Я дарю тебе радугу

И становится просто, становится горько и грустно.

Я дарю тебе дождь.

Вместо слёз, прожигающих щёки.

Это всё – не моё, больше нет ничего, а ещё…

Я б дарила луну, только мало самой!

– Смотришь в небо?!

– Иногда, может быть…

– Так чего же!!? Я корочку хлеба

Заливаю водой, мило щурясь на солнце в зените,

На иных, сколь гляжу, то всё кажется,

будто бы спите.

Я дарю тебе… всё! Коли надо.

А мне б – только море.

Но иное, моё. Чтобы рядом с которыми спорить

Не пришлось никогда.

Принимали б меня без условий.

Мне довольно беды,

мне не надо упрёков, злословий.

Я дарю тебе радугу?

Впрочем, ты вряд ли оценишь.

Жизнь считается жизнью,

без флагов, без криков, без цели.

Махаон

Над дорогой летел махаон.

От кого и куда? Только он

Всё про это, быть может, не знает.

Как любой, от себя улетает.

У ромашек подобных промашек

Не бывает. И белым раскрашен,

В тон ромашек теперь небосвод.

Пара звонких и ветреных нот -

Летний полдень. За пологом тучи

Солонце прячется. Это ль не случай,

Чтобы в лучшее верить, но всё же

Совершенно поверить не можем.

– Махаон пролетел, что ли, мимо?!!

– Ну, подумаешь, бабочка! Мило…

Прощение

Виноград… То ли просится в дом?

То ли просит чего. Дело в том,

Что его не понять нипочём.

Как траву, что под солнца лучом

Подсыхает. Под шагом ломаясь,

От обиды нисколько не маясь,

Всё прощает всему, навсегда.

Мы ж способны простить? Иногда…

И такая гора после с плеч!!!

Да… умеем на сердце навлечь

Столько тяжести. Ходим с трудом,

Под обидой согнувшись. Как льдом,

Нас сковало. Да, к счастью, бывало,

То, иное. Но, искренне, – мало.

Лихо

Мотылёк, сжав крыл ладони,

Верит, что его не тронет

Не коснётся тень беды,

И вспорхнул попить воды.

Стороной – щегол ли, хлыщ ли,

Птиц таких немало, тыщи.

Увидал он мотылька…

Был и нету. Рябь слегка

Морщит от конфуза воду.

Что ж поделать, то – природа:

Кабы знал, не сел бы здесь,

Ведь не столь хотелось есть,

Как собой покрасоваться.

Он не стал бы и соваться!

Не съедят, так сам потонет

Мотылёк лишь воду тронет,

Юбки тонкие в горошек

Вмиг намокнут… "Я – хороший!"

Он кричит себе и миру,

И уходит с миром, с миррой.

Да теперь… Чего уж! Лихо

Ходит рядом тихо-тихо.

Да рядится, – не узнать,

Значит есть чего скрывать.

Цикорий

Цикорий – брызгами небес,

А подле зябнет мрачный лес,

Дрожит он мелко на ветру…

Всё это временно. Сотрут

Вперёд бегущие века

То, очевидное пока,

Но мнится это нам, беспечным,

Что будет длится лето вечно,

А после – осень и зима.

Да жизнь всё сделает сама…

:

И нам смолчать, стерпеть, смириться?!

Незнанье дольше будет длиться,

Коль пустим всё на самотёк.

Так заяц скачет наутёк

Не от лисы, в себе от страха.

И каждый день, как пень, как плаха,

Куда он голову кладёт.

Но кто когда кого найдёт -

Поверьте, то не наше дело.

Хотя б иного и хотелось,

Пусть жизнь управит всё сама!

Увы, знакомы те слова…

Цикорий – голубые капли,

В болоте шарят важно цапли

И обнимает небо кобчик.

Дитя ногами время топчет,

А мы снисходим всякий раз,

Забывшись, как не вспомнят нас.

Увы…

Сладость трав и небес перламутр,

В пудре марева полдень, рассвет многих утр

Перевидел, но только не это.

Через сито листвы сеет светом,

Так, горстями, без счёта светило.

И оно будто не уходило,

Под покровы холодной ночи.

До огарка огонь источил,

До подсвечника целую свечку.

Топят летом камины и печку!

В темноте, столь сырой и холодной,

Зябнут змеи. Луна подколодный

С высоты простирает свой взор.

И любое, что днём просто вздор,

Нас пугает немало, до дрожи.

В этом мы неизменны, похоже.

А сверчок, что встревожен нимало,

Не смолчит. И ему бы внимало

То же солнце, ну, коли б могло.

На скамью горизонта, в углу

Примостилось бы тихо… И славно.

Да, под пенье сверчка пахнут ладно

Те букеты – цветов и травы,

Что однажды увянут, увы.

Папа Арик

Шуршание дождя по мостовой.

И через время слышу чей-то голос.

Не может быть, что это голос твой.

Полос судьбы, травы несмятый колос,

Что под ногой твоей не упадут,

Меня теперь заботят и тревожат.

Других их папы в кухне ночью ждут,

И мой бы ждал. Да вот теперь не может.

Морской звездой или волной под ноги?!

И нет следов ни на одной дороге,

Которые хотел, но не прошёл.

Зачем же ты, за кем же ты ушёл?

Как не старайся – слёзы, той рекой,

В которую ныряли мы с тобой…

Луна над лесом, будто свет в окне.

Кого-то ждут, на этот раз не мне

Идут открыть свои сердца и двери.

Я не забыла, я себе не верю,

Что был он, тот, последний, страшный час,

Где ты, необернувшийся на нас.

Шуршание дождя по мостовой…

Как чей-то плач, как чей-то стон, как чей-то вой

Кто первым сошёл с карусели земли

Кто первым сошёл с карусели земли?

Неужели глава закружилась?

Или просто, мол,– "Так уж сложилось…"

Либо карты не мастью легли.

Но теперь разговоры про это напрасны,

И себя я корю каждый день, ежечасно.

Но, кому бы заметить, тем важно другое:

Их оставить теперь мне бы надо в покое.

Да калина напрасно грузна от соцветий,

Тут она неспроста, для того, кто б заметил,

И сказал, что она хороша, хоть горька,

Да до третьих морозов далёко пока…

Стрекоза

Шёл с речки.

Листочком прозрачным

Пристало крыло стрекозы,

Что устало намедни с кувшинки внимала

Полудня течению. Ей не пристало

Ронять лепестками свои два крыла…

Да поздно уже. И она лишь "была".

Невозможность

Плиссе бутона, пляска ветерка, -

Так ненавязчиво рождается строка.

Росой взопревший лист

Печалится про скорую кончину,

Всему искать причину

Приучен с малолетства.

Впрочем, год

ему не продержаться.

Ветр осенний

Концом той жизни или потрясений

Случится разом.

Где-то там тревожно?

Поверить как в такое? Невозможно…

Безмятежность

Корона невесомая цветка

И стрекоза. Той жизни два витка

Земных осталось ей. Немногим больше

Иным, но ведь и сделано… Подольше

Закату не смотрели молча вслед,

Дороге, что, сошедшая на нет,

Всё ж бесконечна. Каждым поворотом

К себе влечёт. Она ж бесповоротной

Означена в анналах всех судеб.

И всё – с неё. В полях растущий хлеб,

Да облака, что манят взоры чаще,

Чем то, что рядом. В жизни настоящим

Себя одних мы мним. Удел верстая,

Снежком луны под утро блекнем, таем.

И у цветка ту, лёгкую корону,

Мы не сумеем грубым взором тронуть

Уж никогда. А ветра выдох нежный

Останется навечно. Безмятежным.

Под палаткой листа (песня)

Под палаткой листа

только тень изумрудная солнца.

И она нечиста,

как все помыслы. Стуком в оконце

Начиная с конца,

и до нашего дня изначальна.

Не воды, ни лица.

Всё про это, и также печально.

Под палаткой листа

пауки, муравьи или мухи

И назойливы все,

даже если подохнут со скуки.

То сумеют найти

некий повод себя позабавить.

И началом конца

их манер ни за что не исправить.

Под палаткой листа

мы мечтаем стать взрослыми с детства.

Сожалеем потом,

но вернуться не найдено средство.

И проводим всю жизнь

в ожидании некого чуда.

А оно под листом,

под зелёным .

– Повсюду ? – Повсюду!

Мы живём в параллельной вселенной

Мы живём в параллельной вселенной:

Цвет воды, запах трав, лужи пенной, -

Всё у нас не такое. Так что же?!

То не лучше, не хуже, и может

Мы сумеет своё до иных донести,

Как когда-то на Марсе садами цвести

Обещали друг другу влюблённые в жизнь.

А попробуй не сметь, не желать! Откажись

От мечты и глубин, да от мачты, задетой плечом.

Мы – другие и пусть! Мы идём, мы – причём!

С боем Курантов

Чёткая строчка росы на травинке…

Помню:"Москва!" И из душной кабинки

Мчится навстречу Курантов Кремля

Музыка сердца. То зная, земля

Знак о себе подаёт ежечасно.

Как же?! То… было? Но было прекрасно!

Стрелкой секундною дождь за окном…

Коли сказали б, что будет потом,

Как бы я жил?! Чтобы всё- не напрасно,

Чтоб не забыть, а запомнить о разном,

Том, что бывало обычным в стране,

Той, от которой осталось во мне:

Вера в хорошее, в славу добра,

В то, что с утра – на работу пора,

В честь и уверенность в завтрашнем дне, -

В то, что негоже стоять в стороне,

Если кому-то неважно иль грустно,

Плохо на сердце, и скучно, и пусто.

Чёткая строчка росы на травинке,

Голос отца… Стоя в душной кабинке,

Трубку держал я, направленной к башне

Спасской, чтоб слышал, не думал о страшном.

С боем Курантов идут, словно в бой,

Славные люди. Об этом с тобой

Нам забывать на минуту нельзя.

Жизнь – не про это. Недаром. Не зря.

Дождя серебряные капли

Дождя серебряные капли,

И между ними ходят цапли

Нисколько не пугаясь их.

А ветер, между тем, не стих,

Он поднимает перья птице

До кожи… Ну, а вам не снится

Такое же ночной порой?

Судьбы намеренный покрой,

Не упреждая, так неволит,

И ты влачишь. Слезою пролит

Мотив того, что не сбылось.

Но не к судьбе, к себе лишь злость.

Себя ты чувствуешь заране

Ущербным. Приложи к той ране

Лишь подорожника листок.

И в путь. О прочем – между строк.

Голубь (песня)

Сине-белое небо,

Всё омыто недавним дождём,

крошки мокрого хлеба,

а мы белого голубя ждём.

Он сюда прилетает,

Да не часто, за лето – лишь раз.

Нам бы с ним повстречаться.

Поглядеть в его розовый глаз.

Там небес отраженье,

И закатов малиновый звон,

И планеты круженье,

Так, как видит её только он.

Небо сделалось синим,

Лишь к полудню густеет оно.

Голубь стуком несильным

Отворить нас попросит окно.

И рассыпанных крошек

Будет мало ему, как всегда.

Он склюёт и с ладошек,

Я ему свой кусочек отдам.

И небес отраженье,

И закатов малиновый звон,

И планеты круженье,

Так, как видит её только он.

Сине-белое небо,

Всё омыто недавним дождём,

крошки мокрого хлеба,

а мы белого голубя ждём.

Он сюда прилетает,

Да не часто,за лето – лишь раз.

Нам бы с ним повстречаться.

Поглядеть в его розовый глаз.

Маме!!!

Как выдох промелькнувшее, то завтра…

и всё равно, что есть теперь на завтрак,

Спешить домой не нужно из гостей.

Из всевозможных мыслимых вестей

Ты получила те, что к жизни повод

Само собой утерян. Где тот довод,

Который убедит тебя побыть

Самой собой. В любви предвосхитить,

Который из двоих сильнее любит…

Простого проще. Время всё рассудит,-

Так говорят. Тепрь – глубокий вдох

И выдох медленный, чтоб тот цветок засох,

Который не посажен семенами.

Нам не дано всё знать, что будет с нами.

Соловьи купаются и пьют…

Соловьи купаются и пьют.

Песен спозаранку не поют.

Некогда. Задуматься про это,

Скоро истекающее лето,

Что смочило Вечности песок,

Им не удаётся. Жизни сок

Где-то там, на донце, сладкой взвесью

И перебродил. Унылой песнью

Тянется закат. Рассвет – бродяга…

Где-то горизонт струной натянут.

Он не зазвенит, не звякнет ложка,

Солнышко – желтком, да так, немножко,

После протечёт по дню, пылая,

Что и для чего, он сам не знает.

Кто-то подтолкнёт ладонью в спину…

И листом сухим с деревьев мимо

Тех же соловьёв, что пьют и плачут,

Только от чего, не знают, значит.

Вещи…

Переживают вещи за людей?

Они людей, подчас, переживают,

И после них, ненужные, ветшают,

Лишённые прикосновений. Тот недей,

Неделями который ленью занят,

И он оставит: стул, кровать и сани,

В углу сарая, да мешок в сенях,

С которым собирался он "на днях"

Туда, куда доселе не добрался,

А то бы по сейчас под ним скитался,

Сгибаясь, но с улыбкой на устах.

И второпях, той жизни ведал страх,

И радости, и дней очарованье,

Но предпочёл безделие скитанью.

Он в мыслях возносился так далёко…

Со стороны ж казался недалёким.

И вещи, что остались, как послед

Его судьбы, которой больше нет.

Месяц

Натянув тельняшку облака

В бело-чёрную полоску,

Месяц был уже не яблоком,

Парнем был, своим, что в доску.

И под плечи вату белую

Он не прятал, чтоб понравиться.

Не скрывал он душу смелую.

Никому с собою справиться

Он вовеки не позволил бы,

Кроме милой красной девицы.

И любил бы, и неволил бы,

Только лаской,той, что теплится

Огоньком свечи, лампады…

И зари румянцу рады.

Впрочем, слишком он далёко.

Месяц. Виден чистым оком,

Да на небе ясном, звёздном.

Утром ранним, ночью поздно.

Муха

Потирает ручки муха.

Нет ни голоса, ни слуха,

Но поёт на слух прекрасно.

Часто ли молва напрасно

Обвиняя муху в бедах,

Гонит с окон, и с обеда,

В угол, где с авоськой врозь

Ждёт жужжанья на авось

Мать тех многих паучат,

Что расслышав, не кричат,

Но, храня свои секреты,

Сеть плетут напротив света.

И гудит сердито муха…

Но она вошла без стука,

Да в гамак! Застряла лапка?!

Мы ж её газетой, тапком…

Чтобы в раз другой не смела!

Муху эта речь задела,

С паутины лоскутом

Прочь летела. Этот дом,

Так кляла, что по дороге

Угодила в клюв сороке,

И теперь, по тем же слухам,

В гости ждём другую муху.

Только та идти не хочет,

Часто крыльями хлопочет

Подле двери и окна.

Значит, умная она!

Среда

Редеющий лес… Рдеет лето,

В смущении тает заря.

К рассвету вернётся, но где-то

Проводит всю ночь, говорят.

И утром – припухшие веки,

И губы чуть ярче, чем были.

Любовь, что бывает навеки,

Случается часто. Но пылью

Молвы посыпаема частью,

Бы-ва-ет! И это – то счастье,

Которого ради выходим на свет

Из круга, которого вроде бы нет.

Из той темноты, за чертой, за чертогом.

Но то не ко мне, то – спросите у Бога.

Редеющий лес… Травы инеем седы…

То думы, хандра и обычно по средам.

Воробьиная ночь…

Воробьиная ночь… Не ко времени. Лето

Ускользает от нас, тени больше, а света

Каплей меньше. Поспешен, прохладен закат

Обжигая ладони, под времени скат,

В сумрак дали и узкую щель горизонта

Прячет солнце свой лик. От натянутой тонко

Паутины струной как звучанья добиться?

В Воробьиную ночь лучше прежнего спится,

И не снится никто, белый всполох мешает,

А луны не видать. Белый маленький шарик

Закатился за лес, ватой облака спутан.

И не ждёшь тех чудес от него почему-то.

О которых загадывал в детстве. Далёко.

Воробьиная ночь… Я грущу. Одиноко.

Мгновение тому назад

Мгновение тому назад.

Та жизнь,которая случилась

Сложилась или не сложилась

Про то, гадая в звездопад,

Я не задумаюсь. Иначе,

Пожалуй, не сдержусь, заплачу.

Мгновение тому назад,

Всё то, что, так казалось, будет.

Та жизнь, "которая рассудит",

Не рассуждая, полнит ряд

Потерь и в ней, которым рад

Ты был единожды иль дважды.

С кем, повидавшись лишь однажды,

Не расставался никогда.

Иные, долгие года,

Звездой моргнули скоро слишком.

И чудилось, что здесь ты лишний…

Стремился прочь. Потехи ради?

Туда, где будут просто рады,

Простят неслыханны грехи?!

Прочтут, послушают …стихи,

И помолчат у изголовья.

Да назовут… своей любовью.

Мгновение тому назад,

Не запретив себе перечить,

Ты избегаешь новой встречи.

Мгновение… тому назад.

Удел

Ветки листья роняют каплями,

И вспорхнувши на землю птицами,

Листья часто по ветру плакали,

Голой веткой стуча, как спицами

Друг об дружку. Нужда – затейница.

Жизнь проходит, а мне не верится.

Жизнь – не то, что о ней мы думаем,

И играя дороги струнами,

На луну не смотри доверчиво,

Ночью поздно и ранним вечером.

Как её не ищи. а спрячется,

Ну, а после – дождём расплачется,

Про судьбы облака, застенчиво,

И туманом вздохнёт, да нечего

Уж поделать. И мы это тоже не сможем.

Он несложен, но рифмою сложною сложен

Тот удел, что уйдёт в лихорадке заката.

А зачем приходил? Я не знаю. Загадка.

Зря…

Стрекоза над лесною тропинкой зависла.

Шмель, что вздрогнул от писка того комара,

Понял: лето кончается. Осень. Пора

Собираться в дорогу. Затягивать смысла

Он не видел. Затягивал только подпругу,

И летал, куст калины касаясь, по кругу,

Да гудел, недовольный. Конечность конечно

Не даёт насладиться, лишь детство беспечно,

И тревоги мелкИ, и мелки на дорожках,

Что темнеют… "Ну, мама! Побуду! Немножко!"

Но дождями размыт, как слезами, тот мел.

Ну и что же, что был, ну что же, что бел?..

Стрекоза над тропинкой зависла надолго.

Видно, просто задумалась, только без толка

Те раздумья. Ещё бы! Она ж стрекоза,

Да не знает про то, как и дождь, как гроза,

Что смывают рисунки. Начерчено мелом:

"Ну и что же, что зря, ну и что же, что белым…"

Кошмар

Ручьями рельс по струнам проводов,

Не выходя за рамки детских снов,

Мы снова возвращаемся в былое,

Но видим лишь хорошие, а злое

Теряем мы, по той, в пыли дороге.

Она-то помнит многое о многих,

Да никогда… Ей некогда судачить!

К тому же память всё переиначить

Старается. И мы виной тому…

Судить не вправе, судя по всему,

Да так, в потоке времени, как боли,

Кричим про то нечисто в чисто поле.

И от того-то там рыдания ветров…

То не они, кошмар из детских снов.

Сова летела…

Сова летела над дорогой пылью, низко.

Земля казалось ей родной, знакомой близко.

Да так и было! Но вмешался яркий свет.

Дорога есть, а вот совы той больше нет.

Одно перо, листом осенним, рано павшим.

И жизнь закончена. Усталым днём вчерашним

Всё завершилось. Там и праздники, и будни.

Нет одного, зато какого! – слова "будем".

Не разомлеешь. Время ветром разметало.

Не отыскать его теперь, и как попало

Мечты и грёзы грузом пали. Грозы слёзны.

И всё, что важно оказалось несерьёзным.

Сова летела над дорогой, в лес стремилась.

Который год, в последний раз, судьбе на милость.

Может быть…

Ливни, холод. А лета примета – гроза,

Будто кто-то кричит, чтоб успеть рассказать

Про судьбы экивоки, намёки, которых не счесть:

Торопись, поспеши, ну, покуда ты можешь и здесь!

Спесь, сбиваема ветром,

а ворон, что кружит над лесом,

Будь доволен, покуда он мимо. С его интересом,

К той, столь мрачной, иной, неземной стороне,

Ты его сторонись, присмотрись к облакам и луне.

На лазурь глубины, мелководья прозрачный янтарь

Ты гляди, сколько можешь,

ведь жизнь – это временный дар.

Не навечно, на очень недолго.

Низачем, зря, без толка, да только

Ты запомни её, просто так. Может быть

И она про тебя не сумеет забыть.

Бабочки в ночи

Круженье бабочек, внезапное вторженье

Моих шагов их нежный снегопад

Тревожит. Нынче всё – и невпопад:

Раздумьев сон, порывы, отраженье

В глазах прохожих, тех, что мимо дышат.

И знать не знают, ничего не слыша,

Не слушая моих стенаний звук,

И сердца ускоряющийся стук,

Что всё ж к обрыву, будто в пене конь.

И ты его не остановишь. Только тронь

Попробуй то, что ускользает, словно время…

Мы для себя – обуза, тяжесть, бремя.

Разборчивы?! Да уж куда там! Нервны!

Ступая в воду, дышим равномерно,

Но только вот, – любая вдруг волна,

И всё, конец расчётам. Жизнь, она

Такая ж точно. Нежных крыл касанье…

То – бабочки в ночи или признанье.

Грустно

Пропахший черносливом лес,

Корицей, мятой, как дурманом,

Налитый небом хладный плес,

И дуб с дуплом, не как с изъяном, -

С изюминкой, с секретом, с тайной

Нежданной, походя. Случайно

Задетый зябким ветром ствол.

И жёлудь с грохотом на стол

Земли промёрзшей. Всё же осень

Роняет оземь, что не просят.

С неё каков уж будет спрос?

В годах девица. В пудре – нос

Цветов последних, пряных густо.

А ей бы – пряник с чаем. Грустно.

Дорога

Пригорок расчерчен дороги следами,

И солнца уже удостоен медали

К полудню окажется. Тонкие строчки

Следов навсегда одиноки. По кочкам

Колёса, шаги… Лишь олень – поперёк

Ему непонятен дороги намёк,

Что вдоль, только так! В соответствии с тактом

Из пункта до пункта, по жёлобу тракта.

Но из лесу вдруг, к горизонту обрыва,

Дороги касаясь невнятно, и мимо

Шагают косули, олени и лисы,

И дятел рывками, и ястребы висли,

Лениво взмахнув, прямоту отвергая

Дороги. Лишь вороны, ей потакая,

Летят понавдоль от гнезда до погоста.

Непросто с дорогой. Непросто. Непросто!

На удачу!

Моему дорогому другу – Заслуженному артисту Российской Федерации

Вячеславу Бухтоярову

Всё, которое было, и было давно,

Не изменишь, увы. Пусть не верится, но

Ты уже не таков. Отраженью зеркал

Проиграл ты, сражён, говорят, что ты сдал.

Не согласный, киваешь, не ждёшь комплиментов,

Но надеешься, всё же, дождаться момента,

Когда всё – как и раньше: без грима и фальши…

Все, что были с тобой, будут рядом и дальше.

Только ты не сдавайся и козыри пряча,

Сохрани. Просто так. Для себя. На удачу.

О-сень

Листья ландышей осенью дышат.

Вздох перчит, птиц деревья не слышат,

Завываний холодного ветра.

Так стоят, и любя безответно

Жизнь, желая с ней видеться чаще

И с лесной непроглядною чащей,

У наполненной чаши оврага…

Жить непросто. Нужна ли отвага

Помнить тех, кто ушёл, но улыбкой

Новый день привечать. Время зыбко

Под ногами песком расступаясь,

Не таясь, не любя, не касаясь,

Дышат осенью ландышей листья,

Прорисованы инея кистью.

Вторит ветра холодного песне