Ожерелье гномов

Барон Кир и баронет ответили поклоном на поклон.

– А вы оружейник? – уточнил Гиерон.

– Не совсем, – ответил Ост. – Я мастер топоров. Делаю топоры, секиры, алебарды. Для комбатантов.

– Не для дровосеков, конечно, – улыбнулся мастер.

Ост порылся за пазухой и извлек две небольшие деревянные дощечки. Одну он с поклоном протянул Киру, другую Гиерону.

– Вот, возьмите, вы всегда можете обратиться ко мне, если захотите приобрести боевой топор.

Гиерон с удивлением покрутил дощечку в руках. Его знаний грамоты хватило на то, чтобы догадаться – на ней написан адрес лавки, имя мастера и род его занятий.

– Заходите, – еще раз поклонился Ост. – А я пойду займу свое место. Представление скоро начнется.

Все церемонно раскланялись друг с другом. Когда Ост удалился, Гиерон больше не сдерживал сарказма.

– Топоры? Секиры? – удивился он. – Да кому это надо? Оружие простолюдинов! Что может быть лучше доброго меча?

– Не скажи, – задумчиво протянул барон. – Кажется, я слышал о мастере Осте. Он известный знаток своего дела. Многие воины используют его топоры. А о самом Осте ходят разговоры, что в свое время он был известен, как глава банды, орудующей на просторах Империи Людей. И работал он как раз боевой секирой. Многие дворяне, вооруженные мечами, пали от его руки.

Теперь все стало на свои места, и догадки Гиерона косвенно подтвердились. Но тут по толпе пронесся какой-то гул.

– Представление начинается! – заторопил всех Кастар. – Пора занять свои места.

И Кастар вместе с Кидией поспешили вперед, увлекая за собой и барона с баронетом. Они двигались вдоль амфитеатра, пробираясь сквозь толпу. Как и большинство здесь присутствующих, Кидия и ее спутники двигались в сторону входа. Неожиданно для баронета из-за очередного поворота амфитеатра появилась стела, посвященная Богу Милосердному. Стела была выполнена в виде высокой, в три человеческого роста, фигуры, грубо высеченной из длинного узкого куска скалы. Как и положено фигуре Милосердного, это был человек со склоненной головой и прижатыми к сердцу руками.

Сначала Гиерон немного удивился, увидев ее здесь. Дело в том, что культ Бога Милосердного был широко распространен в Империи Людей и среди дворян Миндона. А также среди их крестьян. Это было очень удобно, так как в противовес религии Единого, культ Бога Милосердного был не таким уж милосердным. Особенно это относилось к простолюдинам. Собственно, культ Милосердного проповедовал смирение и четко разделял доброго милосердного бога и его противоположность – темного демона Мара.

С культом Единого все было несколько иначе. Единый был популярен среди городской буржуазии, среднего класса, а также среди вольного казачества. Но эти, скорее, поклонялись Единому в противовес так ненавистному им баронству, которое поклонялось Милосердному. Это даже был не культ, а просто мировоззрение. Объяснение некоему порядку вещей. В нем не существовало абсолютного зла, как и добра. Единый был мудр и справедлив, но предоставлял своим творениям широкую свободу в выборе, как своего пути, а значит и в последствиях этого выбора. Но в последнее время среди городской бедноты все больше откликов находили идеи Милосердного. Особенно среди жителей Города-за-Стеной. А в самом Миндоне открывалось все больше храмов и стел, посвященных Милосердному. Хотя, если разобраться, культ Бога Милосердного был упрощенной и удобной для правящего класса версией о Боге Едином. И корнями уходил именно в это учение.

При виде стелы Гиерон поступил так, как и положено. Он склонил голову на грудь и, приложив обе руки к сердцу, на несколько секунд закрыл глаза и прошептал молитву. Тем самым повторив позу самого изваяния. Его примеру последовали Кидия, барон и… Кастар. Поначалу Гиерон очень удивился, увидев горожанина со склоненной головой и прижатыми к груди руками. Но потом разозлился.

– Ты смеешь нас передразнивать? – вспыхнул баронет. – Смеешься над святой нашей верой?

– Отнюдь, – удивился торговец свечами. – Я тоже исповедую веру в Милосердного.

– Ты?!– удивился баронет. – Я думал вы все еретики Единщики.

– Это не так, – спокойно возразил Кастар. – Но большинство жителей Миндона верят в Единого. Впрочем, у нас с этим делом свободно. Никто не мешает другим поклоняться своим богам. Даже нередки случаи одновременного поклонения нескольким культам.

– И что привело тебя в лоно истинной веры? – не унимался Гиерон.

Кастар пожал плечами.

– Их храмам необходимо много свечей…

Кин не стал исключением, и, как только разговор на месте преступления окончился и каждый из членов коллегии направился по своим делам, развернулся и бодро зашагал в сторону… Цитадели. Но сделал это так уверенно, что никто не посмел заподозрить его в том, что он решил досмотреть свои сны, а не отправился проводить расследование.

Неожиданно кто-то дернул Кина за одежду. Стражник остановился и обернулся. Оказалось, что это его новый коллега гном Солдрин. Гном тяжело дышал, лицо его раскраснелось, а одежда растрепалась. Было видно, что ему не так легко поспевать за быстрым шагом Кина.

– Подождите меня, господин Кинвелин, – еле выговорил Солдрин. – Если вы позволите, я бы хотел присоединиться к вашему расследованию. Эльф сразу куда-то ускользнул, орк направился в гоблинсую часть. А там мне совсем делать нечего.

– Вам, коллега, не мешало бы провести опрос среди своих соплеменников, – возразил Кин. – Вдруг кто-то что-то знает.

– Ерунда, – ответил Солдрин. – Что они могут знать? Караван еще не успел разместиться в городе. Все, что мы можем узнать среди гномов – мы уже знаем. Прошу, позвольте быть вам полезным.

– Как хотите, – пожал плечами офицер. – Следуйте за мной.

Теперь Кин слегка замедлил шаг так, чтобы гном поспевал за ним. Коротышка семенил рядом, смешно перебирая короткими толстыми ногами. Теперь, когда его дыхание пришло в норму, у него появилась возможность задавать глупые вопросы.

– Господин Кинвелин, – заговорил гном. – Я вижу, что вы движетесь в сторону Цитадели. Я не ошибаюсь?

– Нет, – коротко ответил Кин. – И можете звать меня просто – Кин.

– Хорошо, – согласился гном. – Ну, а не следует ли нам проследовать на посты, размещенные возле каждых ворот? Ведь наша миссия в том и состоит, чтобы опросить солдат и офицеров, эти посты занимающих?

– Все не совсем так, – пояснил Кин. – Караулы уже поменялись. Те люди, кто дежурил прошлым днем и ночью на входе в Белый Город, ворота куда, как известно, охраняются, как и внешние ворота Миндона, уже покинули свои посты. Теперь там новые люди, а те, кто дежурил ночью, после утреннего развода, отправились по домам или в кабак к моему двоюродному брату Свену. Так что нам очень повезет, если мы еще застанем их в крепости.

Тем временем парочка уже пересекала огромную площадь перед Цитаделью. От нетерпения Кин ускорил шаг, и гном опять начал бежать и пыхтеть у него за спиной.

Войдя в ворота крепости, Кин начал действовать быстро, решительно и даже нагловато. Он нетерпеливо тыкнул в лицо постовому офицеру жезл власти, врученный ему как члену коллеги Советом Города, и не приемлющим возражения голосом потребовал от того немедленно собрать и построить на плацу полный состав караулов у ворот, которые были сняты сегодня утром.

– Но многие уже спят, или отправились в различные заведения! – возразил офицер.

Он явно подчинялся обладателю жезла, хотя сам был и по возрасту, и по званию старше Кина.

– Ничего страшного. Пошлите за ними солдат. Пусть разыщут. Они еще не успели как следует напиться, – ответил молодой человек.

Офицер кивнул, кликнул нескольких стражников, и уже через полчаса только что смененные караульные, дежурившие у ворот в Белый Город, в полном составе выстроились на плацу. Не исключая и офицеров. Железная дисциплина стражей требовала от них беспрекословного подчинения. Хотя на их лицах и было написано явное неудовольствие тем, что их оторвали от сна или от доброй кружки эля с примесью новомодного пойла, которое подавалось практически только в заведениях, принадлежащих Свену. Почти только потому, что ходили слухи, что этой горючей жидкостью можно было заправиться и в гоблинской части, но стражи туда ходили только в караул и до зубов вооруженные.

Итак, все солдаты в строю. Не тратя времени даром, Кин вышел вперед перед строем, поднял руку с жезлом. За его плечом, пыхтя, встал Солдрин. Стало похоже, будто эта странная парочка принимает своеобразный парад.

– Именем Совета Города! Я сейчас задам вам вопрос, ответ на который очень важен. У меня нет времени опрашивать каждого по отдельности, поэтому я вынужден был собрать вас тут. Видел ли кто-то из вас прошлой ночью или днем гоблинов, одного или нескольких, пересекающих границы Белого Города? Кто видел – сделайте шаг вперед.

В этот момент Кин больше всего боялся, что шаг вперед сделает половина строя. Дело в том, что, хотя гоблины не часто появлялись в Белом Городе, но официально они имели полную свободу перемещения. И не один десяток их мог вполне легально сновать туда-сюда.

Но, к счастью, этого не произошло. Вперед вышло несколько человек из одной и той же сотни. Они переглянулись, и их командир заговорил.

– Мы видели гоблина. Одного и того же. Мы часто его видим. Это старик Шаркич. Его все знают. Он абсолютно безобиден. Потому, что слаб, не может держать в руках ничего, кроме палки, к тому же, он душевнобольной. Вечно ходит по Форуму, чего-то там бурчит.

– Больше никого? – выкрикнул Кин, обращаясь к собранным перед ним стражникам.

В ответ молчание.

– Если это и были гоблины, – задумчиво пробормотал Кин, обращаясь к Солдрину, – то они проникли в Белый Город или значительно раньше и до сих пор не покинули его, или они вообще не проникали, или сделали это совсем другим путем.

А в то время, пока Кин своим уверенным шагом двигался в сторону Цитадели, не менее уверенной походкой в сторону Гоблинского Города двигался Харг с зажатым под мышкой мешком, в котором хранилась свежая голова гоблина. Харг пересек мост, отделяющий гоблинскую часть, и очутился на такой знакомой ему местности. Узкие кривые улочки, окна, больше напоминающие бойницы, кривые дверные проемы. Харг шагал прямо к известной одному ему цели, недовольно косясь на так называемые «знаки ока», то тут, то там попадающиеся на стенах. Знаки эти были грубо нарисованы красной краской. И очень отдаленно напоминали символ былинной империи орков и гоблинов. А рисовало их так называемое «Братство Ока» – националистическая орочья и гоблинская организация. Харг не любил их. По его мнению, они пилили сук, на котором сидел он лично и весь Орочий Легион. Да и многие другие орки и гоблины. Ну, кому, спрашивается, надо восстановление никогда не существовавшей империи Саурона и разрушение Миндона? Ведь тут и сейчас можно неплохо поживиться. А что делать на развалинах? Ну, набьешь себе один раз брюхо до отвала, а что потом?

В общем, Харг шагал и шагал. Пока не очутился перед входом в «Черный Конь». Орк уверенно толкнул дверь и смело ступил в полумрак притона. Харг, конечно, сразу опознал в мертвом гоблине бандита Тхрак-за, о делах которого был наслышан. И, конечно, Харг знал, откуда начинаются адвенчеры подобных персонажей. Не останавливаясь, он подошел к Химу, который как раз стоял за стойкой, раскрыл мешок и вывалил голову прямо перед владельцем заведения.

– Знаешь его? – хмуро кивнул на голову орк.

Хим по тону догадался, что отпираться бесполезно. Да и было понятно – вопрос, что называется, риторический. Харг отлично знал, что Хим видел гоблина.

– Знаю, – кивнул Хим.

– Он был у тебя? – в том же тоне продолжил Харг.

– Был вчера, – смиренно отвечал Хим. – Сидели вместе с каким-то слепым стариком. Старика видел в первый раз, но он какой-то непростой. Стремный очень.

– Опиши старика поподробнее, – потребовал орк.

Глава 6. Неудачный день.

А, между тем, жизнь идет своим чередом. И поднимающемуся над Миндоном солнцу, скорее всего, глубоко безразлична судьба гномов, орков, людей и ожерелья Наугламир. Итак, утро постепенно переходило в жаркий день. Очень жаркий день. Необычайно! Такой жары в Городе давно не было. Ну, то есть, была похожая. Когда-то давным-давно.

И вот в такой день, когда наступает невыносимая жара, очень важно, чтобы все фонтаны Белого Города работали. Думаю, не стоит объяснять почему. Но всё, созданное руками людей, эльфов и даже гномов, а в особенности орков, рано или поздно может поломаться. Так и случилось с одним фонтаном недалеко от Гномьего Базара. Но то, что поломалось, должно быть вовремя починено. Поэтому, два гнома, Торин и Магни, состоящие на службе у городского магистрата и занимающиеся починкой всяческих городских систем: от стен Цитадели до канализации, спешат на помощь фонтану.

Специальным ключом Магни открыл небольшой чугунный люк возле фонтана. И с неожиданной ловкостью бородатые коротышки окунулись в такой привычный для них мир подземных коммуникаций.

– Давай сюда, – буркнул Магни.

И оба гнома начали спуск по узкому лазу вдоль длинной трубы, ведущей от строения фонтана на поверхности туда, в глубокие подземелья. Именно этим путем поднимается вода из подземных источников.

– Что могло случиться? – сопел Торин. – Труба особая. Она же не ржавеет.

– Да мало ли что, – продолжая спускаться вниз, отозвался Магни. – Здесь в подземельях все могло случиться. Этот фонтан идет из самых глубин. Я не удивлюсь, если Балрог своим хвостом что-то подмахнул…

– Да, тут и такое может быть, – согласился Торин.

Оба гнома уже достигли конца лестницы, но так и не обнаружили видимых повреждений. Далее труба уходила в глубокий черный колодец. Лезть туда без острой необходимости не рекомендовалось. Чисто теоретически, именно под этим колодцем должна была находиться подземная река.

Гномьи бороды склонились над темным провалом. Торин посветил факелом, но не увидел ничего, кроме бесконечной черноты. Магни бросил камушек и прислушался. Камушек постучал по стенкам колодца. Звонко, звонко. Потом все тише и тише. Но всплеска они так и не услышали.

Гномы с удивлением посмотрели друг на друга.

– Неужели высохло? – выдохнул Магни.

А жизнь на поверхности идет своим чередом. И даже временно высохший фонтан является удобным местом встречи. И, пока умелые гномы стараются исправить неполадки, двое людей жмут друг другу руки у них над головами.

Один из них высокий, но сутулый. Худощавый, но жилистые руки обвиты крепкими мышцами. Он одет просто. Почти бедно. На одежде следы угля. Но он явно не углежог. Эти совсем бедны. Его зовут Бор, он кузнец. Второй человек почти также высок, но значительно более тучен. Его широкая грудь венчает не менее, а то и более широкий живот. У него толстые мясистые пальцы, а впереди висит кожаный фартук. Это мясник Карл. Жена Карла – сестра жены кузнеца, Беаты. Это практически единственное, что связывает таких разных людей. Какое-то время назад оба они жили в Красном Городе. Кузнец и сейчас живет там, а мясник переехал в Белый, поближе к Гномьему Базару.

– Как твои дела, уважаемый Карл? – вежливо осведомился Бор.

– Жена как всегда послала меня к тебе, – извиняющимся тоном продолжил кузнец.

– Да, знаю, знаю, – улыбнулся мясник. – Я уже приготовил вам гостинец.

С этими словами он протянул кузнецу большую свиную ногу.

– Вот, отдаю по себестоимости.

– Спасибо, – кивнул кузнец, забирая ногу и отсчитывая медяки. – Ты нам здорово помогаешь. Приходится считать каждую монету, ты же знаешь.

– Да чего там, – отмахнулся Карл. – Я все понимаю. Сам недавно был таким. Мы же родственники. Я всегда рад помочь.

– А твои дела-то как? – продолжил мясник.

– Да, так… – вздохнул Бор. – По-разному.

– Работа есть? – поинтересовался Карл.

– Работа есть, денег нет, – улыбнулся кузнец.

– Это как? – удивился мясник.

– Да, так. Работы много, но все мелочи. Кому подкову подковать, кому телегу починить. С трудом хватает семью кормить. Тут не разжиреешь.

– Пора тебе с этим завязывать, – сказал Карл.

– Как так завязывать? – удивился кузнец. – Бросать работу? Я ничего другого делать не умею.

– Да нет, не работу бросать, а бросать делать что попало. Мелочи всякие. Так ты никогда денег толком не заработаешь.

– А как заработать? – заинтересовался Бор.

– Хочешь совет? – хитро улыбнулся Карл.

– Хочу! – кивнул кузнец.

– Ты, я знаю, кузнец хороший, – заговорил мясник. – Но, чтобы заработать денег, тебе нужна идея. Что-то твое, особенное. Сконцентрироваться на чем-то. Харизма – есть такое эльфийское слово. Своя тропа.

– Это как?

– А как у меня. Ведь я, как и ты, был обыкновенным трудягой. Обыкновенным мясником из Красного Города. Одним из многих. И что я имел? Как и ты – много геморроя и мало денег. А потом я придумал свою идею. Ничего сложного. Я начал выбирать только самое хорошее мясо и возить его на Гномий Базар. А ты знаешь, как гномы щепетильны в выборе еды для себя? Под землей-то нет хорошей свинины. Вот я там и окопался и зарекомендовал себя. А когда ты даешь хороший товар, ты можешь попросить хорошую цену. А если ты всегда будешь подковывать лошадей, то ничего путного не выйдет. Придумай себе что-то. Куй лучшие мечи или кинжалы. Ну, я не знаю… Сейчас все помешаны на коротких мечах. Даже торговцы ходят с оружием и берут уроки фехтования.

– Может ты и прав…, – задумался кузнец. – Может и прав… А как же другие заказы? Не хочется упускать клиентов. Вот и приходится браться за любую работу.

– До тех пор, пока ты будешь браться за любую работу, ты будешь зарабатывать маленькие и тяжелые деньги. Берись за ту работу, которая нужна тебе. А подковы пусть подмастерья куют.

В это время суток по улицам ходит много народу. И совсем не обязательно людей. Поэтому кузнец и мясник практически не обратили внимания на прошедшего мимо них эльфа. Бор проводил его невидящим взором, размышляя над словами мясника. А Берен (это был он) двигался в нужном ему направлении.

И пока Бор размышляет, а Берен идет, во дворец эльфийского владыки на внеочередную аудиенцию явился член Совета Города владыка гномов Наин. И для Талиона визит не стал неожиданностью. Он понимал, что этот разговор состоится. Но теперь, как и всегда, владыка эльфов сохранял спокойный и величественный вид.

– С чем пожаловал, мой друг и коллега Наин? – спросил Талион, приглашая гнома сесть рядом со своим троном. – Ведь мы уже виделись сегодня утром.

– Так-то оно так, – пробурчал Наин, присаживаясь.

Его взгляд суетливо бегал по комнате. Всем своим видом гном давал понять, что разговор предстоит неудобный и неприятный. Но, одновременно, это было похоже на начало какого-то торга. И по всем правилам хорошего торга, на который так были горазды гномьи купцы, Наин начал издалека.

– Владыка, как вам понравились первые шаги членов коллегии? Думаете, они действуют профессионально? – спросил гном.

– Время покажет, – развел руками Талион. – Они только-только приступили к исполнению своих обязанностей.

– Ну да, ну да, – опять закивал владыка гномов.

– Страшное преступление, страшное…, – вздохнул гном.

– Полностью с вами согласен, дорогой Наин, – согласился Талион. – Очень страшное.

– И как несвоевременно…, – продолжил гном.

– Разве преступления бывают своевременны? – Талион сделал вид, что не замечает намека.

Видимо гном понял, что владыку эльфов таким намеками не прошибешь, и решил перейти ближе к сути дела.

– Неудачное потому, – снова заговорил он, – что вы, владыка эльфов, как раз хотели ввести в Совет Города представителей эльфов Чернолесья.

– Какое это имеет значение? – с деланным удивлением спросил Талион. – Вы, мой друг, также, как и я, прекрасно знаете, что Чернолесье – один из главных союзников Миндона.

– Как и Королевство Железных Гор…, – уточнил Наин.

– Как и Королевство Железных Гор, – согласился Талион.

– Но его представителей все еще не ввели в Совет, – опять вздохнул гном. – Может пора подумать об этом?

– Всему свое время, – ответил эльф. – Всему свое время.

– Вы, как всегда, правы, – продолжил гном. – И именно поэтому не стоит сейчас вводить в Совет новых эльфов.

– Почему же? – не сдавался Талион.

– Да все потому же. Из-за преступления этого! – гном постепенно терял терпение. – Нет, милорд, лично я не верю в то, что это сделал кто-то из эльфов. Но многие гномы могут подумать именно так. Вы же знаете историю ожерелья. Оно всегда служило яблоком раздора между нашими расами.

– А тут еще и сами члены коллегии указывают на эльфийскую шпагу…, – хитро прищурился гном и его глаза, наконец, остановились на лице эльфа.

Талион выдержал этот взгляд и спокойно ответил.

– Вы что серьезно считаете, что это сделали эльфы?

– Я?! Что вы! – замахал руками гном. – Но говорю же, многие гномы могут так подумать. Поэтому не стоит торопиться с изменением состава Совета.

– Мне кажется, мой друг, – устало вздохнул Талион, – это вещи совершенно не связаны. Но я обещаю подумать над вашими словами. А пока давайте не делать скоропалительных выводов и предоставим членам коллегии делать свое дело.

– Все так, все так, – понятливо закивал гном, не спуская с Талиона своего прищуренного взора.

– А сейчас, коллега, разрешите откланяться.

Талион встал, показывая всем видом, что разговор окончен.

– До встречи на Совете…, коллега, – поклонился Наин и повернулся в сторону двери.

– Думаю, что сегодня вечером стоит заслушать предварительные результаты расследования коллегии, – уже стоя у самых дверей, предложил гном.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Талион.

А Берен шел своей дорогой. И дорога эта вела в сторону известного в Белом Городе заведения – «Лесная Фея». В последнее время это место стало особенно популярно, благодаря появившемуся здесь небывало крепкому горячительному напитку. Но дело было не только в этом. «Лесная фея» в каком-то смысле отвечала своему названию: не только пивная, но и место, так сказать, культурного отдыха с женщинами. Ну, с теми самыми феями.

Войдя в полумрак холла, Берен постарался как можно скорее проскользнуть в нужном ему направлении, по возможности, не привлекая к своей персоне столь уж большого внимания. Хотя «Фею» посещали все расы Миндона, но эльфы здесь встречались в исключительных случаях. И вот к одному такому исключению, чуть ли не единственному, и спешил Берен.

Он быстро прошел к лестнице и незамедлительно проследовал на последний этаж. На этажах помещались отдельные комнаты. А на самом высоком этаже была самая отдельная комната. Здесь Берен и собирался найти Пилина. Эльф вежливо постучал и, услышав отклик за дверью, вошел.

Пилин лежал на широкой измятой постели. И это несмотря на уже довольно поздний час.

– А, Берен, это ты! – обрадовано воскликнул Пилин. – Входи! Присаживайся! Выпьешь со мной вина? Или может чего покрепче?

Пилин потянулся к бутылкам, стоящим возле кровати. Как и Берен, Пилин был эльфом. Высоким и красивым, но, видимо, немного нестандартным. В плане поведения. Похоже, он любил выпить и предпочитал общество продажных фей обществу эльфийских принцесс.

Берен вошел, всем своим видом выражая легкую брезгливость и недовольство поведением друга. Он присел на краешек кровати и обратился к Пилину.

– Ты что уже развлекся этим утром? – Берен покосился на смятые простыни. – А от угощения извини, я откажусь. Оставь это пойло для приказчиков с Большого Базара и гномов водопроводчиков.

– Ну, как хочешь, – дружелюбно вздохнул Пилин. – А себе я налью. А то сегодня пришлось вставать ни свет ни заря. Опять же, стресс. Нужно было провернуть одно дельце…

И Пилин с удовольствием покосился на эльфийский лук и колчан со стрелами, висящий на стене.

– Ты с чем пожаловал? – обратился он к Берену. – Поучить меня жизни? Тебя случайно не наши общие родственнички послали?

– Нет, послали меня не они, – ответил Берен. – Но смысл моего прихода примерно этот.

– Ах, оставь! – отмахнулся Пилин. – Мы уже сотню раз это обсуждали. Мне нравится жизнь, которой я живу. Я же бессмертный! Ты не находишь, что это смертельно скучно?

– Но тебя, как и любого эльфа, могут убить. Неужели ты хочешь умереть во время пьяной поножовщины от удара грязным ножом в спину?

– А какая разница, будет нож грязным или чистым? Или ты думаешь, лучше умереть, сражаясь за честь прекрасной дамы? И, чтобы обо мне сложили песни? Я не создан для песен, – возразил Пилин, смеясь. – Я люблю веселых людей и даже гномов. Люблю выпить чего покрепче. Мне нравятся смертные женщины. Они как-то живее наших, вечно живых. Мне даже нравятся эти потасовки и поножовщины. Этот риск. Так я чувствую себя более живым, нежели сидя под деревом в Эльфийском Парке.

– Как знаешь. Это твое право, – неожиданно согласился Берен. – Ты знаешь, что из всех наших я отношусь к твоим капризам наиболее лояльно. Тебе стоило родиться человеком… Но сейчас ситуация изменилась. Именно с этим я к тебе и пришел.