Айна из Замка. Книга Айны

Позднее Айна многажды пролистала все страницы в надежде найти записку или хоть пару слов, начертанных рукой Рина на полях книги, но безуспешно. Его последний подарок не скрывал в себе никаких тайн и особых посланий.

Ну, по крайней мере теперь Айне было чем занять себя в унылые часы выздоровления.

Книга оказалась странной.

Ничего подобного прежде она не читала. Впрочем, не так уж и много чего ей довелось читать… Но в любом случае все предыдущие истории были приблизительно похожи: сказки, баллады, легенды. На этот раз же ей досталось жизнеописание человека, жившего на самом деле. Некий Улим Скиталец с первых строк обещал «правдивый рассказ о своих путешествиях по разным городам и странам».

Айна завороженно перелистывала страницу за страницей, погружаясь в мир чужих воспоминаний и размышлений. Одна история плавно перетекала в другую, дорога вела ее вместе со Скитальцем все дальше и дальше, а реальный мир со скотным двором становился все призрачней… Пока в конце концов мать не сказала ей сердито:

– Чем с книгой своей обниматься, лучше б делом занялась! На дворе работы невпроворот. Хватит уж бездельничать!

Айна пожала плечами и кивнула. Она и сама понимала, что засиделась дома.

После отъезда господ жизнь в замке почти не изменилась, текла своим чередом. Все было как обычно: в кузне стучал молот, на кухне кипело варево в котлах, куры несли яйца, а коровы и козы давали молоко. Айна оправилась от своей хворьбы и вернулась к привычным делам, помогая то матери, то тетке. Книгу она завернула в нарядную холстину и отнесла к старой яблоне. Там, в дупле среди крепких узловатых ветвей, Айна спрятала свое сокровище от чужих глаз и от себя самой. Она так и не дочитала историю Улима: не до того стало, в разгар лета всегда много дел. Да и, по правде говоря, желание читать пропало. Слишком грустно было жить мыслями о чужих путешествиях, зная, что ей самой все это недоступно.

Айна исправно выполняла свою работу, даже не пытаясь лишний раз сбежать из замка. После болезни ей стало почти безразлично, что происходит окрест: шумят ли вокруг нее зеленые кроны леса или беспокойный скотный двор.

Лето миновало солнцеворот и неуклонно катилось вперед. Оно было жарким и щедрым на дожди, сулящим хороший урожай. Все жители старой крепости радовались славной погоде и отсутствию господ, которых ждали только к началу покоса да первой жатвы. Обитатели Грязного двора чаще обычного шумели, веселились и собирались вместе, зная, что в эти дни замок принадлежит простому люду.

Айна в этих забавах участия не принимала. Когда по вечерам Грязный двор начинал гудеть от песен и громких разговоров, дочка скотницы тихо сидела на кухне у очага и смотрела, как пляшут языки огня. Она могла подолгу оставаться недвижимой и совершенно отрешенной от всего остального мира. В лепестках огня ей чудились волшебные узоры, сказочные герои, невиданные животные…

– Опять витает, – ворчала у нее за спиной мать, но не мешала, не трогала и не пыталась вернуть в обычный мир.

После своей болезни Айна уже не замечала в матери тех признаков недуга, которые примерещились ей в начале лета. Скотница Мира была полна сил и неизменно находила, куда их направить. В последнее время она стала чаще наводить порядок в доме, который и так-то был вполне хорош. Айна с удивлением заметила появление новых половиков и занавесок на их маленьком мутном окне. Она не обращала на это особого внимания, пока однажды мать не начала шить. Мира нечасто бралась за нитку с иглой: если надо было чего подлатать, это делала Айна. А тут мать сама взялась кроить кусок большой светлой льняной ткани. И когда Айна сунулась узнать, что это будет, Мира вдруг улыбнулась как-то совсем странно и промолвила:

– Рубашечки…

Тогда Айна наконец все поняла. Прозрела в один миг.

Не в силах сказать ни слова она таращилась на материн слегка округлевший живот и даже не могла понять, что чувствует.

– А отец-то кто? – обронила она.

Мать погладила живот и ответила, отведя глаза в сторону:

– Так Руса.

Старший на конюшне был мужчиной хоть куда. И года три как вдовствовал. Молоденькие служанки любили с ним заигрывать, надеясь заполучить конюха в свое распоряжение, но тот не спешил искать новую жену.

И вот на тебе!

Айна провела пальцем по краю будущей рубашонки.

– Он тебя в жены хочет взять или как?

Мать пожала плечами.

– Может, и хочет, да мне и так хорошо. Детей ростить я и без мужицкой помощи умею. У меня вон ты есть.

Айне вдруг стало жарко и душно. Она отдернула руку от ткани и быстрым шагом вышла за дверь.

Ребенок! У них в доме появится младенец!

Айна потрясла головой, отгоняя мысли об этом, но куда там: они роились, как пчелы в растревоженном улье, и были столь же беспощадны.

Новый ребенок – это значит, Мира вовсе забудет про старшую дочь. Айна превратится для нее в обычную служанку, подай-принеси, постирай-покачай. Она точно знала, что после рождения младенца ей совсем не останется места в материном сердце. И впервые за минувшие недели вновь ощутила сильнейшее желание бросить все и бежать, бежать прочь без оглядки! У матери скоро начнется новая жизнь. Так зачем быть ей помехой в этой новой жизни? Помощницу себе она все равно найдет. Колченогая Ви может стать младенцу отличной нянькой, она любит малышей.

Мысли все роились, а Айна все шагала и шагала – прочь от дома, от Грязного двора, в сторону замковых ворот. На мир уже опускались густые летние сумерки, и за пределами стены делать было нечего в такую пору, но остановиться она не могла.

Ребенок! Подумать только!

И где были ее глаза? Почему она не догадалась раньше?

Айна злилась на себя, на мать и на весь мир. Злилась и шла все быстрее, яростно пиная мусор под ногами, пока не уперлась в запертые ворота.

Ну конечно. Уже слишком поздно, чтобы держать их открытыми. Могла бы и догадаться.

– Хэй, Айна! Ты куда это на ночь глядя? – Из узкого окна Воротной башни высунулся Кнут. – Или тебе не терпится попасть в лапы к бродячим разбойникам?

Айна сердито дернула плечом. Какие разбойники в этих краях? Разве что полудикие псы, которые ошиваются близ деревни. Кнуту она ничего не ответила и хотела уже развернуться, чтобы пойти к лестнице на стену и хоть там посидеть в тишине и одиночестве, но стражник, коротко усмехнувшись, добавил:

– Иди сюда, Щепочка. Вкусным угощу!

Айна давно вышла из возраста, когда ее можно было подманить на пряник. Она бы фыркнула на предложение стражника, но обижать парня ей не хотелось. Помнила, как тот заступился за нее на кухне в день приезда Рина, и потому со вздохом толкнула дверь, ведущую в башню.

Внутри было совсем темно: Кнут сидел на сторожевой площадке башни без огня, чтобы лучше видеть в сумерках, которые опускались на землю. Стража в замке имелась исключительно для порядка, лишь бы окрестные не думали, будто могут шляться туда-сюда. Ну и на ночь ворота неизменно закрывали. На всякий случай, от лихих людей, которых в этой захолустной стороне Северного удела было не так уж много. Однако Кнут и его товарищ свою службу несли честно – всегда зорко смотрели по сторонам.

Поднявшись на площадку, Айна легла грудью на каменный подоконник и выглянула наружу. Свежий вечерний ветер принес запахи трав и ночных цветов, пьянящие, пронзительные, зовущие вдыхать полной грудью. Где-то далеко заухал филин, с шорохом пронеслась мимо летучая мышь.

– Держи. – Кнут возник рядом и сунул ей в руки большой кусок клубничного пирога. Пирог пах вкусно. Очень вкусно. Позабыв о своих прежних мыслях, Айна вцепилась в него, забрызгав старую серую рубаху соком ягод, которыми было щедро сдобрено угощение. – Это я у Саны стащил. Она для своих пекла.

Обычно Айне тоже перепадали угощения с кухни, не предназначенные для всех подряд, но не в этот раз. Она сделала еще один знатный укус и попыталась вернуть пирог Кнуту. Тот лишь отмахнулся, мол, доедай сама.

– Жаль, что свадебка господская не в нашем замке, – сказал стражник, потягиваясь на своем высоком деревянном стуле, с которого ему было далеко видно все сверху. – Вот бы тогда досталось нам разных лакомых кусочков! Когда хозяева празднуют, на кухне завсегда можно поживиться чем-нибудь этаким.

Айна хмыкнула. Если бы свадьба была здесь, все было бы совсем иначе. И Рин бы не уехал так скоро, и разных артистов пригласили бы полный двор… Ну да что теперь об этом.

– В город охота, – с грустью в голосе обронил вдруг Кнут. – Давненько я не гулял по рынку да по разным трактирам! Вот уж где веселуха! Там оно, конечно, платить за все надо, зато и ждать милостей не приходится: сам берешь, чего хочется. Но пока господа не вернутся, старый Ерш меня точно не отпустит.

Айна слушала одно, а думала о другом.

Город.

Место, куда можно прийти и отыскать то, что нужно.

В городе много людей и много путей. Нужно только найти в себе решимость уйти из замка. Уйти одной. Потому что помощи ждать не от кого.

Она смотрела вдаль, за горизонт, и мысленно складывала вещи в старый заплечный мешок отца, который лежал на дне сундука у ее кровати.

В городе Айна сможет найти бродячих артистов и уговорить их забрать ее с собой. А мать… У нее теперь будет новый ребенок, чтобы его любить. По-настоящему.

5

Замковые люди выбирались в город редко. Чаще других там бывал только помощник управляющего. Еще с вечера дотошный верзила Стан проверял и телегу, и лошадей, потому что не любил неприятных сюрпризов и предпочитал ко всему подготовиться заранее. А на следующий день он выезжал из замка до рассвета, чтобы к разгару утренней суеты уже быть на месте. Обычно Стан брал с собой пару работников покрепче – таскать тяжелые покупки. И порой прихватывал кого-нибудь из замковых детей. Айна тоже несколько раз попадала в число счастливчиков, и тогда пивовар Эст давал ей на дорогу пару монет – побаловать себя на рынке, куда непременно заезжал Стан.

Все эти поездки Айна помнила наперечет. Но еще больше она радовалась, если отец сам собирался в город. Он почти всегда брал Айну с собой, и тогда у нее случался настоящий праздник. В городе Эст не скупился на угощения для дочери, обязательно позволял ей выбрать себе что-нибудь красивое или интересное, водил посмотреть на большой храм и разрешал залезть в фонтан, где все дети издавна вылавливали монетки, брошенные на удачу. А еще они всегда навещали старших братьев Айны, которые служили в городской страже, и Эст передавал им сладких пирогов от тетки Саны.

Это было давно.

Айна уже почти забыла, как пахнет город и куда нужно идти, чтобы попасть на рыночную площадь. Но очень скоро ей предстояло вспомнить все это.

Поздно вечером, лежа в своей кровати, Айна раз за разом мысленно перебирала в голове вещи, которые нужно взять с собой. Книжка Рина, теплый плащ, запас еды, фляга с водой, огниво, деньги… Что еще? Ей все казалось, что она что-то забыла, и в своем воображении Айна снова и снова смотрела в раскрытый заплечный мешок, пытаясь понять, чего не хватает.

На самом деле она знала ответ, но не хотела, не могла смириться с этой болезненной правдой.

В воображаемом мешке все лежало как надо. Не хватало в другом месте.

Ей не доставало смелости.

Вообще-то Айна никогда не была трусихой. Она могла на спор отправиться ночью к деревенскому кладбищу, залезть выше всех и подраться с любым из мальчишек в замке. Но у нее обрывалось дыхание при мысли о том, что придется покинуть дом. Ей казалось, она, точно лист, оторвется от своей ветки, чтобы попасть в водоворот течения ветров. Но будут ли эти течения добры, или прав окажется Рин, который предостерегал ее от опасностей? Айна не знала. И очень боялась, что, если струсит сейчас, потом такая развилка на дороге судьбы уже никогда ей не встретится, время будет упущено. Предчувствие это было прочным и неумолимым, как камни замка. А еще она почему-то думала, что если осмелится встать на дорогу, то та рано или поздно вновь приведет ее к мальчику с карими глазами, который научил ее читать и однажды дал слово всегда быть ей защитником.

Это было давно.

Тогда Айна еще не одолела свою самую первую книгу. Она сидела невдалеке от замка, у самой границы леса, и водила пальцем по строчкам, а те растягивались в долгие тропинки через страницу. Читать было трудно, но очень, очень интересно. Айна так увлеклась, что позабыла обо всем на свете. И опомнилась, только когда кто-то больно щелкнул ее по макушке.

– Хе, смотрите-ка, что Щепка в замке украла! – Заяц выдернул книгу у нее из рук и сделал вид, будто заботливо стряхивает пылинки. Рядом с ним стояли двое мальчишек помладше, дети служанки Кеты.

Айна сощурилась и обнажила зубы в коротком оскале. Ей не впервой было защищаться от сына стражника. Характер он имел скверный, но был трусоват, и Айна уже знала, что Заяц скорее предпочтет насмехаться над ней издалека, чем сойдется в честной драке нос к носу.

– Отдай! – прошипела она, надвигаясь на Зайца и готовясь одним резким движением вырвать книгу из грязной лапы. Но стражников сын, конечно, рассчитал все заранее и вовсе не собирался вот так быстро заканчивать забаву. Он отпрыгнул в сторону и поднял книгу повыше.

– Ну давай, достань! – Смех у Зайца был мелкий и больше походил на кашель поперхнувшейся собаки.

Айна метнула на него полный ненависти взгляд и не стала подпрыгивать за книгой, точно кошка за салом на веревочке. Вместо этого она бросилась Зайцу под ноги и повалила его наземь. Книга выскользнула из пальцев обидчика и упала в пыль. Прекрасная темно-синяя книга из графской библиотеки. Айна молниеносно сгребла ее и плюнула Зайцу в лицо.

– Сам ты украл! – ответила она, перекатываясь в сторону и вскакивая на ноги. Айна думала по-быстрому убраться, пока Заяц не обозлился слишком сильно и не напал на нее с кулаками, но внезапно ее голова взорвалась болью и мир окрасился в черный цвет.

– Дрянь сопливая! – услышала Айна сквозь пелену боли, с трудом пытаясь вдохнуть. Из-под сжатых ресниц брызнули слезы, и она увидела рядом со своим лицом грязные ботинки Сайка, Зайцева старшего братца. Сайк был большим. Почти взрослым, как ей тогда казалось. Он без труда мог отпинать мелкую девчонку вроде нее. Еще один удар, на сей раз ногой, прилетел Айне в плечо.

«Ах ты…» – подумала она с ненавистью. Сайк знал, что Айна никому не нажалуется на эту драку. Ее старшие братья редко появлялись в замке, а отец к тому моменту уже отправился на небеса. Оба стражниковых отпрыска были уверены, что на Грязном дворе нет никого сильнее их. Все, что она могла теперь, – это только закрывать голову от ударов Сайкова ботинка.

Боль понемногу утихала, но вот книга… Айна видела, как Сайк поднимает ее с земли и легко подбрасывает на ладони. Было ясно, что книге конец.

– Эй ты! – услышала она вдруг звонкий ясный голос. – Что ты там делаешь, крысиное отродье?!

С холма быстро спускался Риндон. Сквозь слезы Айна заметила, как ярко его глаза сверкают от гнева и как яростно руки сжимаются в кулаки.

Сайк это заметил тоже. Он испуганно прянул назад, хотя наследник замка был младше его на пару лет.

– Так эт… Рин… Она сама!

Айна не сдержалась и хихикнула – столь глупо это прозвучало. Рин тоже скривил краешек рта и подошел вплотную к Сайку.

– Отдай книгу, – коротко приказал он. Внимательно посмотрел на пыльную обложку и как-то очень нехорошо дернул желваками. – Отныне, падаль, я тебе не Рин, а милорд Риндон. Ступай вон. Вон, я сказал!

Сайк оторопело попятился.

– Но… Рин, это же просто Щепка! Козлиная девка! Она, небось, книжку-то украла!

Рин на миг прикрыл глаза и словно замер. А когда он снова посмотрел на Сайка, тот невольно вздрогнул.

– Вон.

Больше ничего говорить не потребовалось. Оба братца быстро зашагали в сторону замка, а служанкины дети уже и вовсе давно смылись.

Рин обернулся к Айне.

– Давай помогу тебе! – Он заткнул книгу за пояс (красивый кожаный пояс с серебряной пряжкой) и протянул ей руку.

Айна с трудом села и осторожно тронула голову. Как она и ждала, под волосами на затылке надулась приличная шишка. Наверное, Сайк врезал ей своим дубовым кулачищем.

– Спасибо… – пробормотала она, пытаясь понять, что вообще происходит и почему графский сын прилюдно заступился за «козлиную девку». Ведь теперь все узнают об их дружбе.

– Пойдем, – все еще держа Айну за руку, Рин решительно повел ее вглубь леса.

Она шла бездумно, как корова за пастухом. Потирала саднящую шишку и внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить босыми ступнями на острый сучок или ветку шиповника. Мыслей в голове почти не было.

В тот день Рин привел ее к старой яблоне. Помог забраться наверх и там снова взял за руку. Ей было так странно видеть свои пальцы с грязными обгрызенными ногтями в его ухоженной светлокожей ладони.

– Айна, послушай. Я знаю, когда мы вырастем, наши дороги пойдут в разные стороны… Но я даю тебе слово: что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне за помощью! Я клянусь, что больше никто тебя не обидит! Ни в этом замке и нигде еще!

Он сдержал свое слово. Вскоре Сайк растворился в водовороте городской жизни, следом за своим отцом, который почему-то решил искать лучшей доли за пределами замка. Оставшись без отца и старшего брата, Заяц почти перестал открыто задирать Айну.

Но потом Рин уехал.

Ночью Айне приснился отец.

Пивовар Эст, как обычно, сидел на крыльце и неспешно набивал трубку. Айна не задумываясь бросилась к нему и влезла на колени. Она уткнулась лицом в темно-серую рубаху, пропахшую потом, табаком и солодом, а потом взялась за свое любимое дело – стала выискивать в его бороде седые волосы. Но очень скоро поняла, что серебра в ней гораздо больше, чем было когда-то, и эти поиски начисто лишены смысла. Однако руки отца были по-прежнему большими и надежными, а в его объятиях Айна отыскала то, чего ей так давно не хватало, – покой и защиту. Разомлев от тепла и счастья, она не сразу услышала, что Эст пытается ей что-то втолковать. С трудом, будто бы прислушиваясь с другого конца замка, Айна наконец начала разбирать его слова.

– Глупыха, – Отец гладил ее по голове и ласково перебирал лохматые пряди. – Какая же ты еще глупыха маленькая. Ну что с тебя взять, Чижик? Забыла про своих братьев. Как ты могла? А ведь они всегда были к тебе так добры, так заботились о тебе…

Когда наутро Айна проснулась, то, вопреки обычному, помнила свой сон до мельчайших подробностей. Каждый волосок в бороде отца, каждый удар его большого спокойного сердца. Это сердце словно продолжало биться для нее наяву, и от его равномерных ударов страх становился меньше и тише.

На самом деле она, конечно, думала про братьев. Но не очень понимала, чем они могут ей помочь. Двое старших покинули дом, когда Айна была еще младенцем, с ними она общалась мало и редко. Первый сын, Дан, уже давно завел свою семью. Он с женой и детьми жил ближе к центру города, в неплохом, хоть и маленьком доме. Айна совершенно точно знала, что ее присутствие там едва ли кого-то обрадует – жена у Дана была не самая приветливая особа. Вроде бы и не злая, но встречаться с ней лишний раз Айна не любила. Да и сам брат был для нее почти чужим. Столь же плохо она знала и среднего. Фед оставался бобылем, но при этом своего дома у него не было. Он обитал в тесной комнатушке над домом начальника стражи, деля ее еще с одним таким же молодым мужиком. Туда бы Айна тоже не сунулась – она опасалась этих грозных больших людей. Младшие, близнецы, ее верные друзья и хранители, ушли примерно за год до знакомства с Рином, и после ей не слишком часто удавалось повидаться с ними. Так что Айна быстро научилась не скучать по Руну и Юну. И не надеяться на их защиту. Но отец во сне был прав: если к кому она и могла обратиться за помощью, чтобы попросить пристанища, – так это к близнецам.

Рун и Юн жили на окраине города, почти под самой стеной (как в детстве, в замке). Их домишко был мал и прост, но зато близнецы ни с кем его не делили. Они всегда были сами по себе, эти двое. В замке иногда шутили, что братьям и жениться-то не надо, мол, достаточно выбрать, кто возьмет на себя роль хозяйки. Шутки шутками, а Рун и Юн в самом деле не спешили искать себе женушек и обременять свою жизнь семейными обязанностями. Из всех детей пивовара Эста они были самыми беспечными, веселыми и легкими на подъем. Именно с ними Айна провела все свое раннее детство. С разницей в одиннадцать лет братья казались ей почти такими же взрослыми, как отец и мать, но при этом они были совсем другими: никогда не сердились, не надоедали нравоучениями и не пытались воспитывать младшую сестру.

«Было бы здорово остаться в городе с близнецами, – размышляла Айна. – Может, и насовсем…»

Но она понимала, что такая идея едва ли осуществима: даже если братья не будут иметь ничего против, мать об этом узнает и заявится в город, чтобы забрать Айну домой. С криками, затрещинами и позором. Этого ей хотелось меньше всего. Значит, остановка в гостях у братьев будет лишь временной. Если, конечно, они все еще живут в том самом доме, если она сможет его найти, и если близнецы позволят ей остаться.

Уговорить Стана взять ее с собой было вовсе не трудно.

Помощник управляющего, конечно, удивился, но сразу пообещал, что позовет с собой Айну, как только ему понадобится поехать в город. И не обманул. Спустя три дня с вечера предупредил ее быть готовой рано поутру. К тому моменту Айна уже собрала в старый отцовский мешок все, что хотела взять с собой: немного еды, огниво, стопку простенькой запасной одежды. Отдельно она уложила холщовый мешочек с чистыми тряпицами на случай трудных дней. Эти тряпицы ей вручила мать полгода назад, когда Айна впервые обнаружила, что ее нутро может нестерпимо болеть и извергать из себя потоки крови. Оставить их дома было бы очень глупо.

А вот книгу Айна так и не взяла. Побоялась потерять.

Утром в назначенный час она уже стояла у конюшни, когда младший конюх только-только запрягал телегу. Айна молча смотрела за его отлаженными четкими движениями и мысленно прощалась со всей своей прежней жизнью.

Ни конюх, ни Стан, разумеется, не знали, что видят дочку скотницы в последний раз. Помощник управляющего даже не спросил, какого демона та забыла в городе. Видать, решил, будто Айна просто хочет по рынку погулять.

Единственное, чего она боялась в этот момент, что внезапно проснется мать и, приметив ее возле телеги с заплечным мешком, сразу все поймет. Но час был ранний, и Мира крепко спала. Она не видела, как в предрассветных сумерках телега покинула скотный двор и замок. Не видела и того, что ее дочь сидела в той телеге, крепко держась за мешок обеими руками и во все глаза глядя на удаляющийся подвесной мост, заросший сорной травой.

Ночной туман медленно таял над замком.

Глава вторая

1

Узкий каменный переулок наполнился громким стуком копыт, и Айна уже привычно шагнула под невысокий навес над чьим-то крыльцом. Ей вовсе не хотелось оказаться на пути стремительно несущегося всадника. В городе постоянно приходилось быть настороже, ожидать опасностей с любой стороны. Люди, лошади, телеги… Так много всего!

Едва дорога вновь оказалась свободна, Айна отлипла от чужой грубо отесанной двери и зашагала дальше. Ей надлежало успеть на рынок прежде, чем тени укоротятся и на Кеерн обрушится жара: только в первой половине дня можно было купить по-настоящему свежее молоко и масло.

Когда несколько дней назад Айна заявилась на порог братьев, Юн первым делом сгреб ее в охапку и закружил прямо на месте, а хитроглазый Рун усадил за стол и заставил как следует поесть, прежде чем задал первые вопросы.

Близнецы, конечно, изумились гостье, но недовольства не выказали: напротив, окружили Айну заботой и теплом, какого она не ощущала уже давно. Ей оставалось только спрашивать себя, отчего она не догадалась приехать раньше. Рун и Юн были совершенно такими, какими Айна знала их всегда, – добрыми, веселыми, быстрыми на шутку. С ними ничего не стоило ощутить себя так легко и просто, словно ей вновь было пять лет.

Новость о беременности Миры не слишком удивила братьев, зато, узнав о намерении Айны искать счастья в балагане, они оторопели всерьез. И тут же выразили яростный протест: мол, сиди, дуреха, на месте, не лезь, куда не надо, а уж постель в Доме-под-Стеной тебе найдется.

Домом-под-Стеной близнецы щедро величали свою крошечную лачугу о двух этажах – один другого меньше. На первом теснились кухонька (где на лавке отвели место для Айны) и закуток с отхожим ведром, а наверху была спальня, в которой едва помещались деревянная кровать да сундук подле нее. Этот дом Айна едва ли нашла бы в центре города, но, по счастью, тот лепился прямо к городской стене, в ряду других таких же, и она это помнила.

Услышав щедрое предложение братьев, Айна возликовала. Разве не этого она хотела? Жить с людьми, которые ей рады, и каждый день видеть что-то интересное! Город – не замок, в нем столько всего! А про мать братья сказали, что убедят ее не забирать беглянку обратно.