В заколдованном Тринидаде

– Вот врет! – усмехнулся прапорщик.

– Кто я? – запетушился Янош. – Я никогда не вру!

– Янош честный парень, он врать не будет, – подтвердил Андрей, снимая перчатку и стирая пот со лба. – А привидения бывают, мне Мария, служанка Патриции Деферрари, рассказывала. Когда она в ее замке одна ночевала, привидение тоже видела.

– Если ты такой умный, Прапорщик, – сказал обиженно Янош, – давай поспорим, что на вилле ты один не переночуешь.

– Кто я?

– Ты!

– Мажем, что переночую!

– На сто евро!

– На бабки мазать пока не буду, мне надо подготовиться.

– Что, пистолет пойдешь покупать, чтобы от полковника отстреливаться?

– Я ему с пистолетами могу помочь, – оскалился Андрей. – У Папы в рабочем столе вот таких два здоровенных ствола лежат. Можно их потихонечку того… стырить…

– А чегой-то Папа пистолеты в столе держит? – удивился Прапорщик.

– Мафии, говорит, боится.

– От мафии – да, но пистолеты против привидения смешно, – ухмыльнулся Прапорщик. – Я и так переночую. Не таких голыми руками брали…

– Э-э, ты особо не храбрись, – сказал Андрей, – я слышал, что полковник здесь у себя на вилле повесился, а значит, привидение настоящее и, судя по всему, обладает силой, там ведь в африканских племенах знают, как вдохнуть силу и как ее отобрать. Это может и привидений касаться.

– Хорошо, а мы тебя, Прапорщик, закроем и на дверях повесим вот такой амбарный замок, – нагнетал страстей Янош.

Здесь необходимо забежать вперед и сообщить читателю, что Прапорщик так и не собрался заночевать на вилле. Он все откладывал со дня на день, ссылался, что у него вечером дела. А ночью так высоко подниматься нам было лень.

Ежедневно подтрунивая над Прапорщиком, что он боится привидений, а я – змей, наша бригада работала на вилле день за днем. Клад все не обнаруживался. Иногда под ударами кирки звенел металл, но это оказывался кусок ржавой трубы или часть какого-то инструмента. Но вдруг однажды, когда Арека с нами не было (он в этот день, как легал, взял отгул), под ногами Андрея провалилась земля, и он раскопал какое-то квадратное углубление. В нем мы нашли неплохо сохранившийся ларец из красного дерева. Заржавевший замок на ларце открыть не представлялось возможности. Прапорщик поддел петлю замка монтировкой, и она, звякнув, отлетела. В ларце мы обнаружили пожелтевшее письмо с сургучной печатью, верхний край конверта истлел. Посмотрев, как лежало письмо, мы заметили, что угол днища сырой и прогнивший – видимо, по шву ларца просочилась влага.

Осторожно подрезав ножом сургуч, Прапорщик достал сложенный пополам лист бумаги, стал бегать глазами по строчкам, но тут же передал Андрею:

– На, ты больше в итальянском понимаешь.

– …загадочное сокровище племени К… – нерешительно прочитал художник, промямлил что-то и свернул бумагу. – Нет, мне такой итальянский не под силу, да и письмо изрядно подпорчено, – сказал он. – Надо вечером показать Ареку.

– Посвящать еще Арека? – посмотрел подозрительно Прапорщик.

– Арек свой человек, могила. К тому же он бывший спецназовец, а туда кого попало не берут, – сказал Андрей.

– Глядите, глядите, парни, – покачал головой Прапорщик. – Еще раз подумайте. Арек-то прочитает. Но вот скажет ли он правду? Виллу-то эту он знает как облупленную: он в прошлом году на ней работал.

– Арек мой друг, – заверил Андрей.

Вечером Арек переводил нам под лучом карманного фонарика письмо (минут за десять до этого электричество по каким-то магическим обстоятельствам вырубилось). Письмо было такого содержания:

«…лковник кавалерийских войск Его Величества короля Итал…

……ряю свои сокровища, добытые в борьбе с дикими африканск…

……менами, хранить своей семье и предкам, кои покоятся на семе…

…..бище поблизости от моей виллы. Распорядителем их я назнач…

…..ерико Луинио, сына архипастыря, преданного мне благодарн…

….ошу, которому передадут ключи от этого ларца в день совершен…

…. зарыты в сорока метрах от центральной кладбищенской клум…

….старым одиноким платаном, посаженным еще моим дедом в 17…

….точной стороне плато.

….зываю Фредерико быть благоразумным и пусть судьба будет к н…

…ее милостива, чем ко мне и моим близким….

Франческо Кавирчи1746 г. Капри».

Мы сделали точную копию письма, переведя его на русский и общими усилиями по смыслу восстановили текст.

«Я, полковник кавалерийских войск Его Величества короля Италии, доверяю свои сокровища, добытые в борьбе с дикими африканскими племенами, хранить своей семье и предкам, кои покоятся на северо-восточном кладбище поблизости от моей виллы. Распорядителем их я назначаю Фредерико Луинио, сына архипастыря, преданного мне благодарного юношу, которому передадут ключи от этого ларца в день совершеннолетия. Они зарыты в двадцати метрах от центральной кладбищенской клубы под старым одиноким платаном, посаженным еще моим дедом в 17… г. на …. восточной стороне плато.

Призываю Фредерико быть благоразумным, и пусть судьба будет к нему более милостива, чем ко мне и моим близким.

Франческо Кавирчи 1746 г. Капри».

Когда жил дед этого полковника, нам было не важно, а вот в каком направлении искать клад, было очень существенно, потому что это направление могло быть восточное, северо-восточное или юго-восточное. Андрей сказал, что он заметил какие-то торчащие из-под земли ровные, покрытые мхом плиты неподалеку от площадки, которую начали расчищать от кустарника. Мы немедленно отправились на место, несмотря на поздний час, к тому же через забор лезть необходимости не было: у Прапорщика в кармане лежали ключи от ворот виллы.

Поднявшись к вилле и свернув от нее влево, мы немного прошли по лесу; могучие стволы и корявые ветви в ночи выглядели ужасающе. Подойдя к свалке строительных отходов, мы продрались к каменистому плато через густой кустарник, так как в темноте не могли обнаружить тропу, проложенную Андреем.

На каменистом плато, полукругом обрывающемся к морю, никаких деревьев обнаружить не удалось, сколько не светили фонарем. Местами среди скудной травы и камней вились кусты дикого винограда… Долго шарили по площадке с фонарями, но виденных Андреем плит нигде не было. Правда, мы очень осторожничали в темноте и близко к краю обрыва подходить не решились, потому что местами были кулуары с осыпями, и если что, то до воды лететь и лететь.

Вернулись домой поздно ночью, усталые, и, не поужинав, сразу завалились спать, потому что утром нужно было выходить рано на работу.

Арек, укладываясь, шепнул мне, косясь на кровать Яноша:

– Ага, мы сейчас вот ложимся, а Прапорщик наверняка на вилле с фонарем шарит.

– Успокойся! – хрипловато кашлянул Андрей. – Прапорщик свой человек, – помолчав, добавил, – притом он этих привидений, похоже, как огня боится.

– Как знаете.

Посередине ночи я проснулся от скрипа. Я спал в проходе на раскладушке почти у самого выхода, и Арек крался мимо меня. Я дождался, когда он пройдет через освещенный луной сад и нырнет в калитку. Я знал, куда он направляется, поэтому решил на хвосте не виснуть. Арек действительно пошел на виллу полковника. В лунном свете силуэт ее выглядел устрашающе. Пройдя длинный пустырь, Арек скрылся в тени деревьев, а я, повыглядывав из-за забора минут двадцать, отправился домой досыпать.

Арек прошел мимо меня в свою комнату только под утро. Утром я шепнул Андрею с улыбкой, что Арек, видимо, поджидал Прапорщика в окрестностях виллы. Андрей укорил меня за несерьезность и сказал, что следы поиска сокровищ всегда легко обнаружить.

На следующий день мы работали, как никогда, с энтузиазмом. Вот что значит иметь хороший стимул! Папа Карло удивлялся моей прыти и тому, что я даже не пытался присесть отдохнуть. Когда закончилась первая половина дня и на внеурочную работу остались только мы, четверо нелегалов, и Арек, мы решили как следует осмотреть плато с предполагаемыми захоронениями.

Вацлава попросили создавать видимость работы на тот случай, если появится архитектор, хозяина же и его племянника во второй половине дня мы вообще никогда не видели. При дневном свете Андрей быстро нашел проход в кустарнике, который все время цеплялся за одежду, но идти было достаточно легко, потому что тропа была ровная. Потом неожиданно разверзся распадок с осыпью камней, за которым открылась голая стена, выложенная из черного сланца. Мы обогнули распадок, цепляясь за кусты, чтобы не сорваться вниз, и стали взбираться на возвышающееся впереди плато по слоям сланца, кое-где развороченным и превращенным в глыбы.

– Вчера мы этой дорогой не шли, – сказал Прапорщик. – Вчера мы как-то легко вышли на плато.

– Хрен его знает, – проворчал Андрей. – Вчера мы впотьмах тыркались. Да и сейчас мы не совсем правильно пошли, надо было брать левее, чтобы распадок не обходить.

– Вчера мы все были поддатые, – сказал я.

Андрей успокоил:

– Сейчас выйдем.

Мы поднялись на довольно просторную ровную площадку, отчасти покрытую лесом и нагромождениями камней, свалившихся с прилегающей к ней горы, и сразу увидели еще одно плато, расположенное чуть ниже и ближе к вилле, – край его выглядывал из-за леса.

– Вот туда я вас вчера и привел, – указал рукой Андрей, и по интонации было не понять, сделал он это с умыслом или нет.

Мы остановились, не доходя нескольких метров до края обрыва. От того, что гигантская пропасть была совсем рядом, перехватывало дыхание. Андрей долго бродил по площадке, прежде чем обнаружил то, что искал. Мы тем временем искали тоже. Кругом глыбы, каменистая почва, заросшая лишайником, вьющимися растениями и низкорослым кустарником. Наконец Андрей воскликнул:

– Вот эти плиты.

Мы увидели две сильно выветренные гранитные плиты явно ручной огранки. Одна сильно завалилась назад, а у другой вообще только один край торчал из-под навала камней.

– Надписей я тут не нашел, – вздохнул Андрей устало. – Представляешь, сколько лет здесь ветра, дожди – все же открыто. Надписи все постирались. Да вот камней еще с горы с годами, похоже, нападало. Где здесь центральная клумба кладбища, понять будет трудно. И платана этого конечно же нет, должно быть, давным-давно вывернуло ураганом.

– Но, безусловно, клад был зарыт над самым обрывом, – предположил я, – пусть это будет северо-восточное, восточное или юго-восточное направление, безразлично, как видите, плато над пропастью выступает неровным полукругом.

– Да искать тут и искать, нужен по крайней мере металлоискатель, – опять вздохнул Андрей.

– Представляешь, какой он должен быть мощности? Везде каменная почва. А клад может быть зарыт на глубину больше метра, – сказал я.

– Значит, искать надо так, – рубанул ладонью Прапорщик. – Сначала нужно определить границы кладбища, а потом от его центра отсчитать двадцать пять шагов в направлении северо-востока, востока и юго-востока и бить в этих местах шурфы.

В словах Прапорщика был какой-то смысл. Во всяком случае, ничего лучшего в голову не приходило, за исключением того, что по-любому нужно найти хоть какой-то металлоискатель, поиском которого мы и занимались какое-то время.

Пока шел этот поиск, Прапорщик предлагал бросить работу во второй половине дня, чтобы у нас было больше времени на поиски клада. Однако Андрей сказал, что клад еще не факт что найдешь и синица в руках лучше, поэтому продолжать работать надо. К тому же каждое утро нужно показывать результаты труда архитектору. Кстати, забыл сказать, что края обнаруженного колодца мы осыпали в тот же час, как только вынули ларец, и таким образом замели следы.

Президентша

– Вот найдем клад, – часто мечтательно говорил Андрей, – сниму на острове подходящий дом под мастерскую, напишу ряд картин и сделаю персональную выставку, благо раскручивать меня не надо, ведь, когда Лучано, полицейский, организовал мне в прошлом году разрешение на работу, у меня рисовались мама Альбана Пауэр, Мишель Платини, Ивана Трамп, секс-символ Италии Сабрина Ферилли, внук короля Фахда, а у маркизы Александры я вообще работал придворным художником в ее замке.

Однако возможность открыть свой салон подвернулась Андрею неожиданно с другой стороны. А дело было так. В восемь часов вечера он собрался идти за очередной полусотней в кабак. Получив деньги, художник завернул в «Маленькую рыбку» пропустить рюмочку. Зал был полон. Андрей примостился с краю занятого посетителями стола и уже опрокинул пару рюмок коньяка, подбираясь к третьей, как вдруг откуда-то сбоку послышалась грузинская речь. Почти инстинктивно Андрей вскочил, поднимая рюмку, и воскликнул: «Гамаржоба, генацвали!» Это было почти все, что он знал, но из компании ему приветливо кивнули. Тогда он рванулся со своей рюмкой за этот стол, но тут же ему путь преградил сидящий поблизости качок в пиджаке.

Художник опешил:

– Ты чё, дай к землякам пройти!

Но мужчина, оказавшийся телохранителем, заломил ему руки. Андрей вырвался, чуть не завязалась драка. Тут подоспел еще один дюжий телохранитель, и Андрея уже собирались выбросить на улицу, но в это время высокая гламурная дама, заседавшая в центре компании, на которую были обращены все взгляды, взмахнула рукой:

– Не трогайте его! Пусть подойдет ко мне.

Андрея пропустили, но он уже был озлобленный, смотрел из-под бровей.

Женщина спросила:

– Ты грузин?

– Почти. Папа – грузин, держал сапожную мастерскую в Тбилиси, а мама – русская, врач.

– И я родом из Тбилиси, подумать только!

Пока Андрей говорил это, он видел, как быстро менялось лицо этой властной женщины. Ее суровость вдруг превратилась в нежность, одухотворенность и саму ласку.

– Милости просим к нашему столу! – сказала она, и сидящий рядом с ней мужчина мигом уступил Андрею место. – Мария, – представилась она и спросила, из какого он рода.

Андрей сказал, что он из рода Гагачури, и стал рассказывать о своих кавказских родственниках. Она не верила своим ушам! Воскликнула: «Подумать только!» Получалось, что ее дедушка Автандил приходится троюродным дядей Давиду, дяде Андрея.

– Господа, – вдруг торжественно провозгласила Мария, хочу представить вам своего дальнего родственника Андрея Румянцева. В честь этого угощаю всех гостей шампанским!

– Ура! – раздались возгласы в копании и по сторонам и посыпались аплодисменты.

Мария дала указание, ее подручный подошел к метрдотелю, и вскоре всех посетителей таверны стали обносить подносами, на которых стояли высокие бокалы с дорогим напитком.

– Широко гуляешь, Мария, откуда такие капиталы? – поинтересовался Андрей.

– Я, Андрей, президент одного из филиалов компании «Смирнов-водка». Во время отдыха могу себе позволить… А ты как на Капри оказался?

– Я художник. Живу на Капри уже третий год нелегалом, иногда хорошо зарабатываю на портретах, но пока жду очередной пермит, предыдущее разрешение на работу давно закончилось.

– А что, за портреты здесь хорошо платят?

– Да, остров миллионеров, да и богатых туристов много. Пятьдесят евро я беру за портрет, когда рисую на центральной площади, на Пьяцо Фуникулера.

– Какие дальнейшие планы? Разбогатеть на портретах?

– Открыть салон, писать и продавать большие художественные полотна.

Андрей слышал отовсюду раздавшиеся возгласы за их здоровье и прикидывал в голове, что бокал самого рядового шампанского здесь стоит 25 евро, а посетителей в таверне человек двести и все пьют шампанское. Это сколько же у нее денег, если она вот так одним махом может швырнуть пять тысяч долларов.

– Ты точно из рода Гагачури, – сказал он, – только мы можем так гулять!

В это время со сцены полились волшебные звуки грузинской мелодии – оказывается, дети Папы умели играть не только итальянскую классику. Вокруг Андрея народ зашевелился, на него бросали льстивые взгляды, яства подавались роскошные и в большом количестве. Художник посматривал на всех горделиво, взглядом доброго грузинского князя.

– Извините, Мария, я ответную поставить не могу, в кармане не хрустит, но я хочу спеть для вас песню, мои друзья, дети Папы, мне подыграют.

Мария проводила его взглядом до сцены. Андрей о чем-то переговорил с музыкантами и запел хрипловато «Сулико». Зал стал подпевать и в конце песни зааплодировал. После этого Мария снова угощала всех в зале шампанским.

– Кстати, Андрей, – сказала она, в очередной раз сблизив со своим родственничком бокалы, – давай-ка ты, друг, завтра приходи в эту таверну часам к восьми. Поговорим о том, как тебе открыть художественный салон и мастерскую. Финансово я тебе помогу, все ж не чужой человек тебе.

– Правда, поможешь? – Андрей улыбнулся ошалело.

– Конечно!

Художник замолчал, задумался.

– А можно я прихвачу своего друга? Он писатель, из Москвы, неделю уже гостит у меня.

– Писатель? Как интересно! Конечно, бери его с собой.

* * *

Об этом своем похождении Андрей рассказывал мне, когда под утро вернулся домой. Только-только за проливом над горной Италией забрезжил рассвет, проникая через толстые ржавые прутья маленького окошка ко мне в комнату. Андрей вошел с улицы, не закрыв дверь, впуская свежий морской воздух, сел у меня в ногах на раскладушку, бодрый, веселый. Давно не стриженная его борода топорщилась. От него пахло спиртным, и весь он пропах сигаретным дымом. Настроение у художника было говорливое. А мне так хотелось спать.

– Леха, кого я сегодня встретил! – Друг тряс меня за плечо, стараясь разбудить, но я был так измучен работой, что даже под утро лежал, словно прижатый гирями.

Сквозь нарушенную сладость сна слушал я восторженный рассказ о необычной встрече в таверне у Папы, о том, что красивая женщина, президент компании «Смирнов-водка», приглашает нас обоих завтра на ужин.

– Леха, она хочет открыть для меня салон на Капри. И тебе тоже с ней надо обязательно познакомиться. Завтра вечером идем в «Маленькую рыбку».

– Андрюха, – я усилием воли взглянул на часы, – ложись спать, до работы осталось всего два часа. А то сил совсем не будет.

– Нам, грузинам… мы можем засосать хоть цистерну вина и обойтись без сна!

Я разлепил один глаз и смотрел на его хмельное, возбужденное лицо и блестящие, какие-то очумелые глаза.

Он как-то по-детски захихикал своей шутке, затем встал и, поправляя на мне одеяло, сказал:

– Ты отдыхай, а я встречу восход на терраске, все равно теперь не засну.

На удивление, Андрей весь день работал с удвоенной энергией. После основной работы он, правда, прилег под тенистой стеной виллы, и на послеобеденную работу мы его добудиться не смогли.

Вечером Арек, Янош, Андрей и я ужинали на террасе виллы. В центре большого стола стояла кастрюля салата, а в ней порубленная капуста, красный перец и консервированный тунец, все полито оливковым маслом и перемешано. Это был наиболее бюджетный и, как нам казалось, полезный вариант питания. Красное вино у нас не переводилось. Обычно мы покупали в местном магазине пятилитровую бутыль с ручкой довольно приличного пойла всего за пять евро.

– Скоро восемь, пора идти в ресторан к президентше, Андрей, – сказал я, пользуясь моментом пока Арек и Янош отлучились.

Лицо Андрея, и без того кислое от бессонницы, еще больше скривилось.

– Знаешь, я передумал. У нас, грузинов, как-то не принято гулять за счет женщины, а мы-то ей поляну накрыть не сможем…

– А зачем накрывать, сама накроет, у нее бабла до фига!

– Я ж тебе сказал, не принято у нас так…

– Да ты что, Андрюха, это же шанс… шанс понимаешь!? Такое бывает один раз в жизни! Много у тебя таких спонсоров?

– Да я постоянно с этими миллионерами пересекаюсь.

– Андрюха, здесь другое дело, она тебе дальняя родственница, поэтому обязательно поможет. Это шанс, который сделает тебя знаменитым на весь мир художником! Не упускай его!

– Нет, ты иди, если хочешь, а я не пойду. Я человек мира! Не мое это – быть под пятой у женщины!

Он закурил и вышел в сад, где, прислонившись к старой оливе, стал пристально всматриваться в дальний, светящийся огнями берег Неаполя.

– Может, подумаешь?

– Нет, я лучше клад искать буду.

На дискотеке у Гвидо

Вечером Андрей ходил получать очередные пятьдесят евро и встретил в городе Симона по прозвищу Длиннобородый. Это был его собрат художник, бородатый грек, зарабатывающий на морских пейзажах. Андрея он знал еще по его прошлым приездам на Капри. Симон сказал, что ему дали разрешение на организацию выставки и он вот уже вторую неделю продает свои работы возле дискотеки Гвидо.

– Я закинул удочку одному знакомому греку на счет металлоискателя, – рассказывал мне Андрей, вернувшись из города, когда я уже почти засыпал на своей раскладушке.

– Ну и как?

– Обещал достать.

– Да ну! – встрепенулся я и даже привстал на локте. – С металлоискателем совсем другое дело искать клад!

– Я сказал Длиннобородому, что у меня почетный гость из Москвы, и завтра он пригласил нас на свою выставку. Пойдем?

– А ты опять не передумаешь, как с президентшей?

– Да ты чё сравниваешь? – Андрей сделал вид, что обиделся. – С бабами я вообще дела вести не люблю…

– Пойдем, конечно. А грек не поинтересовался, зачем нам металлоискатель?

– Не боись, этому греку наши сокровища не нужны. – И, увидев мой недоверчивый взгляд, добавил: – Я ему ничего не сказал о кладе.

– Ладно, главное бы, ребята держали тайну.

– Значит, говоришь, его выставка возле дискотеки Гвидо?

– Да.

– А ты что, Гвидо лично знаешь?

– Знаю. Это богатейший итальянец. Он любит позагорать на пляже рядом с моим местом, ну там, куда Миша водку приносил. Я его знаю еще с тех времен, когда жил в гроте за Марина Гранде. Он по вечерам любил приходить на Пьяцо Фуникулера посмотреть, как я портреты рисую. Между прочим, меценат и коллекционер картин, благоволит к разного рода искусствам, да и сам он виртуозно играет на гитаре. Часто выступает с программой в собственном ресторане.

На следующий день после работы, наскоро перекусив приготовленным салатом, мы с Андреем отправились к греку. По пути встретили Арека, который сказал, что он познакомился с новой девчонкой и, скорее всего, дома ночевать не будет, а будет заниматься с ней любовью на горе, в одном ему известном месте.

– Уж не на полковничьей ли вилле он собрался девчонку матросить? – подозрительно хмыкнул Андрей, когда Арек ушел.

– Хочешь проверить? – улыбнулся я.

– Да нет.

В это время на Андрюхин мобильник позвонил Прапорщик. После короткого разговора Андрей сообщил:

– Прапорщик сказал, что примкнет к нам возле дискотеки Гвидо.

Следом раздался еще один звонок.

Прислушиваясь к голосу в трубке, Андрей вдруг расплылся в улыбке:

– О, Мартин, салюто! Правда? Интересно, интересно! Я тебя сто лет не видел! Зайдем, зайдем, мы как раз сейчас по пути идем с другом. – Андрей убрал трубку и интригующе прищурился: – Знаешь, куда мы сейчас заглянем?

– Откуда мне знать. У тебя здесь все так непредсказуемо…

– Пойдем бухать к Шумахеру!

– Как это? К тому самому знаменитому автогонщику?!

– Да! Да! Он сейчас у Мартина в ресторане гуляет.

– А кто такой Мартин?

– Мой друг, молодой паренек, югослав! – В предчувствии выпивки Андрей расправил крылья. – За столом мы с ним, конечно, сидеть не будем, потому что Шумахера я еще не рисовал, но Мартин нам нальет из шумахерской бутылки вискаря и принесет.

– Хочешь приобщиться к знаменитости?

– Нет, просто надо размяться перед дискотекой. – И Андрей радостно потер руки.

– А к греку не опоздаем? – на всякий случай поинтересовался я.

– Как пойдет. Никогда ничего не планируй. – И, посмотрев на меня, уже более мягко добавил: – Не боись, не опоздаем, и металлоискатель у нас будет, все у нас будет! – Андрея прям лихорадило, когда он узнал о пятилитровой бутылке вискаря, которая, как сказал Мартин, стоит на лафете рядом со столом знаменитости и из которой Шумахер угощает посетителей ресторана. – Не боись!

* * *

Одноэтажный ресторан с большой открытой верандой был весь увит плющами и располагался возле каскадно поднимающейся в гору пешеходной дорожки. Заглянув на веранду, Андрей вышел оттуда с худеньким молодым официантом в очках, сильно похожим на студента:

– Познакомься, Мартин, это Алекс.

Мы пожали друг другу руки.

– Я много слышал о вас от Андрея, интересная у вас жизнь, много путешествуете, пишете книги…

– Многие путешествия состоялись благодаря Андрею.

– Вы извините, долго с вами стоять не могу. Вы тут на камне посидите, – он показал на огромный валун возле цветущего белыми цветочками кустарника, – а я вам хорошего вискаря вынесу.

Мартин ушел и вскоре принес на подносе два хрустальных бокала, наполненных до краев янтарным напитком. Мы с Андреем чокнулись, занюхали дорогой напиток нежными розовыми цветочками с кустарника. Виски с тонким, едва уловимым дубовым ароматом был действительно потрясающий! Торопиться не хотелось, но Андрей осушил бокал довольно быстро.