О, мой док…

Потом… Говорить с родителями сейчас хотелось меньше всего. Была к этому просто не готова и ещё потому что знала, чем, в конечном счёте, всё закончится.

Скоро. Очень скоро всё станет на свои места и будет так, как я того хотела, а пока…

– Идём, – вытащив из тумбочки свою небольшую дамскую сумочку, забросила в неё свой телефон, перекинула её через плечо и снова обернулась к Синицыной. – Не бойся. Смелее…

Глава 5.

Я решила её отвезти в дом-интернет. Показать ей, что её мечта всё же может осуществиться. Пусть немного иначе, но ведь самое главное, что она станет той, кем так отчаянно желала быть. Матерью.

– Я не могу, – вдруг замерла она на пороге, заметив заинтересованные лица детишек, которые глядели на нас через стекло окна. – У меня не получится…

Я тоже когда-то так думала, когда оказалась перед этим зданием. Страх, нежелание принять такую альтернативу, но… едва увидев Ваньку, сидящего на лавочке в стороне от всех ребят, в груди что-то ёкнуло и… я поняла, что это судьба. Господь сжалился надо мной и спустил с небес Ангела в человеческом обличии. Малыша, с обликом моего не родившегося ребёнка, которого я представляла себе в собственных мыслях.

Каждый Божий день ходила к молчаливому и замкнутому в себе мальчугану. Проводила с ним всё своё свободное время, выходные. Во мне проснулся материнский инстинкт и бешеное желание стать той, кем, как я думала, уже никогда не смогу стать.

И сейчас, стоя на крыльце перед обветшавшим, обшарпаным зданием и держа под руку Любу, я была уверена, что поступила правильно.

– Просто попробуй, – настаивала я. – Побудь среди них, и ты поймёшь, что твоё счастье очень близко. Нужно сделать лишь шаг…

Не дожидаясь от неё слов, толкнула вперёд тяжёлую металлическую дверь и кивком головы указала женщине, чтобы проходила внутрь.

– У меня здесь дело одно, – захлопнув за нами дверь, сказала ей. – Идём, я провожу тебя в игровую, где ты сможешь понаблюдать, а если захочешь и пообщаться с ребятами.

– Постойте, Лика… Евгень…

– Просто Лика, – улыбнулась ей, пожимая ее руку.

– Лика, – кивнула она, пытаясь мне улыбнуться, но вышло не очень. – Я ведь ничего не принесла… они…

– Не переживай, – снова улыбнулась ей. – То, что им нужно, у тебя в сердце… Любовь и тепло – это именно то, в чем они очень нуждаются. Остальное – пустяки…

Пройдя вперед по узкому коридору, я остановилась перед ещё одной дверью, за которой раздавались детские голоса. Толкнув её от себя, замерла, ища глазами того, ради которого приехала.

– Лика, Лика… – радостно закричала ребятня, увидев меня. – Ты с нами поиграешь?

Засмеявшись, наклонилась к самому непоседливому и активному парню по имени Никита и потрепала его по волосам.

– Обязательно, но немного позже. А вот тётя Люба с радостью составит вам компанию, – подмигнув своей спутнице, пропустила её в светлое просторное помещение, которое служило ребятне игровой.

Я понимала, что поступаю с Синициной н честно, но по-другому было нельзя. Нужно было действовать, не обращая внимания на её нерешительность. Не позволять ей идти на попятную. Погрузить её в приятную суету, а там уже всё произойдёт так, как и должно…

Едва Люба промолвила слова приветствия и вошла в комнату, как вихрь из детской толпы закружил её в водовороте, наполненным смехом и тысячами вопросов.

Женщине ничего другого не оставалось, как погрузиться во всю эту кутерьму и стать участником игр и детского веселья.

Постояв какое-то время в дверях и понаблюдав за ними, пошла на поиски Ивана, который, скорее всего, прятался у себя в комнате.

– Ванечка, – произнесла я, отворив дверь в детскую спальню, которая принадлежала и другим ребятишкам, но сейчас пустовала.

– Иван, я знаю, что ты здесь, – произнесла снова, прикрывая за собой дверь. – Вылезай давай. Поговорим.

Под кроватью послышалось шуршание, но так никто не появился.

Тяжело вздохнув, подошла к кровати и опустилась перед ней на колени.

Откинув покрывало, заглянула под металлическую сетку, прикрытую тонким матрасом, и беззвучно выдохнула. Здесь он. Забился в самый угол и лежал, смотря на меня волчонком.

И ведь не трудный ребёнок. Послушный мальчик с добрым сердцем, а сейчас, будто другим сделался. Снаружи всё тот же, но глаза… глубокие, будто за эти дни повидавшие такое, что дурно делалось. Несколько дней, а так ребёнка поменяли…

Все мои старания похоронили. Весь труд, кропотливую ежедневную работу. Но разве я могла теперь сдаться? Отпустить. Забыть его. Ведь никто не говорил, что будет просто. Мне дали второй шанс, и я ни за что теперь не упущу его.

– Я скучала по тебе, – улыбнувшись, сказала ему.

Мой маленький. Столько дней без присмотра. Волосы спутанные, на щёчках грязь. Ел ли он что-то все эти дни? На улице выживать приходится, бороться, но он мал ещё. Не под силу такое.

– Смотри, что у меня есть? – вспомнив о шоколадном, его любимом батончике, отыскала его в своей сумке. Купила его в тот день, когда он сбежал. Так и носила его, зная, что когда он отыщется, непременно захочет своё любимое лакомство.

– Держи, протянув ему, улыбнулась. – Давай же…

Ванечка, сглотнув, сделал робкое движение рукой, а потом отвёл взгляд в сторону, так и не прикоснувшись к сладости.

– Не хочешь? Ну, в другой раз…– поджав от досады губы, произнесла как можно ровнее я. – Тогда, может, поговорим?

Услышав последнее, мальчик вначале насупился, а потом и вовсе повернулся к стене лицом.

Не мог он говорить. Травма. Знала об этом прекрасно, но всегда надеялась. Ждала чуда.

Маленький мой. Как же я его хорошо сейчас понимала. Он желал свою маму и быть с ней, а не это всё. Что она ему наговорила, самому Богу известно, но последствия были печальными.

– Ванечка, – снова произнесла я. – Я всё знаю. Понимаю, как ты хочешь к ней, но она болеет и не может защитить тебя и дать то, в чём ты нуждаешься.

Ребёнок не реагировал. Не выходил со мной на контакт, но я знала, что он слышит каждое моё слово. Понимает.

– Мы же всё решили с тобой. Ты ведь не против был, – сглотнув, добавила. – Я очень хочу стать твоей мамой. Дать тебе всё, что у меня есть и… любить тебя как родного.

Мне хотелось ещё многое ему сказать, но в моей сумке заиграла мелодия, сбивая с мысли.

Тяжело вздохнув, запустила руку в сумку, чтобы сбросить вызов. Но кто-то был очень настырным и не хотел от меня отставать.

– Чёрт! – резко произнесла я, и мальчик резко вздрогнул, а потом повернулся ко мне. – Всё хорошо, – улыбнулась ему.

Увидев, кто звонил мне так не вовремя, едва удержалась, чтобы не выругаться снова.

На дисплее высветилось “Сладеньки”.

Что б его… Вот настырный… зараза… что на этот раз?

Снова сбросив вызов, тяжело вздохнула, а потом увидела всплывшее новое сообщение.

Глава 6.

“SOS, Мединская!” было написано в нем.

Да кто бы сомневался! Опять угодил в коричневую субстанцию, именуемую дерьмом…

И первому, кому нужно об этом узнать, была, конечно же, я!

Тяжело вздохнув, отбила короткий ответ о своём скором прибытии домой и спрятала телефон в сумку.

Лев, может, и подождать, а вот Ванька нет. Нужно было как можно быстрее вернуть себе его расположение и внимание. Заинтересовать, заставить убедить, что то место, куда он сбежал не то, что ему нужно. Но, сейчас отчего-то вдруг стало казаться, что эта задача будет не из легких.

– Ванечка, – обратила снова к мальчику. – Неужели ты совсем не скучал по мне?

Сглотнув образовавшийся ком в горле, посмотрела прямо ему в глаза, боясь разорвать наш зрительный контакт.

Если он сейчас ничего не ответит, у меня просто опустятся руки, но малыш вдруг засопел и едва различимо кивнул. А потом произошло вдруг чудо. Ванька подался ко мне и, когда я помогла ему выбраться из-под кровати, кинулся ко мне на шею.

– Маленький мой. Я так за тебя волновалась, – всхлипнув, прижала его к себе ещё крепче. – Места себе не находила…

Время вдруг замерло. Внешние звуки будто исчезли, и остались лишь мы одни на всём белом свете.

На душе вдруг стало немного легче. Его защитный панцирь дал трещину, вселяя в меня надежду, что всё обязательно будет хорошо…

Что этот мальчишка вернётся ко мне. Забудет свою прошлую и доверит свою настоящую жизнь любящей его женщине.

– Всё хорошо… теперь у нас непременно всё будет хорошо, мой дорогой. Помнишь, что я тебе говорила?

Мальчик снова кивнул, не разжимая своих объятий.

– Совсем скоро я покажу тебе твой новый дом, – сдерживая слёзы облегчения, продолжала я. – Сходим в парк аттракционов… Хочешь?

Ванька снова кивнул, и я уж было подумала, что он что-то скажет или покажет жестами, как нас прервал стальной голос заведующей.

– Выбрался, наконец, проказник! – недовольным тоном произнесла она. – А ну мигом на санобработку, пока ты мне вшей сюда не занёс…

Ванечка, услышав её, инстинктивно сжался и спрятал лицо у меня на шее.

И не мудрено, ведь все дети как огня боялись закрытого бокса, куда таких беглецов как он, помещали на карантин.

Представив, что мой ребёнок останется на три дня в комнате с обшарпанными серыми стенами и холодным полом, тут же стало не по себе.

– Конечно, Елизавета Фёдоровна, – не отпуская от себя ребёнка, сказала я. – Мы сейчас хорошенько помоемся, покажемся медсестре и вернёмся…

От сказанных мной слов мой мальчик немного расслабился. Мой тихий, но уверенный голос всегда его успокаивал. В моём лице он видел защитника и всегда доверял. И сейчас я этим пользовалась, чтобы ещё больше расположить к себе.

– Ну ладно…– хмыкнула женщина. – А потом, Мединская, попрошу заглянуть в мой кабинет. На пару слов.

– Хорошо, Елизавета Федоровна. Я обязательно к вам зайду.

Зоркая вышла за дверь, и мы с Иваном снова остались наедине.

– Ну что? – спросила его, освобождаясь из его детских объятий. – Идём приводить тебя в порядок? Мыли-мыли трубочиста… чисто-чисто, чисто-чисто! – смеясь, пробежалась пальцами по его маленьким ребрышкам.

Губы малыша дёрнулись в улыбке, но потом снова вернули свой прежний вид.

Победа! Маленькая, но победа. Я двигаюсь в правильном направлении.

Всё наладится. Мы начнем всё сначала. Шаг за шагом пройдём этот путь и обретем своё счастье. Ведь мы оба его заслуживаем.

После непродолжительных водных процедур моего мальчика отвели в столовую, а я, как и обещала, пошла на разговор к заведующей.

Мне так же, как и ей, было что сказать и спросить. Первое, что хотелось узнать, это адрес биологической матери Ивана. Ещё хотелось получить консультацию с местными юристами, ускорить процесс усыновления и забрать, наконец, к себе мальчика.

И почему всё так тяжело и не просто…

Глубоко вздохнув, постучалась в дверь кабинета Зоркой и вошла внутрь.

– "И царица над ребенком, как орлица над орленком…" – хмыкая, встретила меня женщина. – Отмыла чертёнка?

– Да, – улыбнувшись, кивнула ей. – И спасибо, что позволяете это делать.

Я прекрасно понимала, но не должна была находиться здесь и делать то, что делала. Зоркая была хоть и строгой женщиной, но с широкой душой и добрым сердцем. На свой страх и риск позволяла мне приходить и проводить с Иванов время. Не всякий бы это позволил.

– Да что ж я не понимаю, как это нужно Ваньке? – ответила она мне и, потянувшись за серой папкой, кинула её передо мной. – Ознакомься.

На душе резко стало неспокойно.

– Что это? – подцепив её, развязала шнурок и посмотрела на то, что лежало внутри.

– Заявление? – спросила её, вчитываясь в неразборчивый почерк. – Нет… не может быть.

В глазах потемнело и в голове стало дурно.

– Зачем он ей? – часто моргая, чтобы прогнать навернувшуюся на глаза влагу, спросила женщину. – Зачем?!

– А то ты не понимаешь? – скривилась Зоркая. – Денег хочет. Зависимая она…

Об этом я прекрасно знала, но как? Как ребёнок ей сможет в этом помочь?

– Бред какой-то! – в ярости крикнула я. – Не понимаю…

– Да что тут непонятного. Продаст его и дело с концом, – произнесла она. – Ты как первый день на свете живёшь, Лика.

Боже… Невозможно просто… как такое вообще может быть?

– Елизавета Федоровна, это же… нет… Господи…

– Ты вот что. Лучше не нервничай, а найди хорошего юриста да денег. Дам тебе адрес Полянской, пойдёшь к ней и убедишь, – характерно пошелестев двумя пальцами, показала, как именно придется её убеждать. – Деньги решают всё. Уж я-то знаю…

– Да, – выдавила из себя, переваривая услышанное. – Всё сделаю, как надо.

Представив себе, что моего мальчика могут продать на органы или какому-то извращенцу-педофилу, стало совсем дурно.

– Ты уж постарайся, – вздохнула Зоркая. – Славный мальчишка. Так хочется, чтобы он, наконец, заговорил.

Заговорит! Обязательно, заговорит. Я всё сделаю, чтобы это произошло. На всё пойду ради этого.

Глава 7.

“Скоро всё это обязательно закончиться,” – убеждала саму себя поднимаясь по ступеням на свой этаж к квартире, где жила последние четыре года.

Усталость с ног валила, а мысли о внезапно возникшей проблеме сдавливали грудь так, что мешали дышать в полную силу.

Я справлюсь. Всё сделаю, как надо. Найду Полянскую, поговорю, заберу ребёнка, и всё закончится, а пока мне были нужны очень горячий душ и хороший сон.

Открыв ключом входную дверь и не включая бьющий по глазам свет, вошла внутрь. Отбросила туфли в сторону, наспех повесила пиджак в шкаф на вешалку и торопливо принялась расстегивать молнию на юбке, желая, наконец, освободиться от узкого плена, что стягивал мои бёдра.

– Кайф, – выдохнула вслух, отбрасывая ногой её в сторону и желая туда же поскорее отправить блузку.

Свобода…

– Оу, детка, ты такая секси в этих чулках…– неожиданно раздался мужской голос, заставив меня вздрогнуть и резко наклонившись схватить с пола юбку, чтобы хоть как-то прикрыться.

– Сладких! – крикнула я, стараясь скрыть от его бесстыжих глаз свои обнаженные прелести. – Ненавижу, когда ты так делаешь! Скройся… – ткнула его кулаком в грудь, стараясь вытолкать за дверь кухни, из которой он так внезапно появился.

– Развратница, – этот гад едва сдерживал свой смех. – Не успела войти, как тут же оголяешься…

Да чья бы корова мычала… Не он ли не так давно по клинике щеголял, в чем матушка родила?

– Я к себе вообще-то пришла, – напомнила ему, ещё крепче прижимая к себе юбку. – А не к соседу сверху.

– А если бы к нему, то распустила волосы, оголила плечи и, томно дыша… произнесла б: “Я вся твоя, мой сладкий…”

– Иди к чёрту, клоун, – зашипела на него, затыкая ему рот своим словесным потоком. – Не дождёшься…

Вот когда он, наконец, закончит отбрасывать подобные номера? Зараза…

– Жаль…– притворно выдохнул он.

Приобняв меня за талию, распахнул передо мной дверь моей же спальни и пропустил внутрь.

– Но, ты подумай об этом, пока будешь переодеваться и размышлять над тем, чем будешь кормить зверски голодного и уставшего мужчину. В твоем холодильнике мышь повесилась, я проверял…

– У этого голодного мужчины, вообще-то квартира этажом выше. Снова заблудился? – шикнула, пытаясь сбросить с себя его, до дрожи горячие, пальцы.

Но его рука на талии лишь напряглась и притянула меня ещё плотнее к стальному торсу.

– Ты же знаешь, что я жить не могу без твоей стряпни, – выдохнул он мне в затылок, играя великого соблазнителя. – И… я верю, что ты не дашь мне умереть? Правда ведь, солнышко?

Вот же наглая рыжая морда! Когда-нибудь я заберу у него связку запасных ключей от своей квартиры. Прописался уже здесь. Поганец!

– Ну и бессовестный же ты, сладенький, – тряхнув головой, захлопнула перед его носом дверь, чудом не нанося ему травму. – Убила бы!

Так и хотелось ему врезать… Особенно после сегодняшней выходки.

– Просто признайся, что именно это тебе во мне нравится, – послышался за дверью мужской издевательский голос, а затем смешок. – Не задерживайся там, иначе войду и насильно отнесу к плите. Ты меня знаешь.

– Твою бабушку, Лёвушка! – выругалась, закатывая глаза. – У тебя, что, совсем в доме нечего поесть?!

– Там совсем беда, Лик! – шелестел его голос прямо за дверью, пока я искала свой домашний спортивный костюм, в который собиралась переодеться. – Сквозняк и ветер гуляют…

– Служба доставки работает круглосуточно…

– В горло уже не лезет, домашнего хочу, – прилетело в ответ.

– Так что ж твоя армия поклонниц не приготовит что-нибудь? Если уж используешь, то пользуйся на полную катушку…– злилась я, пытаясь как можно быстрей стянуть с себя чулки.

– Я, что, на дурака похож? – возмутился он. – Еще пожить охота, отравят, не дай Бог. А ты проверенная. Ручки золотые, нежные… Напомни мне купить твоей маман подарочек за такую дочку-волшебницу.

Вот же жук! Как стелет…

– Захлопнись, подлиза! – крикнула ему, поморщившись. – Сейчас выйду и накормлю тебя… отдохнула, называется…

– Даже не пытайся воззвать к моей совести. Глухой номер, Мединская… и вот ещё что! Ты чего трубку не брала? Не уж то с мужиком была? – намеренно подкалывал меня он.

Натянув на себя одежду, резко открыла дверь и оказалась прямо перед ним.

– Именно! – произнесла, скрестив руки на груди. – А ты нам мешал. Не думал об этом? – спросила, приподняв бровь.

И ведь даже почти не лгала. Была-то я в это время с Ванькой.

– Да гонишь! – засмеялся он, хватая меня за плечи и разворачивая в сторону кухни. – На тебя не похоже совсем.

Да уж, конечно. Где я и где мужики? Разные ведь галактики…

Сама знакомиться не умела, а те друзья, что он мне подгонял изредка, мне не нравились. Крокодилы в скафандре привлекательнее. Но были у меня сомнения, что Лёвушка намеренно меня с такими знакомил. Шутник, мать его за ногу!

– Прости, забыла, что мне запрещается встречаться с кем-либо без твоего великого на то позволения, – бурчала, шагая по коридору. – Жди, скоро познакомлю…

– Даже не думай, – рыкнул он. – И… ты лжешь. Ай-яй-яй, детка! – потряс указательным пальцем в воздухе. – Нет у тебя никого. Я бы почувствовал.

К этому времени мы стояли в кухне, и он смотрел на меня, нагло ухмыляясь.

Какой толк его вообще переубеждать в чем-то? Эгоист от комля. Есть только он и еще раз он! А мнение существовало двух типов: первое – только его, а второе – неправильное.

– Что же ты за человек такой, Сладенький? – вздохнула я, не желая развивать тему дальше. – Давай, показывай, что приволок?

Он, конечно, наглый мужик, но с пустыми руками никогда не приходил ко мне. Когда был зверски голоден и желал домашней еды, а пицца становилась поперёк горла, покупал продукты и прямо ко мне волок, а я потом парилась у вечного огня, чтоб его!

– Вооо, – довольно растянулся в улыбке. – Баранина!

– Чтоо? – не веря своим ушам, переспросила его. – Ты опух?

Какая к черту баранина? На пельмешки бы сил найти, гурман хренов.

– Ну, Лииик! Плова хочу! – почти захныкал этот гад. – Ты же сможешь. Знаю ведь!

– Вот шёл бы ты… с этим мясом к своим принцессам наштукатуренным, – процедила сквозь зубы, уничтожая его своим взглядом.

– К ним нельзя. Они ж не справятся, а ты… ну, Мединская, – не унимался он, вытаскивая из пакета остальные купленные ингредиенты для желаемого блюда. И не забыл же ничего, все купил, как положено. Даже специи с зирой… вот чёрт!

– Чтоб ты однажды проснулся в кроватке с мымрой, похожей на дядю Гену – сантехника, – выплюнула ему, хватая пакет с бараниной. – Плова он захотел… настоящий готовится в казане, а это будет порнография.

– Ммм, – промурлыкал он, скалясь. – Люблю порнографию… не женщина, а мечта… Спасибо, Господи!

Глава 8.

Стерев со лба мнимый пот, поправив взлохмаченные волосы, я рухнула на стул как подкошенная.

– Всё, теперь точно сил нет, – изрекла я, наблюдая как ловко Лев наполняет приготовленным мной пловом тарелки.

– Умничка моя! Хозяюшка, – растягивая улыбку до ушей, приговаривал он. – Нет тебе равных. Какой запах…

– Замолкни, – проскрежетала я, поправляя выбившуюся прядь волос за ушко. – Надеюсь, этого тебе на несколько дней хватит, и ты не будешь здесь шататься.

– Ну, это вряд ли, солнце, максимум до завтра, – ухмыльнулся он, ставя передо мной ароматно пахнущий плов. – Я ж зависимый… ломки, все дела…

Опустив руки, обречённо выдохнула, понимая, что он не лжет и в ближайшие дни подобный марафон повторится вновь.

– Ммм, – замычал он, набивая рот едой. – Ещё немного и кончу от гастрономического оргазма…– бурчал он, закатывая глаза от удовольствия.

– Только попробуй! – рявкнула я, бросая на него суровый взгляд. – В другом месте будешь разбрызгивать свой генетический материал, а не у меня тут.

– Ну, ты – язва, – усмехнулся он. – А всё от недостатка удовольствия. Надо тебя снова с кем-нибудь познакомить.

– Да иди ты, знаешь куда? Вот тебе надо, ты и знакомься, а у меня всё в полном порядке.

Вот только решу вопрос с Ванечкой и заживу, как никогда раньше. Счастливо, дыша полной грудью.

– Ну да! Ну да! – приговаривал он, набивая рот. – Давай покормлю тебя, что ли? Может, отпустит, и подобреешь.

– Обойдусь, – кинула ему, хватая вилку со стола. – Чёрт, аппетита нет.

– Вот бы у моих вечно голодных тараканов его не было, – притворно вздохнул он. – Сегодня пришёл, а они мне крошки на стол тащат. Обо мне заботятся, проказники, переживают…– ржал он, не останавливаясь ни на секунду и уплетая за обе щёки ужин.

– Уймись, – поморщилась я. – А то мелок “Машеньку” им подгоню, пусть тебя угостят.

– Злая ты…– надулся он.

– Уйдёшь от меня? – с надеждой в голосе спросила его.

– Не дождёшься, – хмыкнул и продолжил работать вилкой.

А счастье было так близко. Эх!

– А моя бабушка такой омлет с колбасками на завтрак мне в детстве готовила, – словно невзначай обмолвился он, но я-то знала, что это ж-ж-ж неспроста.

– Обойдёшься! – кинула ему, отпивая из кружки чай, то единственное, что умел делать Сладких. – Закатай губу.

– Какой же он был только вкусный, – не унимался он. – Может, всё же хоть как-нибудь… когда-нибудь? – поднял на меня свои глазки, ну точно кот в сапогах на минималках.

– Вкусный – это потому что с колбасками и… мой ответ нет! – отрезала я.

Не хватало ещё ему завтраки готовить. С такими темпами и раскладушку притащит и жить у меня останется. А уж его оргий с силиконовыми Франкенштейнами я точно не вынесу.

– Вот! Значит, ты понимаешь, что всегда всё дело в колбасках? – затряс он в воздухе своим указательным пальцем. – Не хлебом единым женщин кормят! Ой, не хлебом…

– Так! Где тут лежал половник, что ты мне в прошлом году подогнал? – прорычала я, делая вид, что собираюсь применить его не по назначению.

– Хватай скалку, – скомандовал он, смеясь. – Она понадёжнее будет. Заодно и пельмешек своих фирменных налепишь, с собой заберу.

Он не исправим. Просто непробиваемый. Тряхнув головой, продолжила поглощать свой ужин, надеясь на то, что, как только мы с ним покончим, наконец, останусь одна.

– Плов выше всяких похвал, Лика! – опустошив тарелку, провозгласил он. – Хочешь, покажу тебе мое огромное спасибо? – растягивая слова, подался ко мне, касаясь дыханием моей щеки.

– Уйди, – вскочила я на ноги и стала складывать грязную посуду в раковину. – Показывай его своим лахудрам блондинистым, а я как-нибудь обойдусь. Фу…

Брезгливо поморщившись, открыла кран с горячей водой и принялась отмывать тарелки, чтобы скрыть румянец, появившийся от стыда.

Чуть что сразу эти пошлые шуточки, от которых я всякий раз вспыхивала как спичка.

– Ну, ты и извращенка, Мединская, – заржал он, приняв своё прежнее положение. – Вот! – показал мне экран своего мобильного телефона, на котором была изображена какая-то картинка. – Посудомоечная машина. Заказал сегодня. Скоро доставят.

– Рехнулся? – спросила его, выпучив удивленно глаза. – Зачем?

– Ну как же? – хмыкнул он. – Ходить я к тебе планирую ещё долго, так что это просто продуманный ход.

Жук! Наглый, нахальный жук! Но отчего-то удержать улыбку всё же не сумела.

– Ну, разве что только ход…– произнесла задумчиво. – Тогда… поторопи их там. Мне не терпится.

Ну, вот как на него можно долго сердится?

В прошлый раз я только лишь обмолвилась, что неплохо бы иметь эту чудо-машину, и вот… он уже всё обкашлял. Повезёт же той, что сумеет обуздать и захомутать этого жеребца. Что не говори, а жлобом его было назвать сложно.

– К выходным доставят, приду, подключу всё сам, – отхлебнув свой кофе, который мог пить тоннами и днём, и ночью, заявил он.

– Чёрт, а мне нужно к родителям смотаться. Обещала уже, – с досадой в голосе проговорила я.

Лучше бы ключи гаечные Сладенькому подавала, чем слушать всё то, что будет говорить моя мама – Вера Аркадьевна.