Сестра самозванца

– Измена!

– Ты не ори так, парень, – сказал Белешко боярскому сыну. – Людишки больно настроены против Бориски Годунова. Могут пришибить.

Атаман приказал казакам развести дерущихся в стороны. Белешко был сослан сюда в свое время для несения службы, как и большинство его казаков. Потому все они держали сторону царевича Димитрия Ивановича…

***

Елена спросила купца, часто ли он бывал в Чернигове. Это был пожилой торговец из валахов, который уже давно обосновался в Кракове и ездил по делам своей торговли в Московию. Он умел торговать и умел держать язык за зубами. За это его ценил орден Иезуитов.

– Так пан купец здесь частый гость? – повторила Елена свой вопрос.

Тот ответил:

– Частый. Торговля с московитами весьма выгодна.

– И каковы настроения в городе?

– Вы сами видите, госпожа. Здесь всегда хватает недовольных центральной властью.

–Но откроет ли город ворота?

–Госпожа интересуется просто так? Или имеет расчет…

–Просто так. Какой у меня может быть расчет? Я не княгиня.

–Но панна пришла сюда не по своей воле и не для торговли.

–Пан купец знает кто я и почему здесь.

–Знаю.

–Тогда к чему все эти вопросы? Помогите мне, и я забуду о вашем существовании. Вы спокойно продолжите свое путешествие.

–Госпожа, это царский город. И если люди Годунова узнают, зачем вы здесь – не помилуют.

–Мне нужны здесь те, кто станет на сторону государя Димитрия Ивановича, и помогут царевичу захватить город. Чернигов будет наш!

–Это опасные слова, панна.

–Но также опасно отказать в просьбе царевичу. Если пан не поможет, то царевич будет на него зол.

–Упаси меня бог от такой напасти. Я покажу панне тех людей. Но говорить с ними панна станет сама…

***

В доме князя Петра Шаховского, товарища черниговского воеводы князя Татеева, было многолюдно. Полковники и сотники вновь прибывших стрелецких полков собрались здесь.

Князь Пётр, человек средних лет, с плотной дородной фигурой, сидел в массивном кресле и слушал доклады полковников. Сколько и чего они привезли в своих обозах в крепость.

–Людишек мало, воевода, – говорил полковник Скобелев. – В моем полку почитай больше сотни недостача. Да и те, кто есть, ненадежные. Больно великий государь был на них гневен.

Шаховской с усмешкой посмотрел на Скобелева. Али сам он в большой чести у Бориски Годунова? Был бы в чести, не попал бы сюда.

– В моем полку тоже самое, – сказал полковник Мягчеев. – Стрельцы все готовы к самозванцу вору переметнуться.

– Так чего же ты, полковник, сие терпишь? – грозно спросил Шаховской. – Отчего не придушил измену?

– Дак как придушить-то, князь? Пока до Царева-Борисова шли, все хорошо было. Роптали стрельцы не без того. Но все тихо было. А как в Чернигов вошли, так и началось. Здешние людишки их смущать стали.

– Отчего же ты, полковник, свое слово не скажешь?

–Дак коли скажу, то стрельцы мои и меня на копья взденут и много чего недоброго натворят.

–Полковник Мягчеев прав, князь. Так и в других полках. Стрельцы ненадежны.

Шаховской и сам был ненадежен и не любил царя Бориса. Не по своей воле сидел он здесь в товарищах воеводы Татеева.

–Наш воевода, князь Татеев требует искоренить измену, полковники. Но как сие сделать? Думал я, что ваши полки нашу измену изведут. А вон как все вышло.

–А самозванец слышно идет к нам, – сказал еще один товарищ воеводы Семен Вельяминов. – Вести дошли, что взял он без бою крепость Монастырскую.

Полковники переглянулись между собой.

–И что делать? – спросил Шаховской.

–Головы всем изменникам срубить пока не поздно! – предложил Вельяминов.

«Ишь ты каков гусь, – подумал Шаховской. – И стану я свою голову в петлю совать заради Бориски Годунова».

–Я своих верных ратных холопей на то дело дам! – сказал Вельяминов.

–Головы рубить, говоришь? – Шаховской посмотрел на Вельяминова. – А людишек хватит? Сколь у тебя верных холопей? Десятка полтора?

–Мои люди сотни иной стоят, князь. Коли прикажу – сделают!

– Виш как! А коли сие бунт вызовет? – спросил Шаховской. – Я вторую сторожу супротив супостатов выслал за ворота крепости. И где она? Перебежали казачки наши к самозванцу. И иные мечтают про то же. Начни хватать и будет бунт!

– Но что же делать? Надобно самозванца вора остановить! Измена в нашей крепости!

– Измена не токмо в крепости, – возразил Шаховской. – Измена по всему государству! И пошла та измена не нынче, а давно по Руси-матушке ходит.

– Верны слова твои, князь, – поддержал Шаховского полковник Мягчеев.

– Но что делать?

– Что прикажешь, князь?

Шаховской усмехнулся.

– А что я прикажу? Хотел от вас мудрости набраться. Как без верных людей измену искоренить?

– Надобно власть проявить! – сказал Вельяминов.

– Ась? Власть говоришь? Но токмо власть на стрельцах держится. А сии стрельцы не больно желают власть защитить. Али сам пойдешь к ним? Не забоишься?

Вельяминов опустил голову.

Шаховской продолжил:

– Вот так-то! Воевода приказал, а нам думать надобно…

***

Так ни до чего не договорились воеводы и полковники. Вельяминов все понял. Не хотят они против самозванца сражаться и стоять верно за царя Бориса Федоровича. Да и чего им стоять за него? Что видели они от Годунова? Наказаны были и сосланы. Промыслы свои покинули и семьи оставили. Что будет с торговлишкой стрелецкой? Многие в разор пойдут. А жалование государево им сколь не плачено? И чего станут женки и детки стрелецкие есть? Многие зимы не переживут. А стрельцам стоять верно за царя Бориса Годунова? Может, так и было бы, если бы король Жигимонт напал на русские пределы. Тогда стали бы стрельцы и дети боярские за Русь. Но ведь царевич идет на Москву. Сын Ивана Грозного…

***

Отряд пана Нильского

Октябрь 1604 года.

Отряд казаков под командой Яна Нильского остановился в лесу. Нужно было дать коням и людям отдых.

Нильский распоряжался именем царевича Димитрия, но за командира его эти люди не признавали. Они слушалась украинского шляхтича Петра Демецкого. Тот с ними не один пуд соли съел.

– Трудно с сими людьми, пан Ян, – сказал Демецкий Нильскому сразу после первой встречи. – Но в бою лучше их нет.

– Я не посягну на твои права, пан Петр. Вижу, признают они тебя свои командиром.

– Я многих знаю еще с Запорожья.

Нильский с удивлением посмотрел на Демецкого.

– Так пан запорожец?

– Бывал и там, – неопределённо сказал Демецкий. – Поносило меня по свету, пан Ян.

Демецкий был вдвое старше Нильского и ему уже за сорок. Бурная жизнь оставила следы на его теле. Отметины от сабельных ударов и стрел могли поведать, в каких войнах и набегах участвовал этот шляхтич. Рана на плече, оставленная татарской стрелой в Гезлове, во время набега казаков на ненавистный Крым. Шрам на шее от похода с гетманом Коссинским против панов.

Много всего пережил Петр Демецкий. И рассказам его о боях и походах не было числа. Сколько историй он мог поведать и сколько разных баек знал. Сидели казаки вокруг костра и, затаив дыхание, слушали были о боях с татарами и турками, о нападениях на панские маетки, о лихих наездах на крепости князей, об осадах и о красных девицах, что некогда любили атамана.

Пан Петр был плотного сложения воин с широкими плечами и крепкими руками. На его лице был шрам от сабельного удара, который пресекал левую щеку. Бороды Демецкий не носил, но его усам мог позавидовать и коронный гетман.

– Ты, пан, много воевал? – спросил он Нильского.

– Нет, пан Петр. Я ведь еще молод и не был во многих битвах. Хотя мой господин пан Замойский сделал меня поручиком.

– Пан знатного рода?

– Нет, пан Петр. Мой отец шляхтич, но имения своего не имеет.

– И я шляхтич без имения. Ничего кроме сабли не оставил мне отец. Сам пробивал дорогу себе в жизни. Да кроме шрамов ничего не нажил пока.

– Может пану повезет в войске царевича?

– На то и надеюсь. Ведь какое дело затеяли! Добыть трон Московский!

– До трона еще далеко.

– Это и понятно, – согласился Демецкий. – Большое дело времени требует…

***

Пан Демецкий проникся к Нильскому симпатией и рассказал ему кое-что важное.

– Ты, пан Ян, когда успел дорогу перейти Бучинскому?

– Ты про что, пан Петр?

– Дак не любит он тебя.

– Да я не девка, пан Петр, чтобы любить меня.

– Я не о том, пан Ян, хочу сказать тебе.

– А о чем?

– Враг он тебе. И враг лютый.

– Так я завсегда готов взять в руки саблю, пан Петр.

– Саблю, говоришь? А вот я имею приказ Бучинского умертвить тебя тихо. Он для того тебя и послал сюда. И я думал сегодня ночью его приказ исполнить. Мои люди и не пикнут про то.

Нильский посмотрел на Демецкого. Тот не шутил.

– И что пан намерен делать? Зачем рассказал мне сие?

– Дак нравишься ты мне, пан Ян. А Бучинского терпеть не могу. Но он при царевиче большой человек. Командует его личной охраной.

– И пану нужно подчиняться? Так?

– Я на тебя, пан Ян, руки не подниму. Я дам тебе нынче ночью возможность сбежать.

– Сбежать? Но я не побегу.

– Как не побежишь? Али жизнь тебе не дорога?

– Если пан не побоится оставить меня в отряде, то…

– Я ничего не боюсь, пан Ян. В этом отряде тебе ничто отныне не угрожает. Но потом, Бучинский найдет способ тебя прикончить.

– Это мы еще посмотрим, пан Петр.

– Не шути с Бучинским, пан. Он человек опасный. Такого врага поискать. Хотя у каждого есть враги, пан. И чем они опаснее, тем больше чести.

– Я и не думал с ним шутить. Но для тебя, пан Петр, сие опасно. Коли не исполнишь его приказа…

– Ты про меня не думай, пан. Я завсегда выкручусь. Тем более большая война впереди. Я нужен царевичу.

– И я выкручусь, пан Петр. Но тебе за услугу спасибо. Ян Нильский умеет быть благодарным…

Глава 8

Чернигов открывает ворота.

Вот наша Русь: она твоя, царевич.

Там ждут тебя сердца твоих людей:

Твоя Москва, твой Кремль, твоя держава.

А.С. Пушкин «Борис Годунов».

***

Чернигов: Елена в городе

Октябрь 1604 года.

Князь Петр Шаховской узнал, что прибыл в город посланец от мятежного царевича. И был тот посланец женщиной. И, как сказал купец, настоящей красавицей.

«Что делать? – думал он. – Принять? А коли узнает кто? Этот пес Вельяминов сразу донесет! Но и не принять неможно! Бориска то наш, говорят, на ладан дышит. А коли помрет? Что тогда?»

Слухи об армии самозванца все больше и больше беспокоили опального вельможу. Гарнизон Чернигова был ненадежен, и можно было ждать бунта. А чем такие бунты заканчивались, Шаховской хорошо знал.

«А что если завтра армия Димитрия будет у стен крепости? Что станется со мной? Один неверный шаг и все. А тут сам вор ко мне своего посланца шлет. Надобно принять. Но принять тайно! Дабы никто не пронюхал!»

– Стёпка! – позвал князь слугу.

– Да, батюшка князь!

– Поди в дом, где ныне обретается тот, кого прислал…

– Царевич?

– Тише! Совсем ума лишился? Дурак! А как услышит кто? Поди в тот дом и приведи посланца.

– Сделаю, князь.

– Но делай все не нынче, а как стемнеет.

– Не сумлевайся. Князь. Все сделаю как надо…

***

Елену привели в дом князя ночью. Увидев женщину, Шаховской поднялся со своего места и шагнул её навстречу.

– Пусть панна меня простит, – сказал он по-польски. – Но должен принять панну в такой поздний час.

– Я говорю по-русски, князь.

Она откинула капюшон, и воевода увидел её лицо. На мгновение он замер и не мог сказать ни слова. Князя поразила красота девушки.

Затем он поклонился и произнес:

– Моя панна также прекрасна, как и Елена!

– Я и есть Елена, пан князь.

– Это имя подходит панне.

– Благодарна за ваши слова, князь, но дело не ждет.

– Да. Да. Прошу панну войти.

Он лично взял в руки подсвечник и провел её в тайные покои. Где их никто не станет беспокоить и где никто не сможет подслушать их разговора.

Елена расположилась в высоком кресле самого воеводы.

– Пан царевич, Димитрий Иванович, шлет поклон и пожелания здравия.

– Благодарю за честь.

– Пан царевич скоро будет здесь, пан воевода.

– Но моя панна…

– Я не бросаюсь словами, пан воевода. Царевич Димитрий уже идет сюда с войском. И вам надлежит открыть ворота для его армии. Если нет, то город будет взят штурмом и многие пострадают.

– Но панна знает, что в город вошли три стрелецких полка? По стенам стоят пушки и…

– Пан воевода напрасно теряет время. Станут ли ваши стрельцы оказывать сопротивление царевичу? И подумайте о своей судьбе. Царевич сумеет отблагодарить вас, когда войдет в Москву!

Шаховской был готов исполнить все, что говорила ему красавица. Самозванец знал, кого посылать к врагу…

***

Ян Нильский на следующее утро один подъехал к городским воротам Чернигова. Шляхтичу было нужно показать новым боевым товарищам чего он стоит. Иначе расположения этих сорвиголов он не добьется.

Ян понял, что его враг Бучинский не станет действовать открыто. Он будет жалить как змея. Помощь Демецкого и его людей ему пригодится. Но вот как сразу поразить это воинство наемников, готовых продать души черту? Их умелой рубкой на саблях не удивишь.

И Ян придумал:

– Я один возьму это город, панове!

Демецкий с удивлением посмотрел на него.

– Что ты сказал, пан Ян? Мне не послышалось? Ты один возьмешь Чернигов?

– Сделаю попытку!

– Один? – спросил один из казаков.

– Один.

–Пан с нами шутит?

Нильский не ответил и погнал своего коня к крепостным воротам…

***

У ворот стояла стража. Но вход в Чернигов закрыт не был. Воевода пока не отдал приказа перейти на осадное положение.

– Кто таков? – строго спросил стрелецкий десятник.

– Гонец от его милости царевича! – честно признался Нильский.

Десятник никак не ждал такого ответа. Он посмотрел на стрельцов.

Те с интересом стали разглядывать шляхтича.

– От царевича? – переспросил наконец высокий худой стрелец в латаном кафтане.

– От царевича Димитрия Ивановича!

– Опасно такие речи нынче говорить, гонец, – сказал второй стрелец. – Ныне бирючь21 был от воеводы и говорил посланцев от самозванца ловить и передавать в руки воеводских людей.

Нильский лихо заломил шапку и сказал:

– Я прибыл сюда от имени царевича! И я скрываться не стану. Скоро его милость будет здесь со всем войском!

– Дак мы рази против? – сказал десятник. – Мы готовы государю ворота отворить. Но власть в городе воеводская. Мы люди малые!

– Но я и не прошу вас о многом. Пропустите меня в город!

Десятник приказал пропустить. Нильский погнал коня вперед.

– Пропала его головушка, – с сожалением произнес стрелец.

– С чего пропала? – спросил десятник. – Он именем царевича едет.

– Природного нашего государя.

– Но сказывали, что и не государь он вовсе.

– Кто сказывал? – строго сказал десятник. – То многим ведомо, что идет к нам природный государь Димитрий Иванович. А Борискины людишки воду мутят. Хотят, чтобы мы не принимали истинного царевича. Нам жалования сколь не плачено? И я стану приказы их исполнять?

– Оно так, дядя Кузьма, – согласились с десятником стрельцы.

– А меня полуполковник батогами велел стегать. Только за то, что слово про царевича молвил. Но то еще в Цареве-Борисове было. Ныне в Чернигове не посмеют.

– Пущай сами ловят кого им надобно. А наше дело сторона…

***

Ян Нильский остановил своего коня на базарной площади у государева кабака. Рядом находился большой постоялый двор. Там он надеялся найти панну Елену.

– Эй, хлопец! – позвал он служку.

– Чего угодно боярину?

– Коня прими и проследи, чтобы накормили и обтерли как надо.

Нильский протянул парню злотый. Тот принял с благодарностью и поклонился.

– Все сделаю как надобно! За конем присмотрю. Экий красивый конь. Такого не каждый день увидишь, боярин.

Ян спрыгнул с седла на землю. Слуга принял коня.

– В кабаке ныне разгуляться можно, боярин. Ныне людишек не много. Драки не будет.

– Драки? И часто у вас в кабаках дерутся?

– Дак как пришли дети боярские из Москвы, так и началось. Почитай каждый день дерутся с казаками да стрельцами.

Нильский вошел внутрь и оказался в задымленном зале, где в этот час сидело с десяток посадских и три казака. Они пили хлебное вино и о чем-то спорили.

Увидев нового человека, казаки замолчали, и стали к нему присматриваться. Мало ли кто. Одет хорошо. Может сыщик воеводский?

– Видали? – спросил один.

– Что за гусь? – спросил казачий сотник.

– Должно из новых стрелецких начальных людей. Их понагнали к нам по приказу царя.

– А сейчас проверим, – сотник поднялся со своего места.

– Захар! Ты что? – казак пробовал его остановить.

– Проверить хочу.

– Да погоди ты.

Но сотник отмахнулся от казаков. Он смело подошел к Нильскому и спросил:

– Кто таков?

Нильский посмотрел на казака и ничего не ответил.

– Эй! – шляхтич кинул целовальнику монету. Тот ловко поймал её. – Подай полуштоф вина!

– Сейчас, господин.

Сотник не собирался отступать.

– Ты не ответил мне! Кто таков?

– Пану что-то нужно? Я не хочу ссоры.

– А я спросил тебя кто ты таков? Лях?

– Ян Нильский, – представился шляхтич.

Целовальник подошел к сотнику и положил ему руку на плечо:

– Чего задираешься, Захарка? Сей пан прибыл к нам от самого.

– Что? – сотник сразу сменил тон. – Так пан от его милости Димитрия Ивановича?

– Тише! – призвал сотника к осторожности целовальник. – Здесь могут быть посторонние уши.

– Прости меня, пан. Я не знал, что твой господин столь высокого рождения.

– Царевич Димитрий Иванович шлет поклон всем казакам и стрельцам Чернигова. Надеется, что встретят его как нужно встречать природного своего государя.

Нильский сел на стул, придвинутый слугой.

– Мы готовы встречать государя! – горячо сказал сотник. – Все казаки города станут под его высокую руку.

– Много ли в городе, таких как ты сотник?

– Много. Все казаки и посадские поддержат царевича. В том не сумлевайся. Но и псы годуновские ныне лютовать стали.

– Вот как?

– До тебя, пан, сюда уже прибыл гонец от его царской милости. Слух прошел, что это женщина.

– Ты и это знаешь, сотник?

– Про то многие знают, пан кавалер.

– С ней все в порядке?

– Да. Среди казаков Чернигова нет изменников делу Димитрия Ивановича.

Вскоре Нильский узнал, где остановилась панна Елена…

***

Воевода Чернигова князь Татеев приказал искать измену и брать за караул всех, кто хоть слово хорошее скажет о самозванце.

– Я получил грамоту от царя, и он недоволен!

– И чем же недоволен наш великий государь? – с издевкой спросил Шаховской.

– Тем как я управляюсь на воеводстве! И про тебя отписал государь. Желаешь знать, что он пишет?

–Нет. Я и так знаю о немилости нашего царя. И я знаю, что род Сабуровых, к которому принадлежат и Годуновы, ниже моего рода!

– Тише! Я не про то говорю! – сказал Татеев.

– Ты забыл о фамильной чести, воевода?

– Бориса собор избрал в цари! Не нам с тобой про то рассуждать. Надобно хватать изменников. Надо изловить всех посланцев самозванца.

Князь Шаховской пробовал урезонить воеводу.

– То дело опасное. И нам от того ничего хорошего ждать не приходится.

– Сие приказ царя! – сказал воевода.

– Царь далеко, – многозначительно сказал Шаховской.

Татеев внимательно посмотрел на товарища.

– Ты что молвил, князь?

– Токмо то, про что говорят в крепости все! Только ты того не слышишь, князь-воевода! Али не видишь, что никто не станет воевать противу войска самозванца? Наши стрельцы его за подлинного царевича почитают.

– Надобно говорить с народом! Надобно прочитать царскую грамоту, где сказано, кто есть Гришка Отрепьев! Монах беглый за царевича выдает себя!

– Да не поверит никто царской грамоте! – вскричал Шаховской. – Все холопы верят, что он есть царевич истинный!

– Ты мне измену предлагаешь?

– Не измену! Какая там измена! Кому изменять станем? Бориске Годунову? Да кто его царем сделал? Али достоин он занимать царское место? Сам помысли, князь-воевода! Коли не будет приказа отворить ворота воинству вора, сие сами стрельцы и казаки наши сделают. И что с нами будет?

Татеев задумался. Он и сам понимал, что Шаховской говорит дело. Но в окончательный успех самозванца он не верил и потому выгадывал, как поступить лучше…

***

Чернигов: Нильский и Елена.

Ян добрался до двери, за которой была его женщина. Он и сам пока не поверил, что это удалось ему столь легко. Все же этот город-крепость принадлежал Московскому государству, и его воевода поставлен на должность царем Борисом Годуновым, против которого Нильский выступил в войске царевича Димитрия.

«Вот она удивится моему появлению. Если хочешь завоевать женщину, её стоит поразить. Сейчас я это и сделаю».

Шляхтич постучал в двери.

Послышался голос:

– Кто там?

– С весточкой к панне, – ответил Ян.

Двери открылись. Елена даже вскрикнула, когда увидела Нильского.

– Пан Ян?!

– Я у ног моей панны.

– Но откуда пан здесь? Пан сошел с ума?

– Я прибыл вслед за панной. Проникнуть в город было не так и сложно, моя панна.

– Пан не знает, чем он рискует!

– Но и панна рискует не менее моего.

Она затащила его в свою комнату и закрыла крепкую дверь на засов.

– Ян, ты совсем потерял голову!

– И есть отчего!

Он взял её за плечи и поцеловал.

– Погоди! Ты знаешь, что в городе всюду ищут лазутчиков Димитрия Ивановича?

– Знаю.

– И знаешь, что тебя ждет, если тебя схватят? Ты думаешь, что они станут шутить?

– Но ты же здесь, Елена. Я пришел к тебе, не думая про опасности. И я ожидал, что ты наградишь меня.

Она больше не противилась ему…

***

Велимир Бучинский встретил конницу Мнишека на пути к городу и сказал:

– Царевич ждет пана воеводу в своем лагере. Его милость недовольна той медлительностью, что проявляет пан воевода.

Мнишек поморщился и ответил:

– У меня тяжелая кавалерия, пан Бучинский. Одна хоругвь с трудом пробилась через лес. Пришлось ждать.

– Мы идем к Чернигову. Часть наших казаков уже там.

– Город отворит ворота? – спросил Мнишек.

– Уверен – ворота будут открыты без боя.

– Жаль.

Бучинский не понял воеводу.

– Что пан сказал?

– Я сказал жаль, что не будет хоть малой стычки. Моим солдатам нужна добыча. А где она?

– Но мы продвигаемся по вражеской территории без потерь. И это хорошо, пан воевода.

– У меня уже гусары начали роптать. Им не разрешили грабить. Они пришли сюда за добычей. А её нет.

– Добыча будет в Москве. Там наш государь наградит верных.

Воевода Мнишек хохотнул в ответ.

– Пан и правда не понимает, про что я говорил? Не все верят, что мы окажемся в Москве. И потому думают о добыче сейчас.

– И пан воевода не верит? – спросил Бучинский.

– Причем здесь моя вера, пан кавалер? Я говорю о солдатах. Мои гусары мечтают о больших деньгах. Но пока золото им лишь обещали. Поход начался, а они не получили и монеты! Небольшая добыча могла бы снять сие напряжение.

– Его милость царевич запретил грабеж!

Мнишек это знал и сам.

Стройные ряды панцирной кавалерии двигались вперед. На ветру развевались знамена и флажки на пиках гусар, шелестели перья на крыльях…

***

Елена услышала ночью шум на улице и спрыгнула с кровати. Она выглянула из окна.

– Что там? – спросил Ян.

– Народ шумит. Толпа с факелами собирается. Они кричат за царевича.

– Вернись ко мне.

Его поражало, как свободно она держится. Никакой стыдливости. Елена знала о совершенстве своего тела и выставляла его напоказ. Иная бы завернулась в простыню, подойдя к окну. Эта нет. Она стояла обнаженная в красных отсветах этой бурной ночи.

– Елена!

Она вернулась.

– Я не такая как все женщины, Ян. Я похожа на Марину Мнишек.

– Нет, Елена, ты гораздо красивее панны Мнишек.

– Я не о красоте говорю, Ян.

– Панна Мнишек горда тем, что родилась в семье сенатора и думает, что сам бог определил ей высокий жребий. Но ты другая. Мнишек не смогла бы сделать того, что сделала ты.

– Я похожа на Мнишек в ином. Она также как и я мечтает о власти!

– Она мечтает стать царицей, Елена. Но ты? В чем твоя цель? – спросил Нильский.

– Мой брат станет государем, Ян. Мой родной брат! Сын простого боярского сына Отрепьева примерит на свою голову Шапку Мономаха!