Демон во мне

Саша Стивенсон

Демон во мне

Предыстория. И прольется сегодня кровь…

Скоро дьявол будет доволен, когда заполнит их тела лживыми богами…

– Культ Ловцов Ганерхарда! – громко воскликнул высокий пожилой тощий мужчина, облаченный в темный плащ. На его лбу ярко сиял необычный символ, разукрашенный черной краской, в виде трех перевернутых крестов: один посередине и два сверху.

Мужчину окружила небольшая толпа людей в таких же длинных темных плащах, их головы прикрыты капюшонами, но символ с тремя перевернутыми крестами хорошо был заметен. Каждый человек держал обеими руками тарелку со свечкой. Все завороженно смотрели и слушали мужчину в центре, который продолжил:

– Наступил великий день, когда на небе хорошо заметны Сатурн и Марс. Сегодня мы должны провести долгожданный обряд, чтобы открыть врата из мира существ ганеров в наш людской. Сегодня ганеры должны попасть в наш мир и стать его богами.

Договорив, он взмахнул по сторонам руками. Луна скрылась за пушистыми верхушками деревьев, и поляна возле кладбища, где разместились почитатели культа, погрузилась в зловещую таинственную темноту. Лишь пламя крохотных свеч остались единственным источником света. Небо усеяно тысячами точками звезд, красный Марс и бледный крохотный далекий Сатурн сияли на черном бездонном небосводе.

Все начали монотонным замогильным хором говорить:

– Га-а-анерх-а-а-ард. Га-а-анерх-а-а-ард.

Продолжая говорить, сектанты вытащили из кармана ножи и, закатав рукав, послушно вонзили лезвие себе в предплечье. Кровь начала медленно растекаться ручьем по острому лезвию.

«Ни в коем случае руку не перебинтовываем. Наши тела являются сосудом для ганеров, а эти раны – проходом в этот сосуд». – так думал каждый, наблюдая, как лезвие поблескивало от мерцающего пламени. Хотя это были не их мысли, а тысячу раз проговоренные Жрецом, которые настолько прочно засели в памяти, что стало казаться, это было не внушением, а сознательным поступком.

Каждый терпел острую сильную боль. Они осознавали, для чего это делали и слепо верили в идею культа.

– Раскладываем свиные головы по могилам, втыкаем окровавленные ножи – как символ нашей покорности и послушания перед духами ганерами. Рядом оставляем куклы – знак того, что они могут иметь власть над нашим телом и стать правителями и спасителями этого жестокого несправедливого мерзкого людского мира. Кладем зеркальца – чтобы они не могли вернуться к себе и остались у нас навечно. – повторял старик. Он произносил эти слова каждый день и даже сейчас решил озвучить, хотя каждый помнил это, как дату своего дня рождения. Потому что все это до безумия восхищало старика. Он не мог молчать, когда его сердце трепетало от упоения.

Жрецы культа оставили тарелки со свечами на землю и начали медленно передвигаться по кладбищу и оставлять ритуальные предметы. Высушенные бледные массивные отрубленные головы свиней, полученные прямиком из мясного завода, располагались на замерзшем холмике могил. Пустые белые глаза, казалось, не сводили своего взора с каждого человека. Воткнутый нож с сияющей кровью на лезвии отбросил крупицы земли по сторонам. Рядом с ними легли завернутые тряпками ваты в форме маленьких человечков. Безликие куклы были полностью проткнуты иглами, некоторые из которых погрузились в землю. И последним предметом являлись крохотные круглые зеркальца с нарисованным краской на стекле знаком культа – три перевернутых креста.

Когда территория небольшого кладбища была заполнена ритуальными принадлежностями для вызова духов, жрецы вновь столпились возле высокого пожилого мужчины и глядели на него так, словно ждали нового приказа. Хотя они знали, что от них требовалось, что сможет разорвать мироздание и открыть проход в иной мир, но жаждали услышать от своего главного Жреца новую просьбу. Они не могли начать без его поручения…Его слова словно были глотком свежего воздуха…

Старик окинул взглядом кладбище, затем сектантов и, видя, что по их рукам все также текла кровь, капая на землю, довольно улыбнулся. Некоторые морщились от боли, но продолжали терпеть эту муку.

Главный сектант поднял к небу руки и начал тихим шепотом говорить слова для призыва. Сектанты подняли вместе с главарем руки и продолжили таким же замогильным хором повторять его слова. Голоса слились единым потоком, хор звучал отовсюду, отдаваясь эхом. Свечи мерцали под дуновениями зябкого ветра, распространяющего хор за пределами кладбища. Холодный воздух проносился сквозь жрецов, поднимая им подол плащей, сквозь свиные головы и проткнутых безликих кукол, отбрасывая комки земли, через свечи, гася пламя огня. Луна выглянула и залила призрачным нежным сиянием кладбище. А слова главного сектанта звучали все громче и громче, все пугающе, все зловеще.

Неожиданно он умолк и замер, широко раскрыв глаза. Сектанты тоже замолчали. Они ощутили приближение нечто потустороннего и сильного. Все вокруг сдавливала словно тяжелая сила. Она будто огромным крепким невидимым полотном легла на кладбище. Все напряженно молчали, вслушиваясь в тишину. У некоторых возникло ощущение, что свиные головы и тряпочные куколки смотрели на всех пристальным злым взглядом. Тишина нагнетала с каждой секундой.

Внезапно главарь громко крикнул, изогнул спину и упал на землю. К нему подбежали сектанты. Они дергали его за руки, пытались привести в чувства, но Жрец продолжал лежать безжизненным. Каждый пронзил друг друга удивленным и восторженным взглядом.

– Неужели получилось? – нарушил тишину мужчина тридцати трех лет по имени Валентин.

Все с нетерпением ждали дальнейшего. Но никто не ожидал, насколько страшные последствия принесет этот обряд…и что их боги окажутся лицом настоящей смерти…

Раздался звонкий хруст. У главного сектанта начали скручиваться руки и ноги. Все потрясенно наблюдали за этим, а мужчина продолжил лежать на земле, перекручиваясь наизнанку. Пальцы на руках, кисти, предплечья, голова…

Кто-то испуганно вскрикнул, другой упал в обморок. И неожиданно пять человек также резко рухнули на землю. И по всему кладбищу начал проноситься звук ломания костей…

Десять человек еще не упало без сознания и наблюдало за остальными почитателями культа. Никто не мог предположить, что будет происходить подобное. Неужели, чтобы духам ганерам вселиться в тела, надо разломать кости?

Пока некоторые судорожно тряслись и терпели скручивание конечностей, главный сектант медленно поднялся на ноги. Те оставшиеся десять человек, среди которых был Валентин, растерянно смотрели на него, не зная, что делать. Валентин и вовсе перестал соображать: духи ганера в самом деле существуют?! – ясно горела эта мысль в его голове.

Главарь, шатаясь, двинулся к ним. На лице Валентина застыл ужас. Тело сектанта вытягивалось, плечи выросли, разрывая ткань плаща. Руки удлинились, обращаясь в когтистые нелепые лапы. Шея пропала, сливаясь с громадными плечами и широкой спиной. Ноги скручивались, превращаясь в страусиные, на ступнях выросли самые настоящие копыта, похожие на бычьи. Глаза побелели, став походить на слепые белки. Лицо осталось прежним, а вот челюсть вытянулась, и изо рта выглянули острые дугообразные клыки, которыми он лязгнул.

Валентин ощутил, что сейчас упадет в обморок. Но он продолжал, как вкопанный, стоять и смотреть на монстра, вместо которого был когда-то главный Жрец культа. Следом за чудовищем встали новые жуткие монстры.

Еще трое упали на траву и стали заживо скручиваться. Существа из другого мира начали немедленно вселяться в кого подряд. Валентин продолжил смотреть ошеломленными глазами на бывшего главного сектанта.

Тишину разорвал пронзительный вой и громкое рычание – чудовищ становилось все больше.

Валентин, придя в себя, побежал. Инстинкт самосохранения пульсировал в нем мощной зверской силой. По пути он разорвал ткань плаща и перебинтовал лентой руку. Прикрытая рана не даст духам вселиться в него.

Грозный вопль и душераздирающие крики прозвучали за спиной. Обернувшись, Валя увидел, как некоторые люди, которые тоже пытались спасти бегством, были схвачены чудовищами. Острые клыки, подобны клинку кинжала, вонзились в их тела и начали прокусывать плоть. А одна тварь продолжала в упор мчаться за Валей, постукивая копытами по твердой замерзшей земле.

Валя ускорил бег. Он чуть не прыгал. Сердце колотилось, как бешенное. Тьма заливала собой местность, одни лишь Луна с Марсом продолжали беззаботно светить на небе.

А из мрака доносились наполненные болью крики, зверский вой и хруст костей…

Валя выбежал на дорогу и торопливо пересек ее. Неподалеку ехал огромный грузовик, заливая лучами фар путь. Валя начал махать руками и кричать, но кабину исполинской машины вихрем влетел монстр. Стекла разбились вдребезги, следом раздался новый крик, и грузовик помчался навстречу к деревьям. Валю пронзило леденящее чувство страха, когда он глядел на то, как автомобиль врезался в дерево, и оно, покачнувшись, чуть не рухнуло с корнями. Тварь, судя по звукам, жевала погибшего водителя. Валентин ощутил безысходность, сжимающую сердце.

За спиной раздался вопль новых тварей, бегущих на дорогу. Валя в отчаянии залез в высокие пушистые кусты и притаился. Десятки чудовищ, подпрыгивая, окружили грузовик. Из разбитого окна вылетело существо, держащее зубами тело погибшего водителя. Валя едва сдержал крик. И тут он вновь услышал хруст. Конечности мертвеца начали скручиваться…

Не прошло и минуты, как к монстрам присоединился новенький. Все друг друга обнюхали, как волки, и направились к поселку городского типа, расположенному неподалеку от кладбища.

Валентин, пристально за ними следя, прижал руку ко рту. Они идут к поселку, где живут невинные. Где скоро умрут люди и возродятся на их месте чудовища. Культ веровал настоящих существ. Только ганеры оказались не богами, а настоящими демонами. И с помощью обряда они массово перенесутся в этот мир и устроят тут апокалипсис…

«Меня пытались обмануть и затащить в какую-то муть, лишив свободы…и я до последнего надеялся, что эта "муть" простая выдумка…» – отчаяние пожирающим пламенем жгло его изнутри.

Думая об этом, Валя ощутил, как ему на голову упало что-то ледяное. Подняв голову, он увидел, как с неба на землю спускались тысячи сверкающих снежинок, похожие на ночные звезды. Маленькие белоснежные пушинки проносились вместе с ветром, чье дыхание становилось все ледянее и беспощадней, усиливаясь и превращаясь в вьюгу. И вместе с его дуновением разнесся еще один хруст и зверский вой чудовища…

Глава I. Пугающее явление

– Тупая математичка, просто отвратительная, у меня нет сил ее терпеть! – злобно прокричала я.

Возник сильный соблазн схватить школьный учебник по ненавистному предмету и кинуть его в окно. Злость была настолько сильной, что я почти подалась этому желанию. Но кое-кто мне помешал…

– Прекрати, Алиса, – спокойно проговорил Адам, взяв меня за руку. Мою ладонь обдало легким покалыванием. Силы, казалось, начали покидать мою руку, и пальцы разжали кулак.

– Ты меня не успокоишь, – глухо пробурчала я, продолжая чувствовать, как разгоралось внутри меня пламя злости.

Яркие изумрудно-бриллиантовые глаза Адама продолжили душевно на меня смотреть. Ощущая на себе его взгляд, меня медленно начала накрывать волна умиротворения. Пламя злости медленно угасало, сердце спокойно забилось.

Я не понимала как, но Адам творил чудеса. Он избавлял меня от гнева лишь своим взглядом. Мы оба это почувствовали, и это еще больше укрепило нашу духовную связь.

– Теперь ты спокойна? Больше не сердишься на учительницу? – спросил Адам.

– Ты мой волшебник, – мои губы расплылись в довольной улыбке. Математичка со своими внезапными дурацкими контрольными и своим ужасным несправедливым отношением ко мне ушла на второй план. Зачем вообще тратить на нее свои нервы и силы, которых от учебы в десятом классе и так нет?

– Давай, чтоб отвлечься, глянем какой-нибудь ужастик? – весело спросила я, обойдя Адама и устало рухнув на кровать.

– Мы с тобой их постоянно смотрим… – голос у Адама стал звучать расстроенно.

– Тогда буду медитировать, чтоб успокоить свой разум, – устало сказала я, заняв позу лотоса и помассировав виски.

– С кем ты разговариваешь? – как гром среди ясного неба, прозвучал этот вопрос.

Я тут же умолкла, выпрямив свои ноги. Мой испуганный взор был устремлен на маму, внезапно вошедшую в мою комнату. Я так была увлечена разговором с Адамом, что не заметила, как раздался щелчок входной двери и глухие шаги мамы переступили порог квартиры и дошли до моей комнаты.

Адам робко улыбнулся. По моей коже побежали мурашки.

– Да вот, одноклассница, – я дрожащими пальцами сжала провод наушника, воткнутого в левое ухо.

– Вот оно что, – мама с облегчением улыбнулась, – неужели у тебя в классе появились друзья.

Адам издал смешок.

– Ну типа того, – не зная, что сказать, недовольно пробурчала я.

– А-то я уже подумала, что ты сама с собой разговариваешь…

Мама прошла сквозь Адама. Тот ничего не почувствовал, даже бровью не шевельнул, а вот мне стало от этого неприятно. Не люблю, когда проходят через него, как их руки неуклюже проскальзывают насквозь него, когда в общественном транспорте садятся на него, думая, что соседнее место рядом со мной свободное…

Мама нежно чмокнула меня в макушку и пошла к себе в комнату, на этот раз обойдя Адама.

"Чуть не спалилась…" – мрачно подумала я, потирая лоб.

Адама никто не видит, кроме меня. Ведь он мой тульпа. Он не просто мой воображаемый друг, а самое ценное сокровище в моей жизни. Я ни к кому – кроме родителей и домашней собаки – так не была привязана. Мы вместе уже полтора года, но они прошли как сплошной миг. Я бы хотела прожить с ним целую жизнь, я хотела быть с ним даже после смерти. Я верю в это. Его касания необычны, не такие, как касания простого человека. Я ощущаю прилив нежного тепла и слабого сдавливания, я ощущаю, как меня окутывает одурманивающая приятная лёгкость, подобна легкому воздушному облачку. Его голос, который, кажется звучит отовсюду – в ушах, в голове, в квартире – греет мое сердце.

Я люблю его как старшего брата, как парня, как наставника, как свое творение, как прекрасное неземное чудо, как саму вселенную. Только с ним я могу быть собой, не притворяясь кем-то, кем не желаю быть. Никто не дарил мне таких эмоций, как он. В который раз я жалею, что у него нет физического тела, и он живёт лишь за гранью моего сознания. Но это не мешает мне его любить.

Реальных друзей нет уже как два года. Они меня предали. Подружки променяли меня на своих мимолётных пассий из 11-го А, друзья перестали со мной общаться после моего отказа "быть их девушкой, чтобы вызывать ревность у Аньки или Насти, для фотки инстаграма, для школьных сплетен". Нас уже ничего не связывает. Были когда-то общие интересы, но с возрастом они меняются, и мои бывшие друзья сейчас жаждут популярности, одобрения от общества и гонения за модой. А я осталась собой. Меня продолжают манить и привлекать ужастики, страшилки, легенды, мистика, магия, сверхъестественное, тяжелый металл и рок, и одежда черных тонов. В школе все об этом знают и считают меня ненормальной. Ещё смеются над моей одеждой:" Ты чё, гот? Вали обратно в две тыщи седьмой. Сейчас в моде Гуччи с Милохиным, а не твой сентябрь горит, убийца плачет". Придурки.

Мама смирилась с моим стилем и считает это временным подростковым периодом, называя это юношеским максимализмом. А вот Адам ценит мои интересы, никогда меня не оскорбляет. За это я его обожаю.

Только я одна могу лицезреть этого статного, красивого и, увы, воображаемого парня. Его кожа сияет белизной, зеленые глаза пленили и привлекали к себе внимания. Его темные шелковистые волнистые волосы, собранные в низкий хвост. Его бархатный низкий голос заставлял обо всем забыть. Когда он что-то говорит, я ощущала, как таяло мое сердце. Мне нравилось видеть его облаченного в темное одеяние викторианской эпохи. В таком образе он невероятно шикарен, прям мой идеал. Но Адаму не нравится такой стиль. В последнее время я замечала его одетого в современные брюки, рубашки и майки и с распущенными волосами. Много раз насчет его стиля спорили, пытались прийти к компромиссу, но в итоге я пришла к печальному для себя выводу, что Адам отдельная личность, пускай не имеющая физической оболочки, но у него есть свои интересы и вкусы, отличающиеся от моих.

Адам тоже считает меня красивой. Хотя я тоже довольна собой: светло-серые круглые глаза с пушистыми ресницами. Длинные темно-русые волосы, обрамляющие овальное лицо с подчеркнутыми скулами. Средний рост и обычная фигура. Румянец на щеках. Губы красного цвета. Адам постоянно говорит: "Твои губы такие яркие, словно омочены вином. Знаешь, таким сладким багровым вином…". Никогда не узнаю, ибо не пробовала вино. Но иногда с восхищением представляю, как он своими губами прикасается к моим и пробует след этого вина на вкус. Адам слышит мои мысли и издает смешок, от которого в сердце колит обида.

Появился он у меня благодаря сильному интересу к буддизму. Настолько сильно устала учиться, что решила устроить настоящий отдых для разума, и начала медитировать. Буддизм стал моей отдушиной, и благодаря ему открыла для себя много других странных и интересных феноменов, и так с помощью самовнушения начала слышать и чувствовать своего воображаемого друга. Адам прочно вошёл в мою жизнь. Я не представляю свое существование без него и в то же время не понимаю, как я раньше без него жила. Не знаю, может Адам сам ко мне явился. Или это защитная реакция психики на мое одиночество, чтобы я с ума не сошла. Или я уже сошла с ума… Но для меня это не важно. Главное, что он рядом. Мне не хочется думать, что он лишь продукт моего мозга и плод моего воображения. Я верю в идею, что мы познакомились еще в прошлой жизни, и вот сейчас он прибыл ко мне из другого измерения и ждет, когда я покину этот серый мрачный мир, чтобы вместе с ним вернуться к нему домой. Я внушила эту мысль Адаму, и теперь он тоже верит в это и временами рассказывает мне о теориях мультивселенной, астрале и других параллельных реальностях. Главное рассказывает с таким интересом, как будто там и в самом деле был.

А может быть так оно и есть?..

Спустя пару минут с курсов английского пришла моя младшая сестра Даша. Услышав, как громко хлопнула входная дверь, мама тут же воскликнула:

– Даша, выгули Персика!

Небольшого размера светло-рыженький двортерьер, услышав слово "гулять", радостно подбежал к входной двери и начал весело махать пушистым длинным хвостом и не сводить своих круглых темных глаз с Даши – худенькой четырнадцатилетней девочки с короткими волосами и прямой челкой, скидывающей с ног серые угги. Хлопья снега осыпали ковер, который под шустрыми лапами Персика начал неслабо перемещаться по полу прихожей, отбрасывая с себя тающие белоснежные комки.

Персик сел у ног Даши. Своим взглядом он кричал: "Ну погуляй со мной, ведь я твой друг!".

Даша расстроенно вздохнула и воскликнула:

– Ма, меня ждет завтра важная контрольная! Я должна готовиться!

– Ну тогда Алиса пусть выгулит!

Персик продолжил возбужденно трястись, не сводя своего взгляда с Даши. Услышав свое имя, я пошла в прихожую. В отличие от сестры, мне не влом пойти на короткую прогулку с нашим домашним любимцем. Тем более я знаю, как Даша будет сейчас "готовиться" к контрольной. Упадет на кресло и будет листать свой любимый тик ток до поздней ночи.

На самом деле иногда бывала такая страшная лень наваливалась, и гулять с Персиком не хотелось. Но сегодня она меня не беспокоила.

Накинув на себя пуховик, надев шапку и обув ботинки на крепкой высокой подошве, я нацепила на ошейник Персика поводок и вышла на залитую тусклым светом лестничную площадку. Предвкушенная прогулкой собака мигом помчалась по лестнице. Адам последовал за мной. Я даже заметить не успела, как он уже надел на себя плащ.

Небо окрашивалось темными тонами. Невысокие сугробы расстилались по двору. Даже не верилось, что еще вчера не было снега, а сегодня ночью он лег огромным ковром на мой поселок. Персик помчался к своему любимому тополю, а я еле как поспевала за ним. Ноги утопали в толстом снегу, ярко обдающим морозом. Прохладный ветер со свистом проносился сквозь меня. Фонари тускло освещали погруженные в сугробы качели, детские горки и припаркованные автомобили с замерзшими стеклами вдоль нашей пятиэтажки. От ветра у меня прищурились глаза. Но я даже не успела моргнуть, как Персик уже успел сделать свои уличные дела. Несмотря на холодный вечер, он был явно доволен. Его глаза никогда не врали, в них всегда отражалось то, что он чувствовал.

– Какой шустрый, – радостно произнес Адам. Я с легкой завистью на него посмотрела. Он без шапки, и ему не холодно. Его волосы не развеивались под порывами ветра, кожа не покрывалась мурашками. Как ему хорошо без телесной оболочки. А вот я каждым сантиметром тела ощущала, как меня обволакивала волна холода. Зубы начали стучать. Но потерпеть пока можно. Я всегда иду домой, когда Персик сам тянется к подъезду.

Персик увлеченно копал лапками яму, глубже выкапывая снег. Мы с Адамом с полным интересом наблюдали за этим пушистым дружком, пытаясь понять, для чего пёсик это делает. Адаму тоже очень любопытно. Он, как и я, любит животных. Мы частенько смотрим вдвоем канал Дискавери, это ещё одно наше совместное увлечение для времяпровождения. У Адама есть мечта – увидеть своими глазами – точнее сказать, через мои – дельфинов, причем плавающих в настоящем море, а не в дельфинарии. Не знаю почему, но его сильно впечатлили эти необычные существа. А ещё Адам мечтает посетить Карибское море. Не знаю, зачем ему это, он не умеет даже плавать. Иногда я его не понимаю. Порой, мы слишком разные, но в то же время похожи.

Внезапно Персик замер, устремив взгляд в сторону. Его шерсть встала дыбом по всему телу, когти вонзились в пушистые холмики снега, он начал злобно рычать, обнажая свои белые клыки. Не понимая, что его так разозлило, я глянула в сторону и тут же ощутила, как по позвоночнику побежал мощной струёй мороз, но не от холода, а от яркого чувства страха. В груди почувствовала сильное сдавливание – Адам тоже ужаснулся. Он настолько был потрясен, что я ощущала, как мое сердце сжималось.

Вдоль нашего дома брела одинокая фигура. Присмотревшись, я увидела, что это мужчина, которому на вид больше пятидесяти лет. Он был крепко укутан в шубу. Вместе со свистом ветра проносился хруст костей. Свет фонаря ясно осветил, как сами по себе, под волей необъяснимой силы скручивались у него руки и ноги. А незнакомцу было все равно. Он шел очень вяло, а конечности продолжали крутиться в разные стороны.

– Как такое возможно? – вырвалось у меня.

"– Смотри, чтобы твой влюбленный в мистику мозг не потерял нить реальности. Сама даже не заметишь, как снесет тебе крышу". – постоянно говорил мне мой воображаемый друг. Как иронично, что это я слышала именно от него.

Но неужели мне это сейчас реально мерещится?..

Персик продолжил агрессивно рычать. Адам не сводил взгляда с незнакомца. А хруст звучал все громче и громче.

Меня потрясла эта картина. Что я только что увидела? Я могла бы свалить все на бредни от напряжения в школе…но ведь Персик тоже это видел. Значит, это происходило на самом деле. Но как так можно идти и терпеть выкручивания собственных конечностей? Там должна быть такая адская боль, после которой случается потеря сознание. А мужчине было до лампочки. Он выглядел так, как будто с ним ничего необычного не происходило.

– Знаете, Персик и Адам, – заговорила я, провожая фигуру мужчины взглядом, – пойдемте домой.

Собака, словно поняв мои слова, побежала к подъезду. Мы с Адамом ускорили шаг. Странный незнакомец, тем временем, обошел дом и скрылся в гуще тени.

Громко хлопнувшая дверь подъезда немного успокоила мои нервы. Это значило, что я в укрытии. Хотя этот незнакомец даже не смотрел в мою сторону, когда я была на улице, вероятно, мне бояться нечего. Но все равно неприятный мрачный осадок остался. Я даже думать не хотела, что я только что увидела и как это объяснить.

Персик торопливо поднимался на четвертый этаж. Мы с Адамом шли за ним. Адам не проворонил ни слова. Я тоже не хотела ничего говорить.

Когда мы поднялись на второй этаж, в мои глаза бросилась еще одна не менее странная картина: молодой щуплый парень с белыми замерзшими очками бился о стену. Возникло такое ощущение, что он пытался пройти через нее, но не получалось и приходилось биться всем телом о крашенное покрытие, по которому вот-вот побегут трещины. Удары были не сильными, но могли принести нехилую травму. А парень продолжал отчаянно врезаться в стену, которая так ему чем-то мешала…

Меня вновь накрыл страх. Стало не по себе стоять рядом с этим человеком, от которого меня отделяло всего лишь два с половиной метра.