Ресторан

– Больница Месс-Дженерал, пожалуйста, – сказала она водителю, а затем откинулась на спинку сиденья, пытаясь успокоиться. Она надеялась, что не опоздает.

* * *

Палата 215 в больнице была небольшой, но удобной, и Мэнди приложила все усилия, чтобы придать ей домашний уют. Розовые свечи стояли на тумбочке, а великолепная композиция из лучших цветов Уинстона, в красивых оттенках розового, персикового и кремового, примостилась в толстой квадратной вазе из граненого стекла. Светло-голубое одеяло из мягчайшего флиса было тщательно подоткнуто вокруг бабушки, чтобы ей было удобно. Бабушка теперь сидела в постели, на удивление энергичная, учитывая ее состояние и прогноз. Ее голос был хриплым, а цвет лица бледным, но говорила она четко и решительно:

– Ваша сестра уже в пути? Она скоро будет здесь?

– Эмма недавно звонила из аэропорта. Будет с минуты на минуту, – заверила бабушку Мэнди. Они с Джилл сидели на стульях, придвинутых поближе к бабушкиной кровати. Бабушка то и дело дремала с тех пор, как они приехали, и проснулась всего минут пятнадцать назад. Казалось, она собиралась с силами, как будто хотела сказать что-то важное. Джилл взяла ее за руку и улыбнулась, стараясь не показывать своего беспокойства. Она задавалась вопросом, полностью ли ее бабушка осознает, насколько она больна.

Джилл и Мэнди были в больнице с восьми утра. Они прилетели прошлой ночью и увидели бабушку, как только ее перевели в палату. Она в основном спала, но сестры еще долго сидели у ее постели. прежде чем ушли переночевать в отеле «Уиндхэм», который находился в нескольких минутах ходьбы от больницы. Врач зашел и сказал им, что легкие бабушки отказывают из-за осложнений от пневмонии, осложненной почтенным возрастом. Он также сказал, что у бабушки остался день. Может быть два.

– Я знаю, что умираю, – произнесла бабушка, ее тон был деловым, даже безмятежным. – Все в порядке, правда. – Она сказала еще увереннее, когда Джилл открыла рот, чтобы возразить.

Она посмотрела на обеих внучек, и Джилл увидела намек на улыбку в глазах, которые казались теперь одновременно усталыми и мудрыми.

– У меня была прекрасная и долгая жизнь, просто время пришло. Я устала, но мне нужно кое-что сказать.

– Бабушка, принести попить? Воды или может быть… вина? – Мэнди ласково поддразнила ее. Бабушка всегда любила вино, особенно белое.

– Немного воды было бы неплохо. Спасибо, милая.

Мэнди протянула ей чашку ледяной воды с соломинкой, чтобы бабушке было легче дотянуться. И едва она успела сделать первый глоток, как в дверь заглянула Эмма. Они обменялись объятиями и приветствиями, а затем Эмма пододвинула стул между остальными.

– Бабушка хочет что-то нам рассказать, – проговорила Джилл. Глаза пожилой женщины странно блестели, и Эмма почувствовала, что приехала вовремя – кажется, времени оставалось совсем немного.

– Я так горжусь вами, девочки. Три моих звездочки. Вы принесли столько света и радости в мою жизнь… И я знаю, что и ваша мама гордилась бы вами. И отец тоже, конечно! – добавила она поспешно.

– Бабушка, мы так сильно тебя любим! – воскликнула Джилл, а Мэнди и Эмма подхватили: – Мы все ужасно тебя любим, ба!

– Девочки мои… Так хочется, чтобы все у вас в жизни сложилось хорошо. Чтобы были любовь и счастье. Я верю в вас бесконечно, и у меня есть для вас подарок… и небольшой секрет. – В голосе бабушки промелькнули как будто бы озорные нотки, а на губах заиграла слабая улыбка. Но она явно начала уставать и воспользовалась моментом, чтобы собраться с мыслями и силами, чтобы продолжить.

– Итак, я кое-что сделала… оставила вам подарок, который для меня очень много значит. Вы даже представить себе не можете, насколько много! Но однажды обязательно поймете. – Она сделала паузу и пристально посмотрела на каждую девушку по очереди. И хотя никто из них понятия не имел, о чем говорит бабушка, сестры улыбнулись в ответ.

– Вы, девочки, когда-то были очень близки. И я знаю, считаете, что близки до сих пор, говорите постоянно по телефону, переписываетесь по электронной почте… – Она скорчила гримасу, выражающую все, что она думает об электронной почте.

– Но вы не проводите достаточно времени вместе. Важно быть рядом с семьей, всегда рядом. – Она закрыла глаза и уютно устроилась на подушке. Прошло несколько долгих мгновений, пока она не заговорила снова, и голос был дрожащим и слабым, но все еще решительным. – Я хочу, чтобы вы поехали в тот ресторан, «Мими», побыли вместе. Это мой последний подарок вам. Это и моя любовь. Навсегда.

Бабушка снова закрыла глаза, спокойно вздохнула, потом задремала, чтобы уже никогда не проснуться. Час спустя она сделала свой последний вдох. Мэнди потрогала ее руку, но та была неподвижна. Эмма протянула руку и нащупала у бабушки пульс – ничего.

Джилл все еще держала ее за руку, по щекам ее текли слезы.

– Все. Она ушла.

* * *

Для Джилл следующие пять дней прошли как в тумане. Она слово была в оцепенении, хотя и делала все, что от нее требовалось. Например, встречалась с директором похоронного бюро, жизнерадостной женщиной по имени Шарлотта, явно обожавшей бабушку.

– В ней было столько жизни! Приходила к нам дважды за последний год, все обновляла свои пожелания по музыке на похоронах. Сказала, что хочет убедиться, что на них не будет никаких «плакательных песен». Только оптимизм и счастье.

Это заставило Джилл улыбнуться. Так похоже на бабушку. Она часто говорила сестрам, что не хочет, чтобы ее похороны были грустным событием, с печальными людьми и музыкой. Она хотела, чтобы все танцевали и устроили вечеринку, чтобы отпраздновать ее жизнь. Бабушка была настроена так решительно, что уже спланировала все сама, до мельчайших деталей. Она заказала похороны, сделала все необходимые приготовления, вплоть до выбора гроба и музыки.

– Я не хочу, чтобы вы, девочки, беспокоились обо всем этом. Просто запомните, что это бюро «Клири и Арлидж», позвоните и спросите Шарлотту. – В этом бабушка, безусловно, была права. Это во многом облегчило им жизнь. Все было намного проще, чем когда умер дедушка, десять лет назад, и они пошли вместе с бабушкой, чтобы все уладить. Тогда она была такой грустной и отстраненной, что ей было трудно сосредоточиться на чем-либо, особенно на деталях похорон мужа. Сейчас же бабушка оставила четкие инструкции, и самым главным пунктом было – поминки должны были непременно пройти в ресторане «Мими». Она хотела, чтобы все веселились и вспоминали хорошие времена. Она всегда любила вечеринки.

* * *

– Ешьте, пейте и веселитесь, – сказала Джилл, выдавив улыбку и подняв свой бокал, чтобы чокнуться им с Мэнди и Эммой. Они сидели за большим круглым столом ресторана. И даже просто быть рядом, в этом месте, – уже было утешением. Это был любимый ресторан бабушки, и он всегда напоминал им о ней. Комната была уютной, с темно-вишневым деревом мебели и мягкими бордовыми бархатными подушками сидений.

А за счет множества окон, которые позволяли мягкому естественному свету освещать комнату, вокруг было светло.

Джилл почувствовала, что наконец-то можно расслабиться, и откинулась на спинку стула. Теперь все было сделано – ну, почти. Им все еще предстояло разобрать в доме бабушки, но спешить было некуда, и ни у кого из них пока не хватало сил взяться за это дело. Кроме того, они немного поговорили об этом и решили, что, по крайней мере, в течение следующего года или около не станут его продавать. Так у них всегда будет свое место, дом в Нантакете.

– Если захотите остаться тут дольше, чем на день-два, то это просто идеальный вариант, – сказала Мэнди. – Конечно, вы обе всегда можете оставаться у нас сколько захотите, но так у вас будет больше личного пространства.

В этот момент Рэй Бартлсби, которому было под семьдесят и который управлял рестораном «Мими» столько, сколько Джилл себя помнила, подошел к их столику. Эмма пригласила его присесть с ними.

– Ваша бабушка была бы так рада видеть, как вы, девочки, смеетесь. Она, конечно, была совершенно особенной женщиной…

– Рэй, большое тебе спасибо за все. Еда была изумительной, как и всегда, – произнесла Мэнди.

– Роза была мне почти семьей. – Голос Рэя надломился, и его всегда такое безупречное, профессионально-спокойное выражение дрогнуло, на мгновение показывая всю скорбь и боль, которые он испытывал. Джилл, как и ее сестры, разом ощутила затапливающее чувство благодарности за сочувствие и поддержку. Так много людей, которые так или иначе знали бабушку на протяжении многих лет, пришли выразить свое почтение.

– Как поживает твоя семья, Рэй? – спросила Джилл. Она уже говорила с Синди, женой Рэя, и та упоминала, что недавно родился их первый правнук, принеся с собой, как и положено, много нежности и счастья.

– Они замечательно, спасибо. – Он оглядел шумную, полную людей комнату. Все общались, пили и наполняли свои тарелки за шведским столом, пока официанты в элегантной черно-белой униформе подносили все больше и больше новых блюд и незаметно убирали пустую посуду.

– Я полагаю, наконец-то пришло время уйти на пенсию. Хотя я буду ужасно скучать, конечно.

– Представить не могу, как они тут управятся без тебя. – Эмма ласково похлопала его по руке.

– Ничего, прекрасно справятся, – усмехнулся в ответ Рэй. –  Давно пора, если вы спросите мою жену. Она уже сидит на чемоданах, готовится провести пенсию во Флориде. – Он поднялся с места, когда один из официантов незаметно махнул ему рукой.

– Простите, работа зовет. Кажется, на кухне без меня не справляются.

Джилл заподозрила, что Рэй будет невероятно скучать по работе. Выход на пенсию и близко не был таким захватывающим.

– Не могу представить себе это место без Рэя, – вздохнула Мэнди.

– Я тоже об этом подумала, – согласилась Эмма, – в конце концов, он был здесь столько, сколько мы себя помним.

Они немного помолчали, а затем Джилл потянулась к недопитой бутылке «кьянти», стоявшей посреди стола, и снова наполнила бокалы.

– Хорошо, а теперь давай поговорим о тебе. – Она сосредоточила свое внимание на Эмме. – Что ты собираешься делать с Питером? Как думаешь, ты сможешь все уладить?

Эмма все еще не поделилась с ними всеми грязными подробностями. Время казалось неподходящим. Казалось неуместным ныть о ее семейных неурядицах, когда они писали некролог и договаривались о похоронах бабушки. Но теперь… Она полагала, что у бабушки было бы весьма конкретное мнение по этому поводу.

– Бабушка никогда не была большой поклонницей Питера. Интересно, она что-то предчувствовала? – задумчиво произнесла Эмма.

– Он тебе изменил? – спросила Мэнди, и Эмма только кивнула в ответ. Ей все еще было слишком трудно признавать это вслух.

– Серьезно? – И кто она? – воскликнула Джилл, явно удивленная этим открытием.

– Он, – поправила Эмма, криво усмехнувшись. Подождав немного, пока до сестер дойдет эта мысль, она добавила: – Это был его друг, Том. Его очень хороший друг.

– Тот самый, который недавно переехал в Феникс? – спросила Мэнди.

– Он самый. По всей видимости, они «экспериментировали» в колледже. Что бы это ни значило. На самом деле я не хочу знать. Питер сказал, что тогда это напугало их обоих и больше не повторялось. До тех пор, пока Тома не перевели в Феникс по работе и он не разыскал старого друга.

– Звучит ужасно. Как ты справляешься? – спросила Джилл.

– Так себе. – Эмма нервно усмехнулась. – В такой ситуации кажется, что лучший выход – это просто сбежать и спрятаться, и я начинаю серьезно об этом думать. Но идеального способа справиться со всем этим, кажется, просто не существует.

– Ну, отпуск тебе и правда нужен. Чтобы выдохнуть и решить, что делать дальше. – Мэнди потянулась через стол, чтобы взять сестру за руку. – Можешь оставаться у меня сколько захочешь. У нас достаточно места.

– Или приезжай на Манхэттен. Мы можем повеселиться, пройтись по магазинам и обойти все-все рестораны, – предложила Джилл.

– Спасибо вам обоим. Но я много об этом думала и решила, что самое лучшее – просто сосредоточиться на работе. Быть постоянно занятой. Завтра вечером я лечу домой и съезжаю от Питера. У меня уже забронирован номер в спа-отеле в Скоттсдейле, поживу там, пока не подберу себе подходящую квартиру. Не могу больше оставаться в нашем доме. С Питером или без него. Слишком много воспоминаний.

Она видела сочувствие в их глазах и гнев на Питера за то, что он ее обидел. И уже за одно только это чувствовала безграничную любовь к сестрам.

– Я не могу его ненавидеть. Он тот, кто он есть, и я знаю, что он никогда не хотел, чтобы это случилось, но я просто больше не могу быть рядом с ним. Слишком тяжело.

Однако Мэнди не была готова сдаваться.

– Подумай о том, чтобы остаться здесь хотя бы на несколько дней. Рейс легко можно перенести. Позволь нам немного позаботиться о тебе, сможешь хотя бы немного расслабиться и зарядиться энергией.

Эмма была слишком измучена, чтобы протестовать. Было легче отложить решение на потом.

– Я подумаю и дам вам знать завтра, хорошо?

Они собирались встретиться в офисе адвоката в одиннадцать, чтобы обсудить завещание. Это не должно было занять много времени. У бабушки были скромные сбережения и дом, и она всегда говорила девочкам, что все, что у нее есть, достанется им троим поровну. Эмма подумала, что, вероятно, могла бы предложить Мэнди и Джилл отобедать вместе, а затем уехать в аэропорт. Ей не терпелось начать свою жизнь заново.

Глава 4

Элвин Элдридж был адвокатом бабушки уже более тридцати лет. Это был пожилой мужчина, лет семидесяти, с копной белоснежных волос и аккуратно подстриженной бородой. И когда он приветствовал девушек в своем маленьком офисе на Мейн-стрит, его глаза светились радостью. Его офис располагался в старинном здании с далеким видом на гавань.

– Проходите скорее. – Он провел сестер в конференц-зал и предложил воду или кофе, от которых они все отказались. Как только они удобно устроились за столом, Элвин открыл толстую папку, вручил каждой копию завещания и, откашлявшись, начал его зачитывать. Все было в значительной степени так, как и ожидалось, вплоть до самого конца. Адвокат сделал паузу, и сестры было подумали, что он закончил, но Элвин наклонился вперед и сказал с большим драматизмом, протянув девушкам по еще одному листу бумаги:

– К завещанию есть дополнение, которое ваша бабушка велела мне сохранить до самого конца. У нее был небольшой сюрприз для вас троих. Как я понимаю, вы не в курсе, что ваша бабушка была единственной владелицей «Мими», одного из лучших ресторанов Нантакета?

– Бабушка владела рестораном?! – воскликнула Джилл, оторвав взгляд от листа бумаги, который держала в руках.

– Как это возможно? – спросила Мэнди в изумлении.

– Почему она никогда не рассказывала? – Эмма в не меньшем удивлении уставилась на мистера Элдриджа. ожидая хоть какого-то объяснения.

– Я поклялся хранить тайну. Думаю, даже в ресторане не знал никто, за исключением нескольких доверенных людей. Ваша бабушка хотела, чтобы все было именно так. Она не особенно участвовала в управлении, доверила это дело другим.

– Хорошо, но что мы будем с ним делать? Продадим, правда же? Никто из нас понятия не имеет как управлять рестораном, – заявила Джилл.

Мистер Элбридж прочистил горло.

– Я не дошел до самой интересной части. У вашей бабушки был план на этот счет. Вы безусловно можете продать ресторан, если захотите…

– Отлично! Вы же нам с этим поможете? Или свяжите нас с людьми, которые могут организовать продажу? – В голосе Джилл звучали облегчение и полная готовность поскорее завершить сделку. Эмма не меньше сестры надеялась разобраться со всем сегодня, чтобы сразу отправиться домой.

– Да, конечно… Но есть одна загвоздка. Вы можете продать ресторан, но не сейчас. Пожалуйста, ознакомьтесь с последним абзацем. Ваша бабушка все излагает своими словами.

Мэнди начала читать вслух:

«Девочки мои, я знаю, что вы сейчас по меньшей мере в шоке, но да, это чистейшая правда – я единственный владелец «Мими», одного из лучших ресторанов Нантакета. И являюсь им уже сорок три года, с тех пор, как выиграла его в споре… Ладно, на самом деле это был покер, но это слишком длинная история, чтобы вдаваться в нее здесь. Как вы знаете, «Мими» для меня особенное место и всегда им было. Мы вместе провели там столько замечательных моментов жизни, так что я надеюсь, что вы трое научитесь любить это место так же сильно, как и я. Ресторан принадлежит вам, и вы можете делать с ним все, что пожелаете. Но прежде чем вы сможете его продать, если это то, что вы решите сделать, вы трое должны сначала поработать там в любом качестве, которое вы выберете, ровно один год.

Я также оставила четверть ресторана Полу Тейлору, моему шеф-повару на протяжении последних двенадцати лет. Вы все должны работать вместе с ним, управляя рестораном. А через год вы сможете продать его, если захотите, конечно. Если вы решите отказаться и не работать в ресторане, то ваши доли автоматически перейдут к Полу, так как я знаю, что он любит это место не меньше, чем я. И я верю, что скоро вы тоже его полюбите».

Мэнди и Джилл посмотрели на Эмму. Все они знали Пола Тейлора, но не знали, что он был шеф-поваром «Мими». Эмма побледнела, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

– Что же, разве не прекрасный сюрприз? Для нас и, конечно, для Пола.

* * *

Час спустя Джилл, Мэнди и Эмма сидели за столиком в ресторане «Бран Поит Гриль» в отеле «Белый слон». Оттуда открывался прекрасный вид на гавань, но они уставились в свои меню, не в силах принять решение. Никакое из решений.

– Все выглядит довольно вкусно, – произнесла наконец Джилл, переворачивая страницу. В этот момент ее телефон снова завибрировал. Она уже давно отключила звук, но каждые пять минут телефон все равно настойчиво и требовательно гудел. На этот раз она не сразу смогла его отключить, и с жуткой вибрацией мобильник заскользил по стеклянной столешнице, пока не столкнулся со стаканом воды. Джилл мельком посмотрела на номер и тут же встала.

– Простите, на этот нужно ответить. Буквально пару секунд.

Когда Джилл начала говорить, Мэнди мнгозначительно приподняла брови, бросив взгляд на Эмму.

– Привет, Билли. Нет, еще не закрыли. Я не могу закрыть его заказ, пока мы не узнаем на что способна компания. – Она нервно взглянула на часы. – Я вернусь где-то к четырем, не позже. Увидимся. – Она положила телефон на стол, но он тут же начал вибрировать снова. Меньше через минуту Джилл схватила телефон опять, проверила почту и, яростно стуча по экрану, начала набирать ответ. Когда она закончила, Мэнди протянула руку, схватила телефон и бросила его в свою огромную сумку, где он потерялся среди обилия вещей и заглох. Джилл открыла рот, чтобы возразить, но Мэнди оборвала ее:

– Ты получишь его обратно, как только мы здесь закончим. Час отдыха тебя не убьет, дорогая.

– Ты права. Простите. – Джилл протянула руку за румяной булочкой в корзинке, которую только что поставили на стол, оторвала кусочек и, щедро смазав его маслом, засунула в рот.

– У тебя всегда так? – спросила Эмма. Ей сложно было даже вообразить себе работу, на которой телефон настолько разрывался бы от звонков. Слишком тревожно. Она всегда предпочитала покой и лучше всего работала в полной тишине, это позволяло ей полностью сосредоточиться, практически войти в трансовое состояние, хорошо знакомое писателям и художникам.

– Это еще ничего, – рассмеялась Джилл. – Видела бы ты, что творится в офисе! Полнейшие безумие, но за это я и обожаю свою работу.

Кажется, это было правдой – Эмма заметила, как восторженно горят глаза сестры при одном лишь упоминании работы. Джилл была такой успешной и потрясающей во всем, что делала, и ей явно не терпелось вернуться к прежней жизни. Однако Эмма содрогнулась при одной только мысли о том, что Джилл приходилось делать по работе. Ни за что на свете она не смогла бы позвонить совершенно незнакомому человеку и убедить его подумать о смене работы. У Эммы была телефонофобия. Звонки любому незнакомому, пусть даже для записи на прием к врачу, вызывали в ней какой-то первобытный страх.

И уже не в первый раз Эмма удивилась к тому, насколько же они втроем отличались друг от друга. Она знала, что была тихой, творческой личностью. Джилл – по-деловому агрессивная, настоящая бизнесвумен, а Мэнди – всегда аккуратная и организованная, любое дело в ее руках казалось удивительно простым. Даже сейчас, когда она все делала для того, чтобы сестры оставались сосредоточенными на важном деле.

– А вот и официант, – сказала Мэнди, когда он подошел к их столику. – Пора принимать решение. Кто что хочет?

– Я понятия не имею. – Эмма так и не смогла определиться, но в этот момент мимо прошел другой официант с тарелками, наполненными великолепными салатовыми листьями, увенчанными жареными гребешками. – О, вот это выглядит потрясающе!

– Так и есть, – заверил ее официант. – Гребешки местные, из залива Нантакет. Шеф-повар смазывает их соусом из апельсинового масла, прежде чем отправить на гриль. А потом добавляет авокадо, орех пекан и козий сыр с апельсиновым, кунжутным и имбирным соусом.

– Решено, беру их. – Эмма решительно захлопнула меню.

– Я тоже, – хором произнесли Джилл и Мэнди.

– Несложно догадаться, что мы родственники, да? – усмехнулась Джилл.

– Прекрасный выбор, – улыбнулся официант, собирая их меню.

– Что же, – начала говорить Мэнди после того, как он удалился, – перейдем к главному. Что собираемся делать? Никто из нас никогда не управлял рестораном. И вы обе планируете уже днем лететь по домам.

– На самом деле у меня довольно большой опыт работы в ресторанах, – сказала Эмма. С момента, как они покинули офис адвоката, она не могла думать ни о чем другом и впервые за несколько недель почувствовала, как нарастает внутри приятное волнение. Возможно, у бабушки действительно был какой-то замысел.

– Ты работала официанткой, – поправила ее Мэнди, – а не управляла рестораном.

– Верно, но я работала официанткой в течение нескольких лет! В «Барнакле» некоторые из нас работали больше двадцати, а то и тридцати лет. Когда клиентов было немного, мы часто сидели и обсуждали, как все бы сделали по-другому. Просто подумайте, возможно, это не такая уж плохая идея? Год пройдет быстро, к тому же не то чтобы у нас действительно есть выбор. – Она перевела взгляд с одной сестры на другую. – Если только мы не захотим просто уйти и позволить Полу забрать себе «Мими».

– Ну, это еще один фактор – Пол. Как ты относишься к работе с ним? – спросила Мэнди.

Эмма вздохнула. Поначалу она была шокирована этой новостью, но не понимала, почему это должно что-то менять.

– Это было все равно что в другой жизни. Уверена, что мы с Полом сможем работать вместе. Мы оба уже давно оставили все в прошлом.

– Все равно не понимаю, как это может быть осуществимо. – Мэнди как всегда служила голосом разума. – Джилл управляет многомиллионным бизнесом на Манхэттене, ты живешь на другом конце страны, а я просто домохозяйка, жена и мать. Как вы себе это представляете?

– Во-первых, ты не просто домохозяйка. Посмотри хотя бы на все эти благотворительные мероприятия, которые ты организовываешь. Далеко не каждый с таким справится! И мне не обязательно жить в Финиксе, особенно теперь, когда я развожусь. – Эмма переключила свое внимание на другую сестру: – И Джилл, ты много раз говорила, что можешь работать из любого места, были бы только ноутбук и телефон.

– Ну да, но…

– То есть в теории ты могла бы работать и отсюда? – настаивала Эмма.

– В теории – могла бы, – признала Джилл. – Но это будет довольно сложно.

На мгновение все замолчали, а затем Мэнди наклонилась вперед и обвела сестер взглядом.

– Но не невозможно. – Она явно начала проникаться идеей.

– Кроме того, Нью-Йорк совсем недалеко. Ты, наверное, мог бы возвращаться туда раз или два в месяц, если бы захотела, – добавила Эмма.

– Нас трое, – продолжила Мэнди. – Мы можем разделиться, чтобы не приходилось работать в ресторане одновременно.

Изумленная Джилл поняла, что Эмма и Мэнди только что настолько перевернули безумную идею бабушки, что та стала казаться вполне рабочей. И тут она уловила слабый дребежащий звук телефона прямо из сумочки Мэнди и вздохнула. Было бы неплохо отдохнуть от постоянной рутины, к тому же это всего лишь год.

– Итак, Мэнди, я правильно понимаю, что ты тоже хочешь все это провернуть? – спросила Джилл, когда официант принес их салаты.

Мэнди откусила кусочек морского гребешка, прежде чем ответить. – О, да это просто потрясающе! – Она на мгновение замолчала, наслаждаясь вкусом. Затем она положила вилку и произнесла более серьезным тоном:

– Да, хочу. Бабушка хотела этого для нас, и я не могу не думать, что время выбрано удачно, так и должно было случиться. Я еще до этого какое-то время думала, что хотела бы чем-нибудь заняться, какой-нибудь работой на неполной день, раз уж дети подросли.