Но когда весной 1978 года, по итогам зональных соревнований первенства Поволжья по баскетболу среди юношей 62–63 годов рождения, меня пригласили на две недели тренироваться на базу сборной команды РСФСР, я на какое-то время почувствовал себя крутым. Нас и так знали пофамильно тренеры лучших студенческих команд Казани. А после этих сборов мне стали настырно «дуть» в уши, что все вузы готовы принять меня практически без экзаменов. Но тут пришёл день, который, как бомба, взорвался в моей, казалось бы, уже понятной и предсказуемой жизни.

Глава тринадцатая

Я до сих пор задаю себе вопрос: КАК это произошло? Что случилось с моей головой в тот мартовский вторник 1978 года? И даже сегодня, по истечении десятков лет жизни, на пороге мудрой зрелости, не могу сам себе дать вразумительный ответ.

Итак, как и во всех школах СССР, в марте месяце 1978 года всем пацанам нашего класса вручили повестки в военкомат. Необходимо было явиться и предстать перед призывной комиссией, чтобы получить приписное свидетельство. Всех юношей великой страны брали на учёт для службы в славной Советской армии или в Военно-морском флоте. Ничего особенного и страшного в этом не было. Разве что уважительный повод пропустить школу. Чему все мы были очень рады.

Утром во вторник мама вручила мне чистые трусы и майку, чтобы радовать взор врачей нашего районного военкомата. Я плотно позавтракал, дабы урчание голодного желудка не смутило какого-нибудь специалиста. Веса во мне было эдак килограммов семьдесят пять, а роста – метр девяносто два сантиметра. В мае мне исполнится шестнадцать лет. В армию я пока не собирался, ибо пять казанских институтов «ждали» меня с распростёртыми объятиями. В таком расположении духа я и вышел из дома.

В военкомат отправился типичный среднестатистический школьник семидесятых годов прошлого столетия. Пятнадцати лет от роду. Из хорошей, благополучной семьи. Член ВЛКСМ. Спортсмен. Почти отличник. С длинными, но аккуратно причёсанными волосами. В расклешённых по моде брюках. В новых синих трусах и белой майке. Любящий историю, иностранные языки и литературу. Ни фига не понимающий в физике и химии. Обожающий играть на гитаре и слушать хорошую, с его точки зрения, музыку. За четыре года, как отец уволился из Вооружённых сил, я уже успел забыть своё гарнизонное детство. О военном прошлом напоминали только парадная форма отца с медалями в шкафу и транзистор ВЭФ, подаренный бате сослуживцами. Родители никогда не заводили со мной разговоры о моём будущем, связанном с армией. Наоборот, матушка всегда внушала мне, что надо поступать куда-нибудь типа МГИМО или, на худой конец, на иняз. По её мнению, мне бы очень пошло светлое будущее в качестве дипломата. И обязательно с работой в далёких, но очень крутых странах. Внутренне я был с ней согласен, так как твёрдо знал, что там наконец-то куплю себе долгожданные джинсы и кучу самых разных фирменных пластов. Ну, если не удастся поступить в Москве, то уж в знаменитый Казанский университет – легко! Буду играть в баскетбол и в студенческом ансамбле. Рядом всегда будут друзья и подружки. Других мыслей на пороге военкомата в моей голове не было.

Так как перед каждыми крупными соревнованиями мы проходили осмотр в спортивном диспансере, проблем со здоровьем у нас не было. Правда, меня иногда подводило нестабильное давление. То ли от перетренировок, то ли от волнения цифры порой удивляли врачей. Но в данном случае я не волновался, и всё было в норме. В последнем кабинете нас ждало собеседование, где призывников приписывали к тому или иному роду войск: кого – в танкисты, кого – в моряки. Я, кстати, хотел попроситься в погранвойска, так как родился 28 мая – в День пограничника. А ещё мне очень нравились овчарки, которые служили на границе. Хотел… но не успел.

Я не помню теперь даже то, как выглядел майор, который встретил меня в том самом судьбоносном кабинете. Но с позиции сегодняшнего возраста и жизненного опыта уверен, что тот офицер был, как говорится, на своём месте. Пробежав глазами по моему личному делу, он, «воткнув» в меня свой взгляд, радостно то ли спросил, то ли ответил самому себе:

– Так ты, Юрий Слатов, из военной семьи?!

– Да.

Мне показалось, что именно этим «да» я тогда сразу же определил свою будущую судьбу. Потому что далее всё было как во сне. Майор загипнотизировал меня своими эмоциональными доводами и доказательствами в том, что я рождён только для того, чтобы учиться в военном училище и связать свою жизнь с армией. Узнав, что я по своему складу конченый гуманитарий, спортсмен и музыкант, мой «соблазнитель» восторженно поведал мне о Новосибирском высшем военно-политическом училище, где только и ждут таких «орлов», как я:

– Это одно из лучших училищ в стране! Конкурс, как в МГИМО! Учатся там сплошь великие спортсмены и музыканты. Выпускники училища служат в Германии и Чехословакии, Венгрии и Польше, на Кубе и даже в Монголии! Что тут думать, Юра?! Хватай свою жар-птицу за хвост и в следующем году жди вызов на экзамены. Согласен?

Что-то щёлкнуло в моей голове. Кто это сделал? На каком этаже неба определили мой путь в жизни? Пять минут назад ничего подобного даже не приходило мне на ум. Но вдруг куда-то исчезли казанские вузы. Отошёл на второй план баскетбол. Друзья-подружки даже не пытались отговорить меня мысленно. Пол Маккартни и Элтон Джон словно улетели на Луну. Родители? А вдруг отец обрадуется, что я пойду по его стопам? Мама? Так вон же – сплошная заграница в перспективе. Ну?..

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.